Томатные тараллини и Black metal

— Эх, сама очкую, если честно. Зачем тебе трусиха?

— Вдвоем веселее, — настаивал Антон.

— У тебя есть план?

— Кое-какой есть, только что придумал, идем, по дороге расскажу.

— Шоу мастгоу он, пошли, только я свои вещи спрячу у ручья.

С каждым шагом, приближаясь к загорийскому стану Антон испытывал тревогу и беспокойство. Через пятьсот метров от палатки, по петляющей тропинке они спустились к опушке и сквозь шелестящие лесные песни деревья, Антон рассказало Ангелине свой план:

— Нам надо перевоплотиться в других людей. На выбор кто больше нравится: служба по защите детей, комитет по образованию или проверяющие газовое оборудование?

— Газовое оборудование? Чёрт, не знаю даже.

— У них газовые баллоны, часто такие взрываются. Они как правило неграмотные эти загорийцы, они даже прочитать не смогут наше удостоверение. Понимаешь в чем суть?

— Ну примерно, и что дальше?

— Дальше? Ну типа найдем утечку, предъявим им штраф.

— Так. И?

— И разговорим их старшего, чтоб он рассказал про это сияние и паука и сигареты.

— Ну не знаю даже, люлей не влупят они нам.

— Мы госслужба! А они неграмотные дикари, я читал в Википедии про них, что у них читать умеет два человека из ста, надеюсь в этом таборе таких нет.

— Ладно идем. Попробуем.

На опушке стояли старенькие автомобили и трейлеры, на которых передвигались загорийцы по миру. Старые жигули шестерки, москвичи, поновее форды и фольксвагены гольф из восьмидесятых. В хаотичном порядке с пару десятков машин. Минуя импровизированную стоянку, они увидели широкий стан кочевников: старомодные шатры, какие Антон видел только в фильмах, потрепанные военные палатки, напоминающие детали лагеря беженцев из сюжетов про войны с газакхийцами, и вьющийся дым из труб. Впереди, перед самим станом играли в догонялки загорийские чумазые дети.

— Все же надеюсь баллоны у них есть, — сказал Антон, ступая по направлению к стайке детей.

Те не заставили себя ждать и с радостными криками подбежали к гостям.

— Русняк, русняк! — дразнили они Антона, но тот не обижался.

— Солома на башке!! Солома на башке!!! — а вот это было уже неприятно, его волосы действительно походили на сухую желтую солому и с трудом укладывались в форму. Определив визуально самого старшего из шайки, Антон достал мелкую купюру и поманил ею ребенка. Когда от подошел ближе и хотел было схватить деньги, но Козловский резко спрятал её в кулак и спросил:

— А где все ваши взрослые, почему никого нет?

— Все спят, — ответил мальчик с акцентом.

— Как вашего барона зовут?

— Дай дэнги, скажу.

— Знаю я вас, убежишь ведь, говори и получишь.

— Роберт зовут.

— Держи полтос, приведи нас к нему мы из города к вам приехали.

И мальчик быстро зашагал вдоль разноцветных загорийских шатров, остро желая получить еще купюру. Сзади тащился хвост из остальных детей, заинтересовавшихся пришельцами откуда-то из цивилизованного мира. Наконец, молодой загориец привел их к самому большому шатру, со спутниковой тарелкой, устремленной в небо, на входе которого лежал коврик с надписью WELCOME. Несколько тушуясь, Антон переборол себя, и уверено взглянув на также переживающую Ангелину, постучал в дверь, обитую дерматином и тут же потянул ее на себя.

Сквозь узкие, грязные окна из оргстекла, пробивающийся дневной свет освещал страннуюкартину: посреди шатра была установлена белоснежная ванна на чугунных лапах, под которой горел ярким красным пламенем небольшой костерок, оптимально поддерживающий приятную купающемуся телу температуру. Взгляд Антона встретился со взглядом хищника, жестокого существа, сверхдоминанта, находящегося в той ванне. Полный мужчина лет около пятидесяти, с густой черной бородой и огнем в глазах смотрел на вошедших. От злобы он заскрипел зубами и щелкнул пультом — сию секунду погасла плазма, висящая на стене.

— Вы? Вы кто такие? — закричал толстяк и стайка детей мигом испарилась. Антон заметил, что к краю ванны прислонено ружье.

— Мы…Мы из газовой службы, — показывая водительское удостоверение издалека, сказал Антон, — Вы барон? Роберт?

Мужчина затрясся от злобы, его пухлые щеки задрожали, и он захрипел. Изо рта вылетали клочьями слюна. Толстяк резко встал и повернулся к вошедшим. Его толстый живот, фартуком скрывал непристойные части тела.

— Я Роберт Епанько! Я загорийский барон! — закричал он басом на весь шатер и на улице послышались чьи-то крики. Антон заметил, что грудь жирдяя, по которой струилась ручьями вода, вся в шрамах, будто кто-то стрелял в него дробью.

— Мы бы хотели проверить ваши баллоны, — сказал быстро Антон, не отводя взгляда с хозяина.

— Я тебе дам, русак, баллоны, — прохрипел Роберт и схватил ружьё. Ангелина взвизгнула и спряталась за спиной Антона. Епанько направил дуло на «газовиков» и выглядел вполне решительно.

— Дядя, не стреляй в них. — Раздался тонкий голосок и в шатер вбежала стройная девушка лет двадцати. Она в одну секунду с грацией кошки оказалась у ванны и выхватила ружье из рук злобного загорийца. — Дядя, чинга ту мадрэ, нам ведь проблема не нужна. Ми густас ту. Чинга ту мадрэ, бахталэс. Мэ шукар!

Роберт плюхнулся в ванну, подняв брызги до самого закопченого потолка и обрызгав также и племянницу. Тонкий дымок костра поднимался к верху и исчезал в круглом отверстии в центре шатра. Антон перевел дыхание, внутри все клокотало и быстро билось сердце. Девушка вывела их наружу, оставив грозного барона наедине с плазмой, по которой вновь запестрели румынские клипы-манеле.

— Он не любит гостей, и сегодня не в духе, я вам помогу. Вы из города?

Антон, очарованный красотой девушки, не мог вымолвить и слова. Вмешалась Ангелина:

— Да, мы из газовой службы, проверяем газовое оборудование.

— Но у нас нет этого оборудования, — засмеялась девушка и полезла в карман джинсовой куртки. Подул ветер и её длинная черная юбка, показала каков силуэт её манящих, крутых бедер. Антон, все же, возобладав собой спросил:

— Вы что топите дровами? Печное отопление?

— Ага, — ответила девушка и достала из кармана черную пачку сигарет, вытащила одну, и Антон заметил, что это «Кьяра».

— Как вас зовут? — спросил у девушки Антон.

— Зарина, а что?

— Зарина, вы до этого были в Италии?

— Ага, были, где мы только не были с табором.

— Что за существо с длинными лапами живет в доме с привидениями? — спросил в лоб Антон и Ангелина поморщилась от такой прямолинейности.

— Эээй! — закричала Зарина, — не ваше дело! Вы газовщики, идите своей дорогой.

Девица залихватски свистнула и откуда-то возникли два смуглых загорийца. У одного в руке был металлический прут.

— Давайте, дорогой идите отсюда, — приказала Зарина и два молодчика, сверля глазами гостей сделали шаг вперед.

— Ладно-ладно, уходим.

В ту же секунду из шатра вышел сам барон Роберт, в пушистых тапочках и розовом банном халате. Злобный толстяк блестел углями бешенных глаз. Утробно проурчал:

— Зарина, проверь их документ.

У Антона все упало.

— Документ! — закричал Епанько, тараща бараньи глаза на пришельцев.

Козловский достал бумажник и быстро махнув его пред глазами Зарины, закрыл.

— Это водительский документ, я успела прочитать, — сказала Зарина и недовольно надула воздушные губки, сверкнув карими глазами, зашипела, — загориэ, те авелбахтало кон кадодинела.

— В мусорку их, — зарычал Роберт!

— Дядя, они ведь люди, — вяло попыталась заступиться Зарина.

— Бещастьчавалэ ту мадрэ! Бещасть придет! Чавалэс! Ребята! Георгий!

Из-за шатров как мухи на варенье вылетели еще пятеро загорийцев. Из-за спины появился длинный уродливый загориец с желтыми гнилыми зубами и одним глазом.

— Роберт, делаем бещасть или в канаву? — спросил одноглазый.

— Канава! — прорычал Епанько.

Они схватили Антона и Ангелину за руки и волоком потащили из стана, не обращая внимания на протесты и крики. «Мы сами уйдем», — кричал Антон, но его будто и не слышали. От загорийцев пахло потом и вином, которое они пьют с самого утреннего пробуждения. Суровые, обветренные лица и крепкие мускулистые руки. Ангелина в страхе дергалась и верещала. Их притащили к краю какого-то оврага и словно мешки с мусором бросили вниз.

Антон пролетел метр и плюхнулся спиной в что-то вонючее и липкое. Один из загорийцев звучно собрал сопли и плюнул в Козловского, зеленый плевок попал тому прямо на затылок. Злобные кочевники, переговариваясь на своём наречии, скрылись из виду. Антон увидел, что Ангелина плачет — они были в самом центре отхожего места среди нечистот и бытового мусора, обоняние резал мерзкий запах тухлятины. Козловский встал и подобрал с земли бумажку, вытер ею плевок с головы.

5

Трейлер Владислава был занят, изнутри доносился девичий смех и какая-то возня. Козловский аккуратно постучал в дверь и услышал голос металлиста:

— Занято!

— Где мне помыться?

— Иди к Серёге, к Чёртову леснику. Синий трейлер, я чуть занят щас.

— Ок. Ладно.

И Антон, источая запах гнилых отходов, направился вдоль ряда трейлеров, ища нужный. Синий, принадлежащий Серёге стоял в самом конце «улицы» временного жилья музыкантов. Козловский постучал в дверь, но ответа не было. Опустил ручку и потянул на себя дверь. Открыто.

Внутри пахло смесью тонких духов и спиртного, в отличии от трейлера Влада здесь воцарился порядок и уют. Антон подошел к окну и взглянул на оберег-пентаграмму. Все же странный символ, обычно его используют женщины, зеркала Венеры и розовые ленты тому подтверждение.

В санузле лежали стопкой чистые полотенца, что не могло не обрадовать вонючего Антона. Он быстро снял одежду и встал под душ. Засохший зеленый плевок загорийца долго не хотел смываться.

Вышел из душа чистым и бодрым, хозяина жилища до сих пор не было — наверно на репетиции или где-то отдыхает в компании. Вновь подошел к окну и выглянул наружу: мимо прошли два длинноволосых металлиста. Антон бросил взгляд на книгу, лежащую на подоконнике. На черной обложке золотистые буквы: «Магия». Любопытный до знаний, Козловский взял ее в руки и пролистнул, открыв страницу на закладке, он прочитал заголовок: «Способы приворота». И далее текст наговора с целью приворота, ниже описывался ритуал с ведьминой лестницей, а на месте многоточия в самом конце, где должно быть указано имя объекта желания, было выведено карандашом: «Владислав». Какая мерзость, мелькнуло в голове у Антона. Ведьмина лестница из темных волос принадлежит Сергею. Сер-гею! Сделал фото улики на смартфон, как послышались шаги за дверью. Антон бросил на диван книгу и обернулся — дверь открыл Сергей, и судя по запаху, он был изрядно пьян.

— Ааа! Мистер колдун! Ну как успехи?

— Да так ровно, я к тебе заходил помыться. Влад сейчас занят.

— С женщиной, — грустно сказал Сергей и тут же поправил себя, воскликнув радостно — с бабой развлекается, как все мы мужики! Правильно! Жизнь то одна, рокнролл! Ты если хочешь, давай выпьем, вискарик! Будешь?

— Нет-нет, благодарю, мне надо идти, вдруг эта Ангелинка опять какие козни будет строить.

— Это правильно! Ну что ж.

— Да.

Повисла глупая пауза.

— Я пошел тогда.

— Давай.

Без кальяна определенно тяжко было, он чувствовал глоткой этот приятный мятный холодок, благодаря которому тело расслабляется и на ум приходят разные дельные мысли. Фестиваль гудел: пьяные металлисты танцевали мош у сцены, сквозь рёв тяжелой музыки доносились выкрики девиц.

Навстречу Антону, с бутылкой пива, покачиваясь из стороны в сторону шагал менеджер Женя. Завидев Козловского, он улыбнулся

— Как отдыхается на нашем фестивале? Нраица?

— Да, все ровно, ты не узнал насчет того света из-под сцены?

— Ответственный за свет сейчас забухал, он все выстроил в одно касание — щёлк и светится, все проводочки подсоединил, все работает как часы.

— Можно мне попасть за сцену, точнее под неё?

— Идем, ща проведу тебя. посмотришь.

Обошли дикие танцы металлистов и слегка оглушенные волной звука, оказались за сценой. Постамент открывался ключом. Женя не с первого раза попал в скважину и провернув ключ, отворил дверцу. В глаза ударил сильный яркий свет и вновь тошнота подкатила к горлу. Антону сделалось плохо, но он разглядел в источнике этого света такую же звезду, как и проросшую в палатке Ангелины.

— Можно у вас еще ломик попросить? — спросил он у Жени, — надо б поднять кое-какие доски.

— В бытовке у Николаевича должен быть, а что это за херня горит?

— Вот сам не могу понять, но лучше не трогать, мало ли, вдруг радиация.

— Радиация? А как же музыканты?

— На всех получается по-разному действует, — старался перекричать рёв хрипящих гитар и ударных Антон.