Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: «Меченые» - Герман Иванович Романов на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

«Бригадир» сунул Витьке свой СКС, снял пояс с подсумком и протянул парню. И тут же утробно рыкнул, что твой медведь:

— Живо за ними, а я тут сам разберусь с этими «непонятками»!


Величественный из скальников оправдывает свое название — "Крепость"…

Глава 3

Сердце колотилось где-то у горла, Сергей с хрипом вдыхал воздух и никак не мог надышаться. Слишком быстро поднимался он на сопку, и хотя здоровье было отменное, так, покуривал изредка, но сейчас сорвал «дыхалку», загнал сам себя, как старую клячу. Да и как торопиться тут не станешь, когда в тебя стреляют, как в какую-то дичь, пусть и двуногую.

— Браток, отдышимся маленько, взопрели. А там когти рвать нужно, и подальше. За нами погоню отправят, у «князя» прорва «отморозков», и «вертушки». Ты эти места хорошо знаешь?

— Знать то знаю, ходил-бродил не раз по скальникам, места тут исхоженные вдоль и поперек туристами, хоть и тайга кругом. А вот поможет ли это нам, то вряд ли. Дорог тут нет, грунтовка не в счет, на ней сразу посты выставят. На «железку» лучше не соваться, она под «князем», на платформах камер понатыкано. К «товарняку» вряд ли стоит «прицепляться» — в Большом Доле на станции притормозят и проверят «гридни»…

Сергей негромко говорил, дыхание уже пришло в норму. Зек лежал рядом с ним, и уже не хрипел, отдышался. Да и девчонка зашевелилась, а то пластом рухнула, как за гребень перевалили и вниз по склону в самую чащобу спустились. Хотя рисковали ноги переломать или шею свернуть, да страх подгонял. С вершины сопки, погнавшиеся за ними «гридни» не раз стреляли, пули ветки над головой сбивали, да хвоя сыпалась.

Хороший стимул для резвости!

— Плохо, — негромко отозвался товарищ по несчастью. — Я ведь не местный, в Иркутске случайно оказался, кореша решил проведать, да менты повязали прямо на вокзале — «подстава» конкретная…

— Разное в жизни бывает, чего не случается.

Только и сказал Сергей — матерому «сидельцу» он не верил ни на грош. Таким ведь соврать — недорого взять, «лохов» только «разводят», и тем живут. Как в народе не зря говорят, что «лох» ведь не мамонт — не вымрет. Однако сейчас он с ним и девчонкой в одной лодке «сидят», и выбираться нужно из той «задницы», куда попали. От «вотчины» Князева нужно держаться как можно дальше — тут он владыка на весь район, что хочет, то и творит, никто ему не указ. Да и в Иркутске в его лапы легко попасть, так что лучше убираться за пределы области. Но то дело немного отдаленного будущего, а сейчас нужно решать неотложные задачи.

— Вечереет — ночью не пойдешь, ноги переломать можно запросто. Там впереди скальник есть один, туристы постоянно трутся, лагерь у подножья разбивают, — Сергей невесело усмехнулся. При его образе жизни, попадающем под закон об экстремизме, поневоле приходилось думать о будущем. И во избежание, так сказать «печальных последствий», отсидеться в тайге пару месяцев, пока активные поиски его «персоны» на время прекратятся. Но он не стал уточнять, что «нычку» сделал, и с утра к ней пойдет, избавившись под благовидными предлогами от попутчиков. Пусть «попутчики» выбираются отсюда, как смогут. Он не из «армии спасения», излишним гуманизмом не обременен. «Схрон» только для себя заранее сделал — там спрятал котелок, спички, топор, нож, мешок еды — крупа и консервы, сигареты. Одежда имеется, «новые» документы, пара дерюг и брезент — без одеял и шалаша сейчас замерзнешь даже у костра. Но сказал об ином, что заботило на данный час больше всего:

— Если туристы, выпросим пожрать — отказывать тут не принято. Нет людей, то ничего страшного. Пещерка небольшая — лапника настелить только нужно и костер развести, перебедуем ночку, с рассветом думать будем, что дальше делать. Речка внизу, пустых бутылей там много — мусорная яма полна, да в кустах многое разбросано. В нашем положении любая мелочь сгодится, может, и ножик найдем.

— Тогда туда топать нужно, в чашке варева нам не откажут. А горяченького похлебать ой как надо. Лишь бы на «гридней» не нарваться. Хотя, вряд ли они по ночи туда пойдут, а с утра мы «слиняем». Так что веди, Сусанин, — зек показал знакомство с русской историей, и тут же уточнил:

— Далеко хоть топать?

— Часа три дороги неспешной — тут километров семь-восемь всего. Только давай перекурим это дело, — он достал из кармана пачку сигарет, открыл и нахмурился — осталось примерно половина. Посмотрел на девчонку — та мотнула головой, правильно поняв его взгляд — некурящая оказалась. И это хорошо — им двоим больше достанется. Протянул одну сигарету — пачку не стал — с «уголка станется себе в карман положить, и склока неизбежна. А оно надо раньше времени — и в глазах татуированного беглеца парень заметил молчаливую усмешку, тот будто читал его мысли. Прикурили от зажигалки, что тоже ушла в карман, тут же застегнутый на пуговицу. Дымили молча — мошкара вилась перед лицами, пусть и не в таком ужасающем количестве, как будет в начале лета, когда изрядно потеплеет.

— Ну что, пошли, — произнес зек, и неожиданно протянул ладонь. — Меня «Коржем» зовут, а по имени Сашка. Можно Сашок — привык и к такому. Но лучше по прозвищу — свыкся давно, отсидок уйма была.

— Серега, из местных я, у меня первая, и то в частном зиндане.

Рукопожатие вышло крепким — так и познакомились. Посмотрели на девчонку, что отмахивалась ладошкой от наседавшего на нее гнуса. Та правильно поняла их взгляд. Тихо ответила на молчаливый вопрос:

— Дашей родители назвали, — в голосе почудился всхлип, но справилась, держалась хорошо, что тут скажешь. А ведь пигалица еще, с пухлыми губами — вряд ли восемнадцать есть, на вид школьница, максимум выпускной класс. Не повезло, что к «гридням» попала, и непонятно за какие грехи ее на погибель определили — а тут без «князева указа» не обошлось. Может, отказала кому в «интиме», вот и поплатилась за строптивость.

— Тогда пошли, а то замешкаемся, и придется тогда в тайге ночевать — померзнем. Горы тут — у них свои законы…

…Сергей сидел на камне, и был не в силах даже заорать от накатившей тоски. Парень не понимал, что происходит — к скальнику добрались быстро, и трех часов не прошло, вот только это было не то место, которое он так хорошо знал прежде. Нет, камни были те самые, и пещерка имелась, вот только туристы напрочь отсутствовали, как и малейшие следы цивилизации. Не имелось протоптанных тысячами ног тропинок, отсутствовала площадка для лагеря, несмотря на все старания они не нашли ни одного окурка, ни осколка стеклышко. Вообще ничего из творений рук человеческих, и сейчас все трое ошарашенно смотрели друг на друга, не понимая, что произошло.

— Ты не ошибся, Серега — это точно то самое место? Может быть, в сторону отвел, а скала просто похожая?

В голосе «Коржа» прозвучала надежда, вернее ее остатки, и взгляд потух, когда совершенно пропавшим голосом Зверев ему ответил:

— Я места эти хорошо знаю, а пещерку вы собственными глазами видели. Да и все мы тут обшарили на совесть, и ничего не нашли, даже клочка бумаги. Ни окурка, ни тропинок — будто здесь никогда людей не было. Можешь на ручей пойти — там огромный валун на бережку, он один такой, не ошибешься. Как плита ровный — с него воду обычно набирают для чая — не город ведь, вода чистейшая…

Сергей вздохнул — отчаяние накатило мутной волной. И что-то внутри подсказывало, что обойди они сейчас по дуге все скальники, то нигде не найдут вездесущих туристов, для которых эти места давно объектом для паломничества стали в любую погоду. И машинально посмотрев на свинцовое вечернее небо, он упавшим голосом, совсем осевшим, произнес:

— Хана нам, ночью снег пойдет, мороз может ударить. Вы не смотрите, что май начался — тут порой погода на дню по три раза меняется!


В Олхинских горах и в мае может выпасть снег…

Глава 4

— Пить хочется, спасу нет. Пойду из ладошки напьюсь, — громко произнесла девчонка, и поднялась с корточек. — Всю дорогу не хотела, а тут жажда пробрала, во рту пустыня. Странно, холодно, а водички захотелось…

— Вместе пойдем, — поднялся Сергей, — но черпай осторожно — лед недавно сошел, простудишься, лихоманка тебя и сломает.

— Зачем из ладони пить, я от завтрака вот что оставил, — «Корж» вытащил из кармана свернутый маленький рулончик, быстро развернул. — Пакеты прихватил, спрятал, а булочки съел. А так есть куда водичку набрать и попить вдосталь, да про запас набрать можно. Из ладони лучше не пить — примета дурная, да и незачем, когда два пакетика есть.

— Мы чай сварим, чагу заприметила, да и шульты наковырять в потеках можно, с нее сладость идет, — девчонка оживилась, глазки загорелись на некрасивом личике. Зато физиономия зека приняла кислое выражение, словно живую лягушку с лимоном пожевал. И тут при этой мысли Сергей понял, что квакушку и он бы сейчас съел, только на костре приготовил, на палочке вместо шампура — желудок заурчал, и громко.

— Так я туес из бересты сейчас быстро сделаю, нарежу полоски и скручу, обвяжу шнурками — клея нет, да и долго с ним возиться. Пакет с водой вовнутрь вставим, края наружу вывернем. Камушки на костре раскалим и по одному опускать будем — так и вскипятим водичку. А в ней чагу с шультой заварим. В другой пакет березового сока наберем…

— А чем ты бересту нарежешь, языком своим?!

Зэк вызверился, но Дашка весело засмеялась, схватилась за заколку, что стягивала волосы — та щелкнула. И протянула «Коржу» — тот покрутил ее в пальцах, щелкнул языком.

— Ну, ты даешь, подруга — ведь этим лезвием вертухая зарезать можно, как бритва заточена. Понимаю, времена тяжкие — вот только зачем ты это в волосах таскаешь — «перо» воткнуть очень трудно, а уж порешить…

— Курей и гусей резала, потрошила, кабанчика с отцом колола. А Витька бы зарезала и не поморщилась, остановило только то, что заперты были, не сбежишь. А так бы он у меня ножками засучил, пакостник — кастрировала бы собственными руками, охолостила кобеля.

Лицо девчонки ожесточилось, глаза так нехорошо полыхнули, что Сергей понял — не шутит нисколько, все предельно серьезно. Действительно, оскопила бы мордастого охранника либо зарезала, тем более кровью ее не напугаешь, с детства видела — деревня не город, там нравы иные. Но тут Дашка неожиданно покраснела, и медленно достала из кармана презерватив в блестящей красочной обвертке.

— У него два было, один оторвал и «использовал» — иначе бы не дала, силком брать пришлось бы — от него заразу только подхватишь всякую, кобель проклятущий. А этот спрятала на всякий случай, как и сигареты с зажигалкой, вот и пригодились нам.

— Умница ты у меня, не ожидал…

Сергей неожиданно для себя порывисто обнял девчонку, чмокнул в зардевшуюся щечку. И смутился — ему стало стыдно. Ведь вор два пакета заныкал, девчонка вообще клад сохранила, и рукастая, а у него как у латыша — хрен да душа. Ведь все отобрали, выдали нательное белье с трусами и носками, ботинки и робу — чего охранникам их боятся после такого шмона. А вот на Дашкины волосы «гридни» внимания не обратили, а там заколка «многофункциональная» спрятана, вроде невзрачного украшения, но с лезвием — хитрая азиатская придумка из арсенала каких-нибудь ниндзя — таинственных убийц, от названия которых пошли детские мультфильмы про черепашек — довелось посмотреть, когда под стол пешком ходил.

— Ладно, спускаемся, пьем водичку и набираем воды в тару. В «презик» вообще полведра войдет, — зек хмыкнул, покрутил в пальцах заколку и протянул ее девчонке, с нескрываемым уважением произнес. — Держи нож, подруга, тебе бересту нарезать. Пошли вниз!

Первым стал спускаться Сергей, сразу увидев в ручье знакомый плоский валун — камень тянул на тонну, не меньше, чуть выше его шел перекат, в котором пенилась вода. Но приглядевшись, парень остановился на несколько, остолбенев от удивления.

— Ты что застыл, Серега?

— «Корж» — вон камень, о котором я тебе давеча рассказывал — плоский, половину переката перекрыл.

— И что? Сам вижу, что ты прав… Бля, так я такое на Камчатке только видел, когда горбуша на нерест пошла!

Зек ахнул, а Сергей потер глаза, не в силах поверить увиденной картине. И произнес охрипшим голосом:

— Здесь рыбы нет! Не должно быть — ни разу не видел, да и «рыбацких побасенок» про то не слышал. Говорили, что до строительства железной дороги подобное было, когда хариус в ручьи на нерест шел — но то в сороковые или пятидесятые года, не позже. А там свинофермы построили, потом алюминиевый завод сбросы очистных вод в Олху делать начал. Вот и сгинул хариус — эта рыба только чистую воду любит.

— Твою мать! Не может быть?!

«Корж» остановился, ахнул, выругался — зрелище его тоже ошарашило. А вот голос девчонки прозвучал насмешливо:

— И так понятно, что природа здесь людьми не изгажена, а мы оказались жертвами эксперимента по попаданию в прошлое. Но о том можно поразмышлять у костра ночью, поедая печеную рыбу — тут ее руками ловить можно. Так что следует поторопиться — мне еще туеса делать, а вам валежник для костра собирать нужно — ночь будет долгая и холодная. Да и снег скоро пойдет — тут Сергей прав, такое в горах часто случается.

Мужчины опомнились, и быстро стали спускаться по склону, петляя между торчащими из пожухлой травы камнями. И как только оказался на берегу ручья, лег на холодную плиту, склонившись над прозрачной водой. Ручей был мелкий, по щиколотку, а вот рыбы там было немеряно — только характерные плавники из воды торчали. А на перекате вообще веселье — хариус прыгал через порожки, и одна рыбина была ловко перехвачена в воздухе зеком, что полез в ручей, не сняв с себя робу и ботинки.

Сергей же закатал рукава и принялся за дело, стараясь ухватить рыбину за жабры. Удалось с первой попытки — хариус крутился на месте, упорно продвигаясь через бурное течение к перекату. И не шарахался от человеческих рук, что стали вытягивать одну рыбину за другой, и отправлять ее в полет на берег, где уловом занялась девчонка…

— Жизнь вроде задалась, после ужина и чая с перекуром, — Сергей протянул дымящуюся сигарету «Коржу» — тот предпочитал докуривать, поясняя, что в «басике» остается прорва никотина, и такой дозы ему вполне хватает. С табаком была просто беда, осталось всего на четыре «перекура» и амба — уши начнут «сворачиваться», а никотиновую «ломку» переносить трудно.

— Ты это утром скажи, когда от холода зубами лязгать начнем, — негромко произнесла девчонка, прижимаясь к нему горячим боком — они сидели с ней в обнимку. — Снег хлопьями идет, а, значит, обильный снегопад будет, всю тайгу накроет. С утра идти будет трудно, одно хорошо — мошка полеты прекратит, а то теплая весна гнус пробудила раньше срока.

— Лучше давайте решать, что делать дальше будем, — ворчливо отозвался «Корж» и пристально посмотрел на Сергея — тот правильно понял взгляд, вот только отвечать не торопился. Устроились на ночлег в скальнике, в той самой пещерке, три на два метра — выемка, проще говоря. Но хоть какая-то крыша над головой и защита от гуляющих в горах ветров. Наломали руками елового лапника, выстелили плотным слоем. Натаскали валежника, сетуя, что нет топора. Развели костер, обложив очаг плоскими камнями — на них и запекали рыбу. Хариуса выловили много, замучились чистить — но зато обеспечили себя пропитанием — часть улова доходила на прутиках, к утру горячий завтрак, причем плотный, обеспечен всем троим. Оружие тоже сделали хоть примитивное, но действенное — колья, выбрав подходящие жердины, обуглив их концы и «заточив» на камнях.

— Вы спать ложитесь, а я у костра посижу — моя смена первая, — негромко произнесла девчонка. И показала на кучу прутьев, которые наломали у ручья. — Корзинку делать буду, припас нести нужно в ней, а не по карманам распихивать. Да и рыбу будет, чем ловить.

— Обзаводимся барахлишком потихоньку, — однако ворчание зека было похоже на довольное урчание — девчонка оказалась мастерицей, что было удивительно. Не плаксой, не шмарой — вполне самостоятельная, на такую положиться можно. — Ты, браток, местный, скажи — что делать будем поутру, иначе не усну, ворочаться с бока на бок буду.

— Все просто — идем до Транссиба, там сразу все ясно станет. Тут недолго топать — часа четыре. Олха, та, которая Малая, вдоль «железки» течет, ее никак не минуешь. Если насыпи с рельсами нет, то ответ однозначен — это эксперимент, и мы ухнули в «прошлое», непонятно какое…


Где не наступала промышленность со всеми ее последствиями…

Глава 5

— Ну, «профессор», сволочь та еще — головенку бы ему отвернуть! Он ведь, тварь приплюснутая, кадык ему вырвать, всех конкретно «подставил». Рассчитал, что «прилив» нас накроет, а мы убежать от него никак не сможем. Оставил тут на проживание, падло!

Мартын пребывал в ярости, а вот Витек находился в состоянии полного обалдения, растерялся и чуть ли в столбняк не впал, когда осознал, что попали они все прямиком в прошлое в результате проведенного эксперимента. Он ожидал, что «бригадир» ему разнос устроит, что упустил беглецов, но Мартын небрежно отмахнулся, меряя шагами небольшую комнату штаба, где умещался только стол с набросанными на него бумагами, компьютер, кресло со спинкой, диван, да сейф с колесиком на дверце. Вторая комната была аппаратной, уставлена мониторами и с люком в бункер — вот туда Витьку хода не было, но он и не стремился туда попасть, памятуя, что меньше знаешь — меньше проблем будет от людей «Беса».

Вон, один напротив на стуле сидит — очками сверкает, бородатый козлина. Ловко прикидывался «техником», вот только «бесенком» оказался. На самом деле «Фаберже» (дали же непонятное прозвище), невзрачный и сухощавый мужичок лет сорока, лысый, с вытянутой яйцом головой, всеми «подопытными» занимался. И на самом деле ему Мартын подчинен, как начальник охраны, не наоборот. И вот теперь все открылось, когда в сейфе необходимые приказы нашли, что на этот случай начальством оставлены были.

— Не стоит так горячиться, бригадир. Эксперимент показал, что путь в прошлое возможен. А то, что мы в него попали, я теперь не сомневаюсь. Наш «полигон» переместился целиком, по наведенному контуру. Да и не устраивал «профессор» каверзу, просто мощность излучения превысила допустимые рамки. Но то просчет, дело ведь новое.

— Не спорю, — буркнул Мартын, остывая. — Но торчать здесь семь лет, пока опыт проведут повторно, если еще повторят, чревато, сам понимаешь. А если помощи не будет, и мы тут останемся навечно куковать.

— Проведут обязательно, — пожал плечами «бесенок». Вот он не выглядел расстроенным, наоборот — излучал полную уверенность в силах. И говорил спокойно, со смешинкой в глазах.

— С сопки за действом «Береза» наблюдал — собственной персоной. А за ним сами знаете, какие деньги стоят — счет на многие миллиарды «зелени». Аномальная зона только здесь, по руслу Олхи, другой такой в мире просто нет. Так что через семь лет эксперимент будет проведен повторно, и в куда большем размере — на весь Большой Дол.

Витек ахнул — в поселке жило не меньше пяти тысяч народа, и никого из них спрашивать, хотят ли они отправиться в прошлое, или не желают того, не будут. Видимо, «профессор» не зря проговорился, не случайно. «Береза» с Князевым старые подельники, то все знали, на самом деле этот эксперимент не что иное, как путь для бегства «сюда», где их никто и никогда не найдет. И в отличие от Лондона, они будут здесь полными владыками — а при огромных деньгах «переход» можно отлично подготовить. Вот только пришедшую в голову мысль озвучивать нельзя, молчать нужно — убьют, слишком догадливых всегда «убирают», чтобы о планах начальства не разболтали.

— А нам тут как жить? Я ведь не знаю, что у вас тут в бункере, и на «полигоне» — люди там хоть остались?

— Все, кто находился в подвалах, погибли, — совершенно хладнокровно произнес «Фаберже», пожав плечами. И пояснил негромко:

— Судя по всему, находится во внутренних изолированных помещениях во время «прилива» нельзя — концентрация энергии будет нести гибель любому живому организму — там даже все крысы подохли, а ведь эти твари отличаются поразительной живучестью. Так что рассчитывать можем только на тех, кто находился снаружи, из «подопытных» только старуха умерла, и та, судя по вскрытию, еще до начала эксперимента — сердце слабое оказалось. Из «привлеченных» можно использовать почти всех — их четверо выжило, да трое сбежало. Нужно было стальные браслеты надевать, а не пластмассовые «хомуты». Непонятно, как у них зажигалка оказалась.

На последних словах «бесенок» бросил недовольный взгляд на Витька, ведь он распорядился так сковать узников. Тому это сильно не понравилось — «крайним» за «косяк» оставаться не хотелось. Но вот сказать что-то в свое оправдание не успел, вмешался Мартын:

— Куда беглецам деваться — еды нет, из одежды только робы, снег выпал, ночью заморозки будут. Больше ничего у них нет, с голоду животы подтянет, обязательно вернутся, если зверье не растерзает. Зажигалка пустое — газ закончится и все, пиши «пропало». Нас пятеро вооруженных, да ты шестой — «грымзу» и «мякиша» я не считаю. Пистолеты им не выдам — ненадежные они, как поймут, во что вляпались, бузовать начнут.

— «Люлями» огребутся, замолчат. Бомжа, шлюху и пащенка в услужение взять можно, как и этих двоих, а вот «беспредельщика» кончать нужно, чтобы этих пятерых до жидкого поноса напугать, — «Фаберже» усмехнулся, и негромко добавил. — Если не «зачистить», то этот зэк рано или поздно кого-то из нас прирежет и оружие заберет. Хитрый он, в тайгу не побежит наобум как эти трое — удобного случая дожидаться будет. А там…

— Никакого «там» не будет, завтра все решим, — Мартын заиграл желваками на щеках, от него прямо повеяло жестокостью. — Ты лучше скажи, что у тебя в «закромах» припрятано?

— На семь лет пребывания двух десятков людей расчет сделан по припасам всяким — сахар, тушенка, мука, «дошираки» и прочее. «Стволов» и патронов на большую войну с аборигенами хватит, если они тут водятся. Огород тракторами вспахать можно — семена и инвентарь тоже есть. Генераторы, запас солярки огромный, одежда всякая припасена. Скот имеется, куры с гусями в клетке — все «прилив» благополучно пережили.

— Вот и хорошо, — пробурчал Мартын, и закурил сигарету. Отхлебнул из стакана остывшего чая — поморщился. Посмотрел на Витька, негромко сказал, взгляд был нехороший, мутный, а это пугало.

— Трупы утром в яме похороним, да с народом поговорим, что бы все до самой задницы прониклись. Да и вопрос с зеком решим — мне уголовники на хрен здесь не упирались. А так все будет наглядно. Все — спать ложимся, смены караульных назначены, стоит поберечься. Потому парами выходить будем — сейчас Вован с Максом стоят, я с тобою, «Фаберже». А ты, Витек, с «Клыком» выйдешь — вы сработались. Жаль, песиков нет — нужно было пару овчарок брать и на цепь посадить. Ладно, сами как псы грызть будем!

Последние слова прозвучали жутко — лицо Мартына приняло такое жестокое выражение, что Витек с нескрываемым облегчением вздохнул, выходя из домика, под хлопья падающего с небес снега…

— Семь лет пересидеть — это пустяк. Припасов на этот срок хватит, да и всякие теперь мешать не будут, — Мартын наступил на дергающееся в конвульсиях тело. Пять минут назад «бригадир» совершенно спокойно отрезал голову зеку, и сейчас, показывая кровавые по локоть руки, взглядом удава сверлил собравшихся людей. «Гридни» и «Фаберже» хладнокровно отнеслись к показательной расправе, понимая ее необходимость — сами убивали не раз, пусть не так нарочито жестоко.

Зато на всех других зрелище имело угнетающее воздействие — женщины позеленели, бомж и «мякиш» стали бледными как мел, паренек грохнулся в обморок. И стало ясно, что «оппозиция» задавлена на корню — никто перечить больше не будет, все смирились. Подул сильные ветер — белые хлопья стали падать на окровавленный снег. И в эту секунду Витек подумал, что может быть, не стоило Мартыну с «Фаберже» убивать «сидельца». Куда бы тот делся — их и так мало, и каждый человек, как не крути, сам по себе представляет немалую ценность…


Многое чего повидали на своем веку эти скалы Олхинского нагорья…

Глава 6

— Мы в полной заднице, и ничего утешительного я вам сказать не могу. Это наше далекое прошлое, могу только заверить, что казаки на берега Иркута еще не пришли. Не знаю даже какой век сейчас, хоть историю люблю — может быть, где-то в монгольских степях сейчас Чингисхан только появился. Но вряд ли раньше…

Зверев тяжело вздохнул — день откровенно не задался. После долгого марша по липкому снегу, хорошо, что потеплело, они вышли к железной дороге, вернее к тому месту, где оная должна была находиться — вдоль русла Малой Олхи. Но вот незадача — в знакомом распадке искомая речка текла, вот только насыпи с рельсами и шпалами не имелось, как и малейших признаков цивилизации. Стало ясно, что это действительно прошлое, но отнюдь даже не начало прошлого века, тогда в тайге охотников и старателей хватало, а гораздо более раннее. Сделали короткий привал, наловив корзиной рыбы — хариуса хватало с избытком, даже оторопь брала. И после обеда, удовольствовавшись березовым соком вместо чая из чаги, решили сходить до долины, где в будущие времена появился поселок со станцией.

— А почему ты решил, что казаки не пришли?

— «Корж», казаки Олху основали, моя фамилия от них повелась. А ты знаешь, как с бурятского языка это слово переводится?

— Да откуда? Не местный я ни разу, даже поздороваться не смогу.

— «Сайн байну» или «менде» — запомни, эти два слова выручить смогут. А вот «олха» не говори — оно означает «убивать». Дело в том, что в этой речной долине кочевал князек Ицех со своим родом — посмотри на юрты, что стоят у рукава, вон за той рощицей. Казаки здесь учинили разгром местным бурятам, да такой, что те навсегда покинули эту долину, назвав реку местом, где всех «убивают». А раз сейчас мы тут «брацких людишек» видим, то это означает, что казаки до этих мест еще не добрались.

Зверев еще раз посмотрел на кочевье, прикинул сколько народа может быть в трех больших юртах, и мысленно загрустил. Предупреждая вопросы, решил сразу выложить свои соображения:

— На дворе время ранее середины семнадцатого века — это я могу твердо сказать. Однако нам от этого не легче — в степи, конечно, есть законы гостеприимства, но мы под них не попадаем. Языка я толком не знаю, через пень колоду, и главное — мы безоружны, а в это время статус определяется именно наличием оружия. Его носят исключительно свободные люди, а рабы и прочий зависимый народец лишаются права на саблю. И куда мы полезем со своими кольями, если нас запросто перебьют из луков, если захотят сделать рабами, а Дашу определить наложницей. Чего-то меня не тянет невольником становиться, да ошейник на шее до самой смерти носить. А вы как?

— Куда ты, туда и я, а «подстилкой», игрушкой для секса, жить не хочу, — девчонка коснулась пальцами его руки — лицо обветренное, губы потрескались, вид болезненный. Ночевка на свежем воздухе в столь экстремальных условиях для здоровья штука вредная, еще пара суток и сляжет девчонка, а затем и они с «Коржем» не сдюжат.

— Что меня к азиатам не тянет, — пробормотал «сиделец», мотнув головой. — Я лучше на свободе останусь. Одна беда — одежды теплой нет, из еды только рыба, сигарет одна штука, и котелка с топором нет. Сгинем мы быстро, браток. Из оружия только колья — от «таежного прокурора» нам ими не отбиться. А медведи сейчас голодные…



Поделиться книгой:

На главную
Назад