Гром над Араратом

Береника и Сетос разделились, последний тут же смешался с толпой. Погоня сосредоточилась на девушке, которая, быстро уходя от преследователей, перебегала с одной торговой улицы на другую, карабкаясь по стенам и ловко запрыгивая на крыши лавок. Народ, который ранее привычно торговался, спорил и ругался, увидев суматоху, сначала испугался, но затем вошел в азарт: все начали бегать с места на место, туда, откуда погоня была лучше видна. В одеоне прервалась дискуссия; царь, его начальник охраны Меружан, а затем и все остальные, услышав шум, встали со своих мест, чтобы с возвышения наблюдать за происходящим на базаре.

Береника взобралась на крышу лавки, туда же лезли со всех сторон стражники; она начала прыгать с крыши на крышу, побежала по постройкам, совершая прыжки и пируэты, а затем, когда базар остался позади, прыгнула на стену противоположного дома, повиснув на руках. Казалось, прыжок рискованный, но, оттолкнувшись от стены, поджав колени, удобно приземлилась. В узком коридоре между постройками она неслась навстречу стражникам, легко обегая их, запрыгивая на стены. На пути вырос огромный детина. Она прыгнула и, оттолкнувшись от его головы, перелетела десяток изумленных мужчин, аккуратно приземлившись позади них.

Вооруженных людей прибывало больше и больше, казалось, беглецу не уйти, впереди высокий каменный забор царского сада. Бежать некуда. Вся охрана, вооруженная мечами, начала прижимать беглеца к стене, но он, сделав с разбега затяжной кувырок, оказался над стеной, оттолкнулся руками от препятствия, выполнил очередной трюк и исчез в саду. Стражники закричали, разделились и побежали к воротам сада.

Народ окончательно потерял дар речи, когда человек в темной одежде и красном поясе начал подъем по стене дворца. Двигаясь вверх с высокой скоростью, он иногда прыгал, отрывая обе ноги от земли, и повисал на руках. Все выше и выше карабкался по вертикальной стене на глазах у тысяч зрителей, которые с неподдельным интересом наблюдали за одержимым верхолазом. Беренику никто не мог узнать; в мужском облачении и с платком на лице, она чувствовала себя свободно и, ставя носки ног на зацепки, а иногда и повисая только на руках, красиво и грациозно, используя прекрасную координацию тела, лезла все выше и выше, чувствуя себя расслабленно и уверенно. На четвертом этаже влезла в окно и исчезла внутри здания.

Стража бросилась во дворец, начался повальный обыск огромного строения. Пугая многочисленную придворную челядь, армию поваров и шумный гарем, стражники врывались в покои, переворачивая столы и стулья, рыская под кроватями и копаясь в сундуках. Преступника нигде не было.

В личные апартаменты Береники вбежали два охранника. Она сидела перед зеркалом, которое было сделано из отполированного до блеска обсидиана7, в красивой расшитой узором ночной рубашке, и с улыбкой на устах расчесывала гребнем свои пышные светлые волосы. Изобразив смятение и вскрикнув, она отбежала в угол и, прикрыв грудь руками, закричала:

– Что вам нужно, что случилось?

– Сюда мог войти мужчина в темной одежде. Ты видела? – заорал стражник.

– Сюда никто не входил! – испуганно отвечала девушка.

Не слушая девицу, один стражник метнулся к сундуку, выбросил из него всю одежду, а другой залез под кровать и даже выглянул в окно. Убедившись, что посторонних нет, они ушли. Береника со спокойным видом подошла к зеркалу, села, продолжая расчесывать гребнем волосы.

Внутреннее убранство покоев Береники было небогатым, с минимумом мебели и необходимыми вещами. Великолепный сундук работы пунических мастеров из кедра с пластинками из слоновой кости имел панели с рельефами, на которых изображены сюжетные сценки: прибытие кораблей, сбор урожая, солдаты, несущие добычу, плененные ассирийцы и персы. Она привезла сундук с собой из Финикии, и он всегда напоминал ей о жизни у моря. На полу были рассыпаны нежные лепестки крокуса и несколько щепоток шафрана, который усиливал желание.

