Помоги проекту - поделись книгой:
Звонок Севастьянова прозвенел только в середине следующего дня, но главным было то, что мою идею в штабе фронта одобрили и разрешили, правда решили всё без меня, но это были уже мелочи. Получив высочайшее одобрение, а также узнав место засады, я, взяв свою охрану, поехал туда осмотреть всё на месте. Место, где планировали остановить немцев, было примерно в 13 километрах от передовой. Тут к дороге, которая как раз и шла от переднего края, справа подходила небольшая, но топкая речка, чуть ли не ручеёк, а слева через пару километров начинались леса, зато прямо к передовой было много свободного места, как раз что бы немцы начали там скапливать свои войска. Проехав по дороге почти до самой передовой, я изучал место предстоящих действий, затем оставив в отдалении машины, мы пешком прогулялись и к передовой и осмотрели окрестности. В принципе место было выбрано неплохое, конечно были свои недостатки, но думаю в любом случае, лучшего места для задуманного нам не найти.
Оберфельдфебель Йенс Хайниг
Русская кампания нисколько не походила ни на Польскую, ни на Французскую, хотя нет, было немного похоже на Польскую, там тоже попадались поляки, которые фанатично сражались до смерти. Если вначале войны Йенс ни сколько не сомневался в победе вермахта и Великой Германии, вон как они браво продвигались в самом начале войны вперёд, не смотря на ожесточённое сопротивление русских, то уже осенью продвижение сначала значительно замедлилось, а затем остановилось. Затем был их разгром под столицей русских Москвой, но уже летом следующего, 1942 года вермхт снова показал русским, как надо воевать, разгромив под городом Харьков очередную орду русских варваров, но затем был Сталинград, где вермахт снова понёс поражение и вот сейчас должно состоятся решающее сражение, в котором вермахт окончательно разобьет русских и они наконец сдадутся, а ему, оберфельдфебелю Йенсу Ханингу выделят приличный участок русской земли под поместье и русских рабов. Вот сейчас он и зарабатывал себе на поместье с рабами. Русские в очередной раз фанатично оборонялись, а по данным стратегической разведки они стягивали сюда войска, вот его подразделению и дали задание разведать обстановку в русском тылу. Линию фронта они перешли два дня назад, причём для отвлечения внимания русских разыграли похищение часового. Трое камрадов в немецких сапогах тихо сняли и утащили к себе русского часового, к сожалению взять его живым не получилось, тот в самый последний момент заметил камрадов и часового пришлось убить, хорошо, что кровь на землю не пролилась. Камрады, оставив следы, утащили труп русского часового к себе, как будто он живой и его утащили для допроса и ни каких других немецких разведчиков здесь не было и они ни куда дальше не пошли. Сам Йенс вместе с пятёркой свой камрадов был одет в русскую военную форму и русские сапоги и вооружён тоже русским оружием. Благополучно преодолев русские укрепления, он со своими товарищами скрылся в лесу. Вот уже второй день он издали наблюдал за русскими, а те затеяли что-то непонятное. Почти в полутора километрах от передовой, те, в условиях скрытности стали готовить укрепления. Прибывшие русские, не оставляя на открытой местности технику, стали растягивать маскировочные сети, а затем под ними принялись рыть землю. Удобно устроившись на опушке леска, Йенс в бинокль рассматривал, что делают русские, но неожиданно наблюдение пришлось прекратить. Примерно в километра от них остановилась небольшая колонна русских из нескольких их новых колёсных бронетранспортеров и крытых грузовиков, откуда стали выпрыгивать солдаты и несколько собак, после чего развернувшись цепью, те стали прочёсывать местность. Тихо снявшись с места, немецкие разведчики постарались раствориться в лесах.
Вернувшись из рекогносцировки, я развил бурную деятельность, прежде всего отправил к месту засады сапёров, те должны были подготовить место строительства укреплений. Сначала наметили линии окопов, дзотов, блиндажей и капониров, после чего принялись натягивать над этими местами маскировочные сети, при этом следя, что бы в небе не было немецких самолётов. Затем сапёры с приданными им в помощь пехотинцами принялись копать, благо инструмента хватало, а вырытую землю пока складывали рядом, тоже под защитой маскировочных сетей, что бы ночью её вывезти прочь. Ни чего не должно было указать противнику на подготовленную оборону раньше времени. Уже во второй половине дня прибыла рота охраны тыла, которая должна была проверить окрестности на отсутствие нежелательных свидетелей, как то дезертиры или немецкие разведчики и диверсанты. Ещё когда я только получил назначение на командование дивизией, то кроме роты диверсантов в дополнение к разведке, озаботился и созданием батальона охраны тыла. После того, как я всласть похулиганил и погулял в немецких тылах, то сам встав на место противника решил озаботится защитой от подобных художеств с немецкой стороны. Уж я то точно знал, какой урон могут нам принести вражеские диверсанты, да и разведка может качественно подгадить, если раскроет наши замыслы и немцы сыграют на этом. Кроме самого батальона организовал и кинологическую службу, достав для этого дела три десятка овчарок, немецких и восточноевропейских, что в условиях войны было нелегко. Щенков выдрессировали и обучили, так что к этому моменту это были уже хоть и совсем молодые, но уже взрослые псы.
Вот с десяток обученных идти по следу овчарок и было в составе роты, которая должна была прочесать окрестности строящихся укреплений. Сначала всё было нормально, растянувшись цепью, бойцы двинулись вдоль опушки леска, откуда было удобно наблюдать за строящимися укреплениями, но через полтора километра, один из бойцов заметил характерные следы лёжки. Подозвав командира, он указал на обнаруженные следы, после чего место внимательно осмотрел следопыт.
Михаил Рудаков был потомственным сибирским охотником, и хотя он был русским, а не якутом, эвенком или представителем другой народности Сибири, но в следах разбирался не хуже них, да и стрелял также. Внимательно осмотрев следы лёжки и окрестности, он подошёл наконец к командиру, капитану Самохвалову и произнёс.
-Товарищ капитан, шестеро их было, обуты в наши сапоги, ушли буквально перед нами, пожалуй и часа не прошло.
-Понятно… спасибо Рудаков, свободен, Свиридов!
К капитану подскочил радист с переносной рацией.
-Передавай первому, обнаружил следы шести человек, начинаю преследование.
Пока радист связывался со штабом батальона и передавал сообщение, всех собак подвели к месту лёжки неизвестных и дали им её обнюхать, после чего рота двинулась на поиск и захват неизвестных, а при необходимости и их уничтожения. Они преследовали неизвестных уже второй час, когда впереди послышались звуки перестрелки, ускорившись, бойцы капитана Самохвала подоспели к концу. Получив от командира второй роты, капитана Самохвалова донесение, о том, что он обнаружил неизвестных ведших наблюдение за строительством укреплений и направление, куда они двинулись, майор Богатырёв, командир батальона охраны тыла, отправил свою третью роту на перехват. Не прошло и получаса, как бойцы третьей роты двинулись навстречу второй, как из рощи на мгновение показалось несколько фигур в нашей форме, после чего они сразу снова скрылись. Взяв след, бойцы рванули вперёд и вскоре нагнали неизвестных, а после того, как на приказ остановится, те открыли огонь, то и бойцы миндальничать не стали и быстро подавили неизвестных огнём. Капитан Самохвалов вместе с командиром третьей роты старшим лейтенантом Мезенцевым смотрели на шесть тел в нашей форме. Четверо из них были мертвы, одно тяжело ранено и лишь один из неизвестных, со старшинскими погонами был лишь легко ранен. Разговорить его удалось очень быстро, это оказалась разведгруппа немцев, к счастью без рации, так что, что либо сообщить своим они просто не смогли. Погрузив в подошедший грузовик тела немецких разведчиков, и погрузившись в свои машины сами, они двинулись в расположение своего батальона.
