Последняя бурская война

При Почефструме было совершено гораздо больше злодеяний и убийств, чем в других местах, причем поведение буров отличалось необычайной жестокостью и вероломством.

Когда начались боевые действия, несколько женщин с детьми, жен англичан, проживающих в Трансваале, укрылись в одном из близлежащих фортов. Вскоре после того как форт был блокирован, они попросили дать им возможность вернуться в город и оставаться там до окончания войны. Бурский командующий отказал им в их просьбе, заявив, что, попав в форт, они уже не смогут выбраться оттуда назад, а будут там «похоронены». Одна женщина, жена известного государственного деятеля, получила тяжелое ранение от вонзившейся ей в бок острой щепки, отлетевшей от столба при попадании в него шальной пули. Она была в то время в положении и через несколько дней умерла в страшных муках. Ее младшая сестра получила ранение в горло. От пулевых ранений пострадало немало беззащитных женщин и детей. Болезни постепенно начали одолевать их, так как в течение долгих месяцев они находились под проливными дождями и палящим солнцем, сказывался и недостаток продовольствия.

Идейным вдохновителем всех этих злодеяний являлся жестокий негодяй по имени Баскес, образованный человек, который, занимая адвокатскую должность в суде, присягнул королеве. Один свидетель клялся, что видел у Баскеса бриллиантовое кольцо капитана Фолса, которое он забрал у сержанта Ритчи, отправляющегося в Англию для того, чтобы передать его там по назначению. Кроме того, Баскес забирал себе имущество пленных, захваченных бурами37.

Другой свидетель, чье имя в «Синих книгах» не указывается в целях его безопасности, клялся в том, что произошло в его собственном доме. «На следующий день поздно вечером у меня вновь появился патруль, вместе с которым пришел и человек по имени Баскес, секретарь бурского комитета, который спросил, где находятся мои жена и дочь. Я ответил, что в постели. Тогда Баскес сказал: „Я должен посмотреть сам“. Я не пустил его, тогда он, приставив заряженный пистолет к моей груди, заставил меня открыть занавески, а сам сорвал одеяла, которыми были укрыты жена и дочь. Я сказал, что если бы у меня было ружье, я бы его пристрелил. Он нацелился мне в грудь, и в этот момент жена вскочила с постели и стала между нами».

Я помню, как однажды рассказывали, что этот самый Баскес, (который был неплохим музыкантом), отвел перед казнью одну из своих жертв в часовню и сыграл ей на органе похоронный марш или что-то в этом роде.

После захвата здания суда многие англичане попали в руки буров. Большую часть из них приговорили к каторжным работам и лишили «гражданских прав». Приговор был ужесточен тем, что их заставили рыть окопы под ураганным огнем артиллерийских орудий из форта. Одному бедняге по имени Ф. В. Финлей своим же снарядом оторвало голову, та же участь постигла и некоторых кафров, лояльно относящихся к англичанам. Узнав об этом, остальные пленные отказались идти в окопы, но их погнали туда прикладами, пообещав каждому по двадцать пять ударов кнутом.

Но как бы ни тяжело было пленным, их положение нельзя сравнить с тем, что выпало на долю доктора Войта и Дж. Ван дер Линдена.

Доктор Войт присутствовал на митинге, который был организован бурами еще до начала боевых действий, там он написал письмо майору Кларку, в котором называл речи буров глупой болтовней. Он не был платным осведомителем, но, к несчастью для него, это письмо было обнаружено в записной книжке майора Кларка, и в связи с этим он был схвачен и привлечен к суду, который в тот же день вынес ему смертный приговор. У него остались жена и дети, которые впоследствии переселились в Наталь, крайне обездоленные и несчастные. Нечто подобное случилось и с Ван дер Линденом. Являясь одним из добровольцев капитана Раафа, он присягал ее королевскому величеству и, выполняя свой долг, написал рапорт на имя командира, в котором сообщал о митинге буров, в руки которых этот рапорт впоследствии попал. Его привлекли к суду и, несмотря на то что он, верный присяге, исполнял всего лишь свой долг, признали виновным в измене и приговорили к смертной казни. Один из судей, чуть подобрее остальных, указал на тот факт, что «когда было совершено преступление, в стране еще не было введено военное положение, и она не находилась в состоянии войны», но и это не помогло. Приговор был приведен в исполнение.

Кафра по имени Каролус точно так же после суда расстреляли, хотя он, насколько мне известно, не совершал никаких преступлений. Десятерых безоружных кафров, отправившихся из форта на подводах, буры хладнокровно застрелили в пути. Несколько свидетелей заявляют, что видели их останки, сложенные вместе, недалеко от Почефструма. Среди кафров были и другие жертвы. Но ни один преступник, совершивший эти злодеяния, не был привлечен к ответственности. Члены королевской комиссии комментируют вышеупомянутые факты следующим образом: «Что касается смерти Войта, Ван дер Линдена и Каролуса, то бурское руководство не отрицает, что эти люди были казнены, однако считает меру наказания справедливой. Большинство членов комиссии вынуждено признать, что лишение этих людей жизни противоречит правилам ведения войны между цивилизованными государствами. Сэр Г. де Виллерс придерживался иного мнения, считая, что военно-полевой суд вынес приговор, обсуждать правомерность которого не входит в компетенцию настоящей комиссии.

По делу В. Финлея большинство членов комиссии вынуждено было признать, что привлечение этого человека к принудительным работам в окопах под огнем артиллерийских орудий, приведшее к его гибели, явилось актом, противоречащим правилам ведения войны между цивилизованными государствами. Для сэра Г. де Виллерса данный факт явился недостаточно убедительным, чтобы позволить ему разделить общую точку зрения. По делу кафра Андрэ настоящая комиссия пришла к выводу о нецелесообразности, исходя из обстоятельств дела, настаивать на привлечении виновных к ответственности. «Большинство членов комиссии считает своим долгом выразить резкий протест по поводу действий, приведших к гибели м-ра Войта, Ван дер Линдена, Финлея и Каролуса, однако не находит возможным привлечь к ответственности лиц, виновных в совершении этих действий». Примечательно то, что со стороны сэра Г. де Виллерса не прозвучало ни резких, ни мягких — вообще никаких слов протеста по поводу совершенных злодеяний.

Однако кровавые убийства совершались не только в Почефструме. В декабре 1880 года капитан Эллиот, оставшийся в живых после кровавой расправы у Бронкер Сплинт, и капитан Ламберт, взятый бурами в плен, были освобождены под честное слово из Гейдельберга при условии немедленного отъезда из страны. В сопровождении двух конвоиров они добрались до реки Вааль, через которую отказались переправляться по причине половодья, из-за чего они не могли переправить подводы с вещами. Конвой возвратился в Гейдельберг и доложил начальству, что офицеры отказались переправляться через реку. Тогда на имя капитанов Эллиота и Ламберта было отправлено уведомление за подписью П. Жубера, предписывающее им «немедленно переправиться через реку Вааль путем, который будет вам указан». Какие секретные указания получили посыльные, доставившие это письмо, если они вообще получали какие-либо указания, так и осталось неизвестным, но я отказываюсь поверить в то, что в данном случае или же в случае с Барбером бурские конвоиры взяли на себя ответственность совершить убийство пленных без каких-либо полномочий сверху.

Посыльные, отправившиеся с письмом из Гейдельберга, прибыли на место и обнаружили, что Ламберт и Эллиот заняты поисками дороги на Стандерток. Они вручили им письмо и повели к реке. Не доходя до реки, пленные заметили, что сопровождающих стало больше. Интересно было бы знать, как и почему эти люди оказались в том месте и присоединились к сопровождающим, если они не были специально посланы, чтобы способствовать убийству. Пленных подвели к старому заброшенному броду и приказали переправляться. Сумерки сгустились, река бушевала, а возможности перебраться через нее с лошадьми и подводами не было никакой. Капитаны Эллиот и Ламберт попросили дать им возможность переждать до утра, но, получив категорический отказ, попытались переправиться. В нескольких ярдах от берега повозка налетела на камень, и в этот момент раздался оружейный залп. Бедняга Эллиот был убит сразу же — одна пуля пробила ему череп, другая прошла насквозь через тело, третья раздробила правое бедро, а четвертая — левое запястье. Повозка тоже вся была изрешечена пулями, однако капитан Ламберт чудом остался жив — ни одна пуля не задела его. Ему удалось переплыть на противоположный берег, и каждый раз, когда вспышки молний освещали поверхность реки, буры стреляли по нему из своих ружей. Пролежав некоторое время в иле на берегу, он все-таки спасся, а на следующий день пробрался в Оранжевую республику и остановился у англичанина по имени Грум, откуда впоследствии перебрался в Наталь.

После заключения мирного договора преступники были привлечены к ответственности, но суд оправдал их.

Дело об убийстве доктора Барбера в некоторых деталях напоминает убийство капитана Эллиота, правда, в этом деле имеется любопытная косвенная улика, свидетельствующая о причастности к убийству Пита Жубера, одного из членов триумвирата.

В феврале 1881 года два английских врача появились в лагере буров на перевале Лейнгс Нэк и предложили им свою помощь. Один из них был доктор Барбер, которого буры хорошо знали, другой — его ассистент, м-р Уолтер Диас; а прибыли они не из Наталя, а из Оранжевой республики. Поначалу буры приняли их хорошо, однако спустя некоторое время их схватили, обыскали и привязали к подводе, оставив на всю ночь. Утром им было сказано седлать лошадей, после чего в сопровождении двух конвоиров, которые должны были доставить их к границе с Оранжевой республикой, они выехали из лагеря. Добравшись до границы, оба врача по приказу своих конвоиров спешились, так как лошадей необходимо было вернуть в лагерь, попрощались с ними и отправились дальше пешком. Не прошли они и сорока ярдов, как Диас услышал ружейный выстрел и крик падающего Барбера: «Боже, меня убили!» Диас присел на четвереньки и увидел, как один из конвоиров целится в него. Он вскочил на ноги и побежал, кидаясь из стороны в сторону в надежде, что пуля не попадет в него. Вскоре раздался выстрел, и он почувствовал жгучую боль в бедре. Он упал лицом к бурам и увидел, как едва не убивший его человек вставляет новую гильзу и начинает целиться. Прижавшись лицом к земле, он ждал смерти, однако пуля просвистела над головой. Диас увидел, как буры сели на лошадей и поехали прочь, решив, вероятно, что покончили с ним. Подождав немного, он с трудом поднялся на ноги и побрел вперед. Так он шел, пока не добрался до ближайшего жилища, где ему была оказана помощь и где он оставался до тех пор, пока рана не зажила. Спустя некоторое время после этого случая готтентот по имени Аллан Смит сделал в Ньюкасле заявление, из которого следовало, что он был взят в плен бурами и был привлечен к принудительным работам. Однажды ночью он увидел привязанных к повозке Барбера и Диаса и тогда же подслушал следующий разговор, который и передаю его словами: «Я подошел к костру, вокруг которого сидели буры; среди них был низкорослый, в меру упитанный человек с темно-коричневой бородой, на вид около тридцати пяти лет, имя его мне было неизвестно. Он говорил своим товарищам о том, что привез с собой приказ Пита Жубера Вилджоену, предписывающий доставить двух пленных на границу с Оранжевой республикой и там их расстрелять. Во время разговора он сказал следующее: „Pit Joubert het devraash waarom was de mensche neet dood geschiet toen hille bijde eerste laager gekom het“. (Пит Жубер спросил, почему этих людей не расстреляли сразу же, как только они пришли в лагерь».) Затем буры заметили меня, и один из них сказал: «Не разговаривайте при этом парне; он все понимает и выдаст нас».

На следующее утро Вилджоен велел мне убираться прочь и выдал мне пропуск в Оранжевую республику. Он сказал на голландском: «Ты не должен больше подвозить англичан. Если мы поймаем тебя за этим занятием, то расстреляем. Если ты живо не уберешься отсюда и будешь торчать на границе, когда мы привезем туда двух людей, то мы тебя тоже расстреляем». Диас, которому удалось спастись, показал в отношении заявления готтентота следующее: «Я ознакомился с показаниями Аллана Смита. По описанию человек, доставивший приказ П. Жубера Вилджоену, похож на одного из буров, которые сопровождали нас с доктором Барбером до границы, и, как мне кажется, именно он убил Барбера».

Суд над убийцами проходил в Оранжевой республике, и не удивительно, что они были оправданы. Во время дачи показаний на суде Аллан Смит говорил следующее: «Какой-то молодой человек рассказывал, что Жубер дал приказ расстрелять Барбера… дело было не ночью, а рано утром».

Большинство читателей наверняка догадается, исходя из вышеприведенных цитат, о существовании определенной цепочки, связывающей убийство доктора Барбера (и попытку убийства м-ра Диаса) с именем Пита Жубера, одного из членов этого «талантливого» триумвирата, о котором так восторженно говорит м-р Гладстон.

Я сошлюсь еще лишь на одно убийство, хотя их было несомненно больше, и среди них убийство м-ра Малколма, которого буры запинали до смерти; так вот, в данном случае речь идет об убийстве м-ра Грина.

Грин был английским золотоискателем. Как-то раз он возвращался домой в Шпицкоп по главной дороге. Когда он проезжал мимо военного лагеря в Лейденбурге, его окликнули. Он остановился, зашел на территорию лагеря, поговорил с офицерами, а затем направился к патрульным, держа в руке белый флаг. После разговора с ними он был застрелен.

Преподобный Дж. Торн, английский священник из Лейденбурга, давая свидетельские показания, так описывает это убийство: «Я и несколько англичан подобрали тело убитого бурами м-ра Грина и похоронили его. Убийство было совершено при следующих обстоятельствах. М-р Грин ехал на прииски. Когда он проезжал мимо форта, его подозвали к себе офицеры, которые направили его с каким-то донесением к коменданту. На противоположной стороне стоял бурский патруль, к которому он направился с белым флагом в руках; во время перебранки с бурами, которые решили его арестовать, он был убит выстрелом в голову». Никакого расследования по данному делу не проводилось. У Грина остались жена и дети.

2. Обещания правительства м-ра Гладстона относительно сохранения Трансвааля британской колонией

Предлагаемые читателю выдержки из выступлений, посланий и телеграмм членов нынешнего правительства относительно возврата территории Трансвааля бурам могут представлять определенный интерес.

В мае 1880 года лорд Кимберли направил телеграмму на имя сэра Бартла Фрера, где есть такие слова: «Ни при каких обстоятельствах нельзя лишать королеву ее власти в Трансваале».

В телеграмме от 20 мая на имя того же человека лорд Кимберли подчеркивает, что «Лишать королеву ее сюзеренных прав в Трансваале недопустимо». 24 мая 1880 года, выступая в Палате лордов, лорд Кимберли заявил следующее: «Существовала гораздо более весомая причина для отказа от капитуляции; невозможно было заранее предугадать, к каким серьезным последствиям подобный шаг мог привести. Ценой крови и невероятных усилий нам удалось добиться восстановления мира и стабильности в регионе, перемена политического курса в настоящий момент привела бы республику в состояние анархии и вызвала междоусобные конфликты. Брать на себя такую ответственность мы не имеем права. Число туземцев, проживающих в Трансваале, составляет порядка трехсот тысяч, белокожего населения — менее пятидесяти тысяч. Вновь возникнут проблемы с зулусами и племенами, живущими в приграничных районах, поэтому, оценивая южноафриканскую ситуацию в целом, правительство, тщательно взвесив все обстоятельства, пришло к выводу о нецелесообразности оставлять Трансвааль. Нет ничего более ужасного, чем неопределенность в данном вопросе».

8 июня 1880 года м-р Гладстон в ответ на бурское послание писал следующее: «Безусловно, остается только сожалеть, что после аннексии большая часть жителей голландского происхождения продолжает выступать против нее, но теперь уже нельзя рассматривать этот вопрос так, как будто о нем заговорили впервые. Мы вынуждены учитывать обстоятельства, которые в течение долгого времени давали о себе знать. За этот период мы приняли обязательства, в особенности, хотя и не только, касающиеся туземного населения, которые мы не можем игнорировать. Взвесив все обстоятельства в отношении Трансвааля и других государств Южной Африки, а также учитывая необходимость не допускать возобновления беспорядков, которые могли бы иметь катастрофические последствия не только для Трансвааля, но и для всей Южной Африки, мы решили дать совет королеве не оставлять Трансвааль». В речи ее величества, с которой она выступала в парламенте 6 января 1881 года, есть такие слова: «Недавнее восстание в Трансваале налагает на меня обязанность отстаивать свои права».

Любопытно читать все эти выдержки в свете недавних событий, заставивших правительство изменить политический курс в связи с поражением английских войск.

3. Одно из высказываний по поводу замыслов буров

Я представляю здесь в перепечатанном виде письмо, опубликованное 14 октября 1899 года в номере «Таймс», вместе со вступительным комментарием редактора этого издания. Мне кажется, на него стоит обратить внимание. По сути это послание представляет собой не что иное, как грубое искажение фактов, лживые измышления, насквозь пропитанные ненавистью. И тем не менее, в этом произведении, состряпанном, вероятно, либо полуобразованным членом голландской партии, либо африкандером ирландского происхождения с таким же образом мыслей, что и у прославившегося покойного Фениана Айлварда, есть вещи, в основе своей правильные, которые заслуживают нашего с вами внимания. Это касается главным образом вопроса о продовольственном обеспечении и предлагаемом поведении избирателей в условиях нужды, лишений и высоких цен, встающих на повестку дня с началом долгой и кровопролитной войны (см. параграф 3 «Постскриптума»). В другой своей работе, которая называется «Год фермера», на стр.179 и 380 я сделал попытку разобраться в этом достаточно непростом вопросе, которому посвятили свои труды другие более опытные и умелые писатели. До тех пор, пока не будет уверенности в том, что при любых обстоятельствах цены на продовольственные товары не поднимутся до критической отметки, о будущем Великобритании вряд ли стоит заявлять с полной уверенностью. Когда же наши правительства обратят должное внимание на эту проблему?

Мы получили приводимое ниже письмо с соответствующим названием «Невежество буров». Его автор взял распространенную голландскую фамилию и указал последний свой адрес в известном городе в Капской колонии.

Редактору «Таймс»

Сэр, в своем издании вы часто с нескрываемым удовольствием ссылаетесь на невежество моих соотечественников-буров. Мы не такие невежды, какими являются британские государственные деятели и газетчики и не такие дураки, как англичане. Мы придерживаемся своего политического курса и не намерены его менять. У нас нет оппозиционной партии, которую бы мы опасались и с которой бы вели борьбу. Ваше хваленое консервативное большинство является послушным орудием в руках радикального меньшинства, а радикальное меньшинство слепо идет на поводу у нашего мудрого и дальновидного президента. Нам была необходима передышка, и мы ее добились. Теперь же мы хозяева практически на всей территории Африки от Замбези до Мыса. Долгие годы все африканцы в Капской колонии боролись за это право, поэтому у них и у нас имеются сейчас в распоряжении достоверные факты.

1. Реальный золотой запас в Трансваале составляет не менее 200000 миллионов фунтов и это хорошо известно императорам Германии и России, так же как и нам. По вашим подсчетам, золотой запас составляет всего лишь 700 млн. фунтов, или же вы умышленно приводите эту цифру. Однако Германия, Россия и Франция не хотят, чтобы такие огромные запасы золота достались вам, поэтому, заявляя на словах о своем невмешательстве в дела Южной Африки, они на деле непременно пойдут на это, очень легко найдут повод и прямо или косвенно будут способствовать тому, чтобы выдворить вас с африканского континента.

2. Нам известно, что вы заранее никогда не решитесь на превентивные меры, не допускающие возможности наступления великих держав, так как оппозиционная партия сразу же поднимет вопрос, связанный с расходами, и тем самым завоюет поддержку большинства представителей вашего ленивого, грязного и пьяного рабочего класса, который впредь никогда не позволит себе выплачивать налоги на содержание вашей империи в целях сохранения вас как нации.

3. Мы располагаем информацией всех европейских и американских военных ведомств, указывающей на то, что как независимая держава вы существуете лишь потому, что вас терпят остальные государства, но в любой момент великий император Вильгельм в союзе с Францией и Россией может устроить так, что вы исчезнете с лица земли. Под угрозой экономической блокады и голода вы вынуждены будете капитулировать. Вам также придется пойти на всевозможные уступки США, в противном случае американцы сократят поставки зерна и вашим рабочим придется покупать продовольствие по высоким ценам, но они скорее развяжут гражданскую войну, чем пойдут на это, или же призовут на помощь любое иностранное государство, поскольку у рабочих Англии, Ирландии и Уэльса отсутствует чувство патриотизма.

4. Мы знаем, что ваша страна гораздо богаче других, так как на протяжении последних пятидесяти лет вы не воевали, как американцы или французы, которые закалились и возмужали в сражениях, поэтому все дееспособное мужское население не пойдет служить в вашу так называемую добровольческую армию. Вам придется нанимать какие-нибудь отбросы общества, физически и нравственно неполноценные, умственно отсталые, неспособные выполнять поставленные боевые задачи.

5. Ваши военные офицеры — либо просто педантичные схоласты, либо развращенные светом гусары, неспособные воевать с противником, имеющим белый цвет кожи. Вы победили суданцев лишь потому, что у бедняг не было оружия.

6. Нам известно, что ваши мужчины, являясь отбросами общества, по природе своей хлипкие и тщедушные, заражены самыми ужасными венерическими заболеваниями, им не вынести всех тягот войны.

7. Есть сведения, что вся английская нация стремительно деградирует, падает уровень рождаемости, дети рождаются слабыми и больными, с врожденными дефектами, население состоит в основном из женщин-инвалидов, эпилептиков, больных чахоткой, раком, людей со всевозможными психическими расстройствами, которых вы заботливо кормите и оберегаете.

8. Нам известно, что девяносто процентов всех ваших государственных деятелей и высших чиновников, представителей армии и военно-морских сил страдают заболеваниям почек, что отрицательно сказывается на их способности принимать смелые и ответственные решения.

9. Мы знаем, что у вас большой флот, но он не настолько силен, и кроме того, на флоте сплошь и рядом имеют место случаи нарушения воинской присяги и дисциплины — пропадают сигнальные книги, совершаются нападения на офицеров, отмечаются случаи дезертирства и умышленного вывода из строя паровых котлов и механизмов, а офицеры бессильны что-либо поделать.

10. Нам известно, что правительство консерваторов сократило численность британской артиллерии в 1888 — 89 годах. Оно не решается ни призвать народное ополчение на военную подготовку, ни мобилизовать свой флот, ни выделить достаточных средств линейным войскам и добровольцам на приобретение военного снаряжения с целью повышения стрелкового мастерства и боеготовности солдат. Нам известно, что английские солдаты и матросы значительно уступают в меткости не только немцам, французам и американцам, но также и японцам, чилийцам, перуанцам, бельгийцам и русским.

11. Мы знаем, что никакое английское правительство не пойдет на то, чтобы ввести обязательное военное обучение для солдат и матросов, поскольку англичане скорее согласятся подчиниться немцам, русским или французам, чем служить из-под палки своему правительству.

12. Мы, буры, никогда не допустим, чтобы какая-то кучка британских мошенников управляла нами, мы выгоним вас из Африки окончательно и бесповоротно, а все государства, у которых введена обязательная воинская повинность, — военный цвет Европы, — очень скоро поделят все ваши владения между собой.

Хватит разговоров о невежестве буров; через несколько дней вы убедитесь в своем собственном невежестве, а еще через какое-то время вы и ваша королева будете взывать к великому императору Германии, умоляя его оградить вас от всевозможных бед, поскольку ваши унижения еще не кончились.

Тридцать лет голландцы ждали этого момента, и вот наступил этот долгожданный день; теперь они сбрасывают свою маску и одновременно с ней ярмо вашего господства, под которым они находились все эти годы, и трехсоттысячная армия голландских патриотов растопчет вас своими ногами.

Мы можем теперь позволить себе сказать всю правду, и в этом письме вы ее получили.

Искренне ваш, и т.д.