Береника заплела свои светлые волосы в косы и убрала их под головной убор саккос. Она знала, что в Армении, впрочем, как и в Греции, и Риме, ее считали особенно красивой: белокурыми женщинами, по представлению людей, были богини, хотя и у греков, и у римлян натуральные светлые волосы редкость. Взяв в руки кольцо, которое ей передал Сетос и которое просто лежало на столике и тем самым не привлекало внимания, в задумчивости поднесла его к глазам, повертела, а затем положила в шкатулку, где хранились украшения.

Дверь с шумом открылась, и на пороге возник Тигран‑младший. Встревоженный и недоумевающий, он приблизился к Беренике, положил руки ей на плечи, внимательно посмотрел на ее изображение в зеркале и сказал:

– Я испугался за тебя. Произошло невероятное: кто‑то проник во дворец, взобравшись по стене. Наверное, очередной убийца моего отца. Спрятаться негде. Несомненно, его найдут.

Береника, прижавшись щекой к его теплой руке, ласково говорила:

– Главное, что ты вне опасности.

Развернувшись, она посмотрела на юношу своими голубыми глазами, похожими на два глубоких озера, и, притянув его к себе, поцеловала.

– Твои чары неотразимы, – говорил он. – Ты обрекла меня на муки любви, пленив мое сердце.

– Твое сердце пылает от любви ко мне, – шептали ее губы, напоминающие яркие рубины.

– Только ты любишь меня, остальные ненавидят. Сумасбродный отец не хочет оставлять мне престол. При первой же возможности убью его! И разгоню его царедворцев, которые ни во что меня не ставят и относятся, как мальчишке.

Он был готов вечно наслаждаться созерцанием своей Береники, а она молча целовала его.

– Я хочу растоптать брата, – уже не так уверенно говорил Тигран-младший, а она, поднявшись со стула, прижалась к нему, обняла и поцеловала в губы.

Он почувствовал, что раздиравшие его раздраженность и недовольство окружающим миром куда‑то улетучились.

– Отец говорил, что женская прихоть не только затейливая фантазия женщины, но и стимул, который побуждает мужчин к действию, – произнес юноша.

– Царь прав, я помогу тебе обрести веру в себя. Служить женщине одно удовольствие.

Он доверился ей, страсть вырвалась наружу, они целовались и ласкали друг друга…

Глава 7

На римском Форуме стоял древний храм двуликого бога Януса, олицетворяющего хаос. Двери храма Януса, владыки всех начал и начинаний во времени, держали открытыми в год войны и закрывали в периоды мира. За все время существования Римской республики святилище ненадолго закрывалось лишь два раза. Война – главное дело римлян! Рим смотрел на завоеванные им провинции, как на свои поместья, почти все римские граждане извлекали из этих территорий выгоды: нобилитет управлял провинциями и обогащался, всадники занимались в них откупами, легионеры делили военную добычу.

В Риме размеры зданий и роскошь их наружного убранства были ограничены стесненным городским пространством и необходимостью считаться с общественным мнением, но зато в домах видных аристократов делалась мировая политика и вырабатывалась теория управляемого хаоса. В доме Луция Домиция Агенобарба, как и в жилищах других знатных римлян, роскоши не было. Суровые воззрения политика в эпоху республики допускали лишь скромность и умеренность, поэтому его дом отличался от других только красивым обрамлением дверей и окон и расположением на холме.

Хозяин дома, патриций, представитель известного рода аристократов Домициев, ярый сторонник Помпея, прохаживался со своими гостями в атриуме под портиками с колоннами. Он сопровождал главного гостя народного трибуна Гая Манилия, а также трех известных людей республики: Марций, претор, ведавший судебными делами между римскими гражданами и чужестранцами, Глабрион, претор, ведавший внутренними судебными делами, и Габиний, военный трибун, которому покровительствовал полководец Гней Помпей. Говорили о восстании Спартака, которое охватило всю Италию.

