Помоги проекту - поделись книгой:
Это хорошо, что дело сдвинулось с мёртвой точки, а через неделю приехал и Грачёв.
Если Морозова я знал, ну как знал, просто, что он один из конструкторов легендарной Т-34, то вот про Грачёва не имел ни малейшего понятия. Однако, когда он приехал и отметился на КПП, то я приказал так же быстро привести его ко мне, как до того и Морозова. Дальше всё пошло практически так же, за исключением специфики. Я показал наброски бронетранспортёров, которые хотел получить, они были нарисованы на базе БТР-40 и БТР-152. В отличии от БТР-40 и БТР-152 крыша у бронетранспортёров имелась, а на крыше пулемётная башня, куда и должны были ставится американские браунинги. Если 152-ой шёл основным транспортом и боевой единицей пехоты, то 40-ой шел как разведывательный, правда были и дополнительные варианты. Так небольшая партия трёхосных бронетранспортёров должна была быть с открытым верхом, это были зенитные, с парой крупнокалиберных Браунингов на универсальном станке, и под 120 миллиметровые миномёты. Мобильность в наше время – это всё! Подъедет такая батарея на заранее присмотренное место, за пять минут засыплет немцев минами и мгновенно свинтит в дальнюю даль, а обозлённые немцы накроют ответным огнём уже пустые позиции. Ещё бронированные грузовики для доставки топлива и боеприпасов под огнём противника, вещь тоже очень нужная, хотя конечно за счёт брони полезная нагрузка будет очень низкой, но порой возможность почти гарантировано доставить припасы бывает решающей. А вот на базе двухколёсного шасси я решил сделать командирскую бронированную машину. Нафига мне случайная пуля или осколок, итак только из госпиталя вышел после случайного снаряда, а то ещё будет, как с Ватутиным, а лично мне такого не надо.
Будет такой прообраз Тигра, я даже внешне постарался нарисовать похожим на него, хотя художник из меня никакой и Тигр я видел лишь несколько раз. Как раз на укороченной базе и двух мостах получилась хоть и тяжёлая, всё же за основу грузовик взят, но достаточно неплохо забронированная и мощная машина. Хотел я её в двух модификациях, как непосредственно командирскую, а там сиденья в два ряда с 4 дверьми и позади ещё небольшой отсек для двух бойцов охраны и соответственно двери в корме машины. Вот вторая модификация, это машина сопровождения, там, хотя и есть 4 боковые двери, вот только сиденья расположены вдоль борта, а в крыше люк для пулемёта и складывающиеся крепление под него. Как раз шесть бойцов в кузове свободно поместятся, а ещё водитель и пассажир, всего 8 бойцов, а внешне машины почти не отличить, по крайней мере издали. Вот я и показал Грачёву свои наброски и рассказал о пожеланиях. Было видно, что его мои идеи задели, он сразу стал рыть копытом, вся задержка была только в машинокомплекте, но по секрету Грачёв мне сказал, что договор с поставщиком в Америке уже заключен, и это фирма Студебеккер. Вот почему меня это ни сколько не удивило, а? Что интересно, колёса к ним будут делать у нас, но для меня это ещё лучше, так как я сразу сказал, какие колёса мне нужны. Примерно в полтора раза шире стандартного колеса и с явно выраженными грунтозацепами, это что бы проходимость была лучше, и ставить колёса в один ряд, а не как сейчас, что на переднем мосту одинарные, а на задних сдвоенные.
Примерно через месяц должен был прибыть первый корабль из Америки во Владивосток, причём наш, так как из-за начала войны с Японией американские корабли не могли плыть во Владик, и тогда машинокомплекты отправят по железной дороге. Я в любом случае не рассчитывал получить новую технику раньше осени. В итоге нашим разговором остались довольны мы оба, я, потому что Грачёв всё схватил налету и не пытался, давя своим авторитетом, говорить, что так не делают. А вот сам Грачёв был доволен тем, что его ждала интересная работа и новые виды техники.
Решив эти вопросы, я приступил к решению других, по моему заказу в наших дивизионных мастерских изготовили пламегасители для винтовок, в своё время набрав много СВТ, я получил и их снайперские варианты, всё это позволило мне значительно увеличить количество снайперов. Работать они должны были и в передовых порядках, или сразу за ними и тут для их маскировки мне требовалось максимально снизить вероятность их обнаружения. Вот тут пламегасители как раз и пригодятся, мне своих снайперов беречь надо, а пламегаситель проще глушителя и главное, почти не влияет на баллистику выстрела. Это было по части приблуд к оружию, про разгрузки я не говорю, их наконец оценили и приступили к их промышленному производству, а я организовал у себя роту головорезов. В отдельную роту стал набирать спортсменов и разведчиков, и это кроме моей штатной дивизионной разведроты. Были у меня замыслы получить своих ухорезов, диверсантов короче, разведка всё же несколько под другое заточена, а вот они как раз и будут вырезать по ночам противника. Разумеется, что для них требовалось дополнительное вооружение и оснащение. Что касается вооружения, то тут все бойцы должны были иметь хороший нож и тут вполне подходил НР-40.
С ним у меня проблем не возникло, всё же холодноле оружие в дефиците не было, хотя обычному бойцу нож не полагался, хотя все их имели, те или другие, ведь без ножа никуда, даже банку консервов не открыть и хлеб не порезать. С револьверами было чуть сложней, они ведь рядовым бойцам вроде, как не положены, но я провёл их официально, проблема возникла с БраМитами.
Мне их требовалась больше сотни, вот тут и пришлось повертеться, обивать пороги высокого начальства, хорошо, что меня после всего знали, так что за месяц мытарств выбил их, и это ещё очень быстро, ведь могли вообще отказать, типа нефиг фигнёй маятся, тебе по штату такое не положено. В итоге я всё же смог полностью оснастить всем необходимым своих ухорезов, они всё время тренировались, и в стрельбе, и в рукопашной, и в снятии часовых и проникновении на объекты. Кое-что я им смог показать, но далеко не всё, я всё же в прошлой жизни не в спецназе служил, но тренера и преподаватели нашлись. Ох будет потом немцам сюрприз на всю задницу, такой, что они во все глотки взвоют.
25 марта 1942 года, Москва.
Неожиданно ко мне приехал генерал Севастьянов, за его дела под Киевом и потом контрнаступление под Москвой ему присвоили звание генерал-лейтенанта. А приехал он ко мне посоветоваться, его вместе с дивизией перекидывают на Волховский фронт, а именно во вторую ударную армию.
-… вот такие вот дела Игорь, что скажешь?
Мы уже давно перешли на неформальное общение, Севастьянов реально оценил мою ему помощь и теперь не чурался спросить у меня совета.