Глядя вниз из кабины кукурузника, ой пардон, легкого самолёта У-2, я ничего не видел, летели мы на высоте порядка трёх сотен метров над землёй, не думаю, что немцы специально будут летать тут над самой землёй, так что с воздуха наши работы были не видны. Специально решил пролететь лично, что бы как говорится своими глазами проверить качество маскировки. Три дня и ночи ударного труда не пропали даром, две лини окопов полного профиля с деревянной облицовкой стен, это что бы земля не осыпалась. Крытые огневые точки для пулемётов и накрытые маскировочными сетями капониры для противотанковых самоходок, всё это было не заметно с воздуха и немцы похоже ни о чём не догадываются, хотя за эти дни мы перехватили в этом районе четыре их разведывательные группы. Мой батальон охраны тыла показал себя с самой лучшей стороны, вот только отдыхать ребятам не пришлось, они работали, лишь выделяя немного времени для сна. За эти три дня они минимум по паре раз проверили окрестности засады и кроме немцев нашли ещё несколько дезертиров. Наша армия уже передислоцировалась к месту операции, и теперь нам оставалось лишь ждать, когда немцы предпримут сильный штурм. Все противотанковые и штурмовые самоходки мы расположили у заслона, как и обычные противотанковые орудия, правда они были чуть позади них, но тоже в крытых капонирах, так что защиту от полевых орудий и миномётов имели неплохую. Моя дивизия разделившись пополам, ждала своего часа в стороне от места предполагаемого прорыва, как и два батальона новеньких Т-43. Части, которые держали оборону, должны были сымитировать свой отход, но на всякий случай, примерно на расстоянии километра от места прорыва подготовили себе одиночные огневые точки и ещё через километр от них расположились мои бойцы. Это был самый неопределённый момент предстоящей операции, если немцы не рванут в наш тыл, а примутся за расширение прохода, то наш план мог и сорваться. Наконец еще через день немцы предприняли сильную атаку с артиллерийским обстрелом и бомбардировкой наших позиций в нужном нам месте и бойцы радостно стали отходить, так как умирать не хотел ни кто, а тут законный повод отойти. В принципе весь план строился на том, что немцы будут бить вдоль дороги, а то какой смысл прорывать нашу оборону напротив дремучего леса, где нет дорог и где ещё неизвестно сколько будешь пробираться через него с техникой, если вообще сможешь это сделать. Пробив брешь в нашей обороне, немцы естественно стали её углублять, на это и ушли все силы их части, но чеерз километр наше сопротивление резко возрасло и немцы остановились, мне пришлось помочь оборонявшимся бойцам частью своих противотанковых орудий и парой батальонов бойцов, но свою бронетехнику я не светил.
В этом месте на нас наступала 24-я танковая дивизия 48-го танкового корпуса вермахта. Командир дивизии, генерал-майор Максимилиан фон Эдельсхайм получив донесение от командира 21-го моторизованного полка о том, что им наконец удалось прорвать оборону русских, решил закрепить этот успех и бросил в бой 24-ый танковый полк, а кроме того направил туда и 26-ой моторизованный полк, а также 24-ый разведывательный батальон и в качестве огневого усиления 89-ый артиллерийский полк. Также он приказал выдвигаться к месту прорыва и противотанковому и зенитным дивизионам, что бы в случае необходимости прикрыть свои части от русских танков и самолётов. Учитывая возросшее сопротивление русских на флангах прорванного коридора, он приказал оставить там сильные заслоны, а остальным частям своей дивизии двигаться дальше. Если ему удастся вырваться в русский тыл, то он своими моторизованными частями внесёт полный разлад в русскую оборону. Их штабы и склады окажутся под ударом, и таким образом можно будет нанести противнику существенный урон, а если его поддержат другие части вермахта, то возможно они смогут если и не разгромить всю русскую группировку войск, но наверняка взять в кольцо их значительную часть, так что потом будет намного легче их полностью разгромить.
Глядя в стереотрубу, я мучительно гадал, пропрутся немцы дальше, расширяя пробитый коридор или нет. Это был самый важный момент всей операции, но вот немцы встретив сильный отпор, стали лихорадочно окапываться и я наконец смог облегчённо выдохнуть, считай у нас всё получилось. По донесению разведки, немцы двинулись вглубь нашей территории, причём поток немцев после небольшого спада стал увеличиваться. В этот момент я больше всего переживал за своих парней из разведки, те очень хорошо замаскировавшись в паре километров от передовой и примерно в полукилометре от дороги, по замаскированному телефонному кабелю докладывали мне обстановку, а уже я докладывал Севастьянову. Чёрт, почему нельзя разорваться и одновременно быть сразу в двух местах, на своём НП и на на командном пункте Севастьянова, куда кстати приехал и Ватутин вместе с начальником штаба и членом военного совета фронта. Они едва успели прибыть на командный пункт, который был построен и замаскирован в полутора километрах от места заслона в небольшой роще. Прильнув к стереотрубе, Ватутин внимательно осматривал местность. На командном пункте стояло сразу пять стереотруб, это Севастьянов по моему совету расстарался. Я более чем не сомневался, что командующий фронтом решит лично посмотреть за избиением противника, а вместе с ним приедут и другие штабные. Вот что бы не было очереди за стереотрубы, их поставили сразу пять штук, одна для Севастьянова, всё же ему тут командовать.
Первыми показались немецкие мотоциклисты, не очень много, порядка полутора десятков, они пылили по дороге, пока не попали под перекрёстный огонь двух Максимов, которые стояли открыто. Сразу показывать немцам тщательно подготовленную оборону было нельзя, вот и приходилось жертвовать людьми. Две длинные очереди перечеркнули немцев, мотоциклы стали переворачиваться, несколько штук загорелись, это после того, как пули пробили им бензобаки и бензин хлынул на горячие моторы. Ещё несколько очередей и на дороге только горящие мотоциклы и трупы немецких мотоциклистов. Разумеется, что подобное развитие событий совершено не понравилось противнику, а потому буквально через пять минут позиции Максимов скрылись за султанами разрывов, вот только и пулемётчики были не желторотыми щеглами, они сразу по отрытому ходу сообщений снялись с места и рванули по нему к основной обороне, где и заняли места в дзоте. Увидев, что дорога впереди занята нашими бойцами, немцы из походного положения стали быстро перестраиваться в боевое, после чего попытались сходу прорвать нашу оборону. Сразу задействовать все свои силы Севастьянов не стал, заработали с десяток пулемётов, а кроме того из глубины наших позиций стали бить несколько самоходок. К веселью присоединились и наши миномёты, 82 миллиметровые мины стали рваться среди наступающих немцев и хотя танкам они были почти безвредны, то вот пехоте от них доставалось хорошо. Очень быстро немцы сдулись, но и наступали они не очень большими силами, а потому уткнувшись в нашу оборону, они отступили, решив не нести бесполезные потери, так как им уже стало ясно, что имеющимися у них силами они нашу оборону прорвать не смогут.
После первой попытки, немцы взяли паузу, что бы подтянуть свои резервы и затем уже в полную силу ударить. Прошло примерно около двух часов, когда немцы снова пошли вперёд, только сначала нанесли артиллерийский удар по нашим позициям. Ватутин со своими штабными видел всё с самого начала, а когда немцы откатились назад и на время затихарились, то все отправились обедать, пока появилось свободное время. А в это время командир немецкой дивизии генерал фон Эдельсхайм получив от своего передового батальона сообщение о сильном русском сопротивлении, приказал пока не атаковать русские позиции. Он не пожелал нести лишни потери, а силами одного батальона судя по всему прорвать русую оборону было невозможно. Его части всё равно уже входили в прорыв, так что один – два часа погоды не сделают, зато потом, когда подойдут остальные полки его дивизии, он одним ударом прорвёт русскую оборону и двинется дальше. Главное, что обойти русских в этом месте было невозможно, разведка уже проверила, лишь отойти назад чуть ли не к прорванной передовой и там свернуть в сторону и опять ни какой гарантии, что и там не окажется русский заслон, дать было нельзя, а у русского заслона было достаточно места для сбора всех сил его дивизии. К тому же он уже доложил наверх, командующему 4-ой танковой армией генерал-полковнику Готу, о своём прорыве. Ему сообщили, что ему на помощь движется дивизия «Великая Германия», так что не хватало ещё и столкнутся с ней при попытке обойти оборону русского заслона. Достаточно быстро его части собрались вместе и только приготовились атаковать русские позиции, как на его части обрушилось море огня. По его дивизии заработало около сотни русских гаубиц, а кроме них нанесли свой удар и Сталинские органы, потери оказались страшными, а самое хреновое, это невозможность управления дивизией напрямую, так как штаб дивизии ещё оставался на старом месте вместе с тыловыми подразделениями. Немецкая дисциплина и тут сыграла свою роль, не смотря на сильный обстрел, связь работала и управление частями сохранялось. Поняв, что оставаясь на месте его дивизия только будет нести потери без всякой пользы, фон Эдельсхайм приказал немедленно атаковать русских. Наибольшие потери от этого обстрела понесла пехота и бронетранспортёры, но и оставшихся сил ещё было достаточно. Немецкие солдаты тоже понимали, что чем быстрее они пойдут в атаку, тем быстрее выйдут из под обстрела, а потому не стали с этим тянуть. Стараясь как можно быстрей приблизится к русским позициям, они рванули вперёд, но и тут им не суждено было это сделать. Когда они приблизились на километровое расстояние до русских позиций, их встретило море огня. Вся русская позиция засверкала огненными вспышками и немецкие танки и бронетранспортёры один за другим стали останавливаться и загораться. Даже десяток новых Тигров, имевшихся в танковом полку, не смогли им помочь, у них не получилось даже дойти до русских позиций, их подбили в лоб, причём на одном из них попавшим русским снарядом снесло с погона башню, а сам танк проехал ещё немного, прежде чем остановился. Самым паршивым было то, что было даже непонятно откуда и чем били по ним русские, наличие пламегасителя и хорошая маскировка позволили русским практически безнаказанно стрелять по ним.
