Помоги проекту - поделись книгой:
Не слушая больше старуху, Федя продолжил спускаться. Под ногами стояла вода, натёкшая с верхних этажей. Она покрывала ступени, и Федя, чтобы не поскользнуться, ступал медленнее. А на каждом пролёте его ждали распахнутые двери лифта, где стоял гроб с мёртвой Раисой, и бабка настойчиво шептала:
—
—
—
Зажав уши, Фёдор выскочил из подъезда, сипло дыша и пребывая в крайней степени злости. До того ему было гадко на душе, что капризная докучливая старуха не оставила его и после смерти. И хотя и страшно было наблюдать все эти видения, насылаемые покойницей, но повестись у неё на поводу ещё хотя бы раз казалось Фёдору настоящим поражением. Он всю жизнь ей угождал, не переваривая в душе, но вот теперь последнее слово должно было остаться за ним!
Отыскав на стоянке машину и нырнув в стылый салон, Федя завёл двигатель. Он повернул зеркало заднего вида и решительно уставился на своё отражение:
— Пусть лежит там, где похоронили! Потому что я так сказал! Потому что хватит с меня, хватит делать всё по её указке! Сколько там ещё она сможет меня пугать, пока дьявол не затащит её в ад? Девять дней? Сорок? Плевать! Я найду, как сбежать!
Когда он вернул зеркало на место, с заднего сиденья автомобиля через отражение на него смотрела бабушка Раиса, недовольная, как и всегда, презрительно сжавшая губы, глядящая исподлобья и широко раздувшая ноздри.
Федя медленно поднял руку и показал отражению средний палец, а после отвернул зеркало.
Он выехал с парковки, и машина понеслась по городским улочкам, рассекая глубокие лужи. Склонившись к самому рулю, Фёдор напряжённо думал. Решимость крепла в нём всё больше. В конце концов, что этот злобный призрак неупокоенной бабки мог ему сделать? Облить вонючей водой или поцарапать ногтями ногу? Смешно! Жалкие пугалки, которые не страшили его даже в хоррор-играх. Он найдёт место, где Раиса не сможет до него добраться.
Например, в церкви. В церкви ведь покойница вряд ли захочет появиться, верно?
Окрылённый этой идеей, Федя вырулил на центральную улицу и в потоке других машин помчался вперёд. Один крупный храм располагался в паре кварталов от раскидистого городского парка. Ехать было не так долго, и Федя прибавил газу, ловко обгоняя медлительных водителей, вяло плетущихся на работу.
Впереди показался железобетонный мост, связывавший две части города, стоявшего на разных берегах реки. Фёдор перестроился в крайний ряд и вдруг заметил краем глаза смутное движение. На пассажирском кресле сидела мёртвая старуха. И стоило Феде её заметить, как она вытянула высохшую костлявую руку и резко крутанула руль в сторону.
—
Машину развернуло на полной скорости. Федя вдавил педаль тормоза, завизжали шины, и автомобиль, сломав ограждение, замер на самом краю моста, над пропастью. Практически сразу в багажник врезался водитель, не успевший притормозить. Искорёжился, сжался металл, послышался новый грохот. В лицо Феде выстрелила подушка безопасности.
А после машина медленно и неумолимо стала со скрежетом заваливаться вперёд и вниз. Пока мир вдруг решительно и резко не покачнулся, устремляя навстречу Феде. Автомобиль камнем рухнул с моста в реку, подняв фонтан брызг. В то же мгновение Федя, крепко стукнувшись головой о потолок, потерял сознание, успев заметить, как непрозрачная вода окружила машину.
В себя он пришёл, по ощущениям, почти сразу. Вздрогнул, вспоминая, что случилось. Перед глазами стояла беспросветная мгла. Федя ощупал лицо — с ним всё было в порядке. Он точно находился не в машине и точно лежал на чём-то жёстком. Вытянув вперёд руки, Федя сразу упёрся в деревянные доски, обитые тонкой гладкой тканью. Он пошарил по бокам, попытался согнуть колени, и его пронзила ужасающая в своей истине мысль — он был в гробу.
Его прошиб пот. Федя закричал и забарабанил руками по крышке гроба.
— Эй! Помогите! Я живой! Помогите!
От ударов с той стороны крышки зашуршала земля, застучали мелкие камешки.
Он не просто лежал в закрытом гробу, он уже был похоронен в земле.
— Боже мой! — в ужасе воскликнул Федя и забарабанил кулаками активнее. — Кто-нибудь! Спасите меня! Вытащите меня отсюда!
Воздух внезапно стал густым, как патока, он неохотно проталкивался в лёгкие, совершенно не насыщая кровь. Федя замолк, беспомощно хватая ртом воздух. Его сознание билось в панике.
Куртка и халат вдруг намокли, а под голыми икрами будто разлилась вода. Федя испуганно стал ощупывать руками дно гроба. Оно увлажнилось. Сквозь щели в досках внутрь неторопливо проникала ледяная вода. Она пропитывала одежду Феди, обжигала холодом кожу.
— Нет! Только не это!
Он попытался выбить крышку, ударяясь в неё плечом, пытаясь поднять колено. Но всё было тщетно. А вода неостановимо прибывала. Она уже заполнила гроб на треть. Фёдор молотил руками, вопил и ссадил костяшки до крови, но ничего не мог поделать.
Студёная могильная вода погребла под собой всё его тело. Федя, вытянув голову вверх, в отчаянии глотал оставшиеся крупицы кислорода. А вскоре не стало и их, когда вода заполнила всё пространство. Фёдор задержал дыхание, он до последнего мгновения надеялся на чудесное спасение, на шанс.
Когда воздух закончился, вода хладными щупальцами скользнула в рот и нос. И Федя, чувствуя, как горят огнём лёгкие, утонул в темноте.
Он пришёл в себя от грубого удара в живот. Изо рта, вместе со слюнями и соплями, хлынул поток грязной воды с землистым привкусом. Федя едва успел сделать желанный глоток воздуха, как вода хлынула из лёгких через нос, заставляя кашлять и кашлять.
— Живой! — радостно гаркнули сверху.
Федя был на берегу реки, под мостом, вымокший насквозь, промёрзший до костей. Вокруг толпились люди, кто-то, держа колено у него под животом, выбивал из Феди воду, пока тот нормально не прокашлялся и не задышал, сам встав на четвереньки.
Люди о чём-то говорили, гудели, вдали орали сирены. У Фёдора в голове стоял шум воды, заглушавший всё. Во рту был отчётливый привкус могильной воды, а в памяти ещё свежа была память о затопленном гробе. Слишком отчётливо он помнил, как вода обволакивала его, как лишала последних крох жизни. По всему выходило, что покойница представляла вовсе не мнимую угрозу, она была пострашнее игровых монстров. И вполне реально могла его убить. А оказаться ещё раз в том гробу, полном воды, Фёдор теперь боялся больше всего на свете.
Покачиваясь, он рывком поднялся на ноги. Люди принялись голосить о скорой помощи, о больнице, но он их всех растолкал. Некогда ему было тратить время на больницы.
— Твоя взяла, старая карга, — как блаженный шептал себе под нос Фёдор, пока брёл по городу в сырой одежде и ловил удивлённые взгляды прохожих. — Последний раз. Последний раз сделаю так, как ты хочешь. Будешь лежать в сухой земле на кладбище в Вешнянках. И крест будет, и поминки. Только отстать от меня потом, старуха. Отстань.
Пешком добравшись до дома, он поднялся в квартиру. Следов потопа не было, как и жутких видений — покойница покорно притихла. Действуя как во сне, Федя переоделся, собрался и через пару часов, одолжив у соседа машину, уже ехал к деревне Порубы. К деревне, куда он обещал больше не возвращаться.
Машина была старая, не позволявшая разгоняться до нормальной скорости, так что до нужного поворота с указателем Федя доехал лишь к заходу солнца. Серое небо медленно гасло, теряя по капле дневной свет. Автомобиль, то подпрыгивая на колдобинах, то утопая в ямах с грязью, крался в сторону затопленного погоста. Когда Фёдор подъехал к ограждению, войлочный полумрак опустился ему на плечи.
В домике могильщика свет не горел. Федя долго стучал в дверь, но Василия либо не было, либо он не собирался открывать. Позаимствовав из сарая дедка всё, что могло ему понадобиться, Федя побрёл в сторону погоста. Он был готов копать всю ночь напролёт, мастерить опалубку из досок или мешков с песком, вычерпывать воду. Всё что угодно, лишь бы достать этот чёртов гроб и увезти его в Вешнянки как можно быстрее.
Погост превратился в озеро. В наступающих сумерках тёмно-серое небо отражалось в воде, и из неё то здесь, то там выступали кресты. Покосившиеся и ровные, они перемежались с выщербленными ветром могильными камнями, и тянулись вдаль, насколько хватало глаз.
Опираясь на лопату, Федя обречённо брёл по воде вдоль ограды. Ему чудились за спиной чужие шаги, шлёпанье, но он не оборачивался — пусть нетерпеливая покойница наблюдает, сколько ей хочется, он же будет делать ей последнее одолжение.
Вот показался тот самый угол, где должна была находиться могила Раисы. Из воды выступал простой деревянный крест с прибитой табличкой. Только вместо имени старухи на нём почему-то было написано нечто совсем другое:
Федя дёрнулся. Вода перед крестом вдруг забурлила, пошла рябью и стала уходить, всасываясь в почву, пока взору Феди не открылась глубокая разрытая могила. Нигде больше вода не отступила, и этот прямоугольный провал выглядел как портал в ад посреди безмятежной глади. Он вытянул шею и заглянул в могилу. На самом дне в воде плавал пустой гроб со сдвинутой крышкой.
— Что ж ты медлишь? Она тебя одного дожидается. Нет ей покоя без тебя, — проговорили из-за спины знакомым старческим голосом, и одновременно с этим чьи-то руки толкнули Федю.
Толчок был такой силы, что Федя полетел вниз пушечным ядром, грохнувшись прямо в открытый зев гроба. Крышка сама собой стала закрываться, и Федя не смог её остановить.
— Нет! Нет! Только не это! — завопил он что есть мочи. — Нет! Выпустите!
Но сколько бы он ни надрывал горло, как бы отчаянно ни барабанил по крышке закрывшегося гроба, ничто не помогало. Сбывался его худший кошмар.
Дед Василий, стоя на краю, молча наблюдал, как в могиле стала прибывать вода. Она всё поднималась и поднималась, пока не затопила гроб, пока не стихли крики Феди, пока вода не заполнила всю могилу и не остался торчать один голый крест над ровной гладью.
Из-за спины Василия выступили Зоя и Лида, набожно крестясь.
— С миром покойся теперь, Раиса, — забормотали они, поглядывая на воду. — Никого из наших в деревне не тронь. Последнего своего себе забери.
— Аминь, — закончил за них Василий.
Вскоре они втроём молча ушли прочь от безмолвной затопленной могилы. Могилы бабушки Раисы и её любимого внука, бывшего с ней при жизни, оставшегося с ней и в посмертии.
Поделиться книгой: