Мотив омелы (ЛП)

Я просматриваю список рекомендаций, которые я ему дала (возможно, я немного увлеклась и перечислила свои самые любимые книги по порядку, но я же книготорговец, рекомендовать книги — моя радость!). Когда я подхожу к концу нашего чата с обычным для Мистера Реддита «Крепких снов, МКЭТ», я прикусываю губу и воюю с самой собой. Мои пальцы зависают над клавишами, до боли желая напечатать то, что я столько раз обдумывала за последние несколько месяцев, с тех пор как мой разум начал задаваться вопросом: а что, если?

Что, если бы моя онлайн-дружба с Мистером Реддитом переросла бы в дружбу в реальной жизни? А потом, что, если однажды это переросло бы во что-то большее? Эта надежда — на возможность большего с ним — постепенно подкрадывалась ко мне с тех пор, как я рассталась с Треем.

Зная, как устроена моя натура, неудивительно, что после года ежедневных бесед с Мистером Реддитом мы стали настолько близки, что иногда по ночам, когда меня захлёстывала редкая волна тоски, именно мысль о нём приводила меня в себя — тепло, которое, как я представляла, наполняет его голос, вдумчивость, с которой он задаёт каждый свой вопрос, и любопытство к моим ответам.

Каждый раз, когда это происходит, я чувствую себя немного более готовой спросить его: «Как ты думаешь, нам стоит встретиться?»

Но пока я смотрю на свой экран, мужество покидает меня, особенно в свете его молчания сегодня вечером. Что, если он всего лишь хочет быть моим другом? Что, если я разрушу эту хорошую, безопасную, утешительную связь, которая у нас есть, когда попрошу исследовать наш потенциал и стать чем-то большим?

Так что, в конце концов, я не печатаю то, что хочу. Я не решаюсь рискнуть и признаться в том, что думает и Марианна — эта бедная, безнадёжная романтичная натура:

«Если бы я только могла узнать его сердце, всё остальное было бы просто!»

Глава 3

Плейлист: Lindsey Stirling, Sabrina Carpenter — You’re a Mean One, Mr. Grinch

По дороге на работу я внушаю себе позитивный настрой. Сегодняшний день будет лучше. Несмотря на то, что я ворочалась с боку на бок, беспокоясь о Мистере Реддите и о том, почему он не прислал сообщение, а затем, когда я, как обычно, обратилась к аудиокниге по историческому роману, чтобы успокоиться, пока не навалился сон, у меня состоялся тревожный опыт чтения книги, герой которой казался точной копией Джонатана Фроста.

Когда я слушала повествование от лица героини, моё воображение отказывалось представлять кого-либо, кроме него — этого сварливого, неулыбчивого засранца-героя, который пах зимним лесом как Джонатан, говорил как грубый, неприветливый Джонатан и выглядел как широкоплечий, мускулистый Джонатан.

Хуже того, продолжая слушать свою романтическую аудиокнигу, я, наконец, заснула. Именно тогда мои сны взяли верх.

Оказавшись в странной мешанине любовного романа эпохи регентства, звучавшего в моих наушниках, и злой работы моего подсознания, я была дерзким синим чулком, прячущимся от битком набитого бального зала в библиотеке её семьи с бульварным чтивом. Джонатан был серьёзным, задумчивым герцогом, чьи радикально благоприятные взгляды на индустриализацию шокировали остальную знать, несмотря на то, что их сельскохозяйственное богатство быстро угасало, поэтому он прокрался в ту же библиотеку, где пряталась я, чтобы сбежать от своих непримиримых товарищей-аристократов и найти себе бодрящую порцию лучшего односолодового виски моего отца.

Но вместо этого он нашёл меня. И спросил, что я читаю. И привет, со мной именно так можно выехать на скоростную полосу дороги к дружбе: поговорить со мной о книгах. Одно привело к другому. Подшучивание забавляло. Габби Синий Чулок была скорее игривой, чем раздражённой. Герцог Джонатан был любопытен, а не сварлив. Вместо враждебности, присущей нашей динамике в реальной жизни, мы были готовы вспыхнуть.

С меня слетели шейный платок и корсет, нижние юбки и застёжки, а затем его большое, сильное тело навалилось на моё, его суровый рот шептал мне на ухо непристойности, заставляя меня извиваться и задыхаться под ним. Это было так ярко: ревущий огонь, мягкая сброшенная одежда под моей спиной, пока он наполнял меня, прикасался ко мне, умело доводил до наслаждения, как будто он изучил каждый дюйм моего тела и точно знал, как свести меня с ума…

Раздаётся гудок, вырывающий меня из моих мыслей. Я вышла прямо под колеса встречного движения, для которого горит зелёный свет.

— Смотри, куда идёшь! — кричит таксист.

