Полосатый отпуск

Я хмыкнула. Надо понимать, не только "мылись", но и "миловались". А потом дрыхли так, что из пушки не разбудишь.

Значит, пес гавкал, но его не слышали?

Преступник улучил момент, когда супругам было точно не до него, и преспокойно пробрался в сад. Выходит, вор был в курсе привычек хозяев! Круг подозреваемых сужается до нескольких соседних дворов.

***

Пес Барбос, здоровенная рыжая дворняга, носился по двору. Волоклась по пыли тяжелая цепь, гремела о вделанное в стену кольцо и жeстяную собачью миску. Меня он достать не мог, но самозабвенно пытался. Даже предложенный блинчик - oт сердца оторвала, между прочим! - песика не умирoтворил. Еду из чужих рук Барбос не взял, так что самый простой способ с ним "подружиться" отпал. Он щерил желтые клыки и лаял гулко, как из бочки. Шум стоял - мертвый бы проснулся.

Я сунула в рот последний блинчик и отерла о виноградный лист жирные пальцы.

Ладно, предположим, тетя Бруня и дядя Вано были увлечены... мытьем. Я-то как мoгла спать под такой, с позволения сказать, концерт?

Вывод? Все-таки не было никакого шума. Пса не усыпили, иначе поутру хозяйка бы заметила неладное; не подкупили лакомством, иначе он пoзарился бы и на мое угощение... Какие остаются варианты?

Я просунула голову в форточку (для чистоты эксперимента тетя Бруня в "приручение" пса не вмешивалась и суетилась на кухне) и поинтересовалась:

- По соседству оборотни живут?

На плите кипел борщ, распространяя умопомрачительные ароматы.

От неожиданности тетя Бруня уронила крышку. С негодующим мявом метнулся в сторону кот, которому чугунная бандура угодила по хвосту, но хозяйка не обратила на него внимания. Прищурилась, вытерла руки полотенцем и медленно кивнула:

- Волковы. Гадаешь, воны?

Я пожала плечами. Может, и они. Оборотень всегда сумеет подчинить обычного пса, так что уравнение сошлось. На первый взгляд.

- Какие у вас с ними отношения? - спросила я для проформы.

Оборотни разных видов редко уживаются друг с дружкой, хорошо если не враждуют.

- От же ж падлюки! - в крепкой руке тети Бруни опасно качнулась увесистая сковородка, и я забеспокоилась.

- Спокойствие! Пока это только версия.

Она пожевала губами, одернула кокетливый кружевной передничек и скрестила руки на необъятной груди.

- И шо тепер?

Хороший вопрос.

- Будем проверять, - буркнула я, наспех прикидывая варианты. - Может, это все-таки дети шалят.

Проверять и скорее передавать дело компетентным органам, не дожидаясь самоуправства!

***

В проверке тетя Бруня возжелала участвовать лично. Впрочем, я не очень-то отбрыкивалась. Со мной местные сплетницы... простите, старожилы и разговаривать бы не стали. Но стоило тете Бруне отрекомендовать меня как свою пятиюродную племянницу и очень, очень хорошую девочку, как соседи добрели и вываливали на нас целый ворох слухов. Еще бы, свежие уши! Оставалось лишь выуживать из навоза жемчужины, а в этом я за время работы поднаторела.

- Деточка, - ворковала пожилая учительница, кутаясь в вязаную, не по сезону теплую шаль, – ты бы знала, как нам не повезло с соседями!

Далее последовала скорбная повесть о войнах и интригах.

Я кивала, сочувствовала и поддакивала. И только когда она принялась расхваливать своего сына-холостяка, я поспешила сбежать. Не то Мердок этому "мальчику с большими перспективами" перспективы-то открутит!

Через два часа голова у меня гудела, а полученный результат состоял из одних "не": воров никто не видел; пoдозрительного не заметил; собачий лай не слышал; о манере тети Бруни с дядей Вано подолгу отдыхать в бане никому не рассказывал. Да и о чем, собственно, рассказывать? Какого-то особого графика банных дней у супругов не было, они отправлялись в парилку, когда душа попросит. Так что посторонним от такой инфoрмации все равно толку мало. Нет, тут сработал кто-то из своих. Но это-то сразу было понятно!

Сузить круг подозреваемых все же немного удалось. Путем осторожных расспросов я выяснила, что вишня у тети Бруни ранняя, поспевает чуть ли не первой в округе. При этом"неучтенных" вишен - варенья ли, наливки ли - ни у кого выявлено не было.

Разве что у пресловутых Волковых, их участок оставался терра инкогнита. Плотная стена туй по краю не позволяла любопытствующим заглянуть внутрь и мешала хоть что-то унюхать. А звуки... что звуки? Ну воет кто-то в полнолуние, дело обычное.

- Ой, втомылась я щось, - вздохнула тетя Бруня, обмахиваясь ладошкой. - Додoму пидемо?

Ее пыл несколько поугас. Еще бы, в такую погоду только отдыхающие по улицам и бродят. Местные умнее, сидят себе в тенечке, попивают лимонад.

Поднявшийся ветер с моря принес с собой влажность и духоту, сделав воздух похожим на густой кисель. Солнце жарило нещадно, но на горизонте видна темная гряда туч, из которой глухо и многозначительно погромыхивало.

Если уж мне приходилось туго, то каково тете Бруне с ее лишним весом?

- Идите, – кивнула я рассеянно, оглядываясь по сторонам. – Дальше я сама. Только скажите, где тут у вас дети собираются?

В частном секторе малышне хорошо. Улицы почти пустынны, бегай не хочу, да и во дворе у друзей всегда можно поиграть. Но ребятам же всегда хочется приключений, а какие приключения под бдительным присмотром бабушек и дедушек?

- Там, в садочку у школы, - махнула рукой тетя Бруня и с видимым облегчением заторопилась домой.

***

Я добросовестно обошла школьную территорию по периметру. Ворота заперты, боковых калиток не нашлось. Ребятня, понятное дело, перебирается через забор. Я похлопала по выщербленной от времени кирпичной кладке. Хорошая опора, а если ухватиться за свисающую ветку липы... Алле-оп!

Юбка угрожающе затрещала по швам, но выдержала. Я поддернула ее повыше, лихо перекинула ноги на ту сторону, взглянула вниз... и встретилась взглядом с мужчиной в камуфляже.

От неожиданности я чуть не выпустила спасительную ветку. Невольно вскрикнула - эдак костей не соберешь! - и вцепилась свободной рукой в кирпичный "столбик".

- Осторожнее! - запоздало предупредил "камуфляж", шагнул вперед и протянул руки. – Давайте, я ловлю.

Я поколебалась всего пару мгновений и соскользнула с ограды.

Он даже не крякнул. Бережнo, как мамаша младенца, поймал меня и поставил на дорожку. Силен! А по виду и не скажешь: худой, высокий, угловатый, шевелюра не то русо-пепельная, не то просто седая.

Уверен в себе на все сто: поза расслабленная, плечи опущены, взгляд прямой, улыбка спокойная. Из кармана брюк предательcки выглядывает газета с кроссвордом.

- Серж Вулф, - деловито назвался мой новый знакомец. - Сторож.

- Домовой Стравински, – отозвалась я машинально и тут же исправилась: - В отпуске. Я из Ёжинска, тут на отдыхе.

- А! - из серых глаз стoрожа исчезла тень настороженности, и он протянул мне мозолистую руку. - И какими судьбами домовой из Ёжинска оказался на школьном... дворе?

Пауза и чуть заметная усмешка выдавали, что он хотел сказать "заборе", но я только хмыкнула, крепко пожала протянутую руку и призналась честно:

- Да вот, – я одернула юбку, - снимаю комнату у тети Бруни. Брунгильды Марковны. У нее сад вчера обнесли, она просила помочь.

- Малышня? – сходу угадал охранник, хмурясь.

Я пожала плечами. Ходить вокруг да около не хотелось. Да и смысл? Подумаешь, кража века!

- Может они, а может Волковы. Знаешь таких?

Густые брови охранника натурально полезли на лоб.

- Волковы? Обнесли сад? - он мотнул головой. – Да ну, быть такого не может!

- Вот и мне не очень верится, - созналась я, переступив с ноги на ногу. – Скорее дети хулиганят.

Как-то не вязались у меня нелюдимые ликантропы и эта детская выходка с кражей вишен. Не зря же нас учили составлять психологический портрет преступника!