– Слава Юпитеру, армия завершает подавление восстания, – сказал Габиний.

Победы Спартака, возглавлявшего рабов, лишили Рим всех военачальников и армии. Рим с трудом сформировал еще восемь легионов, которые возглавил претор Марк Красс, политик и богач. Сначала он установил в легионах воинскую дисциплину, когда обнаружил, что солдаты роптали и случалось неповиновение: подвергнул войско децимации – казнил каждого десятого, и дисциплина была восстановлена. Затем придумал, как подавить восстание.

– Восстание рабов идет на спад, – сказал Манилий. – Спартак, необычайно удачливый вождь, убит, но беглые рабы все еще нападают на виллы, убивают землевладельцев. Думаю, еще немного, и Красс покончит с мятежниками.

Прогуливаясь с гостями по мозаичному полу мимо бюстов предков Домиция и мраморных фонтанов, хозяин дома решил перевести разговор на вопрос, который его очень интересовал.

– Пора нам свои взоры обратить на Восток, там лежат богатые земли, и там тоже неспокойно! – произнес он. – Когда Мурена потерпел полное поражение от понтийского царя и трусливо бежал с поля боя, мы назначили нового полководца Лукулла, чтобы заставить Митридата уважать Рим.

– На Востоке подняли головы антиримские силы, – подтвердил Глабрион.

– Да, должен сказать, оттуда идут плохие вести, – произнес Марций.

Пока Митридат не мешал, Римская республика выкачивала из Азии огромные ресурсы: провинция Азия исправно отправляла в Рим налоги и зерно, а цари Каппадокии, Пергама и Вифинии, на земли которых распространялось владычество римского народа, с помощью дорогих подарков и громадных взяток покупали расположение влиятельных политиков. Митридат все испортил, был неуправляем, не повиновался Риму, по сути, разрушал экономику Италии.

– Подтверждаю, Митридат – жестокий и деспотичный правитель, который не гнушается ничем для достижения своих целей, – вставил Глабрион.

Все прошли в таблиниум, помещение с высокими потолками, в котором хозяин дома обычно принимал своих гостей и посетителей, расселись на деревянные кресла и ложа с мягкими белыми обивками и подушками.

– А знаете на чем покоится наша экономика? – спросил с иронией Габиний и, выждав немного, ответил, как бы в шутку: – Наша экономика, в отличие от той, что описана у грека Ксенофонта в его трактате «Домострой», покоится на трех составляющих: несправедливое распределение награбленного, обманный обмен товарами и непомерное потребление римских граждан.

Все рассмеялись, а Габиний добавил:

– И нам это нравится! Мы приветствуем этот порядок. Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку!

– Порядок из хаоса! – торжественно произнес Домиций.

– Выкачивать ресурсы и извлекать выгоду из восточных земель становится все труднее, – с серьезным лицом произнес Манилий. – А массовое убийство наших граждан в Азии! Оно совершено по приказу Митридата. Неслыханное преступление!

– Эта резня свидетельствует о провале политики Рима на Востоке, – сказал Марций.

– А вождей галатов Митридат убил прямо на пиру, куда сам же их и пригласил! – возмущенно произнес Глабрион.

– Хорошо, что Лукулл разбил его, ведь понтиец грозился изгнать нас из Азии, – сказал Манилий.

– Его союз с Тиграном Армянским – прямая угроза Риму, – вдруг серьезно сказал Домиций.

Все насторожились, а Марций нерешительно произнес:

– Армения Тиграна не просто опасный соперник, а единственный достойный соперник Рима, это царство заняло главенствующее положение среди государств Азии.

– Тигран силен, богат, как Крёз, его царство огромно, воины храбры, и они хорошо вооружены, – резюмировал Габиний.

– Не все так просто, – задумчиво сказал Домиций.

Было мнение, что держава Тиграна внутренне непрочна, а власть армянского царя над покоренными народами опиралась лишь на силу оружия. Римский сенат и раньше беспокоило это государство, которое столь высоко вознеслось в своем могуществе.

В зал вошли рабы, разнесли кубки с вином, а на круглый стол поставили фрукты, и гости с удовольствием лакомились ими.

– Этот хитрый лис Митридат выдал свою дочь за Тиграна. Хоть Митридат и ослаблен, но союз этих царей очень опасен для Рима, и я бы не хотел сейчас ввязываться в войну с Арменией. Вспомните, как Тигран разделался с Парфией! – сказал Глабрион.

Парфия потеряла не только территории, но ее монарх уступил Тиграну титул царя царей. Армения стала контролировать и охранять большинство торговых путей из Индии и Китая, кроме того, Тигран сдерживал варварскую Парфию, чтобы полчища парфян не хлынули на запад. Таким образом, Тигран делал доброе дело. Но усиление Армении противоречило интересам Римской республики, которая с нескрываемым раздражением наблюдала, как Армения стремится к власти над всем Востоком, а это огромные территории: Малая Азия, Закавказье, Армянское и Иранское нагорья, Месопотамия, Аравийский полуостров. Пока не готовый к завоеванию Армении, Рим придерживался стратегии равновесия сил, не позволяя усилиться ни одному династу.

Домиций холодно произнес:

– Я выскажу свою точку зрения. Пора вмешаться в азиатские дела, время господства Рима на полуострове Малая Азия пришло, мы не желаем более терпеть там никакого соперника.

– На все воля богов, – проронил Глабрион.

– В Риме давно никто не верит, что от богов что‑то зависит, – пошутил Габиний.

– Тигран слишком богат, чтобы его не рассматривали как потенциального врага, – отстаивал свою точку зрения Домиций. – Митридат разбит, и, если раньше нельзя было одолеть союз двух царей, теперь армянский царь в одиночестве.

– Тигран ищет связей с Римом, – сообщил Марций, – его послы и сейчас здесь, в городе, они подкупают сенаторов, трибунов и консулов, не жалея золото, они предлагают выгодную торговлю – лучших в мире лошадей, медь высокого качества, зерно, абрикосы, вино и многое другое.

– Я не стал бы занижать возможности Тиграна, – подал голос Глабрион. – Он все‑таки представляет большую опасность.

Глабрион знал, что говорил: армяне имели боеспособную армию. Еще он хорошо учил историю. Когда-то Ганнибал из Карфагена, злейший враг Рима, потерпев от великого Сципиона поражение и будучи в изгнании, нанялся к армянскому царю Арташесу I, чтобы возглавить его армию и снова пойти на Рим. Опасность была для Рима нешуточная. Слава богам, Арташес мудро решил не портить отношения с Римом, а попросил Ганнибала заняться другим делом – подобрать место для столицы царства. Полководец не только нашел подходящее место, но руководил строительными работами, возведя хорошо укрепленную крепость Арташат – богатейший город Азии, который прозвали азиатским Карфагеном.

– Риму не нужна конкуренция ни со стороны Арташата, ни со стороны Тигранакерта! – решительно сказал Манилий.

Габиний, встав в позу легендарного сенатора Катона, вскинув голову, театрально провозгласил:

– Вслед за Катоном я скажу: «Карфаген должен быть разрушен!»

Домиций тоже встал и, прохаживаясь по комнате, говорил:

– Итак, мы не можем закрывать глаза на усиление Тиграна Армянского. Он создал слишком большую армию; Армения как заноза в пальце. Конечно, сейчас не время входить в прямое столкновение, но готовиться надо.

– Мы не можем думать о новых восточных походах, – изрек Марций, – у сената связаны руки.

– Выработаем план действий! – объявил Домиций. – Конечно, боги нам не разрешают вмешиваться в династические основы власти, в том числе и в вопросах наследования трона, но выход есть: младший сын царя Великой Армении, по нашим данным, настроен проримски и жаждет власти. Надо помочь ему устранить царя Тиграна, а царь Парфии Фраат III поможет нам.

– Лукулл сообщал, что есть человек, один из приближенных Тиграна, который готов сотрудничать, – произнес Марций.

– Лукуллу надо с ним встретиться, – заметил Домиций.

План действий был прост: сначала словесная кампания против влияния Великой Армении в соседних землях, затем под предлогом защиты слабых от порабощения Рим вмешивается в дела Тиграна, потом и сенат не сможет промолчать. Но Домиций чувствовал, что обстановка складывается сложная: в Этрурии заканчивается разгром остатков войск Спартака, консулы ограничили власть сената, шпионы Митридата и Тиграна, выведывая секреты, рыщут по городу.

– Здесь собрались мои доверенные лица. Вам предстоит вершить историю в Азии, – сказал он, посмотрев в упор на Манилия, в котором видел удобное орудие для воплощения своих замыслов. – В сложившихся условиях армию на Востоке должен возглавлять более решительный человек, чем Лукулл. У тебя, Манилий, есть право созывать народное собрание и право законодательной инициативы. Воспользуйся этими правами! Решение собрания – закон, обязательный даже для сената.

Затем Домиций обратился к Глабриону:

– Сенату следует назначить тебя командующим в войне против Митридата, для этого мы проведем тебя в консулы, и ты получишь эту войну.

Потом Домиций подошел к Марцию:

– Мы также готовимся провести в консулы и тебя, Квинт Марций, чтобы ты стал проконсулом Киликии.

Повернувшись к Габинию, он торжественно произнес:

– Авл Габиний, тебе предстоит стать народным трибуном! Надеюсь, тебя заинтересовала Азия? Проведешь через собрание ряд законов, а потом получишь одну из азиатских провинций, например, Сирию.

Габиния можно было не убеждать. Как большая белая акула чувствует запах крови, так и он почувствовал запах золота, а поэтому провозгласил:

– Я верю, что Римская республика – самое богатое и могучее государство мира! Наш патриотический долг – одолеть противника и славить римских воинов!

– В Армении надо действовать решительно! – твердо сказал Глабрион.

– Манилий, – вновь обратился Домиций к трибуну, – ты избранник народа, блюститель его интересов, охранитель его прав и достоинства. Займи позицию по Армении!

Габиний поддержал:

– Сенат самоустранился от решения армянского вопроса, власть трибуна – гарантия замены неэффективного главнокомандующего в Азии!

Стали расходиться. Уже прощаясь, Домиций сказал Манилию:

– Народный трибун, твое место среди сторонников Помпея. Я устрою тебе встречу с ним, а также с очень влиятельными людьми Рима Цезарем и Цицероном.

Глава 8

Первые лучи солнца нового дня осветили Тигранакерт и заиграли на золотых украшениях карниза дворца. Артавазд с двумя товарищами направлялся на тренировку в гимнастический зал, построенный наподобие греческого гимнасия. Здание с портиками и обустроенными помещениями для школы, бани и раздевалок имело площадку во внутреннем дворе для физических упражнений на открытом воздухе.

На площадке уже упражнялись воины‑греки. Не найдя себе применение ни в земледелии, ни в ремесле, они с удовольствием шли наемниками в армию армянского царя, который хорошо платил и давал возможность неплохо обогатиться в ходе удачных военных походов. Подойдя к висящей груше – мешку из кожи, наполненный финиковыми косточками, – Артавазд с друзьями стал отрабатывать кулачный бой: мешок держал Георг, а сын царя наносил удары по груше голыми кулаками. Из глубины зала послышался смех, а потом возглас:

– Ты бьешь как девчонка!

Артавазд обернулся. На него смотрел, оскалившись, грек Пиррос, наемник, задира и скандалист.

– Царевич! Боец из тебя дрянь, ты не сможешь одолеть даже блохи. – Пиррос явно злил Артавазда.

Георг, видя, что назревает драка, посоветовал Артавазду:

– Не обращай внимания! Лучший способ мучить своих врагов – быть всегда в хорошем настроении.