Я в волнении ждал приказ на начало моей фазы операции, если раньше времени перерубить пробитый немцами коридор, то можно запороть всю операцию. Я терпеливо ждал, пока значительная часть немецких войск двигалась по коридору, затем наступило затишье, но начинать всё равно было ещё рано. Вскоре из нашего тыла послышалась сильная канонада и наконец поступил приказ выступать, вовремя, так как на подходе показались новые немецкие части. Отдав приказ, я стал лично контролировать бой, первыми на немцев двинулись новенькие Т-43 при поддержке бронетранспортёров. Кроме того их накрыли миномётами и немецкий заслон не выдержал. Мы успели только соединиться, перерубив пробитый немцами коридор, когда с их стороны показались танки. Капониры для техники были отрыты заранее, вот мои танки в них с ходу и заехали, оставив над землёй только башню с орудием. Новые пушки позволяли уверено бороться с немецкими танками, как с модернизированными четвёрками, так и с новыми Тиграми, по крайней мере уже с километровой дистанции бронебойные снаряды пробивали лобовую броню Тигров. Сами позиции пострадали не очень сильно, и сейчас их занимали наши бойцы, так что скоро немцев встречала сильная оборона. Все их попытки снова пробить коридор окончились неудачей, ловушка захлопнулась и хотя немецкие потери на общем фоне были не такими большими, но и они ослабляли противника.
Глава 11
Глава 11
Я знал, что легко нам не будет, но действительность была ещё страшней, это оставленные заслоны немецкой 24-ой танковой дивизии было достаточно легко снести, с нашими-то силами, когда против примерно пары немецких батальонов c двумя противотанковыми дивизионами ставших в оборону действовала моя полнокровная дивизия. Не смотря на то, что в качестве противотанковых орудий немцы использовали новейшие Раk-38 они оказались неэффективны против наших новых Т-43, имевших гораздо более толстую броню, чем старые Т-34.
Учитывая наше тотальное превосходство над противником в огневой мощи, а также большое количество техники, ведь кроме танков в атаку пошли и бронетранспортёры, то немецкие орудия успевали сделать не больше 5, максимум 10 выстрелов, прежде чем их обнаруживали и уничтожали. Так что максимум чего смогли добиться немцы, это обездвижить несколько танков перебив им гусеницы и поджечь с десяток бронетранспортёров. На этом все их успехи закончились, любые попытки остановить моих бойцов моментально подавлялись, а все огневые точки уничтожались. Шедшая следом за бронетехникой пехота умело использовала её, как защиту от вражеского огня, а когда наконец дошла до немецких позиций, то быстро её зачистила. Ну ни как не катил Маузер 98k, основное оружие немецкой пехоты, против наших ППС и ППШ. Бойцы просто огненной метлой вычищали немецкие окопы, не позволяя немцам даже поднять головы, а в наскоро отрытые блиндажи щедро летели гранаты, а потому, после того, как моя пехота достигла немецких траншей, немцы были обречены. На всё про всё ушло чуть больше получаса, после чего оба моих отряда соединились, перерубив пробитый немцами коридор. Сразу после этого мои бойцы заняли оборону по нашим старым позициям, благо пострадали они во время немецкого прорыва не сильно. И инструмента, и досок с кольями и брусьями хватало, их везли с собой, так что меньше чем через час позиции были полностью восстановлены. Бронетранспортёры по моему приказу откатились на километр от позиций, зря их терять я не хотел, а в предстоящих боях толку в обороне от них будет мало. Танки наоборот заняли позиции в заранее отрытых капонирах позади основных позиций, и их быстро замаскировали, в основном натянув над ними маскировочные сети, но и ветками с кустами укрыли тоже. За это время вернулись и бойцы державшие до этого тут оборону, так что сил у меня было достаточно, весь вопрос стоял только в возможных потерях, так как немцы всеми способами будут стараться деблокировать свою 24-ю танковую дивизию.
Первую атаку ринувшихся снова пробивать коридор немцев мы отбили легко, противник просто не ожидал от нас такого и попытался сходу, своими передовыми частями сбить нас с позиции. Уткнувшись в нашу серьёзную оборону, немцы вызвали авиацию, вот только сейчас был не 41-ый год, когда немцы считай безраздельно властвовали в небе, а потому немецкие бомбардировщики просто не пропустили к нам, в небе было достаточно наших истребителей. Командование под это дело выделило нам хорошее истребительное прикрытие, да и так это был хороших шанс для наших летунов немного проредить цыплят Геринга. Вот с артиллерией было немного по другому, сегодня, когда немцы пошли в нашу ловушку, уже наши бомбардировщики по разведанным заранее координатам нанесли бомбовые удары по немецким гаубицам. Так что артиллерия 24-той танковой дивизии немцев была немного не в тонусе, а кроме того, её уже подготовили к передвижению следом за танками и пехотой, пока пришёл новый приказ, прошло больше часа, так что пришлось им снова занимать позиции, а это всё время.
Глядя в стереотрубу, я смотрел, как немцы разворачиваются из походного положения в боевое и начинают выдвигаться в нашу сторону. Первыми на нас двинулись новенькие Тигры, около полутора десятков машин, а следом за ними шли четвёрки, но не со своими старыми окурками, а уже с новыми длинноствольными орудиями. Также я был более чем уверен, что лобовая броня у них тоже увеличена за счёт экранов. Вот сейчас новая немецкая четвёрка с лёгкостью сделает нашу старую тридцатьчетвёрку, по крайней мере бой на дальней дистанции она выиграет практически со стопроцентным результатом. Хотя новенькая Т-43 значительно сильнее и по бронированию и по вооружению старой Т-34, но она тоже не выдержит прямого попадания со средней дистанции, шанс конечно есть, но тут как повезёт, а потому надо опасаться немецких танков.
Сейчас мои Т-43 стояли в капонирах, над землёй только накрытая маскировочной сетью башня, так что в глаза противнику они не бросаются, а Тигры всё же очень хорошо бронированы и начинать вести по ним огонь с дальней дистанции просто глупо. Будь тут КВ-3 со своими ЗИС-6, то тогда да, они и на дальней дистанции пробьют лобовую броню Тигра, тут даже два километра расстояния не спасут немецкую кошку от уничтожения, но к сожалению они все у Севастьянова, ему они сейчас нужней. Тигры приближаются, мы молчим, пехота вообще делает вид, что её здесь нету, и правильно кстати делают. Всё равно ничего сделать Тиграм они пока не могут, так зачем нести ненужные потери, это когда, вернее если Тигры всё же доползут до наших окопов и начнут их утюжить, то тогда пехота с гранатами и бутылками с зажигательной смесью сможет бороться с немецкими танками, а пока приходится ждать. Кстати противотанковые ружья тоже малоэффективны, хотя и они и есть, но толку пока от них нет, если только гусянку немцам сбить и обездвижить их танк, но если это сделать далеко, то тогда немцы просто начнут с места гвоздить по нашим позициям, а мы мало что сможем им сделать в ответ. Вот когда фрицы подползут поближе и наши 85 миллиметровые орудия смогут их уверено поражать, тогда да, стрелять начнут все, кто только сможет нанести им ущерб, а пока все схоронились, как мыши под веником. Над окопами не видно даже голов наших бойцов, все спрятались на дне окопов и нос наружу не кажут, а за противником наблюдают только из укрытий и наблюдательных пунктов. Вот Тигры приближаются к нашим позициям, до них уже около полукилометров, вот теперь пора, сейчас наши орудия уже могут уверено пробить их лобовую броню. Все цели распределены заранее, танкисты отслеживают приближающихся немцев, причём на один немецкий танк приходится сразу по паре орудий, которые его ведут, и как только звучит моя команда, следует залп. Пламегасители хорошо справляются со своей работой, вспышки выстрела орудия не видно, только лёгкий дымок сгоревшего пороха вырывается наружу, а потому и немцы пока не поняли, кто и откуда по ним выстрелил, зато результат залпа видно хорошо. Передняя шеренга немцев состоявшая из одних Тигров разом останавливается, правда некоторые танки ещё немного проезжают вперёд, прежде чем остановится, но и так видно, что они больше не бойцы. На нескольких танках происходят мощные взрывы, это рвётся их боекомплект и башни с них срывает, но в основном над остановившимися танками начинает подниматься вверх густой чёрный дым, который очень быстро перерастает в огненные всполохи начавшихся пожаров.
Немцы ещё не поняли изменения обстановки, вторая линия их танков объезжая погибших товарок двигается дальше, что бы вскоре так же замереть обявшись пламенем. Боекомплекты полные, а потому от огня вскоре внутри танков начинают рваться снаряды, и ещё у нескольких танков взрывами отбрасывает башни. Я с огромным удовольствием смотрю на это, а рядом со мной тихо стрекочет кинокамера, я специально выбил себе кинооператора и он снимает всё с самого начала. Другой кинооператор у Севастьянова, так что в итоге будет отличный киноотчёт о этой операции, думаю в наших кинотеатрах отбою не будет от людей. Надо не забывать про хорошую пропаганду, а ни что не поднимет людям дух и настроение, как документальный фильм о наших успехах.
Сейчас танкисты начинают вести беглый огонь по немцам, к сожалению в это демаскирует их, хотя всё равно попасть по ним достаточно трудно, но немцам это удаётся, и вот уже наши танки начинают гореть, хотя над землёй торчит только башня боевой машины. Немцы усиливают свой нажим, бросая в бой новые силы, а отдаю приказ на открытие огня из 120 миллиметровых миномётов. Это вся моя артиллерия, всё остальное у Севастьянова, а также вызываю авиаподдержку. Через полчаса под прикрытием истребителей появляются наши бомбардировщики и на атакующих немцев с неба сыплются бомбы. Всё поле перед нашими позициями в огне и дыме горящих немецких танков. В дело вступает немецкая артиллерия, она бьёт и по нашим окопам и по ближайшему тылу, стараясь вслепую нащупать мои укрытые в капонирах танки. Артиллерийские наводчики сейчас малоэффективны, так как всё затянуто дымом от горящей техники, а использовать воздушного разведчика им не дают наши истребители. Я честно не ожидал, что немцы так упорно будут пытаться пробить снова коридор к своим попавшим в окружение камрадам. У меня почти уже закончились снаряды к орудиям и мины к миномётам, когда наконец немецкая атака выдохлась. Бои шли уже практически у самых окопов, в ход пошли и противотанковые ружья, и гранаты, и бутылки с зажигательной смесью, а под прикрытием всего этого и немецкая пехота смогла укрываясь остовами подбитой техники практически в упор подойти к нашим позициям, но и тут главную роль сыграло автоматическое оружие. Подавляющее преимущество в автоматах позволило не допустить их до самих окопов, давя немецких солдат огнём, так что в итоге они не выдержали и отступили.
Я сняв фуражку, вытер вспотевшую голову платком, наконец немцы отошли, такого накала страстей я ни как не ожидал, теперь надо подсчитать потери и подготовится к новой атаке. Поправить окопы, которым снова хорошо досталось, пополнить боекомплекты танков, подвести мины к миномётам, а самое паршивое, подсчитать свои потери. Уже вечером я слушал доклад по своим потерям, такие сильные я ещё не нёс. Было потеряно почти сорок процентов танков, из своих 60 Т-43 я потерял 25 штук, причём 22 безвозвратно. Ещё три танка отделалась лишь сквозным пробитием башни, правда экипажам досталось, из всех подбитых танков выжило лишь примерно треть экипажей, остальные погибли. Как бы цинично это не звучало, но мои потери более чем окупились, всё поле перед нашими позициями было заставлено сгоревшей немецкой техникой. Кроме танков тут были и многочисленные самоходки, от старой Штуг 3, правда с новой пушкой, всё той же KwK-40, что ставилась и на новые четвёрки, а кроме них и новые немецкие самоходки.
Если учесть, что из тяжёлой бронетехники у меня было всего два батальона танков, один мой собственный, и второй из бывшей дивизии Севастьянова, а противотанковой артиллерии вообще не было, то результаты более чем хорошие, так как только по первоначальной прикидке немцы потеряли в этом сражению около восьми десятков танков и самоходок, и это не считая бронетранспортёров, которых тоже будет с полсотни. Почти все мои бронетранспортеры целы, но вот против танков их не бросишь, правда трофейщики обрадовали, они притащили немецкие противотанковые пушки, не все они были уничтожены, когда я немецкий коридор схлопывал, у многих просто расчёты перебили, а сами орудия остались целы. До ночи наскрёб на них расчёты, тут на меня сыграло то, что у нас при выписке из госпиталей бойцов направляли не в свои части назад, а куда люди нужны, причём их воинские специальности практически не учитывались, так что артиллерист мог спокойно попасть в пехоту, вот и получилось, что некоторые пехотинцы прежде были артиллеристами. Главное, смогли наскрести достаточное количество наводчиков, а заряжающих и подносчиков взяли и из тех, кто в артиллерии не служил. Ночью выкопали для орудий позиции и тщательно их замаскировали, трофейных боеприпасов хватит на один, максимум два хороших боя, но думаю если и не завтра, то послезавтра точно наша армия полностью уничтожит попавших в ловушку немцев и тогда помощь будет в полном объёме, да и немцы хорошо получили от нас по зубам, так что без дополнительных сил атаковать не смогут, а это время.
Вечер того же дня, штаб дивизии «Великая Германия»
Генерал-лейтенант Вальтер Хёрнляйн, который буквально накануне стал командиром дивизии «Великая Германия», сменив на этом посту генерал-лейтенанта Германа Балька угрюмо выслушивал доклад своего начальника штаба.
Доклад начальника штаба не радовал, согласно полученному приказу командира 4-ой танковой армии генерал-полковника Гота, его дивизия должна была усилить 24-ую танковую дивизию, которая смогла наконец прорвать оборону русских и пошла в прорыв, но снова встретила сильную оборону противника. Его дивизия как раз уже была на подходе, когда русские захлопнули пробитый коридор, и 24-ая танковая дивизия оказалась в окружении. Попытка деблокировать её, снова пробив коридор не увенчалась успехом. Удар двух моторизованных полков, танкового батальона, дивизиона штурмовых и дивизиона противотанковых самоходок не смог пробить оборону русских, зато дивизия в тяжелейшем бою потеряла почти всю свою тяжёлую бронетехнику. Подошедший артиллерийский полк не смог преломить ситуацию, более того, он подвергся бомбардировке русскими самолётами и понёс потери. Теперь было неясно, чем снова атаковать русские позиции завтра, ведь коридор надо пробить, а бронетехника уничтожена и ещё неизвестно какие подкрепления этой ночью получат русские. Судя по тому, как складывался бой, вернее по тем силам . которые оказались у русских, всё походило на хорошо спланированную ловушку, когда 24-ой танковой дивизии специально дали прорваться в этом месте, а когда она полностью втянулась, захлопнули мышеловку. Согласно рапортам нескольких офицеров, у русских оказалось два батальона новейших танков, которые были очень хорошо замаскированы и все стояли в капонирах, а это быстро не сделать. Похоже капониры были отрыты заранее, а камрады из 24-ой танковой дивизии просто не обратили на них внимание. Сейчас же генералу Хёрляйну предстоял очень неприятный разговор с генерал-полковником Готом, и вполне возможно, что в дивизии снова сменится командир, так как потери оказались просто катастрофическими и это прямо накануне большого наступления, в котором наконец то можно будет уничтожить основные силы русских и снова двинуться на Восток.
Не менее печальными были и думы командира 24-ой танковой дивизии генерал-майора Максимилиана фон Эдельсхайма. Его штаб так и не успел снятся с места, так что по прежнему находился на старом месте, зато вся боевая часть дивизии оказалась в русском мешке. Неожиданный фланговый удар русских, который захлопнул коридор оказался полной неожиданностью, а всё вместе говорило о ловушке противника для его дивизии. То, что на второй линии обороны внезапно оказались русские тяжёлые танки и самоходки, причём в больших количествах, а также большое количество тяжёлой артиллерии ясно говорило, что их ждали, причём именно тут, и им специально дали сюда прорваться, а когда вся дивизия втянулась в котёл, просто перерезали коридор и захлопнули ловушку. То, что дивизия «Великая Германия», которая должна была усилить его дивизию, не смогла снова пробить коридор, наглядно это доказывало. Да и заслоны оставленные для охраны коридора оказались довольно легко смяты, а это значило, что русские ударили крупными силами. Мало того, что он сам влез в приготовленную для него ловушку. Так ещё получается дезинформировал вышестоящее начальство и в итоге под русскую раздачу попала и дивизия «Великая Германия», а судя по тому, сколько перед русскими позициями оказалось уничтоженной техники, потери дивизия понесла очень немалые и в итоге ответственным за все неудачи сделают его. Мало того, что подвёл свою дивизию под уничтожение, так ещё и соседа подставил. Это был крах всего, на карьере точно можно было ставить крест, в лучшем случае его просто выпнут из армии, но скорее всего обвинят в предательстве, накануне большого наступления угробить свою дивизию и подставить соседнюю ему не простят. Выпив полную бутылку отличного французского коньяка, генерал фон Эдельсхайм достав свой вальтер поднёс его к виску и нажал на спуск, грохнул выстрел и когда в его кабинет ворвались адъютант и начальник штаба, то они увидели лишь безжизненное тело своего командира сидевшего за своим столом.
Наблюдательный пункт генерала Севастьянова.
Командующий фронтом генерал Ватутин вместе с членами своего штаба в стереотрубы наблюдал за разворачивающимся сражением. В какой то мере это была репетиция предстоящей большой битвы, в которой будет определён победитель в этой войне. Обе стороны ставили всё на кон, а первые сведенья о предстоящем сражении мы получили ещё зимой от нашей разведки.
Как и было предусмотрено планом операции, немцев остановили на заранее подготовленных позициях. Сначала это была разведка на мотоциклах, которую мгновенно ликвидировали, а затем достаточно слабый штурм немецких передовых частей. Атаку с лёгкостью отбили, после чего наступила пауза, всё время Ватутин слегка нервничал, вдруг немцы не рискнут штурмовать наши позиции и отойдут, но по прошествии двух часов немцы попёрли вперёд. Ватутин не только следил за боем, но и посматривал на Севастьянова, который командовал всем действом. От своего фронта на эту операцию Ватутин выделил полк Катюш, которые, когда пришло время ударили. Хорошо спланированная операция шла без неожиданностей, а кроме того в боевых условиях опробовали и новые КВ, которые с лёгкостью расправились с немецкими кошками. Как только завертелось, Севастьянов дал отмашку полковнику Прохорову, и тот захлопнул мышеловку, вот только по его сообщению ударить немцам в спину он не сможет, так как на него очень сильно насели, пытаясь снова открыть коридор. Бой длился больше часа, после чего немцы стали отступать и тут Севастьянов приказал своим войскам перейти в контрнаступление. Первыми вперёд двинулись КВ, это на тот случай. Если у немцев ещё остались танки, всё же они лучше всего бронированы и их трудней всего подбить. Вслед за КВ двинулись Т-43 и самоходки, а уже следом за ними и бронетранспортёры с пехотой. Двигаться вслед за войсками Ватутин не стал, а остался на наблюдательном пункте, ведь сюда стекалась вся информация. Теперь они будут следить за обстановкой по карте, но долго это не продлится, слишком большой перевес в силах. Отступивших немцев сжали с трёх сторон, с фронта на них давил Севастьянов, а с флангов две дивизии, они же и перекрыли немцам пути отхода, выслав две группы, которые и оседлали дорогу, тем самым не давая противнику отойти. Удар танков по деморализованному противнику был страшен, тем боле, что противотанковых средств у немцев не осталось, а потому их легко удалось рассечь надвое, а затем началась агония. До вечера всякое организованное сопротивление прекратилось и началось добивание. Небольшие группы немцев, а зачастую и просто одиночки пытались улизнуть в лес и затем добравшись до линии фронта постараться ночью перебраться к своим. Небольшие маневренные группы на бронетранспортёрах принялись патрулировать дорогу и углубились в лес.
Вся информация продолжала стекаться на НП, так туда поступил и доклад полковника Прохорова, он успешно отбил все атаки противника, но понёс достаточно серьёзные потери, хотя противник потерял гораздо больше. Обсудив с Севастьяновым и своими штабными сложившуюся ситуацию, Ватутин принял решение оставив тут одну дивизию с приказом обшарить все окрестные леса в поисках разбежавшихся немцев, еще одну вместе с противотанковыми самоходками перебросить в помощь Прохорову, а остальные могут вернутся на своё место дислокации. Чуть позже от Прохорова пришло подробный рапорт нарочным, в котором описывался прошедший бой. Как оказалось, прорваться к окружённым немцам пыталась элитная немецкая дивизии «Великая Германия», но потеряв в ожесточённом бою почти всю свою бронетехнику, откатилась назад. Надо признать, что задумка полковника Прохорова удалась на славу, и она можно сказать даже перевыполнена, кроме одной немецкой дивизии, которая была считай полностью уничтожена, по крайней мере её боевая часть, ещё просто огромные потери понесла и другая и это накануне большого наступления. Кто знает, вполне возможно, что именно этих сил не хватит противнику что бы выиграть в предстоящем сражении. Проведя ночь на НП, где оказались нормальные блиндажи оборудованные всем необходимым, хотя их построили в авральном порядке, следующим утром Ватутин с охраной двинулся назад в штаб фронта. Севастьянов после отъезда начальства тоже не стал тут задерживаться, операция считай закончена, до вечера его бойцы отловят сбежавших немцев и его непосредственное командование этим не нужно, а потому и он двинулся с охраной в свой штаб. На НП остался небольшой пост, что бы тут не появился кто посторонний, кто знает, может эти позиции еще понадобятся нашим войскам, битва ещё не состоялась, а обстановка может изменится в любую сторону и подготовленные позиции могут пригодится. Его бывшая дивизия выдвинулась к дивизии Прохорова, так что теперь точно немцы там не прорвутся.
Под утро мне на помощь подошла бывшая дивизия Севастьянова, но главное пришли противотанковые самоходки, так что теперь немцам тут точно ничего не светило. К моему удивлению утром ни чего не произошло, это если не принимать в расчёт дежурный артиллерийский обстрел, но и он был обычным, как сказал мне комбат занимавшего тут оборону батальона. Да, те наши части, что держали тут оборону снова заняли свои позиции, а им в усиление прибыл дивизион новых сорокопяток. Хотя калибр остался старым, но вот за счёт увеличения длины ствола бронепробиваемость пушек возросла. Если в среднем старая сорокопятка на дистанции в полкилометра могла пробить 40 миллиметровый броневой лист, то новая М-42 уже 61 миллиметр, прирост мощности значительный и это теми же снарядами. Дивизия Севастьянова вечером, когда стемнело, ушла к себе, а я пока остался. Лишь убедившись, что немцы не планируют снова тут атаковать, а державшие тут оборону бойцы полностью восстановили укрепления, да и пополнили свой состав, я под вечер следующего дня тоже ушёл. Посредине ночи мы втянулись в своё расположение и все рухнули спать, караул несли комендачи, они всё это время охраняли мой штаб и расположение дивизии. Утром я встал достаточно поздно, и к обеду прибыл в штаб Севастьянова.
-А, Игорёк, проходи дорогой, садись, чай будешь?
-Добрый день, не откажусь, ну как у вас всё прошло?
-Просто отлично, потери минимальные, а немцев раздавили как клопов. Командующий фронтом остался доволен, на счёт нового звания для тебя не знаю, но думаю крутить дырку для ордена ты можешь.
-Так не за ордена воюем.
-Не скажи, это показывает всем, как ты воюешь.
-Знаете, я вот думаю, а откуда у штабных ордена, не спорю, некоторым действительно за дело, заслужили, но многие и близко не стояли, а ордена по блату получили.
-Ты только ещё кому такое не брякни, могут тебе дискредитацию командования приписать. А что у тебя было, слышал ты тоже хорошо немцам прикурить дал.
-Это да, уничтожил большое количество техники дивизии «Великая Германия», но и у меня потери оказались большими, вам уже доложили о потерях в танковом батальоне вашей бывшей дивизии?
-Доложили. – Севастьянов при этом заметно посмурнел.
-Как, успеют нам возместить эти потери до начала битвы или придётся выкручиваться с тем что есть.
-Не знаю, заявку я уже дал, а там как начальство решит, но надеюсь, что если и не полностью, то по крайней мере частично удовлетворят. Мы на особом счету у ставки, да и танки не просто так потеряли, а в ходе успешной операции, где противник понес намного более большие потери.
-Как командующий?
-Остался очень доволен, тем боле у меня почти без потерь обошлось, только ты хорошо танки потерял.
-А как их было не потерять, итак старался максимально минимизировать потери.
-Так тебя никто и не обвиняет, кстати, ещё задумки есть?
-Понравилось?
-Хорошо получилось.
-К сожалению второй раз такую комбинацию уже не разыграешь, по крайней мере не тут и не сейчас. Боюсь что теперь нам придётся ждать сражения, зато потом есть прекрасная возможность развлечься у немцев в тылу. Сейчас к сожалению не выйдет, а вот когда мы им тут задницу надерём, то в начавшейся у них панике и неразберихе можно будет скататься всей армией им в тыл. наведём шороху, может под шумок и Харьков сможем захватить.
-Думаешь?
-А чем чёрт не шутит? Это когда противник тебя ждёт и подготовился к обороне попробуй захвати город, а вот внезапно, когда он тебя не ждёт может и прокатить. Если сможем незаметно подойти, то вполне можно ночью войти в город и заблокировать немецкие части в местах их дислокации, после чего просто расстрелять их из орудий.
-Интересно… а знаешь, возможно ты и прав, стоит об этом подумать.
-Сначала надо тут немцев разгромить, а там видно будет.
Прохоров уехал к себе, а генерал Севастьянов принялся обдумывать новую идею Прохорова, но водном он прав. Прежде следует разгромить немцев в предстоящем сражении, а там будет видно.
Глава 12
Глава 12
Выходя из кинозала, Сталин был в хорошем расположении духа, он только что просмотрел фильм, который в авральном порядке смонтировали из привезённых ночью с фронта киноплёнках. Его не уставал удивлять и радовать полковник Прохоров, то, что именно он оказался тем, кто придумал и реализовал фронтовую операцию, в ходе которой немцы потеряли считай две свои дивизии, причём одну танковую и вторую моторизованную и это накануне большого сражения, его ни сколько не удивило. Что такое он и ожидал от него, после всего, что Прохоров уже успел сделать, было трудно поверить, что он в преддверии сражения будет спокойно сидеть и ждать у моря погоды. Хорошо, что он также догадался запечатлеть всю операцию, и разгром попавших в его ловушку танковой дивизии и оборону от пытавшейся её деблокировать моторизованной. Пускай моторизованная дивизия не была уничтожена, но потери она понесла большие, потеряла почти все свои танки, да и в личном составе потери тоже огромные. По большому счёту сейчас её нужно отводить на переформирование, так что она считай тоже выбыла, наврядли немцы успеют её вернуть в строй до начала сражения. Правда и Прохоров понёс большие потери, но они в любом случае не шли ни в какое сравнение с тем, что потеряли немцы. Теперь правда было необходимо срочно пополнить армию Севастьянова новой техникой, кроме дивизии самого Прохорова, коридор держал и танковый батальон из бывшей дивизии самого Севастьянова, но общие потери оказались не такими большими и их можно было достаточно легко пополнить. А по Прохорову решено, после сражения, если он так же хорошо себя в нём покажет, то ему можно будет дать генерал-майора. И дивизию он тоже перерос, хорошо бы дать ему армию, но сразу пожалуй не надо, сначала пусть побудет начальником штаба у Севастьянова, тем более он и так разрабатывает операции для всей армии. Да, так он и поступит и ждать осталось уже недолго, судя по докладам разведки немцы уже почти готовы, правда потеря двух дивизий может ненадолго задержать начало генерального сражения, но и долго тянуть противник тоже не будет.
Сталин понимал, что предстоящее сражение станет решающим и переломным, именно по его итогу станет ясно, кто одержит в этой войне верх. На фоне новых немецких танков, которые по своей мощи значительно превосходили наши Т-34 и КВ, появление у нас новых Т-43 и КВ-3, которые не уступали новым немецким Тиграм и Пантерам, сводило на нет появившееся было у противника преимущество. И тут опять не малую роль в этом сыграл полковник Прохоров, который ещё в прошлом году предсказал появление у немцев новой техники. А съёмки сражения получились хорошо, пусть политуправление немедленно их растиражирует и начнёт показывать в армии и среди населения страны, такие фильмы хорошо поднимут дух бойцов и людей, да и союзничкам тоже можно показать, а то это они сейчас союзники, пока есть общий враг, а потом снова станут врагами.
В отличии от Сталина, у фюрера всей германской нации настроение было препаршивым, хотя он не видел фильма, ни советского, ни своего, но вот сводки с фронта вызвали у него припадок гнева. Прямо накануне решающего сражения с русскими большевиками, его доблестная армия несёт большие потери, причём не какие-то там заштатные дивизии, а танковая и главное, его гордость, дивизия «Великая Германия». Судя по докладу, 24-ая танковая дивизия попала в хитрую ловушку этих коварных азиатов, а «Великая Германия» понесла большие потери пытаясь помочь вырваться из ловушки 24-ой танковой. И плевать ему, что судя по докладу разведки, противостояли его войскам тоже русские элитные дивизии, как можно сравнивать диких русских и цивилизованных германцев. А главное, этот негодяй, командир 24-ой танковой дивизии генерал фон Эдельсхайм, который так самоуверенно влез в тщательно подготовленную русскими ловушку, просто застрелился. Мало того, что он угробил собственную дивизию, так ещё по его вине большие потери понесла и дивизия «Великая Германия», а генерал фон Эдельсхайм, вместо того, что бы предстать перед военным трибуналом и ответить за свой просчёт, покончил с собой. Немного успокоившись, Гитлер затребовал себе все данные о русских, об их 4-ой гвардейской армии.
-Мне нужна его голова, вы слышите меня Кейтель, мне нужна его голова!
-Кого мой фюрер?
-Этого русского полковника Прохорова! По сообщению абвера он уже давно доставляет нам большие неприятности. Я не хочу больше слышать, что по его вине мы несем потери и срываются операции.
-Но мой фюрер, такими делами занимается адмирал Канарис, это в его компетенции.
-Мне плевать, кто это сделает, но этот русский больше не должен доставлять нам проблемы! И да, необходимо в самые кратчайшие сроки пополнить дивизию «Великая Германия», она должна взять реванш за последнюю неудачу на Восточном фронте.
Озадаченный Кейтель выйдя от фюрера решил поручить дело русского полковника Прохороффа не только людям Канариса, но и Шелленбергу, чем больше людей будет заниматься этим делом, тем лучше.
Вторым человеком, у которого было очень плохое настроение, оказался командующий 4-ой танковой армией генерал-полковник Гот. Прямо накануне предстоящего сражения его армия теряет две дивизии, танковую и моторизованную, кроме чисто технических потерь, когда его силы уменьшились, это ещё бьёт и по моральному духу его солдат. Если раньше стоило только прорвать оборону русских, и можно было делать что угодно, громя их тылы, то теперь надо думать, что это, действительно прорыв на коммуникации противника или хитро расставленная ловушка. Он уже получил выволочку от фюрера, что допустил такое, вот только кто мог подумать, что русские устроят такую ловушку. Правда разведка докладывала. Что сюда переброшена 4-ая гвардейская армия русских, которая уже доставила им большие неприятности под Петербургом, но она дислоцировалась в ближнем тылу русских вторым эшелоном и её воспринимали просто, как на русскую подстраховку своих частей. Теперь придётся запретить подобные прорывы из опасения новой ловушки русских, правда и ждать наступления осталось уже немного. Да, битва будет тяжелой, русские научились воевать, но с помощью новых танков они наконец разгромят основную армию русских и смогут устремится не встречая сопротивления к Москве. Не зря командование допустило контролируемые утечки, что бы русские сконцентрировали здесь побольше своих войск. Не придётся потом вылавливать их по лесам, а прихлопнут сразу и спокойно двинутся вперёд. Спустя пару дней сначала пришёл приказ на ускоренное переформирование дивизии «Великая Германия», в неё пошли новые Тигры и Пантеры, а в качестве противотанковых средств модернизированные StuG 3 с новой длинноствольной пушкой. Но кроме такой приятной новости была и не очень приятная, командование распорядилось оказать всяческую поддержку разведгруппам абвера и СС по захвату или при его невозможности, ликвидации командира русской механизированной дивизии полковника Прохороффа.
Совершенно неожиданно для меня пришёл приказ получить новую технику, вместо погибшей во время выполнения операции, на ближайшую к нам железнодорожную станцию приходит эшелон с танками. Завтра я должен был обеспечить получение этих машин, такая оперативность меня очень обрадовала, правда был небольшой затык с экипажами для них, так как потери у танкистов были большими, но и тут обрадовали тем, что необходимое количество людей уже отправлено ко мне, так что в течение нескольких дней все прибудут, и что все они уже имеют боевой опыт. На следующий день я отправил на станцию небольшую колонну, в пять бронетранспортёров загрузились мехводы и командиры танков, а кроме них было ещё три бронетранспортёра службы охраны тыла и два зенитных, со спарками крупнокалиберных американских браунингов. Мне совершенно не хотелось нести ненужные потери, а потому я и подстраховался на случай появления немецких самолётов. Когда моя колонна прибыла на станцию, эшелон с танками уже был тут. Начальник эшелона исходил паром от злости, как оказалось, опять кто-то напутал, и эшелон с техникой пришёл еще вчера. Кроме меня пополнение получали и танкисты Катукова, чью 1-ая гвардейскую танковую армию и должна была усилить наша с Севастьяновым армия. Катуковцы получили такни еще вчера вечером и оказалось, что ждут только нас, а ни кого нет и танки стоят на платформах без экипажей. Случись авиационный налёт и хана всему, так как зенитное прикрытие на станции слабое. Бойцы Катукова быстро приняли свою часть танков и тут же укатили, стараясь использовать ночь для незаметного прибытия к себе, а других людей способных согнать танки с платформ на станции не оказалось. Мои бойцы прибыли уже после полудня и узнали от начальника эшелона очень много нового и про себя, и про своих родителей и про их половую жизнь. Поскольку самым старшим по званию среди моих бойцов был старлей, а начальник эшелона майор, то пришлось моим бойцам лишь молча выслушивать словесный понос, они правда постарались поскорей согнать с платформ танки и как только это сделали, тут же уехали, оставив на станции очень злого майора, которого не успокоило даже то, что всё в итоге закончилось благополучно. Кстати чуть запоздав прибыли бойцы и из бывшей дивизии Севастьянова, им тоже восполняли потери в танках после прошедшей операции. Они молча присоединились к моим бойцам, а когда все танки согнали на землю, то бойцы разделились, мои поехали ко мне, а из бывшей дивизии Севастьянова к себе.
Вот на обратном пути без приключений не обошлось, нашу колонну попытались атаковать четыре мессера, но их встретил сосредоточенный огонь крупнокалиберных браунингов. Первыми их разумеется заметили расчёты зенитных установок, они сразу и предупредили по рации всех остальных. Ещё при проектировании бронетранспортёров был учтён фактор ведения городских боёв, а именно возможность наведения пулемётов на высокий угол подъёма, что бы бронетранспортёр мог вести огонь по крышам домов. Вот и сейчас, получив по рации предупреждение от расчётов мобильных зениток, стрелки оперативно развернули башни бронетранспортёров, которые сразу съехали с дороги и остановились, давая простор танкам, которые продолжили движение, а кроме того, что бы спокойно стрелять не отвлекаясь на тряску, и как только появились немецкие самолёты, дружно открыли по ним огонь. Поскольку каждый третий патрон в ленте был трассирующим, то с земли в сторону приближающихся самолётов ударили отчётливо видимые струи очередей. Такой достаточно плотный огонь заставил немецких лётчиков отвернуть в сторону, и они быстро пролетели над моей колонной. Башни бронетранспортёров не могли поворачиваться слишком быстро, зато спаренные зенитки развернули мгновенно, а ещё к ним присоединись и зенитные пулеметы с танков, командиры танков, из-за отсутствия других членов экипажа сами встали к зенитным пулемётам на крышах башен и тоже подключились к отбитию атаки, благо, что как раз к пулемётам патроны были, правда совсем немного, лишь по одном коробу на самом пулемёте, но и так это помогло отпугнуть немецких лётчиков. Один истребитель всё же удалось зацепить, и он дымя. Направился в сторону линии фронта, а оставшаяся тройка истребителей принялась его сопровождать, оставив мою колону в покое. Дальше они доехали уже спокойно, бронетранспортёры, как только немцы улетели, сразу тронулись дальше. По прибытии, доложились, я сам их встречал, после чего танки отогнали в сторону и замаскировали, а кроме того принялись их снаряжать всем необходимым. Их заправили и загрузили полный боекомплект, а на следующий день прибыло и пополнение, так что разбавив их бойцами из выживших, сформировали новые экипажи. Начальство не обмануло, всё пополнение было из уже успевших повоевать бойцов, часть из них была после госпиталей, а часть из запасных полков, куда они попали после расформирования своих частей. Теперь у меня снова был полный штат танков и экипажей к ним, да, не ожидал я такой оперативности, но ведь не зря говорят, что сначала ты работаешь на репутация, а потом уже она работает на тебя. Какая другая обычная часть наверняка долго бы получала необходимую её технику и пополнение, а я получил всё считай за неделю, что поистине было очень быстро. Также быстро пополнили и остальные дивизии нашей армии, а кроме того был и ещё один приятный сюрприз. Меня и Севастьянова наградили орденами Суворова 3 степени за проведённую операцию, причём решение было принято буквально в молниеносные сроки. И награждать решили в штабе фронта, куда меня и вызвали через несколько дней.
Взяв обычную охрану, я утром двинулся в штаб фронта, но когда отъехав километров на десять от своего штаба, мы въехали в лес, то вскоре шедшим первым бронетранспортёр охраны подорвался на мине, а по моей командирской машине и второму бронетранспортёру охраны ударили пулемётные очереди. Мой водитель не растерявшись, даванул на газ и свернул в бок, объезжая подорванный бронетранспортёр. На лесной дороге канав вдоль неё не было, и лес был не очень густым, а потому легко проломившись через кусты росшие на обочине дороги, моя командирская машина под дробь пулемётных попаданий рванула вперёд, а следом за нами и второй бронетранспортёр охраны. Он кстати увидел, откуда по нам ведут огонь и развернув свою башню открыл ответный огонь, правда малорезультативный, так как его сильно трясло на кочках. Кроме пулемётчика открыли огонь и бойцы охраны через небольшие бойницы в бортах своей машины. Не приняв боя мы объехали подорванный бронетранспортёр и рванули по дороге вперёд, но из второго бронетранспортёра командир машины по рации связался со штабом дивизии и поднял по тревоге батальон охраны тыла, так что уже буквально через пять минут из расположения дивизии к месту нападения выдвинулись две роты на бронетранспортёрах.
Мы быстро оторвались от противника, дальше дорога была свободна, а у немцев не было своего транспорта, так что буквально через пару минут обстрел прекратился, так как мы вышли за зону досягаемости. Бронетранспортёр охраны, обогнав мою машину, двинулся первым, а моя машина за ним, но дальше мы доехали до штаба фронта уже без происшествий, если не считать одну встречу с немецкими самолётами, но мы увидели их первыми и приткнулись под деревьями, так что немцы пролетели мимо. В штабе фронта встретился с генералом Севастьяновым, тот доехал до штаба нормально, а потом было награждение и небольшой сабантуй. За это время ко мне как раз прибыли ещё два бронетранспортёра охраны, это на обратный путь, а то кто его знает, может ещё кто решит на меня напасть. Кстати моя командирская машина с честью выдержала это испытание, пробитий брони не оказалось, а вот боковые стёкла эти редиски недоделанные мне повредили. Хотя бронестекло и выдержало, вот только покрылось трещинами, так что его надо было менять.
Оберштурмфюрер СС (Обер-лейтенант) Гуго Пфайль внезапно был вызван к своему начальству, где ему поставили задачу любыми способами захватить командира русской дивизии, полковника Прохороффа. Оберштурмфюрер Пфайль вместе со своим взводом служил в дивизии СС «Рейх», для него был полной неожиданностью приказ полученный от начальства, по секрету его земляк из штаба дивизии сообщил ему, что задание получено с самого верха, от начальника разведки СС штурмбанфюрера Шелленберга. На такое задание Пфайль взял весь свой взвод, так как ему понадобятся силы. Через линию фронта удалось перейти удачно лишь на четвёртый раз, до этого русские их обнаруживали ночью на нейтральной полосе и открывали по ним огонь. В четвёртый раз, что бы не насторожить русских, Пфайли приказал солдатам на передовой не прекращать запускать осветительные ракеты, просто делать это немного пореже. Внешне всё выглядело как обычно, вот русские и не насторожились, ракеты ведь запускают, значит всё в порядке. Тихо миновав линию русских окопов, взвод Пфайля быстрым шагом углубился в русский тыл, а как только они отошли немного дальше, как побежали и вскоре скрылись в лесу. Место нахождения штаба их цели, было известно заранее, вернее населённый пункт, в котором или рядом с которым он располагался. Соваться в само расположение русских он не стал, слишком опасно, их много и судя по всему они хорошо вооружены и обучены. Однако цель не будет постоянно сидеть у себя в штабе, а потому надо просто дождаться, когда она куда либо выедет. Из этой деревни было две дороги, одна в сторону передовой и другая в тыл. Как было известно от абвера, дивизия цели находилась во втором эшелоне, так что скорее всего русский полковник поедет в свой тыл, чем в сторону фронта, а потому и засаду сделали на дороге ведущей в тыл. Им пришлось прождать три дня в лесу, где они утроили засаду, прежде чем со стороны расположения вражеского штаба показалась маленькая колона из двух бронетранспортёров охраны и машины. Противотанковую мину на дороге они установили и замаскировали заранее, только сам взрыватель не устанавливали, а то на ней мог подорваться кто угодно и тогда место засады будет провалено. Как только оберштурмфюрер Пфайль получил сообщение о этой колоне, сразу приказал установить в мину взрыватель. Конечно не обязательно это ехала их цель, к сожалению своей агентуры в этом селе у них не было, и устроить наблюдение рядом тоже было невозможно. Русские очень ответственно отнеслись к охране своего штаба и постоянно патрулировали его окрестности, так что расположится рядом было невозможно, их почти сразу обнаружили бы. Просто Пфайль предположил, что навряд ли кто другой поедет на такой машине и с такой охраной. За прошедший год немцы уже знали, что на таких машинах передвигается русское начальство, а потому и шанс, что там едет их цель был очень высок. Затаив дыхание, Пфайль смотрел, как приближаются русские машины, наконец передний двухосный бронетранспортёр наехал на установленную в колее мину. Раздавшийся взрыв подбросил бронированную машину и она по инерции ещё проехав несколько метров остановилась, а из под её капота показались первые струйки дыма. Одновременно с этим по русским машинам открыли огонь пулемётчики, в его взводе было три ручных пулемёта, а остальные его солдаты открыли огонь из своих винтовок. На этом все успехи его группы и закончились, русские не принимая боя рванули вперёд, тяжёлые полноприводные машины свернув в лес, просто проломившись через густой кустарник росший по краям лесной дороги. Из замыкавшего бронетранспортёра охраны открыли ответный огонь, вот только попасть из трясшейся на кочках машины было невозможно, а потому и ущерба ни какого ответный огонь не нанёс. Оберштурмфюреру Пфайлю оставалось лишь выругаться, цель ускользнула, а всё приказ постараться взять её живой. Что стоило просто установить управляемую мину и подорвать её под машиной цели, тогда и весь его взвод не надо было брать на задание, а было достаточно пяти человек. Теперь придётся срочно уносить от сюда ноги и затем подыскивать новое место для засады и ещё снова ждать, причём неизвестно сколько. Как только русские скрылись из вида, он построил свой взвод и они бегом двинулись сквозь лес, стараясь побыстрей уйти с места неудавшейся засады. Немцы уже не видели, как через несколько минут после того, как они ушли, в подорванном бронетранспортёре открылась бронированная дверь и наружу вывалился боец. Он мало что соображая в этот момент просто прошел несколько шагов от соей машины и рухнул на землю, а следом за ним из двери выпал ещё один боец, но он не пошел сразу от машины, а снова туда сунувшись, с трудом вытащил тело своего товарища. Затем взяв своего товарища за руку, он напрягая все свои силы потащил его прочь от начавшего разгораться бронетранспортёра. С трудом переставляя ноги, он тем не менее упорно тащил раненого, пока наконец не смог отойти метров на десять от подорванного бронетранспортёра, после чего обессилено рухнул на землю и потерял сознание. Очнулся он уже от воды, которую ему на лицо лил санинструктор, это прибыла помощь. Немного очухавшись, боец увидел лежавших рядом с ним двух своих товарищей, один из них, тот, кого он вытащил из подбитого бронетранспортёра уже был перевязан, а десяток бойцов пытались потушить их горящий бронетранспортёр, однако это было бесполезно. Вскоре их троих погрузили в кузов санитарной машины и увезли в госпиталь, а в горящем бронетранспортёре остались еще трое их погибших товарищей.
Почти три часа группа оберштурмфюрера Пфайля бежала через лес, уходя от возможного преследования, когда сзади послышался едва различимый собачий лай. Судя по всему прибывшие к месту засады русские взяли след и похоже уверенно их догоняли. Когда они уходили, уже имевшие большой опыт его солдаты рассыпали по земле смесь табака с перцем, что бы собаки, которые, как им было известно были у русских не взяли их след, но похоже это не помогло. Снова приказав посыпать их следы этой смесью, он глянув на карту, свернул чуть в сторону, там тёк ручей, и Пфайль хотел попытаться сбить преследователей со своего следа. Через полчаса бега они достигли ручья и Пфайль, что бы ещё больше запутать русских пошел по ручью в обратную сторону. Его расчёт был прост, кто в здравом уме решит вернуться назад, по всем расчётам, даже если русские смогут проследить его до ручья, то по логике они должны просто двигаться по нему дальше, стараясь как можно дальше уйти от места неудавшейся засады. Сначала собачий лай приближался, но потом стал отдалятся и оберштурмфюрер Пфайль облегчённо выдохнул, похоже им удалось оторватся.
Капитан Мигунов глянув на своего следопыта, потомственного сибирского охотника из эвенков спросил.
-Ну что Курбетьев, куда они пошли?
Достаточно молодой, но уже опытный охотник и следопыт, который родился и вырос в тайге, внимательно осмотрев следы, походив туда и сюда вдоль ручья, ненадолго задумался, а затем дал неожиданный ответ.
-Товарищ капитан, думаю немцы решили нас обмануть и двинулись по ручью назад.
-Почему ты так решил?
-Дно у ручья песчаное, вода полосы делает, вон они нарушены, причём хорошо, немцев много было, пара десятков точно, дальше песок нетронут, а в обратную сторону сильно сглажен, сами смотрите, так что думаю назад они пошли, да и так, кто их у места засады искать будет.
За прошедшие полгода Курбетьев ещё ни разу их не подвёл, чётко читая следы, так что не доверять его словам не было ни какого повода. Подозвав к себе радиста, капитан Мигунов связался с штабом и передал сообщение, что немецкие разведчики, устроившие на дороге засаду скорее всего двинулись по ручью назад и он продолжает их преследование.
Группа оберштурмфюрера Пфайля прошла по ручью около километра, пока наконец не вышла из него на другой берег и не побежала дальше, но спустя около часа позади снова послышался собачий лай. Смачно выругавшись, Пфайль приказал ускорится. Ещё через пару часов хорошо вымотавшиеся немцы оставили небольшой заслон из пяти человек с пулемётом, а остальная группа устало побежала дальше, всё ещё не теряя надежды оторваться от преследования. Минут через двадцать позади послышались звуки боя, хорошо различимое таканье их МГ и ответные очереди русских пулемётов. К сожалению бой длился минут пять, не больше, а затем всё стихло.
Рота капитана Мигунова бежала по обоим сторонам ручья, пока наконец собаки снова не взяли след в месте, где немцы вышли из ручья, они прошли по нему около километра, а затем вышли на другом берегу и снова углубились в лес. Рота продолжила преследование, однако через некоторое время по бежавшей первой собаке с проводником не ударил немецкий пулемёт. Проводник упал на землю, а собака рванула дальше. Бежавшие следом бойцы дружно попадали на землю, но место откуда немецкий пулемётчик открыл огонь они заметили, а потому без команды открыли ответный огонь. К немецкому пулемёту прибавились и винтовочные выстрелы, но немцев мгновенно задавили ответным огнём. К пулемётам добавили автоматные очереди, да и самозарядные винтовки остальных бойцов также не давали немцам поднять голову, а собака наконец достигнув немецкого пулемётчика, набросилась на него. Под прикрытием подавляющего огня, бойцы пошли вперёд, и вскоре в живых было только два немца, один раненый и другой хорошо погрызенный собакой. Проводник оказался жив, хотя и тяжело раненым, но шанс выжить у него был. Санинструктор оказав ему первую помощь и перевязав, достал из своего сидора походные носилки, это был просто кусок брезента с рукавами по краю. Срубив подходящие по размеру жерди, их вставили в рукава брезента и получились носилки, на которые и положили проводника, после чего двое бойцов понесли его прочь, а вместе с ними пошли еще трое получивших лёгкие ранения и могущие передвигаться самостоятельно, также с ними пошла и собака проводника. А капитан Мигунов в это время проводил экспресс допрос пленных, при этом не обращая внимания ни на какие конвенции. Своим поведением за эти годы войны немцы просто поставили себя вне каких либо ограничений, а потому очень скоро пленные заговорили. Узнав что ему было нужно, капитан Мигунов приказал прирезать пленных немцев, всё равно ему было некогда с ними возится, после чего его рота продолжила преследование противника. Все уже основательно устали, но продолжали преследование, пока впереди не послышались звуки разгорающегося боя.
Они пробежали из последних сил ещё с полчаса, пока впереди неожиданно не оказались русские. Бежавших впереди основной группы трех солдат срезали одной длинной пулемётной очередью. Остальные солдаты группы, не зная сколько впереди них противников, сразу залегли, постаравшись найти себе укрытия. Попавшиеся им навстречу русские стали окружать его группу, поняв, что уйти уже не удастся, оберштурмфюрер Пфайль приказал сражаться до конца. Впрочем его солдаты и так знали, что русские не берут в плен солдат СС, если обычные армейцы из вермахта ещё могли надеется на плен, то их просто не брали, а убивали на месте. Заняв оборону, группа приготовилась подороже продать свои жизни, но и русские не лезли вперёд. Окружив их, они стали огнём своих пулемётов подавлять их, не давая им отстреливаться, а кроме пулемётов по ним вели интенсивный огонь из самозарядных винтовок. Пока одни подавляли их, другие осторожно подбирались к ним поближе, также используя попутные укрытия. Подобравшись поближе, русские закидали их гранатами, а затем рванули вперёд. Эти бойцы были вооружены автоматами, а потому выживших, но оглушённых немцев они просто добили из автоматов. Всё это я узнал позже, когда вернулся после награждения из штаба фронта.
Глава 13
Глава 13
15 июля 1943 года, Наблюдательный Пункт 1-ой танковой армии.
Генерал-лейтенант танковых войск Михаил Ефимович Катуков с самого раннего утра находился на этом наблюдательном пункте, расположенном в непосредственной близости от наших укреплений, но оборудованном хорошей связью. По сообщениям нашей разведки, сегодня немцы наконец должны были перейти в наступление в соответствии со своим планом «Цитадель». Правда из-за того, что 4-ая гвардейская армия генерал-лейтенанта Севастьянова устроив немцам ловушку смогла практически полностью уничтожить немецкую 24-ую танковую дивизию и нанести огромные потери дивизии «Великая Германия», противнику пришлось перенести уже утверждённую дату начала наступления.
Поделиться книгой: