Помоги проекту - поделись книгой:
Маргарита Тиль
Восьмиклассница
ЧАСТЬ I. О прошлом
Начало сентября в этом году было необычайно жарким для питерских широт, как будто лето было в самом разгаре. Невский, как всегда в час пик, был полон автомобилей и потоков спешащих по делам людей. Шум, гудки машин, палящее солнце в зените, автобусная остановка у бывшего Дома Военной Книги, толпа людей дожидающихся автобуса и среди них девушка лет двадцати трех, достаточно высокая и хрупкая, с каштановыми волосами чуть касающимися плеч и светлыми зелёными прищуренными от солнца глазами, с надеждой высматривающими в бесконечном потоке машин долгожданный автобус. Всё как в детстве, когда Катя была ещё школьницей и с тяжёлым рюкзаком и курткой повязаной на талии (по утрам бывало уже прохладно) ждала 22-ой автобус, чтобы ехать домой. Десять лет прошло с тех пор. Теперь она была взрослой и независимой девушкой, выучившейся заграницей и привыкшей к западному стилю жизни.
При виде автобуса она не стала суетиться как остальные пассажиры, тот час же хлынувшие штурмовать автобус, а спокойно пропустила вперёд всех, кого могла, и лишь тогда сняв сумку с плеча поднялась по ступенькам в салон.
Автобус был полный и походил на огромную жестяную банку нагретую солнцем. Видимо, кондиционер не работал, и было невыносимо жарко и душно. В конце автобуса громко ревел мотор, поддающий жару в салон. Катя оглянулась в надежде найти в этом весьма некомфортабельном переполненном транспортном средстве хоть одно свободное место, ведь ехать ей было неблизко. У окна на солнце одно место оказалось свободным, видимо кто-то только что вышел, и не найдя других вариантов Катя пробралась к нему и села, положив сумку на колени.
Она не была в Питере вот уже лет восемь со своей последней поездки к бабушке, которой вскоре нестало, и примкнув к стеклу и закрывшись ладонью от палящего солнца с ностальгией и интересом стала разглядывать в окно настолько знакомые, но за года отсутствия частично поменявшие свой облик улицы и набережные. Солнце припекало её макушку, но она больше не замечала ни духоты, ни шумов вокруг. Её переполняла радость от того, что она снова могла находиться здесь, в любимом городе, и радость эта смешиваясь у неё внутри с приятным предвкушением новой жизни и разливаясь в неуверенной улыбке придавала её лицу девчачей нежности и харизмы.
Автобус выехал с Малой Морской на площадь и за окном показалась громада Исаакия. С другой стороны мимо промелькнули ступени Манежа и белые кони. В детстве она каждый день глазами провожала этих коней по дороге в школу и обратно. Как же она соскучилась! В порыве чувств мельком окинув блестящим смеющимся взглядом людей вокруг себя, Катя пыталась спрятать эту улыбку закрыв губы ладонью, но никто вокруг как будто и не замечал её эмоций. Каждый был погружён в свои мысли и заботы.
Только один человек встретился с ней взглядом и взгляд этот вмиг поменял ей настроение. Это был молодой человек, вернее даже сказать просто парень, потому как внешний вид у него был как у "парня с соседнего двора". Он стоял поодаль за другими пассажирами на задней площадке лицом к сидящим и держался за верхний поручень. На повороте на Конногвардейский бульвар автобус немного занесло, его рука напряглась, но засчёт крепкой хватки он сам даже не пошолохнулся. Высокий, крепко сложенный, по видимому спортсмен, он немного напоминал гопника из 90-х в своём спортивном костюме и короткой, чуть ли ни под ноль, стрижкой. Между ног на полу у него стояла спортивная сумка, в ушах были наушники. Он смотрел на Катю пристально и серьёзно, и по видимому начал наблюдать за ней ещё задолго до того, как она его заметила. Катя смутившись отвела взгляд и поспешила достать из сумки книгу, чтобы спрятаться от его пронзительного взгляда. Но читать не получалось. Страницы отражали солнечные лучи, весь автобус то и дело встряхивало. Пробежавшись глазами по одному и тому же абзацу несколько раз и всё ещё чувствуя взгляд парня на себе, она решилась снова поднять глаза и… да, он продолжал смотреть на неё.