К счастью, их голоса и прерывистые гудки заглушаются моими наушниками с шумоподавлением. Подобные громкие звуки причиняют боль моему мозгу. Я поднимаю руку в знак извинения и спешу перейти улицу.

— Простите!

Прибавив скорость, я несусь по тротуару. Я снова опаздываю, потому что проснулась такой взволнованной после своего сна, такой возбуждённой, что едва смогла нормально одеться. Затем я вышла за дверь без сумки и поняла, что не надела ботинки. Я в полном раздрае.

И у меня кризис. Потому что для меня привлекательность работает не так — я желаю людей, с которыми чувствую близость, связь. Которые мне нравятся. Джонатан мне не нравится.

«Но действительно ли нравиться — это то, что тебе нужно? — шепчет дьявол у меня на плече. — Или это близость? Связь? Ты связана с ним, не так ли?»

«Скорее уж заточена с ним в ловушке, — напоминает ангел на другом плече. — Запутана. Порабощена. И это не хорошие вещи».

Ангел права, но и дьявол не ошибается. Мы с Джонатаном связаны. Да, это запутанная связь, объединённая нашей любовью к книжному магазину, но разделённая взглядами на то, как им управлять; мы противоположные личности, которые терпеть друг друга не могут, но во многих отношениях знают друг друга изнутри, однако это не делает нашу связь менее прочной. И, Боже, какое абсурдное количество времени мы провели вместе, будучи только вдвоём в книжном магазине, препираясь и провоцируя друг друга. Сколько, по словам Джонатана, прошло часов? Больше двух тысяч?

Это очень много. Слишком. Это явно действует мне на нервы, заставляя моё тело фантазировать о том, чего мне меньше всего следовало бы хотеть от мужчины, которого я терпеть не могу.

«Наверняка есть причина, по которой ты фантазируешь о нём, — шепчет дьявол. — Разве ты не хочешь это выяснить?»

Ангел чопорно цокает языком, качая головой. «Раньше она фантазировала о Мистере Реддите. Вот о ком она должна фантазировать…»

— Уф! — я вскидываю руки и топаю по тротуару. У меня нет времени на эти дебаты между ангелами и дьяволами. У меня даже нет времени взять себе горячего какао с мятой. А это значит, что мой распорядок нарушен, я голодна, мне не хватает сахара, и мне катастрофически не хватает вкусных сезонных напитков.

Как раз в тот момент, когда моё настроение действительно ухудшается, в наушниках начинает звучать джазовая версия «Sleigh Ride» в исполнении Эллы Фитцджеральд (конечно же), и я не могу удержаться от лёгкой улыбки. Внезапное счастье, которое приносит музыка, напоминает мне о том, как я начала этот поход на работу: решительно настроилась оставаться позитивной. Так что я подбадриваю себя, завершая прогулку до магазина. Сегодняшний день будет лучше! Работа обещает быть отличной! Книжный магазин красиво украшен к праздникам; у меня впереди целый месяц весёлых праздничных мероприятий, которые привлекут толпы людей, продадут книги и поднимут настроение. И никакой травмирующий сексуальный сон о Джонатане Фросте в обтягивающих бриджах меня не сломит.

Открывая дверь в книжный магазин, которая, как всегда, не заперта, потому что Джонатан неизменно приходит первым, я чувствую прилив радости, упиваясь этим пространством.

Отполированные, сияющие деревянные полы и колонны, встроенные книжные полки, каждая великолепная балка, изогнутая вдоль сводчатых потолков. Ряды за рядами красочных книжных корешков заполняют полки и громоздятся на деревянных столах — настоящий сундук с книжными драгоценностями. Газовый камин пляшет весёлыми языками пламени под каминной полкой, которую я украсила крупными яркими украшениями, сверкающим искусственным снегом и мягкими сосновыми ветками. По всему потолку развешаны мои самодельные сверкающие украшения из папье-маше и обожжённой глины в честь зимних праздников, переплетённые белыми, золотыми и серебряными лентами и отражающие утренний свет, как восход солнца отражается в замёрзшем пруду.

Открывающийся передо мной вид, успокаивающий запах книг, смешанный со свежесрезанными вечнозелёными растениями, окутывает меня одеялом праздничного блаженства.

Вот почему мне становится ещё больнее, когда я получаю сдвоенный удар узнавания и страха. Это не Джонатан Фрост с его ледяным взглядом приветствует меня, напоминая, что я опаздываю на три минуты. Это тепло улыбающаяся чета Бейли. Владельцы. Которые редко бывают здесь и уж точно не с утра пораньше.

— Доброе утро, дорогая! — окликает миссис Бейли из дальнего конца магазина.

Мистер Бейли с мягкой улыбкой направляется ко мне и машет рукой.

— Входи, Габби.

На нём весёлый клетчатый галстук-бабочка в тон и подтяжки, которые сочетаются с юбкой миссис Бейли. Они настолько очаровательны, что у меня в горле образуется ком. Эти люди важны для меня — их магазин и эта работа важны для меня. И что-то не так. Я знаю это.

Огибая большой центральный выставочный стол, миссис Бейли заключает меня в объятия.

— Счастливых праздников, дорогая! Магазин выглядит великолепно… — она отстраняется, изучая меня, пока я пытаюсь улыбнуться ей в ответ. — В чём дело?

— Вот это-то мне и хочется знать.

Её улыбка слегка увядает.

— О, Габби, не волнуйся. Это просто небольшая деловая беседа. Всё будет хорошо.

Мистер Бейли потирает лоб и бормочет себе под нос:

— Просто небольшая деловая беседа.

— Расслабься, Джордж. Не напрягай свои подтяжки, — миссис Бейли нежно похлопывает его по руке, затем снова поворачивается ко мне. — Габби, иди вперёд и раздевайся, а потом давай присядем за стол в задней комнате. Джонатан только что позвонил и сказал, что будет здесь через минуту.

— Он вас ожидает? — мой голос срывается на писк.

Миссис Бейли устраивается на стуле с одного края стола и хмуро смотрит на меня.

— Я рассказала Джонатану о встрече на прошлой неделе, когда зашла незадолго перед закрытием. Он сказал, что передаст тебе информацию. Он этого не сделал?

Некоторые другие боссы могли бы использовать современные методы общения, такие как электронная почта или текстовые сообщения, или, чёрт возьми, даже телефонный звонок, но чета Бейли — явные технофобы. У них даже нет мобильных телефонов. Я узнаю что-либо от них лично или не узнаю вообще. Джонатан знает об этом. Это выводит его из себя. Хотя, по-видимому, не настолько, чтобы он не использовал это в своих интересах.

Вау. Я знала, что он придурок, но это новый уровень.

Хотя крошечная часть меня на самом деле испытывает облегчение, ведь это не висело у меня над головой целую неделю, поскольку моя тревожность растёт на почве неизвестности, и я бы потратила последние семь дней на то, чтобы заработать себе язву, подать заявление на пособие по безработице и бессмысленно переставлять книжные полки, я всё равно ошеломительно зла.

Потому что Джонатан не знает, что он избавил меня от недели беспокойства.

Он не знает, что в идеале я бы узнала, скажем, за день до этого, дала бы себе двадцать четыре часа на то, чтобы пережить катастрофу и подготовиться к худшему. Он не пытался защитить меня от склонности моего разума к навязчивому беспокойству. Нет, он скрыл от меня эту встречу, чтобы одержать верх. И я не позволю этому случиться. А значит, я не говорю Бейли, что нет, Джонатан не уведомлял меня об этой встрече, хотя это было бы равносильно признанию, что я совершенно не готова.

— Оооо, — вру я, разматывая шарф, затем снимаю пальто. — Та встреча. Конечно. Я просто запуталась в днях.

Миссис Бейли, кажется, купилась на это.

— Можно понять. Я так волнуюсь в это время года. Слишком много всего происходит!

Натянуто улыбаясь, я бросаю взгляд на часы. Джонатан опаздывает на десять минут. Он никогда не опаздывает.

— Итак… где Джонатан?

— Здесь.

Я подпрыгиваю на полметра в воздух и стискиваю в груди своё колотящееся сердце. Я пытаюсь держать взгляд опущенным, но, кажется, не могу остановить свои глаза, когда они скользят вверх по его телу. Мои щёки горят. После того страстного романа-аудиокниги, превратившегося в сон прошлой ночью, я едва могу смотреть на него. Вот только я вроде как не могу перестать смотреть на него.

Его тёмные волнистые волосы растрёпаны ветром. Его бледно-зелёные глаза блестят, как сосны, поцелованные морозом. Розовый румянец согревает его выдающиеся скулы, обожжённые холодным воздухом, и в руках он держит подставку со стаканами на вынос. Кто-то настолько злой не должен быть таким горячим. Я не могу поверить, что мне приснился сексуальный сон о нём. Я хочу стереть эти воспоминания из своего мозга.

— Габриэлла.

Я поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом.

— Что?

Он выгибает бровь.

— Могу я пройти?

— Ой! Точно, — я подумываю о том, чтобы подставить ему подножку в качестве мести за саботаж встречи, но думаю, что лучше не делать это в присутствии Бейли. Вместо этого я отступаю назад и прислоняюсь к стойке, чтобы он мог войти в мини-кухню комнаты отдыха, а в голове у меня крутятся варианты того, как я могу заставить его страдать позже.

Джонатан проходит мимо меня, и запах мяты и шоколада доносится из одного из стаканов, которые он держит в руках. Вот засранец. Он принёс мне мой напиток. Вероятно, подсыпал туда мышьяк.

Мой взгляд следит за ним, пока он расставляет горячие напитки на столе и обменивается утренними приветствиями с Бейли. Пока миссис Бейли вынимает каждый стакан из подставки, Джонатан поворачивается и снимает куртку. Запах его тела, напоминающий зимний лес, окутывает меня, пробуждая новые воспоминания из моего извращённого сна прошлой ночью — сильные руки сжимают мою талию, переворачивают меня, приподнимают бёдра, пока я не оказываюсь стоящей на коленях. Грубая ладонь скользит по моей спине, пальцы обхватывают мои волосы, убирая их с лица. Губы скользят вниз по моей спине, по заднице, ниже, потом ещё ниже…

Я зажмуриваю глаза и хватаюсь за столешницу, сдерживая жар, разливающийся по моему телу.

— Всё в порядке, Габриэлла? — этим утром голос Джонатана звучит более хрипло — так он говорит в моём воображении, когда только проснулся.

Не то чтобы я представляла себе это в мельчайших подробностях — как выглядит его тело в лучах утреннего солнца, под белыми как снег простынями, низко обёрнутыми вокруг бёдер. Очертания его сурового рта смягчились в сонной улыбке. Его обнажённая грудь выгибается, когда он с удовольствием потягивается и стонет, просыпаясь.

Неа. Никогда не думала об этом. Определённо не думаю об этом теперь, когда я знаю, какой он коварный, саботирующий сукин сын…

— Габриэлла.

Мои глаза резко открываются и встречаются с его взглядом, и новая волна вожделения поднимается во мне. Это так несправедливо. Я тут собираюсь на очень серьёзную деловую встречу с моими боссами и профессиональным заклятым врагом, о котором у меня был раскалённый, непрошеный (если вы понимаете, о чём я говорю) горячий сон. Я не готова, взволнована и возбуждена, а вот Джонатан приходит с горячими напитками для всех, просто свежий как огурчик, так его растак.

Я должна испытывать отвращение, но вместо этого мои груди делаются чувствительными, а между ног зарождается глубинное тёплое ноющее ощущение. Он должен был бы выглядеть как глыба сварливого угля с этим суровым выражением лица, в чернильно-чёрном свитере и угольно-серых брюках, но вместо этого Джонатан Фрост выглядит как секс, дым и беззвёздное ночное небо.

Я ненавижу его за это.

— Чего ты хочешь? — шиплю я.

Он наклоняет голову, изучая моё лицо.

— Я спросил, всё ли с тобой в порядке.

Как будто ему не всё равно. Всё это часть его показухи перед Бейли.

Я вздёргиваю подбородок и расправляю плечи.

— А почему я должна быть не в порядке?

Его глаза всматриваются в мои. Я в ответ уставилась на него в упор.

— Готовы начинать? — зовёт миссис Бейли.

Джонатан моргает, затем поворачивается в её сторону.

— Безусловно.

— Ага! — мой ответ получается тонким и сдавленным. Я прочищаю горло, прижимая прохладную руку к щеке, и следую за Джонатаном к столу.

Как раз перед тем, как я успеваю дотянуться до стула передо мной, рука Джонатана обхватывает его и отодвигает наружу. Очевидно, это ещё одна часть его джентльменского притворства перед четой Бейли. Я сверкаю глазами и посылаю ему телепатическое предупреждение: «Я вижу тебя насквозь».

Джонатан выгибает бровь. Уголок его рта приподнимается в усмешке, и он беззаботно улыбается в ответ: «Конечно, видишь».

Раздражённо фыркнув, я сажусь. Он пододвигает мой стул. А затем обходит стол и опускается на место напротив меня.

Миссис Бейли пододвигает стакан в мою сторону.

— Это должно вызвать улыбку на твоём очаровательном лице, моя дорогая.

— Ах, отлично. Спасибо, — я открываю крышку, затем делаю вдох. Я очень чувствительна к запахам и точно знаю, как пахнет моё идеальное горячее какао с мятой — двойная порция мяты, двухпроцентное молоко, взбитые сливки и шоколадный соус.

Это оно и есть.

Откуда Джонатан точно знает, как я заказываю свой напиток? И почему я не чувствую запаха крысиного яда? Имеет ли цианид запах?

На мгновение всё затихает. Мистер Бейли потягивает незамысловатый латте. Миссис Бейли тоже отпивает свой напиток, хотя от её стакана пахнет корицей и мускатным орехом. Они оба выжидающе смотрят на меня.

Верно. Мне кое-что дали. Требуется вежливость. Хуже того, благодарность.

Если яд в моём напитке не станет моей погибелью, то то, что я собираюсь сделать, точно добьёт меня. Но я проглатываю свою гордость, криво улыбаюсь и говорю сквозь стиснутые зубы: