Инженер. Часть 7. Вторая итерация

– Да ладно, братан! Перебор получается. Дело твое, под что ты косишь, но такое любой школьник знает. Не с Луны же! Тебе в школе похожие не выдавали? – Он всмотрелся в меня, помотал головой. – Хотя нет – ты перец, похоже, древний, а эту хрень лет двадцать как ввели. – Он забросил очередную ложку в рот и невнятно продолжил: – Дужки там через кости черепа работают. Прикольно, кстати!

– А мне что делать? У меня же модуля нет.

– Точно! – Абибас замер, рассматривая меня.

У окна захихикал Семен. Я посмотрел на него, тот протянул руку с оттопыренным вверх пальцем.

– О, я въехал! – восхищенно прошипел Абибас. – Это же нарушение гражданских прав. Принудительная изоляция!

Пытаясь сообразить, что так восхитило Семена, я углубился в кашу, но вычистить до дна пластиковую емкость не успел – щелкнул дверной замок, дверь открылась. Все вскочили, я, немного промедлив, неохотно поднялся следом.

Охранник. Один. Зашел по-хозяйски, осмотрелся. Нашел меня взглядом:

– Злобин, – утвердительно. – С момента вашего задержания двенадцать часов не истекло. – Я молчал. – Тем не менее администрация приносит вам извинения.

Он протянул совсем уж крохотный пакет.

– Получите.

Я взял. Охранник постоял, видимо ожидая какой-то реакции, но я понятия не имел, что происходит, поэтому молчал. Тот, в конце концов, коротко кашлянул, бросил быстрый взгляд на меня, еще раз осмотрелся и вышел. Дверь закрылась.

– Блин! – Абибас. – Извини, если спалил. Не догнал.

– Расслабься. Я и не рассчитывал.

До меня уже дошло, что невольно администрация почти допустила нарушение каких-то неведомых мне прав задержанного. Вероятно, серьезное, если оно произвело впечатление на Семена. Правда, как его использовать, я все равно не знал. Оставалось делать вид, что я крутой перец, маскирующийся под глухого неуча. Главное, не пережать.

Камера вроде немного расслабилась. Каждый занимался своими делами: Абибас завис на своей кровати – глаза его двигались, но взгляд был мертвым, оторванным от реальности, похоже выглядели еще трое, Семен лениво ковырялся с непонятным мне пакетом – расспрашивать не было желания. Радовало уже то, что внимание вокруг моей персоны немного снизилось, – пора было перевести дух.

Еще сегодня утром я мчался в комфортабельном поезде, задумчиво выбирая между «континентальным» и «островным» завтраками, спина ныла, вспоминая оставленный мир, разум метался в неопределенности – что делать, куда податься, на хрена я здесь? В голову лезли дурацкие переживания об оставленном в Гнилом Зубе архивариусе и о близких. Прошел всего день – я в изоляторе, сыт и накормлен, мозги кипят от неожиданного поведения храмового дара. Даже с дочерью увиделся. Что делать? Да то, о чем просил Храм! Человечество, судя по всему, не успокоилось – оно стремительно уплотняет свою культуру, приближаясь к порогу, когда последняя станет материальной частью сознания. Мне надо лишь убедительно передать сообщение, посеять зерно нового знания, а мои потомки точно разберутся с ним.

Даже не пакетик – конвертик. Трескучий пластик охотно ломается в заранее заготовленных местах. Внутри – карточка, похожая на банковскую, цветастая, вся в рекламе, на обороте по центру – крохотный прямоугольник с изображением отпечатка пальца, куча цифр, пятнистые квадратики, напоминающие древние кьюар-коды. Кроме нее – плотно сложенная в десяток слоев инструкция, больше похожая на вкладыш серьезного лекарства.

Поднял голову – похоже, в узилище после ужина наступило особое время. На этот раз все, включая Семена, очевидно, погрузились в виртуальную реальность. Стало даже немного жутко – сидят, молчат, головами крутят, глаза бегают, но видно, что их разум не здесь. Хотя вон Абибас, каким-то образом заметив мой взгляд, вынырнул, осознанно кивнул – мол, чего? Я отмахнулся – плыви давай.

Карточка оказалась индивидуальным модулем. В инструкции сказано, что последний предназначен для лиц, которым противопоказана имплантация, и специального контингента. Надо понимать, это про меня.

Быстро разобрался с нехитрой инструкцией. Чего там разбираться? Уголок сломал – карта проснулась. Заряда хватит на полгода. Приложил палец к датчику – ничего не произошло. Пискнули очки, которые я заранее подтянул поближе. Мимо в санузел протопал один из сидельцев «ни за что», покосился уважительно, ничего не сказал – и слава богу. Нацепил очки – и охренел! Я-то думал, что картинка будет проецироваться на стеклах, а оказалось, они – бутафория. Ну как, не совсем, конечно, они умеют самозатеняться, поляризуются там по-хитрому, как-то отслеживают положение зрачка, но главное – само изображение рисует крохотный, хрен обнаружишь, не зная, лазер прямо на сетчатке.

Пришлось немного потупить, пока сообразил, как все работает. Достаточно посмотреть неподвижно больше чем полсекунды на любой предмет, и на нем появляется метка. После этого глаза движутся свободно, искусственная картинка остается в поле зрения неподвижной, а метка используется как что-то вроде курсора. Вообще, тут семь разных способов и куча настроек, но я подобрал первое попавшееся – времени нырять в эту бездну не было. Уже хотелось спать – сказывался напряженный денек, и по-прежнему жгло сознание открытие новых особенностей дара. Бегло просмотрел предоставляемые возможности, оставил на виду метку часов и снял очки. Осмотрелся. Теперь я понимал своих сокамерников – они как будто смотрели свое кино, но любое движение в реальности отзывалось изменениями в интерфейсе – шевелились расставленные метки, открывались или закрывались поля зрения и так далее. Если оставаться неподвижным, то они тебя в таком состоянии, скорее всего, и не заметят, если, конечно, не следят специально. А это то, что мне и нужно. Я собирался нырнуть в свое собственное восприятие реальности.

Открылась дверь санузла, чернявый невысокий сиделец замер в проеме неподвижно, постоял, вращая глазами, бросил на меня осмысленный взгляд и вернулся на свою койку.

Уехал, подумал я, следя за его лицом. В последний раз оглядел камеру и потянулся к рецепторам.

Тени. Свет. Прошлое. Будущее. Если немного напрячься, можно двигаться вдоль собственной памяти, отбрасывая слишком далекое или сиюминутное. Картинка мира меняется, гонясь за движением памяти, и ты начинаешь понемногу осознавать происходящее вокруг. Время. Даже за эту нехитрую мудрость приходится платить той же монетой. Где-то неподалеку – река. Она не сейчас, она уже давно, но еще не так далеко, как Луна. Река мне нравится – она постоянно меняется, переливаясь тенями. Но по-настоящему интересны люди. Их много. Оказывается, я нахожусь в доме, битком набитом людьми. Брызги теней мечутся, меня трясет, как от озноба.

– Илья! Блин. Чего это с ним?!

Абибас. Его лицо прямо перед моим.

– Абибас, не лезь не в свои дела! Ты что, идиот? Пассажир залетный, не нашей масти! – голос Семена из-за его спины.

Я отвожу руку Анатолия, пытающуюся схватить меня за плечо.

– Ты чего?

– О! Очнулся!

– Толя! Я и не отрубался. Ты чего от меня хотел?

Абибас с озадаченным лицом выпрямился:

– Так свет гасили. Десять минут на поссать, потом вообще вырубят. – Всмотрелся в мои непонимающие глаза и добавил: – И локалку отрубят. Режим типа!

– А-а. Все, понял. Извини. Кто там последний? – кивнул на санузел.

– Нет там никого. – Внимательный взгляд Семена. – Иди.

Я и пошел. Хотелось спрятаться на мгновение от постоянного подозрительного внимания, остаться наедине с собой. Правда, санузел для этого не очень годился. Кроме всего прочего, мне уже сообщили, что в изоляторе нет ограничений на контроль со стороны администрации – так что пара сотен камер имелась и тут, в сортире. Ничего! Ночь все равно моя. Лежать бревном в кровати ведь не запрещается – а это то, что мне и надо.

Ана тронула меня за плечо. Я сразу понял, что мы не на Мау, что она здесь, на Земле, как тогда, в тот раз. Ее лицо было таким живым, таким расслабленным, каким никогда не бывало под светом Источника. Хотелось рассказать ей, показать Землю, как тут здорово. Но Ана, качнув головой, вновь дернула меня за плечо. Как-то странно, не по-женски и не так, как поступила бы скелле. Та бы просто фыркнула недовольно, и ты бы мгновенно проснулся.

Я и проснулся. Блин! Опять Абибас! Сам не ожидая того, я застонал.

– Подъем, соня! Ща жрачку принесут!