Катя вопросительно подняв брови дала понять, что он ей незнаком. Она хорошо помнила лица и наверняка узнала бы его, если бы раньше они уже где-то встречались… Парень не отреагировал никак. Он на миг перевёл свой взгляд на пассажира пробиравшегося мимо него к дверям, пропуская его, и снова поймал Катю своим взором. Тогда она смутилась ещё больше, так что даже щёки её налились румянцем и она поспешила сама отвести взгляд. Она искренне не понимала, что ему от неё надо. Если бы он улыбался или подмигивал ей, она бы восприняла это спокойно, потому что давно привыкла к такого рода знакам внимания со стороны мужчин южного происхождения в берлинском метро. Но он не улыбался. Выражение его лица было серьёзным и немного недовольным, а взгляд пронизывал насквозь, и поэтому Катя начала немного его побаиваться. Решив больше не уделять внимания этому "ненормальному", она уткнулась в окно и несколько остановок не отрывала глаз от проносящихся мимо фасадов зданий и прохожих, а потом, когда автобус завернул на Театральную площадь, и вовсе проскользнула в толпу и исчезла среди людей, даже не посмотрев в сторону незнакомца.
____________________________
* Карл Густав Юнг, психолог
** Примечание автора:
Будь эта история фильмом, эта сцена была бы вступлением к нему в сопровождении титров и песни группы Hi-Fi "По следам":
Самолеты, автострады
Может, где-то промелькнет лицо в толпе
Сколько раз мы были рядом
Проходили по одной тропе
Поездами, пароходами
В вечной гонке за мечтой
Друг для друга были созданы
Незнакомы до сих пор с тобой
Где по следам на песке
И по смайликам в строке
И по глазам, по слезам
По почтовым адресам
И по словам на полях
По кружкам в календарях
И по следам на снегу
Я найти тебя смогу
Глава 1
Октябрь по сравнению с сентябрём выдался прохладным, но как нельзя солнечным. Дни становились короче и к концу седьмого урока солнечные лучи ложились косыми полосками поперёк класса. Уроки у Кати давно закончились, но она оставалась в классе, чтобы проверить все тетради и не брать толстые стопки с собой домой. Выведя последнюю оценку и отложив тетрадь в сторону, она встала. Оставалось вытереть с доски, закрыть класс, оставить ключи и классный журнал в учительской этажом ниже и можно было идти домой. Опустевшая лестница эхом оттеняла стук каблуков, Катина тень скользила по залитым солцем стенам и ступенькам. Как тогда, когда она последний раз спускалась по ней будучи ещё школьницей. Всё вокруг было Кате таким знакомым, родным — фигурные перила, глубокие подоконники, на которых так уютно можно было сидеть на переменах, местами стёртые временем ступени, двери в кабинеты со слегка облупившейся краской и всё теми же номерными табличками. Здесь прошли не только восемь лет её школьной жизни. Здесь, на этой лестнице, она 13-летней девчонкой встретила свою первую любовь и с одного лишь взгляда поняла, что это "он".
Его звали Рома и учился он на то время в десятом классе. По Катиной инициативе они пересекались с ним "случайно" чуть ли ни каждую перемену. Катя наизусть знала его расписание уроков и в каких кабинетах проходили занятия, и всегда находила повод появиться в нужное время в нужном месте, чтобы только увидеть его снова. Она даже была готова лишний час провести в столовке, лишь бы после окончания его уроков встретиться с ним "случайно" на выходе из школы. От своих одноклассников, которые частенько проводили время со старшаками, она знала где он живёт, его полное имя, дату рождения, имена его друзей…
Он никогда не отвечал ей особой взаимностью, но её внимание было ему приятно. Они переглядывались, иногда перекидывались парой слов — так продолжалось несколько месяцев, пока Катина семья не переехала насовсем в Германию…
Теперь Катя снова была здесь, в этом городе и этой школе. Но она больше ничего не знала о Роме. Он больше не жил по старому адресу, и, конечно же, больше не появлялся в школе. Всё, что ей осталось от той первой любви — это её воспоминания. И Катя очень ценила все воспоминания связаные с Ромой, хотя с каждым годом они всё больше блёкли в её памяти, да и умом она понимала, что в них больше нет смысла. Столько лет прошло, столько всего поменялось… Но теперь, снова находясь в здании школы, все её воспоминания вдруг ожили и каждый метр, каждая ступенька напоминали ей о нём.
Она остановилась у окна на втором этаже. На этом подоконнике они с Ромой как-то обменивались телефонами.
Катя задумчиво окинула взглядом окно и сквозь своё отражение в двойной раме посмотрела наружу. Внизу, в коробке на школьном дворе пара-тройка местных парней набивали мяч, а рядом курила группка школьников, в которых Катя узнала своих учеников:
— Ну, дают! Прямо под окнами директора!
Она спешно спустилась и вышла во двор. Асфальт был мокрым от недавнего дождя, в лужах отражались подсвеченный солнцем и от этого ещё более румяный фасад школы и розовые облака.
Катя осторожно шагнула на размытый дождём и оттого представлявший размякшую жижу газон вокруг коробки навстречу курящим ученикам, которые опершись на внутреннюю сторону ограды прикалывались о чём-то своём, пацанском, и громко хохотали.
— Ефимов, Колобов, ну как вам не стыдно? Нашли курилку, тоже мне! Могли бы постараться хоть с конспирацией! — рукой она махнула в сторону окон директорского кабинета на втором этаже, — Да и вообще, вредно же! А ещё спортсмены, называется…
— Катерина Андреевна, а Вы не в курсе, что одна сигарета жизнь на шесть минут укорачивает, а день в школе — на шесть часов!? — с нахальной улыбкой выдал Ефимов, выпустив клуб дыма через решётку в сторону учительницы. Парни рассмеялись, только Кате было не до шуток.
— Ну, смотрите, я с вашей классной поговорю…
— Пацаны, ложись!!!!
Через решётку коробки перелетел мяч и плюхнулся в лужу прямо рядом с Катей. От неожиданности она отскочила, чуть не подскользнувшись на размытом газоне, но схватившись за решётку удержалась на ногах. С площадки доносилась ругань:
— Куда пинаешь, придурок?! Глаза разуй!
К решётке уверенными шагами приближался разгорячённый молодой человек в трико и одной футболке. Катя замерла. Это был тот парень, месяц назад изучавший её взглядом в автобусе! Она просто не могла его не узнать после той их оставившей в её душе неприятный осадок встречи.
Он её тоже узнал, судя по тому, как его взгляд на мгновение остановился на её лице, но стараясь не подавать виду, он тут же мельком измерил её глазами с ног до головы и махнув в её сторону рукой произнёс резко:
— Эй, мяч подай!
Катя, удивлённая внезапной встрече, а ещё больше его наглости обратиться к ней на "эй", растерянно посмотрела на грязный лежащий в метре от неё мяч, потом снова на него и решив, что это уж слишком, развернулась и поправив сумку пошла своей дорогой.
Колобов засеминил к воротам коробки, чтобы принести мяч. А незнакомый парень сделав вид, что ничего не произошло, всё так же холодно попросил у Фимы — как пацаны обычно звали Ефимова — закурить и затягиваясь поинтересовался, что это за фифа такая, мотнув головой в Катину сторону.
— А, это наша новая по немецкому!.. Не, ну нормально? Месяц как только в школу пришла, а уже свои порядки наводит. Хотя чисто внешне ничего такая, да?
Издалека доносился стук Катиных каблуков. Незнакомец ненароком глянул через плечо ей вслед. В этот же момент и Катя оглянувшись посмотрела на него. Встретившись с ним взглядом, она смутилась, немного испугалась и прибавила шагу.
— Ну, так…, - пробурчал парень, снял висящую на отогнутом конце одного из прутьев ограды куртку, накинул её на плечи и сплюнув направился к выходу, — Я пошёл, бывайте, пацаны.
Катя шла быстро, чуть ли не бежала. Она опасалась, что тот парень может увязаться за ней. Что это был за человек? С его серьёзным взглядом исподлобья, так тщательно изучавшим её в автобусе месяц назад, с этим резким низким голосом с нотками издёвки, спортивно сложенный и по возрасту явно постарше тех школьников, с которыми перекидывал мяч. Она уж было забыла ту их встречу в автобусе, но вот опять. Опять он, опять этот взгляд, вселяющий непонятный страх. И ей вдруг показалось, что это была не последняя их встреча, отчего по спине у неё пробежали мурашки…
Глава 2
На следующий день утром перед уроками Катя встретила в учительской Татьяну Константиновну, учительницу истории и по совместительству классную руководительницу 11-ого Б класса. Тогда, десять лет назад, когда Катя сама ещё училась в школе, Татьяна Константиновна была и её классной. А теперь они были коллеги, но прежняя тёплая связь учительницы и ученицы-отличницы и дальше чувствовалась в их общении. Татьяна Константиновна стала для Кати своего рода наставницей и всячески поддерживала молодую учительницу, а Катя не стеснялась делиться с ней своими переживаниями и ценила её советы.
11Б был классом Татьяны Константиновны и одновременно, хотя только на одну свою половину, и Катиным. Она проводила у них уроки немецкого — у той половины класса, которая не особо отличалась способностью к языкам.
— Татьяна Константиновна, при всём моём уважении к Вам, Ваш класс у меня самый трудный, — пожаловалась Катя сидя на подоконнике в учительской и выставляя отметки за вчерашнюю контрольную в журнал.
— Вы только поглядите, Ефимов и Колобов совершенно не готовятся к занятиям! К тому же контрольную вчера сорвать пытались… — она глянула в окно, — а теперь ещё взяли себе за привычку курить прямо на школьном дворе! У всех на виду! Я им делала замечание, но они меня не слушают! Полюбуйтесь, всё по старому, вот, опять…
Прильнув к стеклу она задумчиво окинула взором школьный двор. Ей показалось, что среди школьников она может увидеть вновь того молодого человека с пристальным взглядом, с которым встретилась там вчера.
Но его там не было.
— Так, значит, Колобов, Ефимов, говоришь… Кто ещё?
— Ещё?… Ещё Чижов, кажется…, - Катя отвернулась от окна и склонившись над журналом 11Б, стала пальцем водить по списку, пока не остановилась на фамилии Чижов, напротив которой красовалась длинная вереница из букв "н", — Чижов Н. (буква была прописная и не совсем разборчиво написана)… Это кто, Николай? Никита? — она вопросительно посмотрела на Татьяну Константиновну.
— Это "Ю". Юра Чижов.
— Юра…, - задумчиво повторила Катя, — Он не появлялся на моём уроке ни разу, а с начала года полчетверти прошло. Я даже не знаю, как он выглядит. Как мне его оценивать?
Татьяна Константиновна в поиске нужной пачки тетрадей на полках этажерки в углу кабинета с некоторой досадой покачала головой:
— О Чижове не думай. Он в школе только числится. Его не выгоняют разве что потому, что он — спортсмен, за честь школы выступает.
— И это, по-Вашему, порядок?
— Он вообще — особый случай. Который год с ним мучаемся! Это ты, милочка, только пришла, так горячая ещё, всё улучшать хочешь, во всём разобраться… А со временем просто радуешься уже, когда всё идёт по накатанной! Меньше лезешь, лучше спишь…
Её прервал звонок на урок. С пачкой тетрадей в руках пожилая женщина обернулась на выходе из учительской и кивнув в сторону двери в кабинет директора добавила:
— А вообще, все притензии к нему… Историю с Чижовым я не одобряю.
****
В обед начался дождь и к концу уроков хлынул так, что Кате пришлось пережидать его в фойе школы. Пузыри на лужах намекали на то, что дождь затянется надолго. Зонт она не взяла и дожидалась, чтобы дождь хоть немного утих, тогда можно было бы успеть проскочить до близжайшей автобусной остановки.
На мгновенье небо просветлело и Катя решила воспользоваться моментом. Но дождь настиг её с новой силой через двести метров и ей пришлось всё же остановиться пережидать его в подворотне соединявшей школьный двор с Большой Конюшенной улицей. Здесь было не так уютно как в фойе школы, сквозило и было сыро и сумрачно. До остановки оставалось буквально метров сто, но вымокнуть до нитки и рисковать здоровьем Кате не хотелось. Она встала сбоку у стены под аркой и сквозь резную решётку, которая закрывала проезд машинам во двор, но проём которой был открыт для пешеходов, стала разглядывать аллею в потоках проливного дождя и ручьи, бежавшие вдоль по тратуару. Лило как из ведра. Капли как градины беспощадно тарабанили по прорежженым осенью шапкам деревьев, по сиротливо стоявшим под дождём скамейкам и по сточным трубам, из которых вода била бурными струями. Брызги летели отовсюду и попадали, казалось, даже под одежду. Было мокро и неуютно, но деваться было некуда.
Единственное, что отвлекало Катю от хмурых мыслей, была светящаяся надпись на доме с той стороны улицы: "Пышки". Те самые, которые здесь были и десять лет назад. Кате сразу вспомнился их запах. И кофе на сгущёнке, сахарная пудра, бумажные салфетки стопкой в гранённых стаканчиках, становившиеся полупрозрачными от жира пышек… Однажды они с девчонками отмечали здесь конец учебного года вместе с Татьяной Константиновной — она угощала. Это был седьмой класс, вроде бы. Да, точно седьмой. Это было то лето, когда по радио крутили "Крошка моя", "Девочка с севера", "Золотые облака" и "Средняя школа номер 7", ну, та что — "а мы любили, а мы могли свою любовь найти на краешке Земли…". Катя расплылась в улыбке от тёплых воспоминаний. Она до сих пор помнила весь текст дословно.
"Ведь мы поём, когда нам хочется любить"…
Девчонкой она впитывала в себя все песни того лета как губка. Как там было у Пушкина? "Марья Гавриловна была воспитана на французских романах, и следственно была влюблена." А Катю точно так же воспитывало радио, повторяющее отовсюду, из припаркованых машин и уличных киосков:
Поделиться книгой: