Хронум Книга II (СИ)

— Может быть остановимся в Ефремкино? — осторожно предложила Марина, но по укоризненным взглядам попутчиков поняла нелепость своего вопроса.

В машине сохранялось сильное напряжение. Я раздумывал, стоит ли рассказывать кому-то о нашем путешествии во времени или же сохранить это в тайне. Что даст моим людям эта информация? Наверняка только породит кучу ненужных вопросов, а дальше нелепых слухов, которые непременно выйдут куда-нибудь за пределы нашего круга.

Ахматова одни будут бояться, другие, наоборот, считать безумцем, выдумавшим эту историю. К тому же здесь Молох. Однажды он уже сказал мне, что не будет рассказывать своим господам, о говорящем псе, но я ничего не знал о мотивации этого персонажа. Кроме того, что он должен следить за мной и передавать информацию арбитрам.

Но сейчас меня больше волновало состояние Стивена. Нам срочно нужно лечение у их лучшего лекаря, а затем… Я задумался. А что дальше? Как я намеревался отыскать Сану? Ведь чакра не даст соврать: Сана погибла в том взрыве.

Я не хотел в это верить и всячески противился логике. Мне нужно было спуститься в пещеру еще раз и отыскать тот чертов портал. А дальше молиться всем богам, которых я знаю (ну, кроме Шиву), чтобы меня вернули в то время, и Сана была жива.

Сыя встретила нас так же безразлично, как и в прошлый раз. Морозное утро (хоть и август месяц). С гор спускался сизый густой туман, а Июс безмятежно шелестел на своем речном языке.

Мы подъехали к дому Астая, где с самого утра была нездоровая активность. Я уже видел этих людей — старейшины. Детвора и мать Карелиной находились на улице.

Увидев Марину, женщина бросилась со слезами к дочери и затараторила, всхлипывая на каждом слове. Я недолго слушал. Вычленил главное из обрывков ее фраз: «Отец живой, но сильно раненый».

Аккуратно взяв Стивена в руки, я, сильно шатаясь, шагнул внутрь жилища. Егор пытался зайти следом, но я лишь покачал головой, оставив его вместе с другими на улице. Даже говорить мне было тяжело сейчас.

— Ле-е-ев, — хрипло протянул Астай, — мы дома.

Словами невозможно было описать мое ликование при виде хитрого хакаса. И ведь сумел же выжить, несмотря на смертельный натиск врага.

— Стив. Спасите его.

Я рухнул на колени в бессилии с собакой в руках и потерял сознание.

— Таким образом, дети, чакра Анахата является вторым даром, посланным нам Матерью Богов. И находится она во-от здесь, дети, под самым нашим сердцем.

Голос учительницы по естествознанию был мил моему слуху. Елена Дмитриевна — любимая учительница детства. Она преподавала в сельской школе, где мы выросли и я до сих пор езжу к ней, чтобы поздравить с профессиональным праздником или днем рождения. Хотя в последнее время я стал реже навещать ее. Дела не отпускают.

Но почему меня занесло именно сюда? По какому принципу происходит определение отрезка времени, в который меня забрасывает? А главное, кто это делает и зачем?..

Я огляделся по сторонам, вокруг мои одноклассники — мелкие пиздюки. Посмотрел на свои маленькие ручонки. Какие же они маленькие. Усмехнулся их виду. Мне сейчас лет двенадцать, не больше.

Денис!

Он ведь должен сейчас находиться в классе! Я усиленно завертел головой в поисках своего лучшего друга, но его лица не находил. Он почему-то отсутствовал.

— Нужно срочно оставить ему послание, нужно его предупредить! Но каким образом? — вслух разговаривал я с самим собой и не слушал свою учительницу. Я думал, как это сделать. Флэшбэки короткие, а бежать до дома сломя голову — путь не близкий.

— Лев! Ле-е-ев! Ты слышал, что я сказала?

— А? — я все еще находился в прострации и не сразу понял, что учительница обращается ко мне. — Нет, извините, Елена Дмитриевна, все прослушал.

— Вот как? — учительница подняла бровь от удивления.

Класс наполнился веселым смехом моих одноклассников. Бестолочи. Что же здесь смешного? Учительница пристально на меня посмотрела и, не увидев отклика в моих глазах, перевела взгляд на доску.

Отвлекшись на нее, я невольно оценил, как она изменилась со временем. Никак. Такая же живая и по-своему красивая. Те же очечки, копна черных, как смоль, волос, собранных в длинную косу. Ни намека на седину. Легкий макияж, подчеркивающий свежесть ее лица, белая блузка, юбка-пенал и неизменные красные туфли на невысоком каблучке. Мне вдруг подумалось, что она одаренная, иначе, как можно объяснить ее моложавость.

— Машенька, расскажи всему классу, что будет, если лишиться своей второй половинки, запечатленной в чакре Анахата?

Вспомнил я эту зубрилку Машеньку. В будущем узнал про нее, что она алкоголичка, трое детей и все от разных мужей. В свои двадцать восемь — выглядит на сорок. А ведь была красавицей. Как же все-таки людей меняет жизнь…

В детстве ты мечтаешь стать космонавтом или врачом, а потом твои мечты разбиваются о суровую реальность, и вот ты уже повар или грузчик. Дома тебя ждёт дражайшая половина, немытая посуда и дети, которым ты нахер не сдался со своими проблемами.

Что-то я отвлекся, и даже прослушал ответ одноклассницы.

Сколько еще продлится флэшбэк?

Нужно торопиться!

Быстро набросал на листочке текст для девчонки и попросил впереди сидящего соседа передать ей.

Через пятые руки Маша переняла листок бумаги, прочла, внезапно разразилась плачем и выбежала из класса. Листок бумаги выскользнул из ее рук.

Елена Дмитриевна подняла его, быстро пробежалась глазами и с немым вопросом уставилась на меня. В ее взгляде читалось непонимание, граничащее с гневом.

В это время прозвенел звонок, и малышня тут же сорвалась с мест, в мгновение оставив нас в классе одних.

— Лев Ахматов, задержись на минутку! — сурово сказала Елена Дмитриевна.

А я и не собирался никуда уходить. Она женщина умная и должна будет помочь мне в исправлении прошлого.

— Лев, это что такое ты написал Машеньке? Откуда вообще таких слов-то понабрался? Нет, ну, от кого-кого, а от тебя я не ожидала…

— Елена Дмитриевна! — оборвал я ее.

Да и что такого я написал однокласснице? Чтобы не встречалась с Васькой Свищевым? Чтобы не смела заводить от него детей, иначе ее жизнь пойдет под откос? Невелика беда. Разве что приправил отборными фразочками типа: «Васька — конченый мудак» или «будешь милостыню просить на улице»? Вспомнил… Еще рекомендовал ей перестать трахаться с кем попало. Да уж, действительно: для двенадцатилетней девчонки это было лишним. Впрочем, дело сделано. Надеюсь, она прислушается к моим советам.

— Нет у меня времени объяснять! Сядьте пожалуйста на место и послушайте! Вы должны будете сделать для меня одно дело!

— Но… Как ты…

— Сядьте! — рявкнул ей своим уже повзрослевшим голосом.

Ошарашенная моим поведением, она послушно села.

— Благодарю вас. Извините за вот это все, — широко развел руками, охватывая весь класс, — у меня и правда мало времени. В будущем…

Она усмехнулась, услышал начало фразы. Я надавил:

— В будущем! Мы будем иногда встречаться с вами… В ином смысле этого слова. Вы мой горячо любимый друг, Елена Дмитриевна. Мне нужно от вас, чтобы вы предотвратили смерть Дениса Колесникова.

Видя, с каким недоверием она слушает меня, я пошел ва-банк:

— В детстве вас изнасиловал отчим.

Она вскинулась и быстро-быстро заходила по классу. Продолжалось это минуты две. Но у меня не было времени ждать.

— Сядьте на место! — чуть мягче добавил. — Пожалуйста.

— Кто тебе это…

Она остановилась, не договорив фразу, и пристально посмотрела мне в глаза. Ее лицо раскраснелось, но женщина быстро взяла себя в руки.

— Все верно, Елена Дмитриевна, вы мне это сами и рассказали, подвыпив на поминках вашего отчима. Мы хорошо дружим в будущем.

Спустя некоторое время она села обратно на стул, обхватила голову руками и облокотилась локтями в стол.

— Я хочу спасти своего друга. Мне было больно его терять. Напомню, времени у меня сейчас мало. Наверное…

Я действительно не знал, когда произойдет откат и я вернусь обратно в Сыю. Или не вернусь, и сдохну на пороге дома Карелиных.

— Когда и где?

— Правильная постановка вопроса, дорогая Елена Дмитриевна. Пятого августа две тысячи двадцать третьего года. В столице. На нас совершат нападение люди… Впрочем, не важно какие люди. Его убьют, и я ничего не смогу с этим сделать. Вы умная, сделайте что-нибудь, чтобы предотвратить его смерть.

— Хорошо. Что-нибудь еще?

— Да. Проверьте щитовидку. И скажите дочери, чтобы опасалась езды на горных лыжах. А так, вроде бы ничего для вас нет.

— Скоро будет прежний Лев?

— Да. Вот-вот меня вышвырнет из тела этого юнца.

— А сколько тебе сейчас лет?

— Двадцать восемь.

— И ты сам не совершал ошибок? Может следует и тебя уберечь от чего-нибудь?

Я горестно усмехнулся:

— Их слишком много, дорогая моя учительница. Слишком много. Единственная просьба: друга помогите спасти. Даст Бог, еще свидимся, и я навещу вас здесь же в конце августа двадцать третьего года.

— Я буду ждать, Лев. Буду ждать.

— Кстати, насчет Машки правда. Пусть не дуется. Погубила себя девчонка. Всему виной ее пиз… Кхм. Женское либидо. Вот еще что…

Я взял листок в руки и быстро набросал пару фраз своим родителям.

— Преподнесите как-нибудь правильно. Сами понимаете, все это выглядит, как бред. Знаете, когда родители живы, то не ценишь времени, проведенного с ними. А когда их не станет… Ну, вы должны меня понимать.

* * *

— Елена Дмитриевна, почему вы плачете? И где мои одноклассники?

Юный Лев Ахматов пребывал в растерянности. В какой-то момент он кажется заснул и пропустил что-то важное, что заставило его любимого учителя горько плакать.

— Это сделал я? Я вас обидел?

— А? Что? — учительница вдруг серьезно посмотрела на него, вытерла слезы и притянула к себе. — Тяжело тебе будет, Лев. Но ты будь сильным. Иди на перемену, оставь меня одну.

Лев ушел в недоумении.

Почему она рыдала? Уж точно не из-за щитовидки или увлечений своей дочери. Елена Дмитриевна решила для себя, что будь там что-то серьезное, то Лев из будущего наверняка бы ей об этом сказал. Нет, все дело в нем. Будучи магом души, она видела Ахматова насквозь.

Его душа искалечена, растерзана в клочья. В своей жизни она не видела человека, получившего бы такие сильные увечья. Как он вообще держится? А чакра? Ей ведь не показалось, что она разделена на две части, обе заполнены, а одна — кровоточит?

Она поверила его словам. Но не потому что он рассказал постыдную вещь из ее прошлого (как она вообще могла ему такое рассказать⁈), нет, а по слепку души молодого Льва. Возможно, в будущем она сможет ему помочь. Елена Дмитриевна заглянула в календарь, висевший на стене. Усмехнулась своим мыслям:

«Ждать-то осталось всего ничего, каких-то семнадцать лет».

Она стала приводить мысли в порядок, решая, как действовать. Для начала она уже сегодня возьмет отгул. Возможно, даже на неделю. А дальше ей предстоит серьезный разговор с родителями Льва. С отцом семейства может и не заладиться, он человек суровый, а вот мать Льва должна будет ее выслушать и… поверить.

* * *

«Хм, все-таки жив».

Не открывая глаз, я расплылся в довольной улыбке. На душе было умиротворение. Уверен, Елена Дмитриевна сделает все правильно и предотвратит гибель моего лучшего друга.

Я прислушался к своим ощущениям. Тело было наполнено легкостью, хотя и покалывало изнутри. Потом вспомнил про Стива и подорвался с кровати.

— Стивен!

— Да жив он, жив. Бегает уже.

Астай сидел в кресле как всегда, посасывая пахучую трубку.

— Хм, сколько я проспал?

— Два дня.

Хотелось воскликнуть: «И за эти два дня один маленький флэшбэк⁈». Хотя, если подумать, и его было более чем достаточно. Я ведь еще не убедился, что это не обычные галлюцинации, а действительно путешествие в свое прошлое.

Как появится связь, нужно будет срочно выяснить судьбу моего друга. А еще Мишки Карнаухова — боевого товарища.

— Собирайся, Астай, мы идем в пещеру.

Астай поперхнулся табаком.

— Опять⁈ Тебе мало было?

Бедный хакас искренне был против моего похода обратно. Но что я мог поделать с собой? Я все еще тешил себя надеждой вернуться туда и спасти Сану.

— Мало, Астай! Я должен все исправить.

— Ты уже исправил, Лев. В Сые теперь пять тысяч жителей, а гора называется Улуг Хуртуях Тас, а не «Три сестры», как было раньше.