Как там говорили на уроках? Первый шаг — просто выжить. Второй шаг — научиться проникать в бесконечное пространство внешнего моря. Третий шаг — выстроить Атолл, отделив для себя кусочек бесконечного моря.
Мое время уходит. Я просто чувствую, как часики тикают. В следующий раз убийц может быть двое. Или за мной пошлют мага, деньги на наем у Прего есть. Не знаю, в какие игры меня втягивают и за что, но мне нужно быть готовым ко всему, а пока — я перевернул страницу и стал вчитываться в свои записи, освежая в голове все то, что прошел в школе и выписал себе из библиотеки.
Глава четвертая,
обретение силы
Зима потихоньку отступала. Вот и в этот погожий денек, на небе ярко светило солнце, отражаясь от снега и радуя нас сверкающими, словно драгоценные камни — сугробами. Лесных птиц стало больше. И поют они чаще. Я даже установил для них кормушку рядом со станцией и теперь наполняю ее по утрам орехами и сырым, несоленым салом, которое пришлось им по вкусу. Потребовалось только закреплять его (можно рыболовной леской к веткам), чтобы вороны и сойки не растащили сало по гнездам, а то более мелким птичкам ничего не останется.
Да-а-а, погода удалась. А так еще месяц и все, снег начнет таять, проснутся ручьи, а потом, как бы я не желал прихода лета, все вокруг погрязнет в грязи. Гололед. Потом слякоть и та самая грязища.
— У-У!
Это поезд гудит. Его уже заждались здесь.
Я обвел взглядом ряды установленных рядом с железной дорогой палаток и только пожал плечами. Народ из деревни все еще опасается подходить к станции близко, так что обходят мой дом стороной, каждый раз удивляясь, что я еще жив. Этим они меня нервируют, но и только. Староста Плеши Ведьмы неделю назад даже предложил мне жить в деревне, а не на отшибе, у железки, но я отверг его предложение. Не из-за ложной скромности, а из опасений за свое будущее. Одну проверку я уже пережил, когда пришел ответ на мой доклад об убийстве и в итоге я лишился зарплаты за месяц и получил два замечания в личное дело. За внешний вид и за плохое исполнение своих должностных обязанностей. Не буду злить начальство еще сильней. Жить придется, как и положено, на станции.
Стоило поезду остановиться и появиться первым пассажирам, вышедшим размять ноги и покурить, как собравшиеся здесь жители деревни начали наперебой предлагать им свой товар. Горячую картошку с укропом. Сыр. Вареные яйца. Пирожки только из печи, с грибами или ягодами. Морсы. Кустарный алкоголь. Настойки из рябины, и сливы. На шишках. Продавали и предметы ручной работы. Красивые, ажурные кружки из бересты для холодных напитков. Шкатулки. Маленькие модели поездов и парусных кораблей. Все это было изготовлено из дерева и с большой любовью. Такие вещи не стыдно поместить в сервант за стекло.
Из-под полы торговали и более серьезными товарами. Не раз замечал, как из рук в руки переходили неприметные туески. Что в них? Незаконно намытое золото? Камни? Волшебные травы? Настойки из этих трав? А может неизвестные артефакты, что нашлись на развалинах, ушедших под землю строений эпохи старших? Ловить за руку я никого не собирался. У меня выстроилась вполне четкая позиция с деревенскими, и я продолжал ей следовать, не влезая глубже, чем надо, а они за это помогали мне советом и оказывали содействие в бытовых вопросах.
Все что сейчас происходит, стало возможным из-за изменений в расписании движения поездов. Деревня Запатье, в которой останавливались эти поезда раньше — уничтожена. Говорят, маг, вокруг которого и строилась оборона той деревни (как и я, он был станционным смотрителем, в ранге бакалавра) и батальон солдат (триста душ) — были убиты. Деревню сожгли. Жителей — ведьмы, а это сделали они — забрали с собой, уведя в лес. И только небольшая часть, самые удачливые, сумела сбежать и спрятаться, дождавшись помощи. Их несчастье помогло Плеши Ведьмы. Теперь поезда останавливаются на пятнадцатиминутный перерыв у нас и предприимчивые жители этим пользуются, быстро смекнув, что нужно пассажирам.
Вот так. А я еще жаловался на заклятые дома, с запертыми там ведьмами, что питают защитные руны вокруг Плеши. Теперь не буду.
Жаль, что моя железнодорожная станция расположена за окраиной деревни и руны меня не оберегают. Это пугало и тревожило.
Как только я узнал эти новости, о Запатье, расспросил Зурада, что он знает о других деревнях неподалеку и отдельных охотничьих хуторах. Он и рассказал. Оказалось в каждой третьей деревне есть заклятые дома, но их не так много как у нас, из-за чего им приходится туже, но у них и главный чиновник, будь это мэр, если деревня крупная или станционный смотритель — бакалавры, заточенные на войну с боевыми заклинаниями. И подчиненные у них есть, не как у меня. И чистые источники магии первого, а то и второго класса (так что даже заклятые дома не нужны). И даже маги. Ученики и неофиты. Еще своя полиция. Рота или целый батальон солдат с приличным оружием. Со стороны посмотришь — хорошо живут. Казалось бы, безопасно, а вот и нет! В Запатье тоже не думали, что их уничтожат, и что случилось?
В целом вся защита деревень и особенно городов Союза Республик строится на магах и солдатах, но с магами во главе. Тот же Прибрежный, столица республики Северная Земля построен рядом с большим количеством источников магии, сильнейшие из которых — четвертый класс — принадлежат правителям республик — канцлерам Союза и другим могучим магам. Старшим магистрам и архимагам, редко появляющимся на людях, ушедшим с головой в магию и не подпускающим никого к источникам такой силы.
Так живет весь Союз. Иначе не выжить.
В деревнях все проще. А Плешь Ведьмы — это отдельный случай. Из-за большого количества заклятых домов и рун эти твари деревне не страшны, а с другими опасностями справляется вооруженное ополчение из мужиков. Ну и есть я. По бумагам маг — неофит. Со смутными перспективами на будущее и шансом не дожить и до тридцати лет, с таким то везением.
— Не мешайся, — толкнули меня плечом и прошли мимо, и не подумав извиниться.
Я с усталостью посмотрел в спину статной, высокой женщины в красном пальто, что, как и другие пассажиры поезда вышла подышать воздухом и купить покушать. Это она меня толкнула. Должно быть, жена какого-то чиновника или крупного заводчика.
Свой медальон мага я спрятал под тулупом. Да, это незаконно и наказывается, но раз уж я здесь власть, могу я пойти на небольшие уступки себе же? Как-то спросившему меня об этом, Зураду, я сказал, что стыжусь носить знак мага открыто, по сути, пока не являясь никаким магом, а на деле я сделал это чтобы избежать внимания убийц, если те сюда явятся. Не думаю, что у них есть мой портрет, а вот то, что я станционный смотритель и маг — они знать должны. А так, без формы (хоть одна поблажка в должностной инструкции — станционные смотрители не обязаны ее носить), в старом тулупе и поеденной молью шапке, да в валенках — я был похож на простого дворника при станции, а не на главного чиновника деревни. Долго на мне взгляд никто не задерживал, а это-то мне и надо.
Эх, время… Не замечаешь как оно летит, а потом жалеешь.
С той ночи, когда меня пытались убить, подло застрелив в спину, прошел месяц. В деревне я к этому моменту прижился. Разобрался со всеми первоочередными вопросами, связанными со службой. Дошли у меня руки и до мелочей. К примеру, я отодрал с окон в доме доски и смастерил нормальные ставни (теперь на ночь их закрываю, а утром открываю). Светло стало. Гораздо приятнее теперь читать за столом или просто обедать. Пришлось, правда, купить несколько комплектов петель и килограмм гвоздей. Делал все сам. Тут ситуация безвыходная. Плотники отказались работать в моем доме. Сам справился, не переломился.
Еще я установил вдоль железнодорожных путей два десятка металлических урн для мусора. Точнее это сделал не я, а работники механической мастерской, что занимаются в деревне всем металлом. От ремонта вездеходов до выплавки лопат.
В свой карман, как и с ремонтом в доме я не залезал. У меня есть право оплатить такие работы из фонда станции, выписав платежный вексель на предъявителя. Сумма на балансе станции небольшая и ее хватит только на косметический ремонт, но это лучше чем платить из своих и теперь люди, этот поток душ, к которому Плешь Ведьмы была не готова, не мусорят, где попало, а пользуются урнами. Все легче мне убирать. Ходи от одной урны к другой и ссыпай из них все в мешок.
Также мне пришлось начать ходить в лес, хоть было и боязно по-началу, а потом привык. Таскал оттуда дрова и не только. Тот же снежный гриб попадался довольно часто. Не деликатес, но пожарить его с мясом или сделать из него соус и привычный вкус блюд преображается.
Ах, да. Мне же подарили козу. Я сам удивился, но вот так. Поселил ее вместе с курами. И да, пришлось учиться доить. Спросил совета, не постеснялся показаться безграмотным. Теперь лучше понимаю, как ухаживать и за козой и за курами, все же раньше я жил в городе и не имел своего маленького хозяйства. Уяснив главное, стал выпускать кур и козу гулять на улице. Отделил им закуток рядом с курятником и если день выпадал теплый, как сейчас, минус пять градусов — отправлял их под солнышко.
Если подытожить, мне нравились изменения, происходящие на станции. Эта спонтанная ярмарка оживила деревню. Вот и сейчас, пока я обходил людей спешащих купить покушать или выбирающих товар на прилавках, я замечал, как поменялись выражения лиц вечно хмурых, неприветливых жителей Плеши, что любят смотреть на меня исподлобья и провожать мою спину недобрым взглядом.
Пока я гулял, изображая обычного дворника, старался прислушиваться к разговорам, что велись вокруг. Голоса здесь никто не принижал. Зачем? Так, новости, которыми делились между собой соседи по вагонам, часто разнились с тем, что мне удалось вычитать в бесплатных газетах, приходящих на станцию раз в две недели и которые я заношу старосте, а уж он подряжает детей разнести их по дворам. Было интересно сравнивать мнения людей с тем, что пишут очеркисты.
Проходя мимо одного из прилавков, где сейчас происходила сделка между продавцом спиртосодержащих наливок и покупателем, раскрасневшимся от торга мужиком, не накинувшим на себя шубу и выбежавшим на улицу в одном свитере и явно уже пожалевшем об этом, я услышал.
— Дорого, — качнул головой покупатель. — Давай сойдемся на двадцати кархемах и по рукам? Холодно же, видишь, я промерз? Будь человеком!
— Уговорил, — проворчал на его слова прижимистый брат старосты деревни. Кажется, его зовут Тагил. Я не всех по именам знаю, да и с ним мы почти не общались, но думаю, не ошибся. — Держи.
— Ух. Аперитивчик. Спасибо, — ласково принял мужик стеклянную тару и, не прощаясь, убежал в свой вагон, кивнув проводнику, что зорко следил за тем, кто мимо него проходит.
Случались здесь и скандалы. Но там разбирались без меня. Солдаты с поезда стояли в охранении и не допускали ругани или воровства, остро реагируя на призывы о помощи.
— Опа, — воскликнул я, заметив знакомое лицо в толпе.
Я стал думать, как лучше поступить. Хотелось отомстить проводнику, что вытолкнул меня из поезда, свалив в сугроб, а потом насмехался, передав привет от Прего, но и себя я выдавать, не хотел.
Прежде чем что-то делать, я понаблюдал за ним. Встревоженным он не выглядел. Просто стоял на входе в свой вагон и проверял, чтобы в него не проскочили безбилетники. Ну-у, я и не думал, что он замешан в чем-то серьезном. Он просто взял деньги у сына богатенького папы и выполнил его небольшую просьбу, устроив мне каверзу. Но отомстить хотелось. Да.
Устраивать склоку и привлекать внимание я не собирался. Пришлось импровизировать.
Я подошел к прилавку родственника Зурада.
— Продай-ка мне ту настойку, Тагил, — указал я пальцем. — Да, вот эту, сливовую. В красивом кувшине. Спасибо.
— Себе берешь? — Только и спросил он.
Я улыбнулся.
— Знакомого встретил. Ему подарю.
— Хорошее дело и подарок хороший. Сливы в моем саду лучшие в деревне, это все знают.
После Тагила, я подошел к лавочке одного из деревенских костоправов, лечащих людей своими отварами, травками и массажем.
— Привет.
Костоправ кивнул мне и с интересом стал ждать.
— Не подскажешь, что из этого, — кивнул я на прилавок с выложенным на нем товаром, — может помочь вызвать жуткий понос?
Спрашивать, зачем мне это, он не стал, просто рассказал о лучшем из имеющихся у него отваров. Я цокнул языком. Дорогое удовольствие, ну для дела же беру.
Добавить отвар «сральника» в сливовую настойку костоправ разрешил. Сказал, только сильнее проберет и усмехнулся, сам влив отвар в кувшин и оставив пустой пузырек себе.
Следующим шагом было отловить какого-нибудь мальчишку, что крутится здесь, рядом. Я начал оглядываться, в поисках.
— Постой, — остановил я одного из парней носящихся здесь с разными поручениями от взрослых. — Вот тебе пять кархемов, — вложил я ему в руку бумажную купюру, не дав и слова сказать. — Видишь того проводника, что сейчас чешет щеку? Подари ему этот кувшинчик, с наливкой и скажи, что его делает твой отец и это твой ему подарок. Скажи, что ты сам мечтаешь работать на железной дороге и просишь его рассказать, как к ним устроиться. На будущее. Тебе несколько лет до восемнадцати осталось, а там ты сразу рванешь к ним. Обо мне ни слова. Справишься?
Подросток оказался догадливым и смотрел на кувшин с настойкой с изрядным подозрением. Пришлось признаться, успокоив его паранойю.
— Я «сральника» туда добавил.
Парень не удержал улыбку. Да и костоправ что следил за нами от прилавка, все слышал, и тоже гаденько улыбнулся.
Мальчишка затребовал у меня еще пять кархемов, если все удастся и как только я подтвердил все договоренности, согласился помочь. Словно змея обойдя все препятствия в виде людей, так и норовивших зашибить парнишку с полным кувшином наливки, он добрался до проводника и непринужденно завел с ним разговор. Раз, и кувшин переходит из рук в руки. Вот и все. Месть совершена.
Прозвучал предупреждающий гудок и толпу рядом с путями, словно корова языком слизала. Двери вагонов поезда захлопнулись и после еще одного предупреждающего гудка, поезд ушел, обдав нас потоками пара и дымом из трубы.
Я честно заплатил счастливому парню и продолжил работать так, словно ничего не произошло (выгребая мусор из урн). Только глаза сверкали. Деревенские тем временем собрали прилавки с непроданным товаром и по тропе проложенной мной через поле со снегом вернулись в деревню. Следующий поезд, что остановится у нас на долгие двадцать минут придет только через несколько часов, так что они успеют приготовить новые пирожки, да разогреть непроданную картошку. Молодцы. Оседлали денежный ручеек.
Округа разом опустела, и работать стало легче. Никто не смотрит.
Закончив с уборкой, я бросил мешок с мусором в приглянувшийся мне овраг, куда уже приноровился кидать отбросы (упаковку от пирожков, жирные салфетки и другой мусор). Летом все тут сожгу и перекопаю. Потом я загнал козу и кур в сарай, отмахнувшись рукой от злого петуха, что попытался меня клюнуть и покормил их. И только после этого поел сам.
Помыв посуду, я сел за рабочий стол, задумчиво посмотрев в окно, которое теперь не закрывало от меня солнце и вид на железную дорогу. Насмотревшись на играющихся в кормушке лесных птиц, я отвернулся и, взяв ручку, вычеркнул из списка дел лежащего на столе один из пунктов. Приятно конечно, только вот в списке двадцать параграфов, а вычеркнуто из них только четыре.
Не передать, как я был разочарован, не обнаружив рядом с деревней ни одного свободного источника. И я говорю не о чистых, упорядоченных источниках магии пригодных для использования магами, таких тут просто нет, рядом так точно, а о грязных, вредных и способных вызвать у мага неконтролируемую мутацию тела, стоит только потянуть из них энергию. Все грязные источники рядом с Плешью Ведьмы кому-то да принадлежат, будь то староста или охотники из деревни. Все они промаркированы вешками и затесами. Рядом с этими местами разбиты маленькие огородики, где высажены окультуренные волшебные травы и кустарники. Тропы к ним исхожены, и чужой след виден сразу.
Когда я только повадился ходить по лесу в поисках источника, это сразу заметили и меня предупредили, что все вокруг занято. Мягко сказали, но с намеком, чтобы не лез. Так что последние дни я заходил все дальше, оставляя изученные рощи позади, и искал не занятый источник. Хотел сдвинуть с мертвой точки свое развитие, попытавшись зачерпнуть из грязного источника энергию, посмотрев, что после этого со мной случится. Рискованно? Глупо? Самоубийственно? Еще как. Но я все для себя решил, и последние события только подтолкнули меня в моей решимости.
Мысль вильнула и унесла меня в недавнее прошлое. К старым воспоминаниям. Ведь первоначально я не хотел становиться магом. Такое просто в голове у меня не укладывалось. Я же обычный человек. И родители у меня были обычные. И другие родственники, о которых я знаю.
Я все распланировал на годы вперед. После интерната я собирался поступать в школу полиции, отучиться там и пойти по стопам родителей. Но все планы перечеркнула проверка на дар. Я тогда считал, что все потеряно и подумывал саботировать приказы учителей (как и часть ребят, не желавших становиться магами). Не будь дураками учителя быстро выявили тех, кто не желает учиться и всячески отговаривали от этого других и посоветовали нам не маяться дурью. Не хотите — начинайте пить отвар горькой рябины, особого сорта рябины, растущего рядом с источником негативной магии и используемый в основном женщинами, чтобы предотвратить беременность. Оказалось, пока дар в нас не окреп, этот отвар за несколько дней просто уничтожит его, и не нужно ждать пока он потухнет сам, в попытках его раздуть. Только вот государство уже оплатило за нас учебу, ведь все те, кто отказались быть магами выходцы из простых семей, у которых не было денег на обучение и долг — несмотря на то, что школу они не закончили так на них и повис. Все, взвесив, я отказался присоединяться к тем ребятам, взялся за ум и начал учиться, а потом втянулся. Мне понравилось. Скупые лекции, математические формулы, стройная система развития. Да даже постоянный физический труд, что изменил мне фигуру, вылепив из меня атлетично сложенного человека. Мне нравилось учиться. Стать магом неожиданно стало моим желанием, а не навязанным другими путем. Мечта же стать полицейским как-то забылась.
Помассировав виски, а то голова разболелась, я перечитал свои записи и задумчиво, не понимая, что делаю, обвел последнюю строку ручкой, поставив рядом жирный восклицательный знак.
Расспрашивая людей в деревне об окрестных лесах, и опасностях что там поджидают, один из охотников с которым я разговорился, сболтнул информацию о старом змеином дереве, указав мне направление, где искать. Я тогда промолчал, но сам вспыхнул надеждой. Старое змеиное дерево… Какова вероятность что за свой большой срок жизни оно сумело поймать в свои сети хотя бы одного мага?
Решено. Завтра, с самого утра направлюсь туда, а пока схожу в деревню, есть у меня там парочка дел.
Одевшись, и не забыв вооружиться, как и поддеть под тулуп бронежилет, я выдвинулся в путь. Пока шел, подобрал на тропе выпавший у кого-то из сумки пирожок и убрал его в карман. Как вернусь, нужно не забыть положить его в кормушку к птицам.
— Кай! — Крикнул мне хозяин второго по улице дома со стороны железной дороги. Дед, который даже с клюкой плохо ходит. Любит выходить на крыльцо своего дома и с высоты осматривать округу, заглядывая за заборы к соседям. Вот и меня углядел. — Эгей!
Я махнул ему рукой, приветствуя в ответ, но он покачал головой и показал мне знаками, чтобы я зашел. Пришлось подчиниться, не отказывать же старику?
Открыв калитку, я проскочил мимо собаки, что начала ластиться ко мне и подошел к крыльцу. Из сарая неподалеку показалась голова мужика, одного из сыновей Панкрата, но узнав меня, он только кивнул мне и снова спрятался в сарае, очевидно занятый скотиной.
— Чего звал, дед? — Уважительно обратился я к хозяину дома, что сам просил называть его дедом или по имени — Панкратом, не упоминая фамилию — Глыба, которая сейчас ему совсем не подходила. Усох от старости, да и дети у него пошли в жену и не напоминают тяжелоатлетов.
Он по-стариковски покряхтел.
— Тревожно мне, Кай. Кхе.
Я нахмурился.
— Что случилось?
— Тот дом, что через один от нас, заклятый, с ведьмой который. Снится он мне. Уже не первую ночь.
Я еще больше насторожился.
— Что снится?
Он пошевелил губами, словно проговаривая про себя что-то, и только потом заговорил. Смотрел он при этом «сквозь» меня.
— Как ведьма выползает из него. Черная, что та ночь. Как она крадется по земле. Ползает вокруг и заглядывает в окна. Сперва к соседке — чтобы у нее молоко скисло, а потом и к нам.
Нехорошие у меня предчувствия. Панкрат хоть и надоедливый старик, но он не умалишенный. Его слова в любом случае надо проверить.
— Я посмотрю, — постарался я успокоить старика.
— Спасибо, Кай.
Распрощавшись, я покинул двор Панкрата и прошел по утоптанной дороге до заклятого дома, окруженного пустырем, где не было ни одного дерева, а вокруг только один сплошной сугроб. Снег тут никто не убирал, и дом был по крышу завален им. Как мне не хотелось, взгляд, который я не отрывал от дороги пришлось поднять, посмотрев прямо на ту часть дома, что была видна из-под снега и на краешек вырезанных на нем рун. Голова сразу же разболелась, а внутри черепа зазвучали чужие голоса, распознать которые не удавалось. Сквозь резь и слезы, выступившие в глазах, я попытался разглядеть что-то. Не знаю. Опасность, грозящую нам, но ничего не получилось. Я не знал ни этих рун, ни того, как распознать, что заклятый дом вот-вот разрушится, выпустив на волю не живую не мертвую и уже не ведьму, а мерзость, у которой осталось лишь одно желание. Месть всем вокруг.
— Эм-м, — простонал я, дернув голову в сторону и отведя взгляд. Из носа на снег упала капля крови, расплывшись на нем зловещим пятном. Я затер ее валенком, прежде чем идти дальше.
Эту проблему я буду решать позже, когда пойму как.
На перекрестке перед магазином мне повстречалась компания детей, собравшаяся вместе и играющая в мяч, пиная его друг другу и азартно кричащая на тех, кто по их словам нарушил правила. Тут была и Роза. О! Она меня заметила. Подбежала в своей шубке на несколько размеров больше и которая волочилась за ней по снегу. Ее рыжий кот тоже был здесь и бежал рядом с ней. Хвост трубой.
— Привет, дядя, Нос!
Я только вздохнул, уже устав напоминать ей как меня зовут, но ее радость была заразительна и я против воли улыбнулся.
— Привет, Роза. Привет, Зефир. Играете?
— Ага. В мяч.
Роза взяла жалобно мяукнувшего у ее ног Зефира на руки, и он начал довольно урчать, поглядывая на меня и выковыривая из подушек на лапках льдинки.
— Как у вас дела? Папа снова пьет, да? — Поинтересовался я.
Ответ я уже знал. Соседи, Розы и ее мамы — Даны, уже жаловались мне на него, ну а что я мог сделать? Поговорить с ним? Так пытался. Не помогло.
Она грустно кивнула.
— Он тебя или маму не обижает?
— Нет! — Выпучила девочка глаза. — Вы что, дядя, Нос! Он хороший. Правда. Просто у папы охота выдалась неудачная. Артель папки и дяди Павы потеряли одного человека. Его муравьи утащили.
И об этом я тоже знал.
— Ну, ты не грусти, — потрепал я ее по голове, поправив шапку. — Держи, — порыскав в кармане, я вручил ей леденец, который испек сам, пожарив сахар на сковородке.