– Какую жрачку? – Образ жены медленно испарялся, уступая место унылой реальности. Какую Землю ты ей собрался показывать, Илюша?

9

Ближе к вечеру запросил встречу адвокат. Я к тому времени, похоже, прочно завоевал среди сокамерников репутацию – не от мира сего. Постоянно отключался, почти ни на что не реагировал, пропустил обед – пришлось с часовым опозданием глотать холодный борщ, жевать застывшее картофельное пюре с котлетой, запивая все это богатство еле теплым чаем. Как ни странно, мне нравилось – уж очень соскучился по привычной еде. Вот выйду, найду еще заведение с грузинской кухней и набью брюхо пряным харчо, настоящим хачапури и добью поджелудочную железу порцией хинкали – штук на шесть. По странному выверту сознания постоянно казалось, что Ана где-то рядом, что я не просто буду хомячить в уголке, а покажу любимой скелле традиции далекой прародины. Помнится, в прошлый раз она с ума сходила от московской выпечки, так что мне пришлось даже аккуратно намекать на всякие последствия для женского организма. Скелле, впрочем, даже на Земле – считай, в отпуске – оставалась скелле. Она лишь презрительно повела взглядом на тупого мужлана и продолжила, помнится, расправу со свежим круассаном. Всякий раз, осознавая, как она далеко, и, очень может быть, навсегда, я чувствовал себя неуютно, и вновь нырял в измененную реальность Храма.

Много исследовать не получилось, но и того, что я понял, хватило, чтобы поежиться от испуга. Расстояния между объектами в привычном мире были лишь следствием реализации вероятных событий материи. Прошлое не становилось ближе, но вероятность наступления событий для разной материи отличалась. Возьмите набор шариков и отбирайте последовательно в случайном порядке пары. Очень быстро история жизни каждого станет индивидуальна, не только по тем парам, в которых каждый шарик участвовал, но и по количеству таких событий. Одни шарики вырвутся вперед, другие отстанут. Прожитая жизнь одних окажется короче или длиннее, чем других. Такая флуктуация является примером того, почему реконструированный сознанием мир выглядит как набор обособленных объектов. Представьте теперь, что вам удалось отобрать набор из шариков больше других, отставших в этом состязании. Ожидаемая вероятность наступления события в этом наборе на отрезке времени, простой последовательности событий, будет выше, чем у другой материи – остальных шариков. Достаточно предложить им посредника – искусственно собранную выборку, а в моем случае в ее качестве выступали символы языка создателей Храма, и можно ожидать некоего события с большей вероятностью, чем средняя по больнице. Шарикам все равно, кто будет их следующим напарником по событию. Не все равно нашему сознанию. Для нас событие, в котором участвовала материя, разнесенная прошлым по разным углам Вселенной, – аномалия. Нам кажется, что объект внезапно изменил свое положение. На самом деле, это всего лишь сознание пытается примирить наблюдение с собственной топологией.

Такие аномалии случаются и без участия инопланетян – в микромире. Но законы вероятности беспощадны, и там, хотя такое в определенном масштабе происходит повсеместно, остается неразличимым для наблюдателя. Скорость света – лишь средняя вероятность наступления события для определенного подмножества «шариков», из которых состоит Вселенная. Скорость эта нарушается постоянно – строго говоря, ничто вообще не движется точно в соответствии с этой величиной. Но для макромира, для среднего по палате, – это константа.

Черная дыра – аномалия материи. Это, образно выражаясь, те шарики, которые сильно оторвались от среднестатистического фона. Их подмножество выглядит как область, материя из которой не участвует в событиях. Как если бы там наш разум собрал шарики, уже отыгравшие свой жизненный путь. Но и материя, которая просто побывала рядом, тоже отличается измененной величиной ожидания события. Вот так я и прыгнул с дивана на пол.

Да, забыл сказать – все аналогии неверны. Элементы материи участвуют в выборке по всей Вселенной. Они существуют в собственном пространстве, где каждый элемент – нормаль. Шарики же – это, скорее, тени, события, которые мы и интерпретируем. Впрочем, сути это не меняет – я прыгнул.

И очень удачно! Мог оказаться на улице, на высоте четвертого этажа, удивленно таращившимся на московских ворон, пока затылок не встретился бы с мостовой. К счастью, вероятность очутиться в толще более плотной материи – в бетоне, к примеру, или под землей – стремительно приближалась к нулю. Увеличение масс, участвующих в событии, кардинально понижало вероятность комплексного события. Так что, скорее всего, у меня бы просто ничего не получилось, вздумай я украсить своей тушкой кремлевскую стену, например. И слава богу! А вот шанс сверзиться с высоты был абсолютно реален.

От напряжения почувствовал себя вымотавшимся, болела голова. Просто для того, чтобы отвлечься, переключить раскалывающееся сознание, надел очки. Хитроумный девайс немедленно предложил проследовать к медблоку – что-то ему не понравилось в моем организме, который он, не спрашивая моего согласия, быстренько, между прочим тем же лазером, протестировал на давление, пульс, оксигенацию и основные гормоны. Я удивился. Ничего похожего на медблок в камере не наблюдалось. Спросил Абибаса. Тот махнул рукой:

– Не обращай внимания. Артефакт нормальной жизни. Тут все девайсы стучат, так или иначе, так что, если администрация решила бы, что ты готовишься склеить ласты, уже бы прибежали.

Обнаружил назначенную мне встречу с адвокатом и машинально подтвердил ее. Вокруг шла своя, своеобразная жизнь. Мимо шныряли сокамерники. Хмурый черныш вскрывал с озабоченным видом какую-то упаковку – Абибас подмигнул:

– Посылочка. Может, и нам перепадет.

По определенному графику сидельцев забирали на помывку – в душ, по-простому. Я нашел и просмотрел внутренний распорядок: моя очередь только завтра – меня же вчера мыли. Поковырялся, выяснил, когда запланирован ужин, обнаружил, что мне положено два часа прогулки на свежем воздухе, и, не успев обрадоваться, осознал, что бездарно их потерял, пока валялся в трансе до обеда. Пока шарился по незнакомому интерфейсу, запищало в ухе – меня предупреждали, чтобы приготовился, встреча с адвокатом через двадцать минут.

Сбросил очки и осмотрелся. Камера стала привычной и начинала давить. Захотелось плюнуть на все, закрыть глаза и оказаться там, над не такой уж и далекой речкой. Сдержался. Что потом? Пользуясь способностями, тырить хавчик в лавках? Так их здесь попросту нет. Ночевать в пустых номерах отелей? На Земле, как оказалось, такое количество глаз, что меня, стоит только засветиться, а, удрав из изолятора, я однозначно добьюсь этого, найдут за пять секунд. И что дальше? Прыгать, пока батарейки не сдохнут? Или сразу махнуть обратно – на Мау. Вот только проектор я свой так и не доделал. А без него где это Мау? Куда прыгать? Даже оставшиеся маяки – там.

Я тяжело вздохнул, замок щелкнул, дверь открылась.

– Злобин. На выход.

Я подхватился, сунулся к охраннику, но тот остановил меня, кивнул на мою койку:

– Модуль.

– Чего модуль?

Надо было видеть его лицо – искреннее, неподдельное изумление, немного испорченное сомнением в моей умственной полноценности.

Вспомнив, что эта хрень здесь зачастую нужна, хотя бы для того, чтобы открывать двери, а уж в изоляторе, вероятно, исполняла еще кучу неведомых мне функций, сделал вид, будто банально запутался – считал, что модуль со мной. Похлопал по карману на груди, крутнулся, подобрал карточку с обломанным уголком с постели, бросил ее в тот же карман, обернулся с улыбкой к задумчивому охраннику:

– Готов!

– Ну-ну, – буркнул тот и вышел, оставив дверь открытой.

 

 

Адвокат оказался примерно моего возраста. Ухоженный, улыбчивый, подтянутый малый с жестким взглядом.

– Присаживайтесь, Илья. – Стоя у окна – не мутного полупросвечивающего, а настоящего прозрачного, за которым виднелись какие-то кирпичного цвета здания, – он указал на одинокий стул у небольшого стола со стеклянной на вид столешницей.

Я осмотрелся. Небольшая комнатка. Пустая. Светло-бежевые стены, темно-серый пол. Кроме стола и двух пластиковых стульев, пустая вешалка слева от двери. Больше ничего. У адвоката, вероятно, никаких вещей при себе не было, что, как я уже начал привыкать, вполне естественно теперь. Небось, у него этих модулей, вместе со вспомогательными имплантами, как изюма в «калорийной» булочке. Пожал плечами, сел.

– Здравствуйте. – Адвокат тоже опустился на стул напротив. – Меня зовут Сотников Павел Михайлович. – Он немного помолчал, я сообразил, что ждет ответа, но Мау отучило меня от формальных приветствий, улыбнулся, добавил: – Знаю, что имплантов у вас нет. Казенный модуль, конечно, выдали?

Я кивнул и хлопнул ладонью по карману.

– Вижу, что и очки вы не принесли. Придется вам в таком случае поверить мне на слово – я адвокат Московской коллегии адвокатов.

– Верю, – равнодушно бросил я.

Сотников довольно ухмыльнулся, как будто мой ответ был ожидаем.

– Илья, можно я так буду вас называть?

– Можно. Называйте.

Адвокат снова ухмыльнулся, мне показалось, еще немного, и подмигнет мне.

– Илья, по вашему делу назначен защитник. Насколько я вижу, с вами он до сих пор не беседовал? – Я кивнул. – Должен вас проинформировать, что вы вправе в любой момент отказаться от него и выбрать защитника по своему усмотрению.

– Я правильно понял, вы предлагаете свои услуги?

– Правильно. – Он серьезно смотрел в мои глаза.

– Позвольте поинтересоваться – чем вызвана такая честь?

Адвокат дернул губами, скривился:

– Видите ли, я специализируюсь по вменяемой вам статье УК. И поверьте, лучшего варианта вам найти не удастся.

– Охотно верю. Но не уверен, что мне вообще нужен защитник, Павел Михайлович.

– Зовите меня Павел. Мы ведь одного возраста – не так ли?

– Это сложный вопрос. Оставим его.

– Хорошо. Конечно. – Он откинулся на спинку, оставив на столе правую руку, и принялся методично постукивать ладонью, объясняя прописные, с его точки зрения, истины: – Уверяю вас, Илья, – защитник всегда нужен. Вот, например, знаете ли вы, что были задержаны на основании экспертного заключения, не авторизованного Союзным министерством юстиции?

– Нет, – я мотнул головой. – Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, что могу добиться вашего освобождения в течение суток, в то время как государственный защитник еще даже и не соизволил с вами встретиться. И, уверяю вас, он, если вы не потребуете, еще долго тут не появится.

– Прекрасно. Догадывался о чем-то подобном. Но вы не ответили на мой вопрос – откуда такая забота?

– Да, извините. – Он покивал. – Виноват. Не представился. Вы ведь даже без очков. Я, видите ли, штатный адвокат крупной изоляционистской ассоциации. Как вы можете догадаться, у людей, входящих в нее, бесконечные проблемы с государством. Ну да вы, вероятно, и сами в курсе. Так что это моя прямая обязанность – защищать ее членов.

– А при чем тут я?

– Видите ли, Илья, мои клиенты – угнетаемое меньшинство в этом мире. Им приходится вести постоянную борьбу за свои права. А в таких условиях они стремятся использовать любые доступные ресурсы, привлекать любые таланты. Мы постоянно мониторим все действия властей в этом направлении, в том числе любое уголовное преследование по нашей теме. Так что факт вашего незаконного задержания сразу же стал нам известен. – Он с немного наигранной досадой покачал головой: – Извините, что среагировали с опозданием. Но, поверьте, теперь ваши проблемы закончились. Давайте оформим соглашение, и через пару часов вы уже будете на свободе.

– Прелестно!

Деловитое выражение на лице адвоката дернулось, глаза сузились, на мгновение передо мной очутился другой человек – немного усталый, серьезный, с очень внимательными холодными глазами.

– Э-э, – протянул он, вглядываясь в меня. – Не понял.

– Я тоже, – согласился с ним я. – Вы тратите свое время на совершенно постороннего вам человека. Зачем?

Павел откинулся на спинку своего стула. Его лицо опять изменилось – спокойное, деловое, как у дипломата на переговорах по разоружению.

– Я уже сказал, Илья, – мы заинтересованы в сотрудничестве с талантливыми людьми. Полагаем, что и вы, в сложившихся условиях, признаете, что работа с нами может быть выгодна для вас. Уже одна лишь юридическая защита – важный бонус. Но, уверяю, не единственный. Оказавшись на свободе, вы это быстро поймете, уверен. Многие мечтают о возможности работать под крылом весьма состоятельной и могущественной организации.

– Угу, – я кивнул. – Кажется, я начинаю понимать. – Адвокат вскинулся, собираясь перебить меня, но я его прервал, быстро добавив: – Есть, правда, один весьма существенный нюанс. – Я поднял руку, демонстрируя пустую ладонь. – Кажется, вы ошиблись адресом, Павел. Уверен, что у меня нет талантов, которые вы мне приписываете.

Адвокат широко улыбнулся.