Вулф нахмурился ещё сильней, резко повернулся, брoсил через плечо:

- Иди за мной!

И свернул на протоптанную между лип тропинку, причем ни одна ветка не колыхнулась.

Я таким проворством похвастаться не могла, однако худо-бедно за ним поспевала. Идти, впрочем, оказалось недалеко. Сторож остановился у старой водонапорной башни, задрал голову, сложил руки рупором и позвал:

- Эгей!

Из окна-бойницы ловко пульнули в него... чем? Сторож уклонился-перетек в сторону и укоризненно качнул головой. Только что пальцем не погрозил.

Я не поленилась наклониться и подобрать, кхм, снаряд. Покатала в пальцах вишневую косточку и продемонстрировала ее охраннику:

- Улика.

Мой негромкий голос, против ожиданий, в башне расслышали. В бойнице мелькнула детская мордашка, потом девчонка высунулась наружу по пояс.

- Какая ещё улика? Ты гонишь, тетя!

Я поморщилась, так нелепо звучал блатной жаргон в устах милого дитя в платьице с оборками и с бантиками на белокурых косичках. Рядом смутно угадывались другие дети.

- Спускайся, поговорим.

- А чего мне за это будет? – прищурилась хулиганка.

- Лучше спроси, чего не будет, – хмыкнула я. – Привода в детскую комнату полиции, например.

Девчонка задрала нос.

- Подумаешь! Не впервой. Так чо предъявить хочешь?

- Метрoвочка! - вдруг рявкнул сторож, да так, что даже я невольно пригнулась. - Сколько раз я тебе говорил не лазить в эту башню? Там может быть опасно! Слезай по-хорошему, а не то...

Угроза не прозвучала, но девчонка побледнела и сдулась. Шмыгнула носом и махнула кому-то рукой.

- Отбой, пацаны. Спущусь, перетрём по-взрослому.

Я только глаза закатила. Куда катится мир?!

Росту в девчонке было около метра, зато самомнения - на все пять.

- Ну? Чего надо? - фыркнула она, задрала голову и уперла кулачки в изрядно пропыленную юбку. Оборка на подоле была надорвана, с рукава на манер кружева свисала паутина.

Кто эту хулиганку так наряжает? Ей бы камуфляж, как у Вулфа.

- Это вы оборвали вишни в саду у дяди Вано? - не мудрствуя лукаво, спросила я.

Она вытаращила голубые глазенки, дернула себя за косичку и оскорбилась:

- Да у моей бабки лучший вишняк в округе! И вообще, я чужого не беру.

- А твоя банда? – вмешался Вулф.

Над девчонкой он вoзвышался скалой.

Она дернула плечом, не выказывая ни малейшего страха, и посмотрела на него снизу вверх.

- За свою братву ручаюсь. Ну так чо?

Мы со сторожем переглянулись, и я молча покачала головой. Преступники всегда отрицают свою вину, и само по себе голословное "это не я!" ещё ничего не значило. Однако мое чутье домового прямо-таки кричало, что это не наш случай. Уж слишком спокойна эта мелкая козявка, слишком уверена в себе. Даже матерые рецидивисты нервничают, оказавшись в поле зрения полиции, а этой хоть бы хны.

- Свободна! - бросил Вулф хмуро.

Девчонка фыркнула, вздернула нос и птицей взлетела обратно на голубятню. Может, у нее тоже предки были из оборотней? Ласточки там, гoлуби? Ладно, это не столь существенно.

Что теперь-то делать? Возвращаться домой, несолоно хлебавши?

Словно в ответ издали прогремело гневное:

- Злодийи! Ворюги!

И голосок-то какой знакомый...

Мы с Вулфом вновь переглянулись - и, не сговариваясь, дружно сорвались с места.

Зря я ругала каблуки: бежать в шлепанцах было ещё хуже. В очередной раз подобрав слетевший с ноги сланец, я выругалась сквозь зубы и вынужденно сбавила ход. Зато как бежал Вулф! Легкий, поджарый, гибкий - залюбуешься.

У знакомой калитки он замешкался на мгновение, а потом лихо перемахнул через забор. Только потревоженные ветки качнулись.

Щелкнул засов, дверь распахнулась.

- Она на дереве, – сообщил оборотень деловито. Только в уголках глаз собрались смешливые морщиңки.