-Что тут можно сказать, только одно – ЖОПА, причём с большой буквы. Я бы там действовал совершенно по-другому, и если вас сейчас кинут в коридор, то скорее всего дивизия поляжет. Сейчас немцы сосредоточили там большие силы и без значительной поддержки танков и артиллерии успеха нам не добиться. Я вообще не понимаю, почему командование решило прорываться именно там, ведь гораздо меньшее расстояние до Ленинграда у самой Ладоги.
-А что по-твоему надо сделать?
-Пока 2-ая армия приковывает к себе всё внимание противника ударить вдоль берега Ладоги, причем стараться отодвинуть немцев от озера минимум на десяток километров, причём сразу строить оборону вдоль берега. Лучше конечно отбросить километров на двадцать, но это как получится. Как только мы достаточно успешно пробьёмся, так сразу немцы перебросят против нас значительные силы, и тем самым сильно ослабят давление на 2-ую армию. По-моему изначально надо было бить вдоль берега озера, так мы имели бы противника только с одной стороны. Мой вам совет, постарайтесь убедить начальство не пытаться пробить коридор ко 2-ой армии, а дать вам ударить вдоль озера. Если получится, то главное держите фланг, сразу стройте огневые точки, что бы они могли сдерживать немцев.
Севастьянов ушел, а через два дня меня ждал очередной сюрприз.
26 марта 1942 года, Генеральный штаб, Москва.
После разговора с Прохоровым генерал Севастьянов на следующий день поехал в Генеральный штаб и там добился разговора с маршалом Шапошниковым.
-Что вы хотели товарищ генерал-лейтенант?
-Товарищ маршал, вчера я после получения нового предписания съездил к полковнику Прохорову.
-Это для вас такой авторитет?
-Да, он дважды помог моей дивизии, а по сути дважды её спас. Кроме этого есть ещё один важный нюанс, полковник Прохоров не смотря на свою молодость имеет большой опыт по действию в тылу противника, а кроме того и по выходу из него. Он вчера сразу указал на главную ошибку командования в этой операции.
-И какую?
-Неправильно выбранное место наступления, по его мнению надо было изначально наносить удар вдоль берега Ладоги. Во-первых, по его словам, там значительно меньшее расстояние до Ленинграда, а во-вторых, противник будет только спереди и с правого фланга. По его мнению, сейчас лучше новые силы бросить не на прорыв коридора ко 2-ой армии, а всё же попытаться пробить новый коридор вдоль берега Ладоги. Основные силы противника прикованы ко 2-ой армии, ударив там, мы кроме того отвлечём их на себя, и тогда давление на армию ослабнет, что позволит пробить всё же коридор снова.
Шапошников задумался, с такой стороны он не рассматривал эту ситуацию, прошло минут пятнадцать, маршал внимательно рассматривал карту с нанесённым на неё положением наших и вражеских частей. Наконец он решил.
-Возможно это имеет смысл, вот, что я изменю вам предписание, вы назначаетесь командиром 5-ой ударной армии, ваша задача будет пробить коридор до Шлиссельбурга вдоль берега озера. Правда выделить вам я смогу только одну стрелковую дивизию и танковый батальон, зато тяжёлых танков и артиллерийский полк.
-Товарищ маршал, а можно ещё и дивизию полковника Прохорова включить в состав армии?
-Прохорова.., хорошо, раз он это предложил, пускай на деле покажет, что не просто языком мелет.
27 марта 1942 года, Москва.
Ни одно доброе дело не останется безнаказанным, вот и помогай после этого людям. Через два дня ко мне снова приехал Севастьянов, только в этот раз с приказом, о моём подчинении ему. Хорошо ещё, что он смог убедить начальство в моём предложении. О Мясном Боре я слышал ещё в прошлой жизни, правда без подробностей, знал только, что там во-первых, полегла куча народа, когда немцы окружили там нашу 2-ую ударную армию, и во-вторых, что именно ей командовал генерал Власов и именно там он сдался в плен. Ещё знал, что это произошло в 1942 году, вот только других подробностей не знал, ни состав армии, ни когда именно это произошло, кроме года. Я даже посмотрел, где именно находится Мясной Бор только, когда разговаривал с Севастьяновым, а до этого и понятия не имел, только где то возле реки Волхов и всё. Короче хватай мешки, вокзал отходит, нам следовало немедленно выдвигаться, дивизия Севастьянова уже начала погрузку, а третья стрелковая дивизия, которая вошла в армию Севастьянова, должна была прибыть на место отдельно. Сил было не много, три дивизии, танковый батальон и артиллерийский полк, однако шансы у нас были.
30 марта 1942 года, Волховский фронт.
Нам понадобилось три дня, что бы добраться до места, причём железная дорога до места назначения не шла, так что пришлось изрядно двигаться своим ходом. Не смотря на то, что дивизия Севастьянова выступила на сутки раньше, к месту назначения мы прибыли первыми. Просто обогнали их на марше, ещё повезло, что прибыли на конечную станцию вечером и добрались к месту сосредоточения под утро, что осталось неизвестно для противника. Всё же у меня была полностью механизированная дивизия, а прибыв, я не стал терять время напрасно. Хорошо ещё, что пока не наступили знаменитые Питерские Белые Ночи, так что у моих разведчиков было достаточно времени, что бы перейти линию фронта. Пришлось мне рисковать и сходу, прямо с корабля, на бал, пускать моих ребят в дело. По хорошему день – два подождать, выяснить обстановку, понаблюдать, за противником, вот только времени не было от слова совсем. У Мясного Бора шли ожесточённые бои, вот начальство и торопило с быстрейшим результатом. Наступать наобум я не хотел, это верная возможность завалить всё дело, а потому и отправил своих ребят, те только и успели переговорить с начальником разведки этого участка фронта и понаблюдать за противником до вечера. Отправлял к немцам в тыл я не только разведку, но и свою роту ухорезов, у них была своя задача. И разведка и ухорезы были в немецкой форме, её запасы у меня были приличные, сохранились от прошлых операций, а кроме того и немецкое оружие, которым все вооружились. На первый взгляд обычное немецкое подразделение, и пока не начнут проверять, не поймут подвоха. Пройти совсем тихо не получилось бы, а потому ребята сымитировали захват языка. Дождавшись середины ночи, разведчики вырезали пулемётное гнездо и захватили часового, которого к нам уволокли местные разведчики. Внешне всё выглядело, как будто наши разведчики захватили часового, как языка, а пулемётчиков зарезали, а на самом деле почти две с половиной сотни бойцов в немецкой форме и с немецким оружием перешли в тыл к противнику, у них даже припасы были немецкими, что бы не спалиться на мелочи. Всё равно до того, как прибудут все части, пройдёт ещё пара дней, вот я и хотел к этому моменту уже быть полностью готовым. До Шлиссельбурга было порядка десяти километров, вот меня и удивило, почему изначально наше командование не предприняло наступление именно здесь.
Утром следующего дня прибыл Севастьянов, я доложил ему о предпринятых мной мерах, а затем мы вместе отправились на НП осмотреть немецкие позиции. Его дивизия прибывала в течение дня и понесла некоторые потери от немецкой авиации. Танковый батальон и артиллерийский полк прибыли ночью, а на следующий день прибыла и стрелковая дивизия. Немцы немного всполошились после того, как увидели, что к русским прибывает подкрепление, но поскольку тяжёлой техники и артиллерии они не видели, то быстро успокоились. Да и наш проход в немецкий тыл, как мы и рассчитывали не вызвал у них переполоха, ну утащили русские разведчик к себе часового, да пулемётный расчёт вырезали, так те сами виноваты, что позволили русской разведке незаметно подкрасться к себе. Главное, что во-первых, моих ребят немцы так и не обнаружили, а во-вторых, что они успокоились. Конечно 200 стволов на километр фронта у нас не набиралось, но совместно сотня наскреблась, правда не на километр, а на всю армию, и если учесть, что наступать мы планировали на участке в пару километров, то в итоге выходило по 50 стволов. Главный упор я делал на работу своей разведки и ухорезов и завтра я увижу, что у меня получилось.
Глава 3
Глава 3
Капитан Коржов смотрел, как его беззвучно бойцы исчезают в лесу, если на первой линии немецкой обороны они тихо сняли часового и вырезали пулемётное гнездо, то при прохождении второй и третий линий немецкой обороны уже никого не трогали. Сделали вид, что это разведка стоящей здесь нашей части просто пошалила, захватили часового в качестве языка, да пулемётный расчёт ликвидировали на всякий случай и вернулись к себе. Хорошо, что ночи пока тёмные и длинные, знаменитые Питерские «Белые Ночи» ещё не наступили, но с другой стороны ещё везде лежит снег, так что особо не побегаешь, а главное лыжи не используешь. Это у финнов полно лыжников и у них следы лыжни вокруге ни кого особо не заинтересуют, а у немцев лыжников нет, и здесь следы лыж однозначно указывают только на нас. Все бойцы одеты тепло, ну как тепло, наши полушубки и валенки с ватными штанами не оденешь, это ведь как в анекдоте будет про Штирлица, которой шёл по Берлину с парашютом, ушанкой и балалайкой, но вот двойное тёплое нательное бельё и тонкие шерстяные свитера у всех надеты под немецкую форму. Хорошо ещё, что погода относительно тёплая, хоть и минусовая, но бельё со свитерами хорошо помогают, а главное, под немецкой формой оно не видно, так что внешне мы обычное немецкое подразделение. Тут главное не выделяться, так что на нас простая форма вермахта, хоть у нас и есть форма немецких егерей, затрофеили немного, но вот только они будут сразу выделяться, как породистые собаки среди дворняжек. Сразу за моими ребятами идёт рота головорезов, командир решил создать подразделение диверсантов. Сначала меня это напрягло, но потом командир разъяснил, на мои функции они не покушаются, их задача вырезать противника и проводить диверсии, а моя основная – это именно разведка. Вот потому они сейчас и идут за нами, так как именно мы определяем куда идти и снимаем часовых, правда вскоре они уйдут, у нас разные задачи, вместе мы только на переходе через линию фронта. Хорошо, что тут есть натоптанные тропинки, по ним мы и идём, так что лишних следов не будет, а вот потом уже как получится. Хотя немцев тут много, хоть мы сами и не ходили тут к ним в гости, сегодня первый раз, но от местных разведчиков много чего узнали. Работать им тяжело, куда не плюнь, в немца попадёшь, зато с другой стороны, раз их тут так много, то наверняка они всех не знают, так что мы вполне за своих сойдём из соседнего подразделения. Работы нам предстоит много, а времени почти нет, уже следующей ночью предстоит работать, так как утром наступление.
Через полчаса, отойдя на километр от последней лини обороны разведчики и головорезы разделились на группы и разбежались. Капитан Коржов вполне мог остаться в штабе дивизии, его должность не подразумевала личные выходы в тыл противника, вот только задание было очень ответственным, вот он и не смог остаться, хотя по большому счёту после разделения роты от него уже ни чего не зависит, только группа под его личным командованием и всё. В нормальной обстановке, он сначала взял бы хорошего языка, узнал от него кто и где находится и только после этого разделил свою роту, дав каждой группе своё задание. Это в нормальной обстановке, сейчас во-первых, не было времени, а во-вторых, любой пропавший немец мог насторожить остальных. Вот только вызвать у немцев переполох накануне наступления и не хватало. Поэтому и приходилось действовать наудачу, разделиться и каждая группа будет действовать по своему усмотрению. И если его ребята разбились на десятки, то вот головорезы разделились на три взвода по три десятка бойцов в каждом, пожелав про себя всем им удачи, капитан Коржов со своей группой двинулся в ночь.
После того, как их рота разделилась на небольшие группы, лейтенант Никонов повёл своих бойцов в направлении Шлиссельбурга. Уже через час он наткнулся на позицию немецких артиллеристов, тут расположился дивизион лёгких полевых гаубиц калибра 105 миллиметров. Цель жирная и вкусная, вот только трогать её сейчас нельзя, иначе весь план пойдёт насмарку. Отметив на карте расположение дивизиона, Никонов повёл свою группу дальше. До рассвета ему так ни чего заслуживающего внимания не попалось, а потому устроившись со своими бойцами на небольшой привал, он выставив часового заснул на несколько часов. Остаток дня он разведывал местность и нашёл склад, а также расположение небольшой танковой части немцев. Несколько раз он натыкался на немцев, но целый десяток бойцов в немецкой форме не вызывал у немцев подозрения, разных частей тут было много, и постоянно встречались различные подразделения, которые двигались в разные стороны. Вечером лейтенанту Никонову пришлось разделить свою группу на три части, так как иначе он мог не успеть уничтожить все три цели. Две тройки бойцов отправились на склад и позиции артиллерийского дивизиона. Если с дивизионом всё было просто, там даже часового не надо было ликвидировать, хотя основные правила техники безопасности немцы соблюдали, и основной запас снарядов был несколько в стороне от позиций дивизиона, а также окружён небольшим земляным валом, но и так возле каждого орудия была небольшая горка ящиков со снарядами, примерно из десятка ящиков. Трёх бойцов вполне было достаточно, что бы заминировать складированные снаряды. На основной горке ящиков со снарядами поставили целых четыре сюрприза, причём каждый из них стоял на неизвлекаемости, кроме того заминировали и остальные горки снарядов возле орудий. Конечно лучше было подорвать их самим, но к сожалению обстановка это не позволяла. Будоражить противника раньше времени было нельзя, а подрывных зарядов у них было много, вот они и не экономили. Стоило только тронуть ящики, как последует взрыв и если даже немцы поймут в чём тут дело и не тронут оставшиеся ящики, то вести огонь дивизион всё равно не сможет. Зная, что любая попытка взять складированные тут ящик со снарядами приведут к взрыву, заставит вызвать немцев сапёров, а те навряд ли смогут обезвредить все ловушки и времени им на это потребуется много. Вот и получится, что и орудия есть, и снаряды к ним есть, а стрелять нельзя, так как любая попытка взять снаряды приведёт к взрыву. А нам в предстоящем наступлении главное, это что бы немецкая артиллерия работать не могла, что и будет достигнуто, а так глядишь, ещё и уцелевшие орудия в качестве трофеев достанутся. Проще всего было группе пошедшей на склад, там тоже сразу рвать не стали, а заминировали с установкой на подрыв при попытке взять первые боеприпасы, после чего всё рванёт, а там кроме патронов и гранат были и снаряды. Для гарантии разведчики сунули ещё и канистру с бензином, так что если сразу вдруг не сдетонирует, то разлетевшийся горящий бензин вызовет пожар, который гарантировано уничтожит склад, ведь все боеприпасы в деревянных ящиках, так что гореть будет хорошо. Себе и ещё трём своим бойцам, лейтенант Никонов выбрал в качестве цели, танки противника. Тут действительно было трудней всего, два десятка немецких танков, просто так их не уничтожишь, если взрывать, то у него столько взрывчатки нет, это ведь не обычная машина, где подложи немного взрывчатки под бензобак и готово, к самой взрывчатке добавится бензин и машина гарантировано будет уничтожена. Здесь ему оставалось только сжечь танки, вылив им на моторное отделение по канистре бензина и затем поджечь, горящий бензин быстро протечёт вовнутрь танка, а от него загорится уже и двигатель, а потом могут и снаряды сдетонировать. Вся загвоздка была во времени, нельзя слишком рано начинать, но и тянуть до самого утра тоже опасно, так как можно банально не успеть. Начал лейтенант Никонов в 5 часов утра, сняв часовых, что бы они ненароком не помешали, тем более, что смена была час назад, и теперь до шести их менять не будут, он со своими бойцами тихо стал снимать с бортов танков канистры с бензином. Стараясь не шуметь, они ставили их рядом с боевыми машинами и открывали крышки, подготавливая их, а затем аккуратно ставили уже открытые канистры на танки. Будь дело летом, приходилось бы ещё проверять, что в канистре, бензин или вода, но сейчас воду в канистрах не повозишь, температура ещё минусовая и вода быстро замёрзнет превратившись в лёд, который моментально порвёт канистры, ведь вода при замерзании расширяется.
Подготовив всё, причём что бы не греметь железом, это когда канистры на танки ставить, сначала на броню насыпали немного снега, что бы он смягчил момент соприкосновения канистры с бронёй, кто его знает, может несмотря на холод в танке спит какой немец, который может проснутся от этого звука и вылезти посмотреть, что случилось. Затем тихо поставили открытые канистры на снежную подушку и затем стали их класть набок, что бы бензин спокойно стекал на моторный отсек. Как только бензин начинал течь, его поджигали и бежали к следующему танку. Перед этим распределили, кому какие танки достанутся и буквально за пару минут все танки начали разгораться, да и было их два десятка, считай по пять штук на человека. Они успели отбежать метров на сто от стоянки немецких танкистов, когда пожар разгорелся во всю, и начали просыпаться немцы. Дальше лейтенант Никонов повёл своих бойцов на место встречи, которое он определил заранее и остальные бойцы его группы должны были туда выдвинуться, после того, как они выполнят свои задания. Через час они встретились, у всех всё прошло удачно, правда результат двух других групп будет виден чуть позже, хотя скорее слышан. Теперь их задачей были действия по своему усмотрению, хотя основным было совершение различных безобразий в немецком тылу и посильная помощь своим.
Старший лейтенант Щербаков.
После ранения я получил предписание во вновь формирующуюся дивизию, честно говоря, сначала я расстроился, так как по моему мнению это будет дивизия из новобранцев, многие из которых, а скорее всего большинство в армии не служили. Что с такими навоюешь, максимум ненадолго задержат немцев и всё, однако когда я прибыл в дивизию, то был приятно удивлён, дивизия формировалась на базе отдельного механизированного полка, который воевал с начала войны и имел уже просто огромный боевой путь. Вторым сюрпризом для меня оказалась должность, на которую меня ставили, а именно командир взвода роты специального назначения, а если проще, то это рота диверсантов. Времени нам давали всего ничего, уже через месяц – другой дивизия должна была быть готовой к выступлению, хорошо ещё. Что в роте не было ни одно новобранца, все парни были тёртыми калачами, уже вкусившими кровь и умевшими постоять за себя. С раннего утра, до позднего вечера мы занимались, тренировки по рукопашному бою сменялись изучением немецкого языка, тактикой действий в различных обстоятельствах, обучением сапёрному делу и вождением различной техники. Командовал нами майор Ермилов, он был уже в возрасте, но не смотря на это у меня сразу сложилось впечатление, что он меня в бараний рог скрутит, хотя я и сам был хорошим рукопашником. Позже я всё же сошелся с ним в спарринге и он меня быстро сделал, а вот командир дивизии меня мягко говоря удивил, совсем ещё пацан, моложе меня, он даже выглядел моложе своих лет, вот только его глаза, пару раз мне становилось просто жутко от его взгляда. Все бойцы первого полка, на базе которого и формировалась дивизия, выполняли все его приказы мгновенно и были за него горой. Позже, когда я в редкие свободные минуту разговаривал с этими командирами, они немного рассказали мне о своём боевом пути, и я только удивлялся, как считай ещё пацан, мог такое сделать.
Я смотрел вслед уходящим бойцам, первыми ушли разведчики, у них своё задание, потом ушла моя рота, а мой взвод остался, мы только миновали последнюю линию обороны немцев, вот только мне, с моими бойцами сейчас предстояло вернуться назад. Перед выходом на задание, мне поставили боевую задачу – выявить противотанковую артиллерию противника и уничтожить её перед самым наступлением, а затем уничтожать артиллерию и миномёты немцев. Главной моей целью были немецкие крупнокалиберные зенитки, именно они могли достаточно легко пробить толстую шкуру наших КВ, остальные немецкие противотанковые орудия мало что могли сделать, в основном только сбить гусеницы. Весь остаток ночи, разбившись на отделения, мы аккуратно ползали по немецкому тылу и всё же нашли шесть таких зениток. Все они были установлены в критических местах и имели хорошую видимость, так что в случае атаки все наши танки были бы на виду. Уже под утро мы отошли немного в тыл и встали на днёвку, но при этом продолжали наблюдать за немцами. Уже под утро следующей ночи, мы просто сняли с этих орудий прицелы и затворы, часовых не трогали, всё было тихо и спокойно, и орудия целы, вот только стрелять они уже не смогут. После этого мы отошли немного назад, что бы при артподготовке, которая скоро начнётся, не попасть под собственные снаряды.
1 апреля 1942 года, Волховский фронт.
В 6 часов утра я вместе с Севастьяновым и командиром второй дивизии стоял на НП и смотрел в бинокль на немецкие позиции. Уже достаточно рассвело, что бы можно было наблюдать за противником. По сообщению дежурных, примерно с час назад были зафиксированы вспышки на территории противника и грохот разрывов, значит мои бойцы сработали, как хорошо будет видно позже, но определённо хоть какой-то ущерб они немцам нанесли. В 6 часов 10 минут утра загрохотала наша артиллерия, к сожалению, как и говорил, тяжёлых стволов набралось мало, и запас снарядов был не такой большой, а потому работала артиллерия всего 20 минут, после чего смолкла. Сразу после этого мы пошли в атаку, первыми на противника двинулись КВ, но они не пёрли дуром, растянувшись цепью, танковый батальон не спеша надвигался на противника, за ним вторым эшелоном двинулись мои Т-34. Правда поскольку их было мало, всего десяток, то они растянулись на большое расстояние, но их основной задачей была поддержка КВ. Все остальные мои лёгкие танки и трофейные бронетранспортёры с пехотой двинулись третьей волной. Как только где оживала немецкая пушка, как сразу на ней скрещивался огонь нескольких танков пока они не получали зримое подтверждение уничтожения этого орудия. Вот стали оживать многочисленные пулемётные точки немцев, но также быстро и замолкать. По каждой такой точке начинали бить сразу по несколько пулемётов, а кроме них и мои снайпера. Хотя мы продвигались медленно, танки и бронетранспортёры не рвались вперёд на максимальной скорости, но потери были минимальными, так как все оживающие огневые точки немцев мгновенно подавлялись. Их не спасали даже дзоты и немногочисленные доты, которые они успели построить. Массированный огонь сразу нескольких орудий и пулемётов подавлял их, так что хоть и медленно, но верно мы двигались вперёд. Немецкая артиллерия молчала, зато со строны немецкого тыла прозвучало несколько мощных взрывов, пару из них мы даже увидели, а начинавшие работать немецкие миномёты в основном быстро замолкали. Спустя полчаса первая линия немецкой обороны на участке в 2 километра длинной была взята и наши части двинулись дальше. Ни один КВ не был не то что подбит, а даже повреждён, хотя попадания по ним были. Уже достаточно рассвело, и в небе появились наши истребители, хоть их было и немного, но всё же, а кроме них позади атакующих двигались грузовики и бронетранспортёры с зенитными установками, они должны были помешать прорвавшимся немецким штурмовикам бомбить прицельно. Севастьянов с трудом выбил авиацию, ведь немцы вполне могли массированными авианалётами сорвать нам всё наступление и хотя непосредственно к нашей армии истребителей не приписали, но вот на эту операцию выделили целый ИАП, почти полнокровный и не на самых старых машинах. Сейчас они кружились над нами в воздухе, причём не весь полк, а только половина, вторая половина ждала на аэродроме. Они должны были сменить своих товарищей, когда у них подойдёт к концу топливо или боеприпасы. Немцы прилетели через час, штурмовики под прикрытием истребителей и в небе завязался воздушный бой. Хоть наши и старались, но недопустить немцев до нас они не смогли, хотя основательно потрепали проитивника и тут, когда провавшиеся немецкие штурмовики стали заходить на штурмовку, с земли к ним устремились огненные пунктиры со всех сторон. Первый штурмовик просто взорвался в воздухе, когда удачная очередь из трофейного флака попала ему прямо в бомбу. Остальные прорвавшиеся самолёты уже вставшие на боевой курс стали поспешно выходить из пике и набирать снова высоту, там они и отбомбились по принципу – на кого бог пошлёт и рванули к себе назад, тем более, что со стороны Ленинграда уже приближалась новая волна наших истребителей, это подлетала вторая часть нашего авиаполка.
К полудню мы проломили все линии немецкой обороны, но намного легче от этого нам не стало, так как немецких частей тут было много. По мере продвижения вперёд к нам присоединялись мои разведчики и диверсанты, они поработали на славу, немецкая артиллерия почти не работала, зато нам досталось много немецких орудий, ведь кое где мои разведчики тоже просто ликвидировали часовых, а потом поснимали с немецких гаубиц прицелы с затворами. После того, как мы захватывали эти орудия, они возвращали снятое на место, и мы получали готовые к стрельбе трофейные орудия, которые тут же и пускали в дело. Не надо было экономить свои снаряды, наши артиллеристы вовсю использовали трофеи, и если где немцы сильно закреплялись, то по этому месту начинала работать трофейная артиллерия, благо снарядов к этим орудиям пока хватало. К вечеру передовые части пробились к Шлюссельбургу, благо расстояние было небольшим, вот на этом и закончился первый день нашей операции.
1 апреля 1942 года, Смольный, Ленинград.
Уже самым вечером Жданов, который до позднего вечера проводил на работе, получил сообщение, что бойцы 5-ой ударной армии генерал-лейтенанта Севастьянова буквально стальным тараном проломив немецкую оборону у берега Ладожского озера, к 8 часам вечера вышли к Шлисельбургу. По сообщениям, на следующий день 5-я ударная намеревается начать отжимать противника от берега озера, сейчас она контролируют лишь полосу в 2-3 километра. После такого сообщения Жданов велел немедленно собрать совещание руководства Ленинградским фронтом, так впереди замаячила реальная перспектива прорыва блокады города. Первоочередным вопросом стояла вся возможная помощь 5-ой ударной, и итогом совещания было то, что к утру к Шлиссельбургу были направлены сапёрные части, а также танковый батальон тяжёлых КВ. Хотя Нева ещё и была скована льдом, но этот лёд значительно утончился и веса не то что КВ, а даже лёгкого Т-60 уже не выдержит. К намеченному месту переправы были направлены брёвна и доски, сапёры должны были в кратчайшие сроки навести переправу по истончившемуся невскому льду. До утра успели только передислоцировать сюда танки и замаскировать их в стороне, да завести строематериал, вот только строить переправу уже не успевали. Если начать её строить днём, то налетят немецкие самолёты и начнут её усилено бомбить, а сил не допустить их не было, помешать бомбить да, а вот не допустить нет. Пока сапёры подготавливали брёвна и доски, что бы с наступлением темноты начать быстро наводить гать. На лёд просто начнут укладывать поперёк движения брёвна длиной в 5 – 6 метров, а затем из досок сбивать настил, а заодно и скреплять брёвна между собой. По прикидкам такая переправа должна была выдержать КВ, если пускать их по одному. Пока же по льду, пользуясь ночной темнотой, хотя немцы и пускали регулярно осветительные ракеты, в Шлиссельбург переправился стрелковый полк.
1 апреля 1942 года, Кремль, Москва.
Сообщение с Волховского фронта, что 5-я ударная армия генерала Севастьянова смогла в течении дня пробить вдоль берега Ладожского озера коридор до Шлиссельбурга стал полной неожиданностью. Сталин не рассчитывал, что безумный план полковника Прохорова увенчается успехом. Он рассчитывал, что удар 5-ой ударной заставит немцев оттянуть на неё часть своих сил и тогда 2-я ударная армия сможет выйти из окружения. Правда пробитый генералом Севастьяновым коридор совсем узкий, каких-то 2 – 3 километра, но уже немного зная Прохорова, можно было не сомневаться, что он сумеет расширить этот коридор. Тут Сталин не сомневался, что хотя официально 5-ой ударной армией командует генерал Севастьянов, но на деле рулит полковник Прохоров. А ведь он совсем мальчишка, но воюют так, как ни кто другой, возможно для стратегических операций он и не дотянет. Но вот тактические проводит мастерски, хотя впрочем прорыв к Шлиссельбургу можно считать стратегической операцией, хотя и маленькой. В ближайшие дни будет ясно, получится план Прохорова в полном объёме или нет, но 2-я армия определённо сможет вырваться из котла. А ему надо следить, что бы Прохорова не сожрали, уж он, как ни кто знает, как не любят талантливых одиночек считая их выскочками и в угоду своим карьерным планам готовы даже в ущерб делу подгадить таким людям.
1 апреля 1942 года, штаб 5-ой ударной армии, Волховский фронт.
Вечером этого длинного для нас дня мы подводили итоги нашего наступления. Первый этап прошёл на ура, мои орлы смогли нейтрализовать большую часть тяжёлой артиллерии противника, причём часть её в итоге захватили наступающие части и сразу стали использовать её по прямому назначению. Мои ухари просто ночью скомуниздили прицелы с замками, а когда подошли наши части, вернули всё на место.
-Знаешь Игорь, мне просто не верится, что у нас всё так легко и просто получилось.
-Не легко, во-первых, пришлось поработать моим разведчикам и диверсантам, а во-вторых, если бы не 2-я ударная, то мы могли и не справится с наличными силами. Не забывайте, немцы были вынуждены значительную часть своих сил бросить на удержание 2-ой ударной в котле и её уничтожении, а кроме того, нам предстоит ещё расширить коридор. Просто немцы прошляпили наше появление, да и не думали они, что мы считай с ходу пойдём в атаку. Где это видано, что бы подготовка к такой операции длилась всего два дня.
-Как коридор расширять будем?
-Сегодня ночью пополнить части топливом и боеприпасами, а утром пойдём вперёд. По крайней мере стационарных укреплений у противника считай нет, если только отдельные узлы, а их будем уничтожать. Подгоняем КВ и они с расстояния гасят их, правда калибр конечно маловат, но под прикрытием их огня пехота будет продвигаться вперёд. Ещё добавим бронетранспортёры с их пулемётами, они тоже своим огнём будут поддерживать наступающих.
-Потери будут большими.
-Не особо, если гнать бойцов просто вперёд не взирая на вражеский огонь, то да, а так они при малейшем сильном сопротивлении падают на землю и ждут, пока танки и бронетранспортёры не уничтожают огневую точку, после чего снова поднимаются. Если первой пустить бронетехнику, то мы имеем все шансы её потерять, а без неё пехота противника не выбьет, или выбьет. Но опять с огромными потерями. Мой метод наиболее щадящий, и технику сохраним и среди пехоты потери будут небольшими.
-Не знаю, Игорь, ладно, завтра увидим.
2 апреля 1942 года, пробитый коридор, Волховский фронт.
Первоочередной задачей, кроме расширения коридора, было отогнать немцев от Шлиссельбурга, что бы можно было построить нормальную переправу и соединить Ленинград с Большой Землёй. Выделив бойцам, которые ночью переправились из Ленинграда и гарнизону Шлиссельбургской крепости роту КВ и половину своих снайперов, а также по паре артиллерийских дивизионов, остальные свои силы я бросил на расширение коридора. Использовав в получасовой артиллерийской подготовке полк трофейных гаубиц, мы поприветствовали немцев с новым днём, а затем ленинградцы пошли в атаку. За это время немцы успели настроить достаточно огневых точек вокруг Шлиссельбурга, а потому выкурить их было не лёгкой задачей и даже артобстрел не слишком сильно их потрепал. Тут сразу стали использовать мою тактику, КВ не спеша двигались сразу за пехотой, правда не в её рядах, а несколькими сотнями метрами позади. Как только немцы открывали по нашей пехоте огонь, так сразу КВ начинали бить по проявившимся огневым точкам, а кроме них работали и мои снайпера, также двигаясь позади пехоты, они на общем фоне были почти незаметны, тем более в своих белых маскировочных балахонах. Проинструктированные ещё перед атакой, бойцы сразу падали в снег, как только немцы начинали стрелять и ждали, пока танкисты и снайпера не подавят огневые точки. Пускай и медленно, но верно бойцы двигались вперёд, хорошо накормленные вчера ночью и сегодня утром, воодушевлённые пробитием коридора, пускай пока и совсем узкого, а также тем, что их не бросали на убой, они с новыми силами неумолимо шли вперёд. Перед наступлением им кроме всего прочего выдали по четыре гранаты Ф-1, а также проинструктировали о её применении, и теперь достигнув построек, бойцы щедро закидывали их в дома и подвалы, где укрылись немцы, а чуть позже стали вовсю использовать и трофейные толокушки, хотя они и были послабей наших лимонок. Немецкая артиллерия вела огонь, но был он достаточно слабым, так как мои разведчики и диверсанты ночью опять ушли к немцам в тыл и основательно проредили их артиллерию, в основном теперь они сняв часовых, забирали прицелы с орудийными замками и уходили, тем самым выводя немецкие гаубицы из строя. К вечеру немцев оттеснили километров на 5 от Шлиссельбурга, так что этой ночью наши сапёры из заранее подготовленных материалов навели переправу, и через Неву, на противоположный берег двинулись танки. Конечно это значительно ослабляло Ленинград, но в свете происходящих событий немцам сейчас будет не до наступления на город, а затем, когда нормально заработает коридор, танки легко смогут вернуться назад. Кроме этих танков на другой берег переправилась и стрелковая дивизия для усиления 5-ой ударной. Кстати КВ проехали без проблем, хотя уже подтаявший лёд и трещал, но всё же длинные брёвна брошенные на лёд держали. Во время строительства сапёры ещё обливали их водой, так что к утру брёвна вмёрзли в лёд, что несколько повысило надёжность переправы, хорошо, что ночью температура опускалась, так что вода успевала подмёрзнуть. Пока КВ ждали готовности переправы, первыми стали переходить Неву пехотинцы. Много войск выделить нам в поддержку Ленинградский фронт не мог, но и батальон КВ с полнокровной дивизией, это если считать её с ранее выделенным полком, значительно нас усилили. Пока ленинградцы оттесняли немцев от Шлиссельбурга, мы с нашими силами тоже теснили немцев и тоже продвинулись в среднем километров на 5, пользуясь отсутствием подготовленной обороны, вот только нам пришлось значительно рассредоточить свои силы, так что подмога из Ленинграда пришлась нам в самый раз.
Глава 4
Глава 4
Анализируя сложившуюся обстановку, я подумал, зачем нам в одиночку вкалывать, как папа Карло, когда другие кое-чем груши околачивают. Нет, без дела они конечно не сидели, это я так, утрирую, но вот задействовать и их тоже, было бы не плохо. Время уже почти ночь, а я через наших связистов связываюсь с генералом Сухомлининым, командующим 8-ой армии. Хотя уже и поздно, но генерал ещё не спит, вот я предлагаю ему присоединиться к нашему веселью. Я, стальным катком иду по флангу второй и третей линий обороны немцев, а войска 8-ой армии, по мере моего движения присоединяются к нам. Под это дело я взял всю свою дивизию, а кроме того роту КВ и прямо с утра, без артподготовки, так как били во фланг, двинулся вперёд. Продвигаться получалось с трудом, очень медленно, хотя немецкие позиции и были в основном к нам повёрнуты боком, но воевать немцы от этого не разучились. Используя любые подходящие места, они яростно сопротивлялись, так что приходилось постоянно использовать танки, как самоходные бронированные артиллерийские точки. Медленно продвигаясь вперёд, КВ огнём своих орудий подавляли места немецкого сопротивления и вперёд не лезли. Я намечал рубеж, вот его мои бойцы и брали, при этом очень тщательно отслеживая немецкую противотанковую артиллерию, которую и давили в первую очередь. Пехота двигалась вперёд только после того, как бронетехника орудиями и пулемётами зачищала все опорные точки, и как только встречала сильное сопротивление, как сразу залегала, дожидаясь, пока эти точки не подавят огнём. Такая тактика позволяла свести собственные потери к минимуму, правда жрала просто прорву боеприпасов. По мере моего продвижения, в атаку поочерёдно переходили войска 8-ой армии, они прорвав первую линию обороны немцев, затем тоже развернулись и двинулись уже вдоль этой самой первой линии, таким образом большая часть немецких укреплений оказалась бесполезна. Памятуя о собственном фланге, я часть войск 8-ой армии как раз и ставил в оборону собственного фланга.
За целый день мы продвинулись лишь на десяток километров, но и это было очень неплохо, так как Севастьянов смог потеснить противника лишь на 2 – 3 километра. Немцы, осознав угрозу, которая от нас исходила, принялись лихорадочно перебрасывать против нас свои части, так что их сопротивление сильно возросло. Мои диверсанты с разведчиками немного пощипали их, в основном артиллерию и снабженцев, но затем им пришлось срочно сваливать, обозлённые немцы принялись основательно шерстить свой тыл, и тут даже немецкая форма уже не могла помочь, так как начались тотальные проверки. Остались только несколько небольших групп разведчиков с рациями, но их задача была именно разведка, докладывать нам о всех немецких передвижениях. За два дня боёв мы полностью расстреляли все немецкие снаряды, которые захватили, но зато прилично сэкономили свои, так как все эти два дня работали исключительно трофейные гаубицы. Пехота тоже во всю использовала трофейные орудия, правда в основном противотанковые, нашлись у них артиллеристы, это те, кого после госпиталя или после фильтра в пехоту законопатили. Они выкатывали такие орудия на прямую наводку и садили по немецким огневым точкам. Вот немецких танков оказалось не так много, кое что пожгли мои диверсанты, а остальные просто уничтожили КВ и противотанковая артиллерия, которой у нас оказалось достаточно, в основном моей, но и трофейной тоже.
Вот таким Макаром пройдя почти два десятка километров вдоль немецкой обороны, я снова сменил направление движения, повернув под 90 градусов, двинулся в направлении Ленинграда к Неве, отрезая часть немцев. Теперь с Востока 8-ая армия преодолев немецкие укрепления двинулась вперёд, с Севера давил Севастьянов, а я получается отрезал их от Юга, то есть брал в кольцо. Самое хреновое, мне банально не хватало сил, вернее что бы проломится через немецкую оборону вполне, вот только не стоило забывать о своих флангах, и если я начну выделять на них своих бойцов, то очень быстро мой пробивной кулак истает и встану не в силах пробиться дальше. Вот поэтому я и обратился за помощью к командованию 54-ой армии, которое сразу пошло мне на встречу и выделило целую дивизию на заполнение пробитого мной коридора. Видя, как успешно складывается наша операция, командование 8-ой и 54-ой армий решило примазаться к нашему успеху, к тому же мы сами просили их о помощи, вернее о совместных действиях, и всё это разумеется будет отображено в рапортах наверх, так что в итоге получится совместная операция. Мне было плевать, кто ещё примажется, главное, что бы он хоть как-то помог, а тут была реальная помощь. Мой коридор был примерно километровой ширины, но он начал расширяться, если с левой стороны бойцы 54-ой армии встали в оборону, то вот с правой стороны они начали теснить немцев, тем более, что командование армии углядев намечающийся успех добавило войск, так что через два дня я смог пробиться к Неве, тем самым окружив часть немецких сил. После этого доверив удерживать левый фланг бойцам 54-ой армии, а всей дивизией навалился на правый фланг пробитого коридора, а со стороны Ладоги на немцев давил Севастьянов со своими двумя дивизиями. Совместными усилиями мы за пять дней перемололи немцев, тем более, что после пары дней очень интенсивных боёв у них закончились боеприпасы и они были вынуждены сильно экономить. Всю их бронетехнику мы выбили, а потом просто отлавливали и уничтожали группы немцев, если те не сдавались в плен. В итоге получилось, что мы отбросили противника от Ладоги примерно на 35 – 40 километров, сделав достаточно широкий коридор. С нашего первого успеха, стали немедленно тянуть к Шлиссельбургу железнодорожную колею и дорогу, причём они располагались рядом. По крайней мере немецкая артиллерия уже не могла до них дотянуться. Сапёры приступили к строительству двух мостов через Неву у Шлиссельбурга, а для их защиты от немецкой авиации сюда стянули значительные силы ПВО, правда для этого пришлось оголить некоторые участки фронта, но эти мосты, как только их построят, станут самыми важными объектами.
