Большое сердце маленького воина

Бруно не мог не слышать этого хруста. Погреб, в который он попал, точно в ловушку бестолковая и глупая мышь, был всего в двух шагах от приближающейся женщины.

Он стал лихорадочно соображать, как же ему поступить. Обнаружить своё присутствие, позвать на помощь? А если это его преследователи или другие воины короля? Вариантов у него будет лишь два: или его доставят во дворец и затем казнят; или отправят на злополучный остров. Какой из вариантов Бруно бы предпочёл, он и сам не знал. Но то, что самому ему не выбраться из подвала, знал наверняка.

То, что наверху стояла тишина, обнадёживало. Возможно, там находится один человек. А люди Артура по одному не ходят. Или это кто-то из них, посланный в разведку, остальные где-нибудь притаились поблизости? Пока раздумывал, как лучше поступить, в носу защекотало так, что не удержался, чихнул. Проклятая ночная сырость! Он совсем простыл, пока плутал по лесам в поисках отряда мятежников. Сверху послышалось тихое шуршание, кто-то приближался прямо к погребу, что скрывал Бруно. Этот кто-то склонился над зияющей темнотой погреба и заглянул вниз.

— Эй, — тихо позвал приятный женский голос.

— Кто там?

Бруно выдохнул. Женщина. Вот оно. Его спасение.

— Вы там одна? — так же тихо отозвался он.

— Ну допустим, — Гертруда продолжала осторожничать.

— Вы не могли бы мне помочь?

— А как вы там оказались? — она не спешила прийти незнакомцу на помощь, прикидывая, насколько может ему доверять.

— Всё глупо получилось, спустился сюда по лестнице, а она развалилась прямо подо мной. Причём так, что не смог хоть как-то её пристроить и выбраться обратно.

— И что вам там понадобилось? — она ещё сомневалась, стоит ли довериться этому парнишке.

— Может, вы мне поможете, и я расскажу вам обо всём наверху? — Бруно начинал сердиться.

У него закралось подозрение, что женщина уйдёт и не станет его выручать.

— Сперва ответь, — перешла незнакомка на «ты».

«Не отстанет ведь», подумал Бруно и покаялся со вздохом:

— Думал отыскать в погребе что-нибудь съестное… давненько ничего не ел…

— А что ты делал в лесу? Прятался от кого-то? — Гертруда, как истинная представительница прекрасной половины человечества, спрашивала теперь, скорее, не из опаски, а из женского любопытства.

Она уже поняла, что парень безобиден и не причинит ей вреда.

— Почему я должен тебе выложить всю правду о себе? — рассердился Бруно.

— Не знаю, может, потому, что я твой единственный шанс на спасение, — лукаво пропела Гертруда.

Она была рада, что встретила живую душу в лесной глуши. Ночь, проведённая наедине с собой в зловещей темноте леса, угнетала. Не хотелось бы её повторения.

— Я разыскиваю мятежников, — признался он, удивляясь про себя, как легко доверился новой знакомой.

— Да уж, в этом подвале тебе это навряд ли удастся, — она думала, как лучше вытащить парня из ямы, как руки сами нащупали верёвку, обмотавшую её пояс.

Надо же. Проходила с ней на поясе всю ночь, и даже не почувствовала дискомфорта. Видно, хорошо приложилась головой, что забыла её отвязать в лесу.

Ловко распутав свободный конец, она бросила его пареньку, сама легла на край ямы и ухватилась руками за брусья, вколоченные вокруг неё.

— Боюсь, ты меня не удержишь, — Бруно с сомнением покосился на худенькую фигурку над ним.

— А ты не бойся, и всё получится, — с усмешкой ответила Гертруда.

— Ну же, я жду. У меня нет времени на пустые уговоры, — подначила вдогонку.

Бруно ухватился за верёвку, обмотал её вокруг запястий, и стал медленно взбираться вверх, опираясь ногами о земляные стены погреба. У него были крепкие руки, но выдержит ли эта щупленькая женщина его вес? Не утянет ли он её, падая вниз?

— Ну же… ещё немного, — напрягаясь всем телом, поддержала его Гертруда.

Костяшки её пальцев побелели от напряжения, так крепко она вцепилась ими в доски, врытые вокруг ямы. Незнакомец был уже совсем близко. В серых утренних сумерках она смогла разглядеть его усталое перепачканное лицо. У паренька были светлые волосы, спадающие на широкий открытый лоб. Чуть грубоватые черты нисколько его не портили. Большой, упрямо сжатый рот, волевой подбородок…

Гертруда расцепила пальцы правой руки и ухватилась ею за руки парнишки, судорожно сжимавшие натянутую до предела верёвку.

— Ну давай, ты молодчина! Ещё чуть-чуть… — подбодрила она Бруно.

Её поддержка словно придала ему сил. Он оттолкнулся ногой от земляной стены ямы, сделал рывок вперёд и уцепился за край одной из досок. Ещё рывок, и Бруно, подтянувшись, перевалился частью туловища наверх. Не сразу встал, выравнивая дыхание и искоса поглядывая на свою спасительницу.

— А ты сильная! — не удержался от похвалы, любуясь прекрасной незнакомкой.

Она отличалась от всех, ранее встречаемых им женщин. Судя по виду, она не простая деревенская жительница. На обычную горожанку тоже не похожа. Платье, заметно успевшее пообтрепаться от прогулок по лесу, сшито из дорогой ткани. Тонкие запястья с хрупкими пальчиками явно никогда не знали тяжёлой и грубой работы. Да и сама внешность, то, с каким достоинством держится эта женщина, речь; всё говорило о её непростом происхождении.

— Ну, со мной тебе всё понятно. А что такая красотка делает одна посреди леса?

— Вот она, мужская благодарность, — усмехнулась женщина.

— Вместо спасибо тут же расспросы, едва прикрытые грубой лестью.

— Почему же грубой? — обиделся Бруно.

— И вовсе это не лесть. Вы и правда очень красивая.

Он незаметно смутился, снова перешёл на «вы». Перед ней Бруно терялся, не знал, как вести себя с ней. Насмешливая, прекрасная, сильная. Удивительная женщина. И очень бесстрашная.

— Я ищу мужской монастырь. Ты, случайно, не знаешь к нему дорогу?

Вот так история! Похоже, им не по пути. А жаль. Из незнакомки вышла бы идеальная попутчица. Наверняка любая дорога с ней оказалась бы приятной.

— Я как раз иду из него. Могу показать, откуда пришёл. Но боюсь ошибиться. Немного и сам заплутал, петляя по лесу. А зачем он вам?

— Слишком много вопросов, — нелюбезно ответила она.

Потом добавила с лёгкой улыбкой на нежных губах:

— Могу одно сказать: тебе тоже туда.

— Мне?! Но я ищу мятежников… погоди…

Бруно окончательно растерялся. Гертруда продолжала молча улыбаться, наслаждаясь его растерянностью.

— Они там? В монастыре? Но как же… там же одни монахи живут…

— Как тебя зовут? Меня Гертруда. Предлагаю познакомиться, ведь нам предстоит общая дорога, судя по всему.

— Я Бруно. Получается, столько сил и времени зря потратил…

— Сожаление по тому, чего не исправить — одно из самых бесполезных занятий, придуманных людьми, — мудро изрекла она, доставая из кармана и разворачивая тряпицу с хлебом и холодным мясом.

Прежде чем разделить еду поровну, Гертруда поднесла свёрток к лицу, принюхиваясь. Порядок. За ночь еда не успела испортиться. Путница так и не перекусила в дороге, не давая себе ни минуты на остановку и желанный отдых.

Бруно поначалу скромничал, но, глядя, с каким аппетитом новая знакомая кусает от только что приготовленного бутерброда, с жадностью набросился на свой. К сожалению, погреб, куда он забрался в попытке поживиться чем-нибудь съестным, был пуст. Его давненько не использовали по назначению, еды в нём не нашлось.

— Спасибо, ты спасла меня во второй раз, — искренне сказал он, аккуратно собирая оставшиеся хлебные крошки с ладони и закидывая их себе в рот.

— Рада, что смогла тебе помочь, — с иронией заметила Гертруда, отбрасывая в сторону, ставшую уже ненужной, тряпицу.

— Ну что, продолжим свой путь, — она встала, отряхивая платье, в ожидании поглядев на Бруно.

… Он имел весьма далёкое представление о том, откуда забрёл сюда. Нерешительно озирался по сторонам, топтался на месте. Гертруда поняла: Бруно не знает, куда им идти.

— Что ж, тогда пойдём в сторону, которой придерживалась до встречи с тобой, — она взяла ситуацию в свои руки и смело зашагала прочь из разрушенной деревушки.

— Когда наступит ночь, будет проще. Мы сможем ориентироваться по звёздам.

Они почти не разговаривали, каждый увлечённый собственными мыслями.

Бруно сожалел, что не доверился монахам, не спросил про мятежников. Но кто мог подумать, что монахи — и есть те самые мятежники?

Ещё о том, какого Марте без него в мужском монастыре. Мать пуще огня боялась и не хотела оставаться в его стенах. А ещё о собственной нерешительности. Нужно было сразу, как только началась война, на которой погибли оба его брата, примкнуть к восставшим. Но он не хотел оставлять мать одну. Думал спокойно отсидеться в родной деревне и дождаться окончания войны. Не вышло… Интересно, почему его спутница оказалась одна в лесу? Зачем ей понадобилось держать путь в монастырь, полный мужчин? Или она как-то связана с мятежниками? Она почти ничего о себе не рассказывает. Но ему кажется, что она тоже пытается скрыться от кого-то. Словно боится, что кто-то идёт по их следу. Оттого так торопится двигаться вперёд.

Голова Гертруды была забита дочерью и мужем. Как они там без неё? Малышка Адель не привыкла надолго оставаться без матери. Про то, что той пришлось добираться до королевства Хитрых Лисиц по морю, мать старалась не думать. Она с детства не допускала дочь к воде. Море — погибель. Об этом женщина знала не понаслышке. Когда-то от водной стихии на её глазах погибла Эльза. И сама Гертруда тогда чуть не лишилась жизни, своё спасение до сих пор считала чудом. Долгое время она боялась воды. Но мысль, что предстоит всю оставшуюся жизнь провести под гнётом этого страха, заставила её однажды снова прийти к морю. Она скинула платье, оставшись в одной сорочке. Медленно вошла в тихую прозрачную воду. В тот день на море стоял полный штиль. Волны были ласковыми, приветливыми. Даже не верилось, что они могут подняться, закрутить тебя, поглотить, опустив на самое дно. Гертруда заходила всё глубже. Когда под ногами уже не было дна, сделала глубокий вдох и поплыла вперёд. Сердце при этом бешено колотилось, словно предупреждая о возможной опасности. Но девочка решительно плыла всё дальше от берега. Она с младенческих лет усвоила: ничего ей не придавало сил и уверенности, как победа над собственными страхами. После смерти матери поначалу она долго не могла засыпать без света. Тереза это заметила и стала оставлять свечу в комнате Гертруды горящей. Спустя какое-то время возвращалась, чтобы её затушить. Гертруда боязнь темноты ощущала, как слабость и бессилие. Однажды она попробовала потушить свечу. Вокруг тут же сделалось темно. Перед глазами из этой тьмы возникло бушующее море, искажённое лицо матери… девочке было не по себе. Но она продолжала терпеливо лежать в полной темноте, стараясь вспомнить что-то, что могло её отвлечь от мрачных видений. Например, розы в королевском саду. Или чёрные лебеди, горделиво скользящие по зеркальной глади пруда. Как же они прекрасны! Постепенно новые образы оттеснили и мутные морские волны, и страшный шум ветра… С того вечера Гертруда стала засыпать без свечи.

Она прекрасно держалась на воде.

— Ты плаваешь, как рыба! — не раз слышала восхищённые слова Артура или Эдвина.

Будучи друзьями, подростки частенько делали заплывы наперегонки. И Гертруда много раз выходила из них победителем.

Но вот научить плавать Адель, добровольно доверить малышку коварной воде, — это было выше её сил.

И всё же ей не удалось уберечь дочь от опасности. Так или иначе, судьба распорядилась по-своему, отправив её Аделину на корабле противника прямиком в открытое море. Лишь бы с ней всё было в порядке! Лишь бы правитель Хитрых Лисиц оказался порядочным человеком, и не обидел её девочку.

Глава 16. Ночной кошмар Артура

Артур сидел, развалившись в бархатном кресле, с бокалом красного сухого вина в руках, и страдал. За окном быстро темнело. Раньше он любил это время суток. Оно означало, что совсем скоро его Гертруда уложит Адель, поцелует дочь перед сном, неслышной походкой проскользнёт к нему в комнату. И он сможет с ней делать всё, что захочет. Она будет молчалива и покорна в его жадных объятьях.

Ему не нравилось её молчание. Лучше бы она кричала и стонала, извиваясь под его телом. Но Гертруда всегда молчит. По её лицу сложно догадаться, что испытывает она в подобные моменты. Точнее, теперь он знает, что. Любимая змея призналась, как ненавистны ей его объятья, его любовь. Он почувствовал тогда ни с чем несравнимую боль, но не перестал мечтать о ней, любить её…

Что же делает с ним эта чертовка! Какими чарами приворожила его к себе, лишила разума, забрала его сердце… Вот и сейчас он испытывает страстное желание оказаться с ней рядом, прикоснуться к её волосам, вдохнуть чуть горьковато-свежий запах мяты и сладковатый малины. Каждый день, проведённый без любимой, походил на день, проведённый им в горящем аду. Артур ходил злым, раздражительным, рассеянным. И в этом была лишь её вина. Она превратила его жизнь в настоящий ад. Давно. А он этого даже не заметил.

Эдгар видел, что происходит с внуком, и старался держать ситуацию под контролем. Не оставлять его надолго одного. Сразу после завтрака занимал его военными планами, говорил о предстоящем наступлении на врага, о скорой победе. Но Артур слушал деда вполуха. Ему всё стало неинтересным без Гертруды. Строгий дед и собственная гордость не допускали его к ней. А ещё страх. Как посмотрит она него после всего, что он натворил? Как ледяной водой, обдаст презрением и ненавистью? Этого выдержать он не мог.

Быть может, она наговорила ему те ужасные слова сгоряча? Неужели и вправду она его так ненавидит?..

Артур перебрался в холодную постель и попытался уснуть. Скоро должно прийти оружие. Они нападут на Хитрых Лисиц и разгромят враждебное королевство. Гертруда снова получит свою дочь и, возможно, простит его.

Но сон не шёл к нему. Провозившись ещё немного в кровати, он встал, оделся и вышел из дворца. Артур намеревался проверить ночных охранников на своих постах. В сопровождении двух из них лично обошёл стены замка. Перед одной из стен ненадолго замешкался, задрав голову вверх. Крайнее верхнее окно слева — окно, за которым комната его Гертруды. Интересно, что она делает сейчас? Спит? Или задумчиво расчёсывает перед зеркалом свои прекрасные волосы? Он вдруг испытал такой страстный порыв подняться к ней в комнату, крепко обнять, прижать к себе её тонкое, такое родное тело… чтобы косточки хрустнули. Но Артур не мог этого сделать. После всего, что он натворил, Гертруда навряд ли захочет его видеть. Возможно, она никогда его не простит. Далось же ему это прощение!

Ночью ему снилась Гертруда. Во сне он всё-таки зашёл к ней в комнату. Но любимой нигде не было, её постель была пуста. Не сразу он заметил тонкий силуэт, замерший на самом краю подоконника.

— Гертруда, что ты делаешь?! — Артур быстро шагнул в сторону окна.

Она повернулась на его окрик. В ночном полумраке её зелёные глаза казались совсем чёрными. Гертруда молчала. Без единого звука распахнула руки и шагнула в оконный проём. Он попытался её удержать, вцепившись за край шёлкового платья. Но было слишком поздно. Нежный, прохладный шёлк выскользнул из его пальцев.

… Проснувшись в ледяном поту, Артур помчался в её комнату, на ходу нашаривая ключ в карманах. С тех пор, как стал засыпать один, часто забывал переодеться и ложился спать, прямо в чём был.

Руки тряслись так, что он долго не мог попасть ключом в замок. Задремавшие на посту охранники встрепенулись при виде повелителя, вскочили с мест, вытянулись по стойке «смирно». Но ему не было до них никакого дела. Ему необходимо убедиться, что с Гертрудой всё в порядке. Они обязательно помирятся, сядут и обо всём поговорят. Вместе придумают, как вернуть Аделину назад. Артур попросит прощение, и она его поймёт. Обязана понять. Ведь сама причинила ему столько боли!

Он рывком распахнул дверь в комнату и застыл на пороге. Комната была пуста. По ней по-хозяйски разгуливал ночной свежий ветер, словно в шутку игрался с кружевными занавесками перед настежь открытым окном, зияющим чёрной пустотой…

Ночной кошмар сбывался. Гертруда его покинула.

Глава 17. Странник

Он всегда шагал налегке.

Весь его багаж, накопленный за долгую и непростую жизнь, был незаметен людскому взору. Его сны, его видения, опыт, пришедший с годами.

… Многое изменилось в королевстве Белых Лилий с тех пор, когда он встретился в заброшенной крепости с тремя подростками.

Теперь его жизнь находилась под постоянным риском. В любой момент его могли схватить королевские стражники.

Великий Артур, едва заняв трон, издал новый указ. По нему несчастные бродяги могли быть задержаны и казнены на ближайшей городской площади, а иногда прямо на месте задержания. Но с каждым днём их число от этого меньше не становилось, а лишь пополнялось.

Это были крестьяне, согнанные самим же Артуром с родных земель.

Разведение овец с целью наживы — вот что двигало королём Белых Лилий. Для новых пастбищ нужно много новой свободной земли. Так много, что её стали отбирать у простого народа.

Встречались среди них и такие, кто добровольно выбрал праздную жизнь, кочуя с места на место и существуя на случайные заработки и подачки от сочувствующих. Но их было совсем немного.

Наш странник не относился ни к тем, ни к другим. Днём или ночью, он всегда был один. Привычка обходиться без людей заставляла его много размышлять обо всём на свете.

Неизменным оставалось лишь одно — бесконечная пыльная или мокрая от дождя дорога и его предназначение.

Он никогда и мысли не допускал, что в пути его могут схватить и приговорить за бродяжничество к смертной казни. Потому что точно знал, где и когда закончится его последний путь.

То, что Артур захватил власть и устраивает бесчинства над народом, — лишнее подтверждение, что сны старца действительно оказались вещими. Жаль, что глупец так и не прислушался к словам странника тогда в крепости.