Одуванчик

Аристарх Ромашин

Одуванчик

I

По широкой дороге, сопровождающейся с двух сторон бескрайним полем, заросшим кукурузой, ехала полицейская машина. Внутри, помимо водителя, находился ещё один человек, который сидел на заднем сиденье с правой стороны. Это был участковый села Страбино. Его среди белого дня срочно вызвали в город, так как пришла информация, что из колонии строгого режима сбежали двое рецидивистов. Был объявлен план перехват.

Участковый Бирюков Александр – мужчина среднего возраста спортивного телосложения, со светлыми волосами и голубыми глазами. Он смотрел на поле кукурузы, стебли которых взметнулись так высоко, словно пытались дотянуться до неба. Местами его взгляд улавливал и стебли вездесущих одуванчиков там, где заканчивалось поле, а далее начиналась дорога.

В левом кармане тёмных брюк завибрировал телефон. Бирюков всегда держал смартфон на беззвучном.

Он достал мобильный и посмотрел на дисплей. Звонила Мария Алексеевна, женщина, которая некоторое время заботилась об Александре, когда он потерял маму в детстве…

– Мария Алексеевна, добрый день!

Он так и не решился называть её мамой.

– Добрый, Саша, ох, не знаю, как сказать…

– Говорите, как есть.

– Я беспокоюсь за Павлика.

Павлик был сыном Марии Алексеевны и другом детства Бирюкова.

– Позвоните ему.

– В том и дело, что он не отвечает. Телефон отключён.

– Он сказал, куда собрался?

– Да, он на велосипеде утром в центр направился.

– Ну вот, может заряд телефона сел. Не переживайте, скоро приедет.

– Только не смейся, в общем, я тут сидела вязала во дворе, но отвлеклась потому, что вокруг меня порхали пушинки одуванчика. И тут на сердце стало как-то тяжело. Помню, в детстве я ему рассказывала, что если сорвать одуванчик, представить человека и мысленно передать ему послание, а потом дунуть на одуванчик, то пушинки так или иначе долетят до адресата и доставят послание. Но не словесное, а энергетическое.

– Ну… – замялся участковый.

– Понимаю, всё это звучит смешно и глупо. И пушинки этих одуванчиков вполне могут оказаться с нашего же огорода, но всё равно я чувствую: с сыном что-то неладное произошло. И, возможно, одуванчики тут совсем ни при чём.

– Ладно, я сейчас в город еду, по дороге тогда и в центр загляну, поспрашиваю.

– Спасибо тебе, Сашенька.

– Не за что. Вы не накручивайте себя раньше времени. Берегите себя.

– Спасибо, и ты береги себя.

Бирюков отключился и убрал телефон.

– Повезло Павлику, – сказал худощавый, светловолосый патрульный по фамилии Гагунов.

– В смысле?

– Ну, моя мама обо мне не беспокоится, так как Мария Алексеевна.

– Откуда ты знаешь? То, что твоя мама не беспокоит тебя каждые полчаса совсем не значит, что она о тебе не думает.

– Тоже верно, – согласился патрульный. – С другой стороны, излишнее беспокойство как раз и может привлечь беду.

– Просто материнское сердце способно чувствовать то, что нельзя выразить словами. Тут можно сказать, что наговорила беду, а можно сказать, что предвидела.

Патрульный молча согласно кивнул.

Звонок женщины вернул память Бирюкова в то время, когда ему только исполнилось тринадцать лет. Прошло два года с тех пор, как погиб отец. Мама до смерти отца не имела опыта работы, поэтому, пока она пыталась куда-нибудь устроиться, с финансами было туго. А Бирюков хотел на свой день рождения большой велосипед.

– Саш, я тебе куплю обязательно, но позже, как будет полегче с деньгами.

Но своенравный мальчишка не хотел слышать никакие отговорки и, сильно хлопнув входной дверью, крикнул:

– Лучше бы папа остался жить!

Вторую часть фразы он не решился прокричать, но произнёс мысленно: «вместо тебя».

В тот день он гулял до вечера и пришёл домой после того, как сильно проголодался. Подойдя к дому, он заметил несколько странностей. Калитка забора и входная дверь в дом были распахнуты. Свет в доме не горел.

«Неужели дошло до того, что мама стала экономить электричество?», – подумал он тогда.

Войдя в дом, он первым делом включил свет и увидел мать на полу в гостиной. Вокруг неё образовался большой бардовый неровный круг.

Он истошно закричал…

Велосипед он в итоге получил, но от Марии Алексеевны. Она до его совершеннолетия воспитывала Александра. В некотором роде они с Павлом были братьями. Правда Бирюков давно не виделся с ним.

От мыслей о прошлом Бирюкова отвлёк велосипед, лежащий у края дороги вплотную к кукурузному полю, который он тут же узнал. Это тот самый велосипед, на котором катались он и Павлик.

– Останови машину.

Патрульный выполнил приказ начальства, догадавшись, чей это велосипед.

Бирюков и Гагунов вышли из машины. Участковый достал телефон, вбил имя Павла в контактах и набрал номер. Как и сказала Мария Алексеевна, телефон был отключён.

Убрав смартфон, Бирюков посмотрел поверх кукурузных стеблей и заметил вдалеке сарай.

– Почему это строение всё ещё стоит? – обратился он к патрульному.

– Вроде должны были демонтировать, видимо, ещё руки не дошли.

– Целый месяц не доходят руки? – нахмурился Бирюков.

Гагунов пожал плечами, мол, я-то тут при чём.

– Стой здесь, я пройду дальше, осмотрюсь.

Участковый расстегнул пуговицу пиджака, и достал табельное оружие из кобуры.

– Может, ему просто поссать приспичило?

Бирюков, ничего не ответив, двинулся вглубь кукурузного поля, пытаясь по положению велосипеда, определить траекторию движения Павла.

Аккуратно раздвигая шуршавшие стебли кукурузы, участковый двигался в сторону сарая. Чутьё ему подсказывало, что Павлик, по какой-то причине направился туда. Под ногами Бирюков периодически видел головки одуванчиков, сорняки неведомо каким образом отвоевали себе место среди кукурузного поля. С оружием в руках, участковый прошёл ещё несколько шагов, как наткнулся на тело с серым рюкзаком за спиной.

Одного взгляда было достаточно: это Павлик. Он лежал в луже крови.

Бирюков почувствовал сильное сердцебиение и дрожь в мышцах. Им овладел гнев, направленный на тех, кто сделал это с его другом. Пот прошиб всю спину. Участковый нагнулся, моля небеса, чтобы Павлик оказался жив, и проверил пульс. Слабый, но прощупывался. Полицейский облегчённо вздохнул. Он достал телефон и позвонил своему напарнику.

Тот ответил быстро:

– Да?

– Вызывай скорую, только попроси их подъезжать без сирены.

– Понял!

– Пусть на всякий случай приедут две бригады.

– Есть!

– Как вызовешь, иди по моим следам. Также же подтяни наших ребят.

– Хорошо. Павел нашёлся?

– Да, он в крови, пока жив, побудь с ним до приезда скорой.

– Понял. Сейчас буду.

Бирюков двинулся дальше по кровавому следу, оставленному Павлом. След вёл к сараю. Пройдя несколько шагов, он, услышав сзади шуршание и треск, обернулся. Это подошёл Гагунов. Патрульный присел, также приложив пальцы к шее парня, и кивнул Александру. После чего достал оружие из кобуры и положил рядом с собой.

Бирюков кивнул ему в ответ, повернулся спиной, и продолжил движение.

Пройдя приличное расстояние, полицейский остановился на полпути к сараю, убрал оружие в кобуру, снял с себя пиджак и положил его на землю, чтобы тот не мешал, если придётся маневрировать. После чего снова достал оружие из кобуры, снял пистолет с предохранителя. Большим пальцем левой руки смахнул скатившуюся капельку пота с густых светлых бровей, и двинулся дальше…

II

Давно известный факт, что улыбка способствует улучшению самочувствия, а в некоторых случаях (если верить тибетским монахам) может и исцелить.

Павел Кондратьев из тех людей, кого не нужно уговаривать или заставлять часто улыбаться. Он, ещё будучи маленьким, заметил, как положительно на него влияет смех. И каждый раз, когда на него накатывала беспричинная грусть, он тут же принимался читать анекдоты.

И даже повзрослев и вытянувшись в широкоплечего темноволосого мужчину, Павел не отказался от такого полезного и в тоже время простого способа улучшить не только своё настроение, но и настроение окружающих.

С серым рюкзаком за спиной, крутя педалями, Павел ехал домой из центра. Улыбка на его лице могла показаться блаженной, но нет. Он улыбался, вспоминая, как поднял настроение продавщице в центре, куда он поехал утром. Хмурая женщина, ещё издали завидев Павла, засияла. Он действовал на всех, как солнце в ненастную погоду.

Но внезапный женский крик стёр улыбку с его лица:

– Помогите! Спасите!

Павел бросил взгляд в сторону откуда доносился крик и, сквозь стебли кукурузы, увидел, как двое худощавых мужчин тащат беззащитную женщину к заброшенному сараю.

Сегодня утром в городе была суматоха – полицейские машины с кричащей сиреной проезжали туда-сюда. Как рассказывали люди, оказывается кто-то смог сбежать из тюрьмы. Павел ещё удивился: неужели такое возможно в наше время?

«Может быть, это те самые преступники?» – подумал он.

Помимо добродушного характера, у Павла было сильно развито чувство справедливости.

Сообразив сразу, что за картину он видит, мужчина остановился у края поля, бросив велосипед, и сузив карие глаза, принялся искать что-нибудь тяжёлое. Неизвестно были ли те мужчины вооружены или нет, но ему, чтобы справиться с ними, нужно помимо своей силы, иметь ещё что-то. Он поднял большой гладкий камень, который лёг в его широкую ладонь, как влитой. Но, подумав, что он таким камнем может проломить череп, положил его обратно на землю.

«Придётся применить свой удар правой» – подумал он, вспомнив занятия боксом, которые он бросил, когда ему исполнилось двадцать.

Быстрым шагом Павел прорвался сквозь шуршавшие стебли кукурузы и вышел на очищенное вокруг сарая поле.

– Нет, пожалуйста, не надо, отпустите меня! – истошно кричала женщина.

– Сейчас, погоди, красуля, отпустим, не боись, – хрипло бросил один из мужчин.

Дверь в сарай не была заперта.

«На моей стороне неожиданность, – думал он. – Но мне нужно максимально воспользоваться ею. У меня есть только один шанс обезвредить их. Вряд-ли я сумею справиться сразу с двумя, но выбирать не приходится. Надо будет постараться».

Павел несколько раз сжал и разжал правый кулак.

На помощь позвать он никого не может – батарейка у смартфона села, да и нет времени ждать, пока кто-то прибудет. Важно действовать здесь и сейчас.

Глубоко вздохнув, Павел распахнул дверь и резко ввалился в сарай.

Один из мужчин стоял прямо перед Павлом, второй слева пытался утихомирить, отбивающуюся женщину. Павел со всей мощи пнул в живот того, что стоял перед ним. Тот отлетел к полкам и на него сверху посыпались сарайные предметы, от вёдер и лопаток, до гвоздей и молотков. Красные кирпичи, которые были аккуратно собраны на полках. И даже сами полки.

– А-а-а, – заорал мужчина. – Сука! Он мне руку сломал.

Второй мужчина силой оттолкнул женщину от себя, та, врезавшись в деревянную стену, сползла без сознания.

Сжав тонкие губы и набычив лысую голову, он кинулся было на Павла, но тот успел размахнуться и, рассчитав силы так, чтобы только отключить злодея, а не убить, врезал кулаком тому в лицо. Потом добавил удар левой. Послышался треск, из носа брызнула кровь, преступник с грохотом завалился назад.

Павел присел у тела женщины, проверил пульс – жива. Разглядев её, Павел замер. Перед ним лежала его школьная любовь. В школе у неё волосы были не такими длинными, как сейчас, а под каре, но при этом пушистые, из-за чего все её называли одуванчиком. Она училась в соседнем классе. Павел любил её тайно, так и не решившись подойти к ней и признаться в своих чувствах.

Он хотел было поднять женщину и вынести, как услышал позади себя:

– Ах, ты, тварь! Сейчас я тебе покажу! – прокричал первый, пытаясь выбраться из-под завала.

Павел обернулся и увидел, как тот копошится, пытаясь вытащить из правого кармана… оружие.