После того, как мы ликвидировали окружённых немцев, я вернул бойцов 54-ой армии командованию, а вот 8-ая армия двинулась вместе с нами. Мы по всей линии фронта двинулись на Запад, правда получалось у нас это уже не очень. Немцы всё гнали и гнали войска, так что получалось продвигаться на один – два километра в день и это в ходе упорных боёв, зато 2-ая ударная наконец пробила достаточный снабжения коридор, поскольку немцы были вынуждены забрать против нас значительные силы. В итоге объединив силы нескольких армий, под общим командованием Севастьянова мы к концу месяца отодвинули линию фронта на 50 – 60 километров от Ладоги и на этом всё, для дальнейшего наступления нужны были новые силы и вооружения. В принципе этого было вполне достаточно, а потому перейдя к обороне, мы стали окапываться и строить оборонительные рубежи. Тут нам стала помогать ещё и погода, наступила весна, снег стал интенсивно таять, и дороги развезло, так что по любому пора было прекращать активные действия. Мы принялись активно окапываться, благо, что земля оттаяла, а кроме того вокруг было достаточно леса. Одновременно с этим в десятке километров от новой линии фронта строили вторую линию обороны, так, на всякий случай, если немцы снова смогут прорвать наши позиции, а Севастьянова с нашей 5-ой ударной перебросили в Ленинград. Если по немецкой технике мне затрофеется почти не получилось, то вот по вооружению мы захватили полк наших тяжёлых гаубиц МЛ-20 вместе с тягачами. Лично мне они не полагались ни под каким соусом, рылом не вышел, слишком жирно будет, а вот для армии вполне и радостный Севастьянов сразу приписал новый артиллерийский полк к своей армии. Что было хорошо, так это то, что проблем с боеприпасами для него не будет, это к немецким гаубицам попробуй достань, когда всё захваченное расстреляют, а к нашим просто заявку интендантам дай. А с другой стороны всё равно в нашей армии будет, так что я не сильно расстроился, что такая жирная плюшка прошла мимо моего рта. В Питер мы прибыли 29 апреля, а 1 мая наша армия прошла парадным строем по Невскому, все ленинградцы знали, кому они обязаны прорывом блокады, а потому нас приветствовали по всему маршруту следования и кидали первые, весенние цветы.
2 мая 1942 года, Смольный, Ленинград.
Хозяин Ленинграда Жданов, в своём кабинете проводил совещание, на котором кроме командующего Ленинградским фронтом генерал-лейтенанта Хозина и начальника штаба генерал-майора Гусева, присутствовал и генерал-лейтенант Севастьянов, чья 5-ая ударная армия и прорвала блокаду города. Как говорится, аппетит приходит во время еды, вот Жданову и захотелось развить успех и отодвинуть немцев от границ Ленинграда, хотя бы за зону действия их тяжёлой артиллерии, которая продолжала ежедневно обстреливать город.
-Итак товарищи, одно большое дело мы уже сделали, прорвали блокаду, которая душила нас тисками голода, однако это только пол дела, нам необходимо отбросить противника за пределы досягаемости тяжелой артиллерии, а это минимум тридцать километров. Товарищ Севастьянов, что вы на это скажете, сможете развить свой успех?
-Товарищ Жданов, я пока затрудняюсь вам ответить, мне надо посоветоваться с полковником Прохоровым.
Генерал Севастьянов произнёс это не только по тому, что не знал, смогут они это сделать или нет, но и потому, что не хотел умолять заслуг в этом деле уже полковника Прохорова. Хотя вначале своего знакомства они слегка и поцапались, но Прохоров не стал раздувать этот конфликт, а наоборот, несколько раз очень сильно ему помог, так что надо было хоть как-то отплатить ему за это. Пожалуй если и можно отодвинуть немцев от города, то только Прохоров сможет это сделать, вернее предложить действенный способ.
-Что за полковник Прохоров?
-Командир механизированной дивизии в составе моей армии, по существу это именно он предложил план прорыва блокады и именно его дивизия сделала очень многое для его осуществления. Кроме того я знаю Прохорова с лета прошлого года, он так бил немцев, как ни кто другой и именно он смог вывести остатки Юго-Западного фронта вместе со штабом из немецкого окружения. Думаю если это и можно сделать, то он придумает как, что бы наверняка и с минимальными потерями.
-Вы можете его сейчас вызвать?
-Думаю да, он должен быть в своей дивизии, надо только дозвонится.
-Хорошо, я распоряжусь, а пока мы его ждём, думаю можно и пообедать, как раз будет время, пока до него дозвонятся и он приедет.
Вызов из Смольного застал меня врасплох, я как раз осматривал технику и выслушивал своего зампотеха о её состоянии, когда примчался посыльный с сообщением, что меня срочно зовут к телефону. Придя в штаб, а нас разместили в старых казармах и я там временно занял один из кабинетов, я прошел к телефону, где меня и огорошили требованием немедленно прибыть в Смольный. Теряясь в догадках, кому и зачем я так внезапно понадобился, я сев в свою ласточку поехал. Мой водитель был не местный, зато я прекрасно знал Питер, хотя конечно сейчас он был совсем другой, но в принципе надо только убрать новостройки, а центр всё тот же. Уже через полчаса моя ласточка подъезжала к Смольному, выйдя из машины я только представился караульному, как меня сразу повели как оказалось к товарищу Жданову.
Когда открылась дверь, и в его кабинет зашел совсем молодой полковник, считай ещё пацан, Жданов недоумённо взглянул на генерала Севастьянова.
-Товарищ Севастьянов, это и есть ваш полковник Прохоров?
-Да товарищ Жданов, это и есть полковник Прохоров, и не смотрите на его совсем молодой вид, он стоит многих старых генералов.
-Здравствуйте товарищ Прохоров, у нас есть к вам несколько вопросов, проходите сюда.
-Здравия желаю товарищ генерал-лейтенант, слушаю вас.
-Мы тут обсуждаем возможность отодвинуть немцев от Ленинграда за пределы досягаемости их тяжёлой артиллерии, вот товарищ Севастьянов и предложил выслушать вас, как вы считаете, это возможно сейчас наличными у нас силами.
-Думаю да, но вначале мне надо ознакомиться с тем, что у нас есть, а затем кое-что сделать на Кировском заводе.
-Что именно вам нужно сделать на Кировском заводе?
-Штурмовые самоходки.
А чего, раз представился такой случай, так как в том фильме – куй железо пока горячо! Глядишь удастся пораньше наладить выпуск легендарных Зверобоев, а они нам на Курской дуге очень, как пригодятся.
-Что это ещё, за штурмовые самоходки?
-Тяжелое самоходное штурмовое орудия для прорыва хорошо укреплённых позиций врага. Это для уничтожения дотов огнём прямой наводкой. Немцы ведь успели уже настроить вокруг Ленинграда бетонные укрепления, для их уничтожения авиацией или обычной артиллерией потребуется слишком много бомб и снарядов, а так выкатится такая самоходка на дистанцию прямого выстрела и несколькими снарядами прямо по амбразуре подавит или уничтожит вражескую огневую точку. Как раз на базе вашего КВ можно сделать, мы так и делали, хорошо, что нам батальон КВ дали, вот они так прямой наводкой немецкие огневые точки и давили, просто у него орудие слабое, всего 76 миллиметров. А если поставить 152, то оно на раз будет выносить вражеские укрепления.
-Хорошо, с этим понятно, а как действовать вы думали?
Я подошел к лежавшей на столе карте, на которой была отражена обстановка и начал.
-Да, думаю лучше всего ударить на Ораниенбаум, пробить коридор туда и уже оттуда наносить основной удар, как раз получится ударить немцам во фланг.
Поделиться книгой: