Саймон Скэрроу
Восстание
(Rebellion)
Любительский перевод
Над переводом работали: Нуржан «turk.legioner» (Астана),
Джандиэр «CeaserDzhandier»
Римская армия в провинции Британия
Центурион Бернардикий, старший центурион Девятого легиона;
Квинт Петиллий Цериал, легат Девятого легиона, опрометчивый полководец;
Префект Катон, командир Восьмой Иллирийской вспомогательной когорты;
Гай Светоний Паулин, пропретор и наместник римской провинции Британия, совершивший ошибки, но полный решимости сокрушить Боудикку и ее последователей;
Цестий Кальпурний, легат Двадцатого легиона;
Пений Постум, префект лагеря Второго легиона сомнительной надежности;
Префект Трасилл, командир Десятой Галльской вспомогательной когорты;
Центурион Туберон, командир конного контингента Восьмой когорты;
Центурион Галерий, старший центурион Восьмой когорты;
Центурион Гитеций (в отставке), ветеран легионов, которому нечего терять;
Центурион Макрон (в несколько меньшей отставке), ветеран легионов и лучший друг префекта Катона;
Агрикола, трибун в штабе наместника, «зеленый» новичек, которому, однако, суждено совершить великие дела, если ему удастся прожить достаточно долго;
Центурион Веспиллий, исполняющий обязанности командира гарнизона Лондиниума, едва справляющийся со своими задачами;
Фриген, хирург Восьмой когорты.
Римские граждане
Клавдия Актэ, возлюбленная префекта Катона и бывшая сосланная фаворитка Нерона, ныне живущая инкогнито;
Петронелла, жена Макрона, бесстрашная и грозная, любовь всей жизни центуриона-ветерана;
Порция, мать Макрона, столь же бесстрашная и грозная, сколь и свиду хрупкая;
Луций, сын Катона маленький сорванец, активно познающий окружающий его мир;
Денубий, разнорабочий Порции, верный слуга;
Каций Дециан, прокуратор провинции, коварный оппортунист с разрушительными последствиями.
Меций Грамий, штатский человек, слишком влюбленный в звучание своего голоса.
Восставшие
Боудикка, царица иценов, гордая предводительница всех жестоко угнетаемых Римом;
Сифодубн, знатный ицен, который считает, что он должен быть главным;
Бардеа и Мерида, дочери Боудикки;
Белломаг, лучший воин племени иценов;
Тонгдубн, храбрый иценский воин, но плохой пловец.
ГЛАВА I
Колонна попала в беду. Центурион Бернардикий, командир Первой когорты Девятого легиона[1], почувствовал это в тот момент, когда заметил врага, прикрыв глаза от яркого солнечного света. Далекая вереница всадников наблюдала за приближающимися римлянами с невысокого хребта в километре впереди. Сначала центурион принял их за разведчиков легиона, прикрывающих продвижение легата Цериала[2] и его солдат. Но было что-то неправильное в расположении всадников, и тогда он заметил отсутствие какого-либо штандарта и красного гребня декурионского шлема.
«Как, Плутон их побери, группе мятежных всадников удалось проскользнуть сквозь линию разведчиков?», — задавался он вопросом. «Декурион, командующий конным разъездом, неизбежно попадет под раздачу острого на язык легата, когда колонна разобьет лагерь этой ночью. Если предположить, что до этого момента враг не причинит ей никакого вреда». Бернардикий прищурился на солнце и подсчитал, что осталось идти еще три часа, прежде чем легат отдаст приказ остановиться и возвести оборонительный вал походного лагеря. Может быть, и дольше, учитывая позднюю остановку накануне. Тогда у них останется только время для установки частокола из заостренных кольев для охраны лагеря. Ни рва, ни вала.
Бернардикия беспокоила неспособность легата следовать армейской доктрине по подготовке обороны на марше по враждебной территории. У него не было особых сомнений относительно какой-либо опасности, учитывая инструктаж Цериала накануне их выдвижения из каструма легиона в Линдуме двумя днями ранее. Пришло донесение от старшего магистрата колонии ветеранов в Камулодунуме, в котором сообщалось о восстании племени иценов и их триновантийских союзников. Магистрат узнал, что повстанцы направляются к Камулодунуму, и попросил Девятый легион выступить на помощь ветеранам.
Будучи старшим центурионом легиона, Бернардикий высказал легату свои опасения, но получил в ответ лишь разъяснения, полные высокомерия и пренебрежения.
— Мы имеем дело с разношерстной толпой вооруженных землепашцев, — усмехнулся Цериал. — Во главе с отбросами той касты воинов, которая пережила завоевание. Нам нечего бояться такого сброда. Они бросят один взгляд на авангард Девятого легиона, развернутся и помчатся в безопасные леса и болота своих земель.
— Надеюсь, вы правы, легат, — дипломатично кивнул Бернардикий. — А если они останутся, и будут сражаться?
Губы Цериала расплылись в холодной улыбке. — Тогда мы раздавим их, рассеем всех выживших и распнем зачинщиков. После этого я сомневаюсь, что у какого-либо племени на этом острове, живущего под нашей властью, найдутся настолько крепкие яйца, чтобы когда-либо снова восстать.
Бернардикий не смог сдержать горькой ухмылки, когда он вспомнил эти слова своего командира, учитывая пол вражеского лидера. Он видел царицу Боудикку несколькими месяцами ранее, среди вождей племен, провозглашавших ежегодное почтение императору перед наместником провинции в Лондиниуме. Высокая, надменная и с густой огненно-рыжей копной, она выделялась среди остальных. «Женщина, с которой нужно считаться», — подумал тогда Бернардикий, и оказался прав. Куда бы ни повела Боудикка[3], ее люди, мужчины и женщины, и стар и мал, обязательно последовали бы за ней в своем стремлении преподать урок Риму и его правителю — императору Нерону[4].
Риму случалось воевать против влиятельных женщин и, к счастью для Империи, побеждать их. И все же центурион не мог сдержать дрожь тревоги. При других обстоятельствах он мог бы разделить столь поверхностные взгляды легата. В нынешней же ситуации основная часть римской армии, оккупировавшей Британию, вела кампанию против горных племен далеко на западе острова. Пропретор Паулин лишил провинцию лучших солдат, чтобы пополнить ряды действующей армии, включая четыре когорты Девятого легиона. Единственными силами, способными противостоять Боудикке и ее мятежникам, были молокососы-новобранцы, обучавшиеся в лагере Второго легиона в Иске Думнониоруме, горстка слабоподготовленных ауксиллариев и шесть оставшихся когорт Девятого легиона в Линдуме.
Как ни гордился Бернардикий своим легионом, он осознавал, что когорты, шедшие за ним, были слабы, а их люди не успели сравняться в уровне подготовки со своими товарищами, которые теперь служили под командованием Паулина. Он также осознавал ограниченность взглядов своего командира. Легат Цериал лишь недавно был назначен командующим Девятым легионом и прибыл в Британию, облаченный в обычное высокомерие и амбиции своего класса. Его единственным боевым опытом была короткая карательная экспедиция через Рейн в бытность его трибуном. Ему еще предстояло накопить с трудом завоеванный опыт, необходимый для того, чтобы сделать из него достойного легата.
Все это пронеслось в голове центуриона-ветерана за считанные секунды, прежде чем он глубоко вздохнул, чтобы отдать приказ. — Первая когорта! Стой!
Легионеры, слегка ссутулившись под тяжестью снаряжения, свисающего с походных фурок, сделали еще два шага по инерции и замерли. Некоторые смотрели на него с удивлением. Они останавливались на отдых менее чем в двух километрах позади вдоль пути следования, и было слишком рано, чтобы разбивать лагерь. Бернардикий проигнорировал их и прошел еще шагов на двадцать впереди колонны, прежде чем остановиться, чтобы внимательно рассмотреть далеких всадников.
Глухой стук копыт возвестил о приближении легата Цериала и его небольшой группы штабных офицеров, розовощеких трибунов, еще не участвовавших ни разу в бою. «Возможно, это вот-вот изменится», — размышлял Бернардикий.
— Фурии всех вас раздери! — прорычал Цериал. — Кто отдал приказ колонне остановиться?
Центурион повернулся и кивнул в знак приветствия. — Я, господин.
Цериал нахмурился.
— Почему?
Бернардикий указал на гребень. Легат выпрямился и на мгновение прищурился. — И что?
— Враг, господин.
— Ерунда. Это наши разведчики.
— Приглянитесь получше. Они не более римляне, чем я друид, легат.
Цериал и его трибуны стали пристальнее всматриваться вдаль, прежде чем один из последних откашлялся. — Центурион прав, господин.
— Тогда, где разведчики? Они должны расчищать нам путь.
Бернардикий глубоко вздохнул, прежде чем ответить. — Я бы поставил на то, что наши парни либо мертвы, либо взяты в плен, либо были вынуждены бежать. Некоторые из них могут вернуться к нам, но факт есть факт — разведчики пропали, господин.
— Пропали? — Цериал посмотрел в ответ, как будто центурион был совершенно блаженным. — Невозможно!
Бернардикий пожал плечами, и наступило напряженное молчание, пока офицеры ждали, пока легат отдаст новые приказы. Неподалеку стояли наготове легионеры, все еще держа на плечах свои фурки. Наконец старший трибун направил лошадь рядом со своим командиром.
— Только прикажите, господин, и я поведу остальную часть нашей конницы вперед, чтобы отбросить мятежников с нашего пути.
Цериал на мгновение пожевал нижнюю губу, прежде чем покачать головой. — Если они расправились с нашими разведчиками, то я больше не стану разбрасываться своими людьми и отправлять их в погоню за дикими гусями. Нет… Мы продолжим наступление. Мятежники не осмелились атаковать колонну. Кроме того, мы должны как можно быстрее добраться до Камулодунума и спасти там наших товарищей.
«И, несомненно, чтобы впоследствии претендовать на гражданский венок за спасение их жизней», — цинично подумал Бернардикий. Как и большинство представителей его рода, Цериал стремился получить военные награды, чтобы придать блеск имени своей семьи.
— Передайте приказ, чтобы колонна сомкнула ряды, — продолжил легат. — Конница должна выстроиться в тылу.
— Да, господин.
Пока трибун скакал вдоль рядов ожидающих легионеров, Бернардикий двинулся по дороге, поднеся руку ко рту и проревел: — Центурионы Первой когорты! За мной!
Когда он оказался вне пределов слышимости легата, он остановился, и вокруг него собрались другие центурионы его когорты.
— Похоже, мы видели наших разведчиков в последний раз, парни. Тем не менее Цериал полон решимости достичь Камулодунума. Считает, что мы сможем отбить желание у любых повстанцев, которые попытают счастья. Поэтому мы держимся сомкнутым строем и внимательно ожидаем любых неприятностей. Мы — острие Девятого легиона, поэтому нам предстоит подать пример. Никакого разгильдяйства и ворчания со стороны наших ребят, это понятно? Если другая сторона попытается преградить нам путь, мы пройдем сквозь них быстрее, чем сквозь овцу. Он взглянул на своих подчиненных и был встречен пристальными взглядами. — Наши товарищи в Камулодунуме рассчитывают на нас. Они хорошие люди. Я знал их главного магистрата, еще когда мы оба служили во Втором легионе. Макрон один из лучших. Если бы наши позиции поменялись местами, он бы отдал все, чтобы спасти нас.
— Думаешь, будут какие-нибудь проблемы? — спросил крепко сложенный центурион.
— На этом дерьмовом острове всегда случаются проблемы, Тимандр.
От остальных центурионов послышались смешки.
— Без разведчиков мы слепы, — продолжил Тимандр. — Кто знает, куда мы идем? Это может быть ловушка.
— Возможно, — признал Бернардикий. — Но мы еще никогда не позволяли этим волосатым варварам одолеть нас, и им не удастся сделать это сегодня. Верно?
Остальные кивнули.
— Тем не менее, если я отдам приказ спустить фурки, я хочу, чтобы мальчики мгновенно построились, выставив щиты наизготовку, и держали пилумы наготове. А теперь возвращайтесь к своим людям и будьте готовы выступить, как только Цериал отдаст команду.
Бернардикий вернулся во главу колонны и смело вышел вперед в тот момент, когда легат отдал приказ возобновить наступление. Легионеры его центурии неуклонно двигались за ним. Впереди, на гребне всадники все еще удерживали свои позиции, наблюдая за приближающимися римлянами. Дорога слегка пошла под уклон, и когда Бернардикий приблизился к бриттам на расстояние двухсот шагов, он почувствовал, как первая ледяная струйка беспокойства скатилась по его спине. В то же время он напряг плечи и продолжил движение без малейших признаков колебаний. Он всегда стремился казаться бесстрашным и смелым, чтобы подать обнадеживающий пример своим людям. Даже сейчас он сопротивлялся желанию позвать своего раба, чтобы тот подвел мула, несущего его тяжелый прямоугольный щит, а самому передать плащ, чтобы складки не обременяли его, если дело дойдет до драки.
Подойдя еще ближе и оказавшись не более чем в ста шагах от гребня невысокого хребта, он смог различить ужасные трофеи, которые всадники теперь подняли напоказ римлянам. Отрубленные головы, схваченные за волосы. Некоторые легионеры начали указывать на гребень, в то время как повстанцы издевались и выкрикивали оскорбления.
— Ублюдки! — раздался голос позади Бернардикия. — Они за это заплатят.
— Тишина в строю! — Центурион оглянулся через плечо. — Следующий, кто откроет рот, будет дежурить в латринах[5] целый месяц!
Всадники опустили головы, затем развернули лошадей и поскакали вниз по дальнему склону, скрывшись из виду. Бернардикий уже много раз проходил по этому маршруту и знал местность за его пределами. Далее по дороге должен был быть резкий спуск в лесистую долину, где армейские инженеры расчистили землю на достаточном расстоянии по обе стороны от пути, чтобы лишить любого нападающего возможности преподнести внезапный сюрприз. Это также давало римлянам возможность в случае необходимости перестроиться в более удобную оборонительную формацию. «Долина также была хорошим местом, чтобы устроить засаду на колонну, но три тысячи хорошо вооруженных солдат лучшей армии в мире должны быть более чем равными любой силе, которую племена смогут собрать вместе», — успокаивал себя Бернардикий.
Оглянувшись назад, он увидел, что промежутки между шестью когортами сузились, и их небольшие обозы из повозок и мулов теперь окружали легионеры последней центурии каждой когорты. Колонна теперь была чуть больше половины той длины, какой она была до остановки, невольно вытянувшись вдоль пути следования.
Центурион достиг вершины и посмотрел вниз, в долину. Он видел, что всадники ушли от колонны на километр, но других повстанцев все еще не было видно. Он осмотрел линию деревьев по обе стороны дороги, тем не менее, не обнаружив никаких признаков движения. Затем его взгляд упал на группу тел, лежащих на полпути между ним и всадниками. Обезглавленные трупы разведотряда. Их раздели, отобрали оружие и лошадей, а их бледные тела были забрызганы кровью под ярким солнцем. Когда колонна приблизилась, он услышал бормотание своих людей, разносившееся вдоль рядов когорты, и снова гневно потребовал тишины, прежде чем повернуться к своему заместителю.
— Опцион Север, передай мое почтение легату. Скажи ему, что мы нашли то, что осталось от разведчиков.
— Да, господин.
Бернардикий остановился, пока опцион пробегал назад вдоль колонны, а затем отдал приказ продолжить движение. — Первый контуберний первой центурии… Выйти из строя, убрать мертвых с пути и загрузите их в наши повозки. Похороны можно будет организовать, как только легион разобьет лагерь в конце дня. «Однако опознание тел может стать проблемой, особенно если противник забрал идентификационные жетоны разведчиков в качестве трофеев», — додумал Бернардикий то, что не стал озвучивать вслух.
Бойцы передового отряда сбросили свои фурки на обочине проселочной тропы и побежали вперед, чтобы позаботиться о телах, а центурион продолжил вести колонну в долину. Проходя мимо, он бросил краткий взгляд на трупы, лежащие рядом с дорогой, а затем продолжил осматривать дорогу в поисках признаков опасности. Лесистые склоны по обе стороны блокировали все, кроме самых легких порывов ветра, а воздух в долине был неподвижен и горяч. Пот струился из-под фетровой шапочки и шлема с гребнем. Заросли орляка и подлеска по обеим сторонам после многих дней без дождя пересохли.
Небо над головой было безоблачным, и полуденное солнце без жалости обжигало марширующих людей, а два коршуна томительно парили на лазурном фоне в поисках добычи. Время от времени всадники противника останавливались и подначивали римлян своими кровавыми трофеями, прежде чем снова отступить. Каждый раз Бернардикий чувствовал, как кровь кипит в его жилах, и бессильно сжимал кулаки от осознания невозможности отомстить за своих павших товарищей.
Колонна продвинулась в долину почти на три километра, когда он увидел впереди первый белый дымок, поднимающийся кверху. Мгновение спустя последовал еще один, и еще, пока не стало видно несколько столбов дыма по всей ширине открытой местности по обе стороны от пути. Он мог различить фигуры с факелами, которые двигались, чтобы поджечь еще больше сухого орляка и подлеска. Вскоре под дымом можно было различить пламя: яркие красные и оранжевые вспышки, которые быстро распространялись из стороны в сторону, пока не образовалась завеса огня и дыма, преграждающая путь впереди. Время от времени Бернардикий видел позади фигуры повстанцев, мерцающие в знойной дымке.
Он снова остановил колонну в сотне шагов от пламени и приказал когорте сбросить фурки и остановиться вдоль пути.