Станция — Плешь Ведьмы

— Ну, что, молодой человек, ваш выход? — Обратился он ко мне.

Я кивнул. Говорить не хотелось.

— Рекомендую вам с первой же зарплаты привести свой гардероб в порядок. Вы все же станционный смотритель, а не грузчик, — упрекнул он меня.

Я снова промолчал. Пусть он засунет свои советы куда подальше. Советчик ведьмин.

— О-о, вот и она, — чему-то обрадовался проводник, посмотрев в окно. — Станция Плешь Ведьмы. Остановка — минута времени, — отворил он тяжелую дверь вагона, повернув специальный рычаг, и указал мне головой на выход.

Я прошел мимо него, примериваясь как бы спрыгнуть в сугроб и не утонуть в нем, но тут сзади меня подтолкнули, и я носом упал в этот самый сугроб. Чемодан и тяжелые коробки полетели в стороны.

Позади меня, прежде чем закрыть дверь, злорадно расхохотался проводник.

— Вам просил передать привет господин Прего. Ха-ха-ха.

Дверь лязгнула, и поезд тронулся с места, а я пытался встать, ворочаясь в снегу как увалень. Получилось с трудом. Снега по пояс и он мягкий, проваливается.

— С-ука, — сказал я уже вслед поезду, пообещав себе отомстить проводнику при случае. Впрочем, не он причина моих бед.

Прего, какая же ты тварь. Не поленился же, подкупил проводника. Поднасрал таки.

Мне даже стало интересно, как он омрачил жизнь другим парням и девчонкам, которых он же и подставил. Или же только я удостоился такой «чести»?

— С-ука! — Еще раз высказался я и, подхватив чемодан и коробки, стал прокладывать дорогу к самой станции, по крышу ушедшей в снег.

Саму станцию Плешь Ведьмы будто перенесли с картины известного художника эпохи правления ведьм в наш век. Мрачные, убогие дома на заднем фоне, отсутствие электричества и телефона… И воронье, что летало над головой. А вокруг — ни одной живой души. Только снег.

Я поежился и проложил себе путь до потемневшего от времени, одноэтажного бревенчатого сруба — это и есть станция Плешь Ведьмы.

Оставляя позади себя глубокие следы в снегу, я добрался до крыльца и попробовал отворить дверь, но та не поддалась. Окна были заколочены досками, и тут то я вспомнил, что мне вручили ключ. Тьфу. Проверив карманы, я нашел его и все же попал внутрь моего дома на близлежащие десять лет — такова цена «знаний» школы.

Внутри, как я и ожидал — все было в пыли. Темень, хоть глаз выколи. Все из-за заколоченных окон. Повезло, что я захватил с собой керосиновую лампу, наслушавшись советов старого сторожа нашей школы, что отработал на железной дороге всю жизнь.

Чиркнув спичкой, я поднес огонь к фитилю и запалил его. Хорошо. Подняв фонарь над головой, я прошел в дом, начав осматривать его более внимательно. Домик маленький. Кухня и единственная жилая комната с кроватью, рабочим столом и стулом. Большая, беленая печь, с виду нормальная, без трещин. Стоит ровно, не заваливается. Дрова были сложены прямо здесь. На несколько дней хватит, а там придумаю что-нибудь.

Через полчаса, в доме уже потеплело на пару градусов. Печь по-началу дымила, но это из-за того что ею давно не пользовались. Тем временем постельное белье я сжег, как и одеяло, залитое давно высохшей кровью… Я нахмурился, а потом обошел дом еще раз. Проверил, надежно ли заколочены окна, нет ли дыр в полу. Не поленился, сползал на чердак и только потом немного успокоился.

От старого хозяина осталось много вещей. Их я тоже перебрал. Откровенный хлам — сжег. Ковры выхлопал. Казалось, я ничем значительным не занимался, но в итоге потратил на приведение дома в условно жилой вид все утро до самого обеда. Нагрел воды в тазу, вымыл окна, хоть они и заколочены, помыл полы, разложил по местам уже свои вещи, а потом подхватил старенькую лопату, что стояла за дверью, и пошел расчищать снег как вокруг дома, так и рядом с железнодорожными путями. Это моя прямая обязанность. Одна из многих.

Деревенские, так и не показались. До ближайшего дома пятьдесят метров по снегу, который еще нужно убрать. Следов нет. Так что они сюда не ходят и поездом не пользуются. Глухой уголок эта деревня и неудивительно. Кто захочет здесь жить? Только преступники, которых обязывают селиться в таких местах, после того как их отпустят из тюрем.

Снег я чистил в охотку. Разминка была в радость. Мышцы прогрелись, а от одежды пошел пар.

Два года в государственной школе для магов мы только тем и занимались, что чистили снег на городских улицах, таскали лес на пилораму и работали грузчиками, в чем меня не раз упрекнул проводник поезда. Физические тренировки и голод — вот лучший способ раскрыть дар для тех, у кого нет денег, знаний и связей. Это был главный этап отсева. Отбраковки. Или дар раскроется и заработает на полную мощь, поддерживая жизнь в хилом, голодном теле, или потухнет. Отсев был таким, что две трети ребят не выдержали. Заболели и слегли в больницу. Дар оказался слишком слаб и потух, словно огонек свечи. Их в итоге выгнали. Магами им больше не стать.

— У-у-у-у, — услышал я вой и вздрогнул, оглянувшись на лес. Волки кажись.

Встряхнувшись, я продолжил работу, но нет-нет, да и оглядывался на лес.

Уф-ф-ф. Все. Площадка вокруг дома была очищена.

Под снегом я нашел колодец. Откопал сарай, со своей небольшой печкой, по-видимому, тут, когда-то содержали кур, и наткнулся на погреб. Лезть в него я не стал, так как лестница давно сгнила. Потом.

Тем временем транзитные поезда шли один за другим и только приветствовали меня гудком, проносясь мимо на полной скорости. Я вывесил зеленый флажок, оповещая машиниста и начальника поезда о том, что на станции все хорошо и помощь не требуется.

Начало вечереть и я закончил все работы, поспешив в дом. Закрыл дверь на замок и покушал. Навалилась усталость, так что я отправился спать, предварительно подкинув в печь пару толстых поленьев, потрухлявей. Пусть тлеют, а не горят.

Потушив керосиновую лампу, я не забыл прихватить топор, оставив его рядом с кроватью. Револьвер что мне презентовали сослуживцы отца, и мамы на моё восемнадцатилетие, я спрятал под подушку и только потом прилег, расслабившись, вслушиваясь в тишину станции, которую разрывали только треск дерева в печи и ветер, бьющийся в стены снаружи.

Сам не заметил, как заснул.

Проснулся рывком. Открыл глаза и осмотрелся, но ничего не увидел. Темно. Механические часы — будильник, которые я нашел уже здесь, валяющимися в грязи и которые я отмыл и смазал, поставив рядом с кроватью, показывали четыре часа утра. Стрелки у них светились, немного разгоняя мрак. Дорогие часы. Видимо прошлый смотритель станции был не так беден, как я или как то умудрялся зарабатывать даже здесь, в деревне. Стоимость таких часов это три моих зарплаты смотрителя.

Я уже думал снова лечь спать, как входная дверь скрипнула. Кто-то навалился на нее с внешней стороны (с улицы) и попытался открыть. Я сразу покрылся потом и мурашками. Замер, не зная, что делать. Потом с трудом нащупал потной ладошкой револьвер под подушкой, спустил ноги с кровати и встал, вглядываясь в темноту.

Звук повторился. Кто-то снова навалился на дверь, отчего она жалобно скрипнула, но устояла. Правда, треск мне не понравился.

Страшно. Нутро аж заледенело. Я боялся даже дышать, не то что голос подать и спросить — кто там? — но все же руку с револьвером я направил в сторону двери, хоть она и ходила ходуном, и стал ждать.

Кто бы ни стоял за дверью, он перестал ее дергать и ушел. Снег под его ногами захрустел.

Заснуть я больше не смог. Нашел лампу, поджег фитиль, осветив дом, и с нетерпением стал ждать рассвета. Сумбурные, мрачные мысли так и метались в голове.

Прего, тварь! Все из-за него… Ну, ничего. Еще свидимся, пообещал я себе.

Глава первая,

в которой Кая находят проблемы

Рассвело. Подождав для верности еще час, я вышел на улицу. У-у-у, холодрыга. Я поежился, переступил с ноги на ногу, но скорее не из-за холода, а из-за натянутых как струна нервов. Ночка не спокойная.

В одной руке у меня был заряженный револьвер, а в другой топор. С осторожностью я начал осматриваться. Обошел по кругу здание станции и мой дом на ближайшие десять лет по совместительству. Заглянул в сарай. Проверил следы на снегу и ничего не понял. Нет следов! Только мои, вчерашние. Новых тропинок от леса или от деревни не проложено. Наст снега не тронут. Все это только еще больше меня насторожило. Кто бы ни приходил ко мне ночью, добра от того кто не оставляет следов на снегу не жди.

Помянув недобрым словом ведьм и сплюнув три раза через плечо, я хмуро посмотрел на вывешенный мной вчера зеленый флажок рядом с путями, а потом я развернулся и вернулся в дом, зарекшись появляться на улице без револьвера.

Ладно. Что там у меня по плану на сегодня?

Первым делом я не торопясь позавтракал — урезав свою порцию вдвое от вчерашней. Лучшего способа продолжать укреплять свой хилый дар, как держать себя в черном теле я не знал.

После завтрака пришло время размять кости. Я взял револьвер (приходилось постоянно напоминать себе об этом, чтобы не забывать, но ничего, привыкну). Засунув его запазуху, я вышел на улицу. Огляделся. Никого. Ну что ж? Лопату в руку и меня снова ждет снег.

За работу!

Прошло полчаса, и я порядком упрел. Остановившись перевести дух, я стер ладонью пот со лба, поправил на голове шапку, уехавшую в район затылка, и осмотрелся. Над Плешью Ведьмы, стоял дым — это чадили печи в деревне. На душе стало чуть легче. Я боялся, что там все вымерли, но нет, печи дымят, слышен лай собак, крики петухов и чьи-то пьяные выкрики. Живет деревня. Здравствует.

Ладно. Это потом.

Я посмотрел себе под ноги и носком валенка ковырнул снег. Выходит не показалось.

Под одним из сугробов рядом с путями, я нашел много писем и посылок, вмерзших в лед. Пришлось постараться, чтобы извлечь их не повредив еще сильней. Все найденное я занес в дом. Буду разбираться с корреспонденцией позже. Мда-а-а. Дела.

Странно все это. Да, прежний станционный смотритель умер уже несколько месяцев как, но жизнь то продолжается, так ведь? Почему жители деревни сами не расчистили дорогу до станции и не собрали свою почту? Бросили все. Странно это. Не безрукие же они?

Закончив с этим делом, я снова взялся за работу, которая сама себя не выполнит. Вокруг дома уже наведен образцовый порядок, теперь пора проложить себе путь от станции, что стоит рядом с путями до деревни в отдалении и мелькающих там меж домами людей. Не смотря на то, что живот начало сводить от голода — очень уж хотелось кушать, я не стал прерываться на перерыв и вгрызся в сугроб, прокладывая четкую дорожку метр шириной.

Уф-ф-ф. Да-а-а-а, снова утер я пот со лба. Сложно, но это и хорошо. Дар ярче раскрывается, горит в груди, даря тепло, и подпитывает мои силы, не давая опускать руки. Морозец не чувствуется. Солнце светит. День хороший. Значительный контраст с ночью. Может все не так и плохо в моей жизни?

Четыре часа махал лопатой, запыхался, устал, но это была хорошая, добрая усталость. Дорожка по итогу готова. Смотреть приятно. Ровненько, чисто, опрятно. Старый сторож в нашей школе бы оценил. Как он там интересно? Вспоминает меня? Эх, дед. Спасибо тебе за советы.

Докопался в итоге до первого домика с краю деревни, где меня кстати заметили. Занавеси на окнах избы колыхнулись, но на улицу никто не вышел. Говорю же, странные люди.

Навязываться и знакомиться не стал. Развернулся и пошел назад. Не могу больше терпеть. Пора уже покушать.

На обед, как и на завтрак у меня была каша. Выбора как такого нет. Консервы и каша — вот и весь мой паек на этот месяц. Нужно что-то с этим делать, только я пока не знаю что. Моя зарплата, кроме той ее части, что уходит в оплату долга за обучение в школе — ложится на мой счет в государственном банке, так что получить ее я не смогу, ведь мне нельзя покидать станцию. А все банки расположены в крупных городах, сюда мне зарплату никто не привезет. Да и нужна ли она мне здесь, если подумать? Не похоже, что я найду в деревне магазин.

А ведь мне нужна не только еда. Дрова, одежда, патроны для револьвера. Другие мелочи вроде мыла, спичек и керосина. Мне многое нужно. Придется как-то выкручиваться.

Задумчиво отправляя в рот ложку за ложкой и не замечая этого, я посмотрел на сваленную рядом с печкой гору корреспонденции, что расползлась на полу мокрым слипшимся куском. Пришлось уделить время и рассортировать почту, уложив каждое письмо и листик отдельно. Пусть дальше сушится, может, что и получится из этого выжать, несмотря на то, что чернила у большинства писем расплылись, и я не уверен, что смогу разобрать написанное на конвертах.

В деревню я решил сегодня не наведываться. Вечереет уже, темно. Небо затянуло. Так, вместо знакомства с людьми я с комфортом устроился за письменным столом, заварил себе горячего чаю и принялся разбираться с бумагами, оставшимися от прежнего станционного смотрителя, сверяя их с тем, что мне вручили с собой после назначения на эту сомнительную должность.

Итак. Станция Плешь Ведьмы и одноименная деревня. Согласно последней переписи — это семьсот три человека проживающих здесь душ. Я присвистнул. Немало. Чем живут люди — в документах не сказано. Ну, тут мне и без бумаг было понятно — лесом они живут и землей. Больше тут нечего делать. Поди, собирают летом ценные травки, и продают их перекупщикам в обход станции, да старые руины обходят, ищут ценности, а потом сбывают как контрабанду. Может, и прежнего смотрителя убили из-за этого, ведь без лицензии сбор волшебных трав запрещен, а я должен пресекать такую деятельность, как чиновник Союза Республик и главное должностное лицо станции. Нет уж. Я покачал головой. Не хочу, чтобы меня зарезали во сне.

Пока разбирался с бумагами, небо окончательно потемнело, и настал поздний вечер. Зевнув, я закрыл свод законов и должностную инструкцию смотрителя железнодорожной станции, поворошил подсохшую за день почту, что все также лежала рядом с печкой, потушил керосиновую лампу, проверил, хорошо ли заперта дверь и лег спать, надеясь проснуться от переливчатых трелей птиц за окном, а не из-за проникновения через дверь ночного визитера. Револьвер на всякий случай я снова запихал под подушку. Все. Глаза сами закрылись. Завтра новый день, посмотрим, что он мне принесет.

К сожалению, спокойно выспаться, снова не удалось. Посреди ночи меня разбудил стук в дверь и крики снаружи.

— Эй! Маг! Просыпайся! Ну же! Маг? Ты там? Эй!

И снова барабанный стук в дверь, словно ее пинали ногой. Даже с потолка посыпалась пыль.

Вскочив с кровати, злой и невыспавшийся, я быстро оделся, вооружился револьвером и топором и только после этого подошел к трясущейся двери, выкрикнув вопрос.

— Кто там? Чего дверь ломаешь?

— Соседи твои.

— Кто? — Переспросил я. — Какие соседи?

— Живем мы в деревне. Открывай уже.

Открывать дверь я не спешил и все так же общался с незнакомцем через доски двери.

— Что случилось? Зачем я вам?

— Беда у нас. Утю Бобыля кто-то убил. Выходи, давай. Не трусь. Заберешь тело, пока звери его в лес не утащили.

Я подумал. Вспомнил должностную инструкцию, сплюнул, осознав, что обозвавший меня трусом не зря ко мне пришел, ведь согласно всем документам я здесь власть и те же полицейские функции возложены на меня, так что дверь я в итоге отворил, но руку держал на револьвере.

Несмотря на ночь, крыльцо было освещено. Все из-за того что стучавший в мою дверь мужик держал над головой факел, освещая округу и себя. На плече у него болталось ружье.

По лицу мужика ничего сказать не могу. Лицо как лицо. Злодеем не выглядит и ладно.

Осмотрев меня, он вяло кивнул. Я поспешил вытащить поверх тулупа медальон мага (он же паспорт мага), на котором, как и прежде горела одна тусклая звездочка.

— Идем, — сказал он и потопал прочь, не оглядываясь. Мое согласие ему видимо не требовалось.

Пришлось идти следом за ним. На мои вопросы он не отвечал. Отмалчивался и только что-то бурчал.

По дорожке, что я днем проложил мы зашли в деревню, прошлись по центральной улице, которую люди чистили своими силами, свернули на боковую улочку, больше похожую на тропинку из натоптанного снега, что нещадно петляла, и через минуту уткнулись в труп, что перегородил эту самую тропинку.

Я замер, впав в ступор, не зная, что говорить и делать. Это первый труп, что я вижу.

Мужика мои переживания не волновали и он заговорил.

— Это его дом, — указал мой провожатый рукой на покосившуюся избу за забором, если пару сгнивших в земле палок можно так назвать. — Не дошел он до дому, — мрачно сплюнул в сугроб этот малоприветливый мужик, что так и не представился, да и моим именем он не интересовался. — Жил он один. Ни с кем не общался без необходимости. Тебе же надобно похоронить его по-человечески, маг. Это твоя ноша, не моя, раз уж ты появился. И расследование провести. Так? Ну, все. Бывай.

— Э-э-э… — Промычал я, растерявшись.

Воткнув в сугроб факел, он развернулся и пошел прочь, в темноту. Только снег под ногами хрустел.

Я в удивлении открыл рот и только чуть погодя сориентировался.

— Эй! Ты куда? — Крикнул я ему в спину.

— Дальше не мое дело, — проворчал он и завернул за угол, скрывшись из виду и оставив меня одного на ночном морозе.

— С-ука! — Прошипел я сквозь зубы, оглядываясь и решая, что мне делать. — Да что же это за деревня то такая! — Простонал я в отчаянии.

Так-то я редко ругаюсь, но все происходящее в последние дни выбивает меня из колеи. Подстава Прего, распределение на работу в эту опасную глушь, пинок проводника под зад, ночной визитер, который не оставляет следов на снегу и вот это вот! Труп под ногами. Замечательно. Плешь Ведьмы, какое емкое название у этой деревни и станции, полностью описывающие творящееся здесь день изо дня безумие.

Саркастично улыбнувшись, я судорожно стал вспоминать инструкции, что были мне даны высоким начальством перед отправкой сюда. На ум так ничего и не пришло, и я плюнул на это, решив отложить разбирательства и копание в бумагах по этому поводу до рассвета. Только вот труп… Посмотрев на него, я оглянулся на лес, вспомнил о волках, взял факел и бегом вернулся на станцию. В сарае я видел деревянную тачку с одним колесом. Погружу его в нее и спрячу труп здесь же, в холодном сарае, закрывающемся на замок. А уж при свете дня я его и осмотрю. План был неплох. Я нашел искомое. Вернулся на место преступления с тачкой, и взгромоздил на нее труп, испачкавшись в процессе кровью, вытекшей изо рта у мертвеца, когда заметил промелькнувший в темноте за кругом света падающего от факела серый силуэт. А потом еще один. И еще.

— Да вы издеваетесь?! — Простонал я от отчаянья, нащупав на поясе револьвер. Вытащил его и взвел курок.

Вот опять! В свете догорающего свои последние минуты факела сверкнули глаза бегающих вокруг меня волков. Накликал. Или… Да, не. Или все же? Мрак! Может меня специально подставляют под клыки хищников? Все! Времени нет. Думать об этом буду потом.

Кричать и звать на помощь я не стал. Никто мне не поможет. Я уже понял, что рассчитывать на деревенских не стоит. До станции, даже если брошу труп здесь — мне не добежать. Волки почувствуют мою слабость, вцепятся в спину, да и факел скоро погаснет. Бежать без него в кромешной темноте верная смерть, так что, взяв тачку за ручку, я потащил ее и труп этого Ути Бобыля в сторону его дома, что стоял позади меня. Тачку с ним я прихватил, чтобы отгородиться от волков, если они прыгнут спереди. Жаль, не догадался скинуть труп в снег. Тащить ее было бы легче, да и волки могли отвлечься на мертвеца. Да чего уж… Задним умом все крепки.

Медленно, постоянно крутя головой во все стороны, и нервно водя рукой с револьвером от одной пары глаз во тьме до другой, я приближался к его дому, в котором дверь как я сейчас увидел, висела только на одной, верхней петле, выбитая кем-то до меня. Запомнил это и отложил в памяти.

Факел, который я воткнул в тачку, зажав его между рассохшихся досок, погас. Раз и свет исчез. Я на миг замер и перестал что-либо видеть, ослепнув. Прозвучал первый, низкий рык. Я почувствовал движение справа. Самый нетерпеливый волк атаковал. Направив туда руку, я выстрелил, надеясь только на удачу.

Хлопок. Есть! Волк завизжал! А потом меня достиг его удар, все же зацепил я его, когда он уже летел в меня и находился в воздухе.

Бам! Из легких выбило воздух, и я закашлялся.

Сбив меня с ног, волчара пролетел дальше, продолжая визжать на всю округу. Я тем временем поднялся со снега, уперся спиной в дверь, до которой дошел, толкнул ее задницей, и ввалился вместе с тачкой, которую так и не отпустил в дом, только тут поняв, что тащил то я ее зря.

На ощупь, закрыв дверь перед самым носом возбужденных волков, мелькающих тут и там, я как дурак пытался найти щеколду, но ее конечно не было. Пришлось просто прижать дверь, держащуюся на соплях той самой злополучной тачкой.