Список холостяков

— Глядя на знакомых мужчин, я готова согласиться с ней, — с неожиданным ехидством отозвалась Честити.

Пруденс негромко рассмеялась:

— Не буду спорить. Тем не менее сегодня днем, когда мы встретили мистера Энсора, мне показалось, будто Кон слегка оживилась.

— О, это оттого, что ей нравится поддразнивать Элизабет Армитидж.

— Возможно, — согласилась Пруденс, но взгляд ее по-прежнему оставался озабоченным. — Милая Элизабет, такая чудесная женщина!

Она так похоже передала интонации леди Армитидж, что Честити расхохоталась.

— Папа ужинает сегодня дома? — решив переменить тему, спросила она. — Уверена, что у Бикменов мы его не увидим. Оперные певицы несколько не в его вкусе.

— Полагаю, ты имела в виду тех, которые выступают на званых вечерах. — Пруденс кивнула с понимающим видом. — Я уверена, что это не относится к представительницам более легкого жанра.

В ответ на это едкое замечание Честити лишь приподняла брови.

— Он такой, каков есть, — примирительно сказала она.

— Кто? — поинтересовалась Констанция, входя в комнату с щипцами в руках. — А, вы имели в виду папу.

— Пру обвиняет его в том, что он увивается вокруг певичек.

— Не сомневаюсь, что это так. Но мама не стала бы на него обижаться, в конце концов, он вдовеет уже три года.

Она положила щипцы на специальную подставку в камине. Небольшой огонь был разведен для того, чтобы нагревать щипцы, но он также боролся с сыростью, пропитавшей воздух после дневного ливня.

— Я не обижаюсь, но во что все это обходится? — ядовито поинтересовалась Пруденс. — Мы ходим в старых платьях, а какая-то певичка, или как там ее лучше назвать, обвешивает себя драгоценностями и одевается по последней моде.

— Да будет тебе, Пру, — попыталась урезонить ее Честити. — Ты не можешь знать этого наверняка.

— Ты думаешь? — мрачно отозвалась сестра. — На днях я видела счет за флакон духов от «Уорта». Что-то не припомню, чтобы кто-нибудь из нас пользовался этими духами.

— Спроси его об этом за ужином, если, конечно, он будет ужинать дома, — предложила Констанция. — Посмотрим, что он скажет.

— Ну нет, только не я. — Пруденс решительно покачала головой. — Я не собираюсь провоцировать очередную сцену. Вы сами знаете, в какую он придет ярость, если узнает, что я просматривала его счета.

— Меня его крики не очень беспокоят. — Честити сняла с огня раскаленные щипцы и принялась завивать локон на голове сестры. В воздухе запахло палеными волосами. — Я не выношу другого — когда он с печальным упреком начинает говорить о «вашей дорогой матушке», как ей никогда в голову не пришло бы подозревать его в чем-либо, не говоря уже о том, чтобы следить за его расходами.

Она положила щипцы на подставку.

— Верно, — согласилась Пруденс. — Если хочешь, Кон, можешь сама спросить у него. Только не рассчитывай на мою поддержку. Он не возражает, чтобы я следила за хозяйственными расходами, но лезть в его личные дела? Ну, нет!

— Я буду нема как могила, — заверила ее Констанция. — Вы готовы? — Она направилась к двери.

Когда девушки спускались по широкой закругленной лестнице в холл с мраморным полом, откуда-то из тени появилась статная фигура их дворецкого Дженкинса. Казалось, он поджидал их.

— Мисс Пру, можно вас на несколько слов?

Он шагнул назад в тень под лестницей.

— Да, конечно.

Все трое направились к нему.

— Что-нибудь случилось, Дженкинс? — спросила Констанция.

— Это все по поводу вина на сегодняшний вечер. Дженкинс расстроенно теребил свой острый подбородок.

Он был высоким, очень худым мужчиной. Бледное лицо, черная одежда и окутывавшая дворецкого тень делали его похожим на призрак.

— Лорд Дункан заказал на сегодня к обеду две бутылки «Сент-Эстеф» девяносто четвертого года.

— И конечно, в погребе такого вина нет. — Констанция вздохнула.

— Вот именно, мисс Кон. Это вино закончилось еще несколько месяцев назад, и лорд Дункан велел мне заказать новую партию… — Дженкинс беспомощно развел руками. — Но сейчас цена одного ящика просто астрономическая, мисс. Когда лорд Дункан покупал прошлую партию, вино было совсем недорогим, но после того, как оно вылежалось, цена на него очень поднялась. — Он скорбно покачал головой. — Я даже не стал заказывать его у Харпера. Надеялся, что его светлость забудет о нем.

— Несбыточная надежда, — заметила Констанция, — у отца прекрасная память.

— Может быть, подменить вино? Налить какое-нибудь другое в графин, чтобы он не видел этикетки, — спросила Честити и тут же сама ответила на свой вопрос: — Нет, конечно же, нет. Он сразу заметит.

— Почему бы не сказать ему, что у Харпера не оказалось нужного вина, но вы забыли упомянуть об этом? — предложила Пруденс. — Какое вино вы можете подать сегодня вечером, которое могло бы его устроить?

— Я достал две бутылки кларета девяносто восьмого года, он прекрасно подойдет к фрикасе из курицы, которое приготовила миссис Хадсон, — сказал Дженкинс. — Но, я не хотел даже заикаться об этом его светлости, предварительно не переговорив с вами.

— Кто предупрежден, тот вооружен, — с лукавой гримаской произнесла Констанция. — Мы сами с ним поговорим. Скажем, что вы это уже обсуждали с нами.

— Спасибо, мисс Кон, — поблагодарил Дженкинс с явным облегчением. — По-моему, его светлость уже в гостиной.

Сестры вышли из-под лестницы, пересекли холл и направились к большим двойным дверям, ведущим в гостиную, расположенную в дальней части дома. Это была восхитительная комната, которую не портили даже потертые ковры на дубовом паркете, выцветшая обивка мебели и лоснящиеся пятна на тяжелых бархатных портьерах.

Большие окна, выходившие на широкую террасу с низким каменным парапетом, были открыты. Терраса тянулась вдоль всего дома, за ней располагался небольшой аккуратный садик с цветами, все еще усеянными блестящими переливающимися капельками дождя. Красная кирпичная стена, окружавшая садик, казалась теплой и розовой в лучах заходящего солнца. Городской шум едва доносился из-за стены.

Лорд Дункан, заложив руки за спину, стоял возле камина, украшенного мраморными колоннами. Как всегда, одет он был безупречно: его жилет, сорочка и высокий накрахмаленный воротничок с галстуком, подпиравшим несколько тяжеловатый подбородок, сверкали ослепительной белизной. Он приветствовал дочерей улыбкой и вежливым наклоном головы:

— Добрый вечер, мои дорогие. Сегодня я решил пообедать дома. Может быть, выпьем чего-нибудь на террасе? Вечер такой приятный, особенно после дождя.

— Я попала под дождь, — сказала Констанция, поцеловала отца в щеку и уступила место сестрам. — Промокла насквозь, пока добиралась до «Фортнума».

— Вы пили там чай? — поинтересовался Артур Дункан с ласковой улыбкой. — Уверен, что ели пирожные с кремом.

— О, это Чес их ела, — ответила Констанция.

— И Пру тоже! — воскликнула Честити. — Не одна я такая сластена.

— Вы сегодня прекрасно выглядите, — объявил отец, направляясь к открытым стеклянным дверям, ведущим на террасу.

В комнату вошел дворецкий и вопросительно посмотрел на Констанцию.

— Мы встретили в холле Дженкинса, — быстро заговорила она. — Он очень нервничал, так как забыл сказать тебе, что у Харпера больше нет того вина, которое ты заказал на сегодняшний вечер.

Пруденс вышла на террасу вслед за отцом.

— Дженкинс предложил взамен кларет девяносто восьмого года, — сказала она. — Он очень подойдет к фрикасе из курицы, которое приготовила миссис Хадсон.

На лице лорда Дункана появилось страдальческое выражение.

— Какая досада! «Сент-Эстеф» этого урожая был особенно удачным. — Он повернулся к Дженкинсу, следовавшему за ним, держа в руках серебряный поднос с графином и бокалами: — Надеюсь, Дженкинс, вы сказали Харперу, чтобы он прислал нам как можно быстрее какого-нибудь приличного вина.

— Конечно, милорд. Но он очень сомневался, что сможет быстро найти что-либо подходящее.

Лорд Дункан взял с подноса бокал и, нахмурившись, уставился на украшавшую парапет каменную вазу, заполненную яркими петуниями. Последовало молчание, во время которого все присутствовавшие, кроме лорда Дункана, затаили дыхание. Наконец он поднес бокал к губам и пробормотал:

— Ну что ж, испытания посылаются нам свыше. Итак, что вы планируете делать сегодня, девочки?

Похоже, самое худшее удалось предотвратить. Дженкинс вернулся в дом, а дочери лорда Дункана с облегчением вздохнули.

— Мы едем на музыкальный вечер к Бикменам, — сообщила Честити. — Они пригласили оперную певицу.

— Неужели, папа, ты захочешь сопровождать нас? — с лукавым блеском в глазах спросила Констанция.

— Не дай Бог! Это не для меня. — Лорд Дункан осушил свой бокал. — Нет уж, я, как обычно, отправлюсь в свой клуб. Поиграю в бридж… — Внезапно недовольно нахмурившись, он окинул взглядом дочерей. Похоже было, что он все еще не мог смириться с отсутствием своего любимого вина. — Удивляюсь, почему ни одна из вас до сих пор не вышла замуж, — пробурчал он.

— Может быть, вся беда в потенциальных женихах, — с мягкой улыбкой сказала Констанция.

Что-то в ее тоне и улыбке заставило отца нахмуриться еще больше. Он вспомнил о безвременной кончине лорда Дугласа Спендера. Он не любил, когда ему напоминали о неприятных вещах, да и Констанция никогда не выказывала чрезмерного горя в связи с потерей жениха… во всяком случае, не в его присутствии. Но он был достаточно умен, чтобы понять, что его только что поставили на место за бестактное замечание.

— Разумеется, это ваше дело, — откашлявшись, ворчливо произнес он. — Пойдемте к столу.

Обед прошел без осложнений. Лорд Дункан пил кларет без возражений и сделал только одно замечание по поводу скромного выбора сыров, которые подали перед десертом.

— Дженкинс, попросите Кобема подать экипаж через полчаса, — сказала Констанция, поднимаясь вместе с сестрами из-за стола, чтобы оставить отца наедине с кларетом и сигарой.

— Слушаюсь, мисс Констанция, — ответил Дженкинс, наполняя бокал его светлости.

— Да, совсем забыл вам сказать. Я собираюсь купить автомобиль, — объявил лорд Дункан. — Довольно этих карет и лошадей. На автомобиле мы сможем доехать из города до Ромзи-Мэнор менее чем за четыре часа. Только подумайте!

— Автомобиль! — воскликнула Пру. — Папа, ты, наверное, шутишь!

— А почему бы и нет? — спросил он. — Надо идти в ногу со временем, моя дорогая Пруденс, Через несколько лет у всех будут автомобили.

— Но он очень дорого стоит… — Она запнулась, увидев, что лицо отца заливается краской.

— А какое вам до этого дело, мисс?

— Да нет, никакого, — с беспечным видом ответила Пруденс.

— Ну и как вам это нравится? — прошипела она сквозь зубы, выходя вместе с сестрами из столовой. — Он невыносим! Он же знает, что у нас нет денег, — гневно продолжала она вполголоса, когда они очутились в холле.

— Не уверена, что он об этом знает, — возразила Честити. — После смерти мамы он совсем потерял связь с реальностью.

— В настоящий момент мы никак не можем этому помешать, — сказала Констанция. — Отец всегда долго раскачивается, прежде чем что-нибудь предпринять, так что лучше подождать. — Она поспешно направилась к лестнице. — Идемте, не то прозеваем выступление певицы.

Пруденс с мрачным выражением лица стала подниматься по лестнице следом за ней. Они взяли свои вечерние накидки и снова спустились в холл, где Джснкинс уже ждал их возле открытых дверей. Несколько стертых ступеней вели от дома к тротуару, возле которого стояла четырехместная коляска. Пожилой кучер поджидал их, беспечно насвистывая что-то сквозь зубы.

— Добрый вечер, Кобем, — улыбнулась ему Честити, когда он подал ей руку, чтобы помочь взобраться в экипаж. — Мы едем к Бикменам.

— Хорошо, мисс Чес. Добрый вечер, леди, — проговорил он, приветствуя Констанцию и Пруденс, которые следом за Честити уселись в коляску.

— Вы слышали о том, что лорд Дункан собирается купить автомобиль? — спросила Констанция, когда он немного неуклюже взобрался на козлы.

— Да, мисс, он говорил что-то на днях, когда я вез его в клуб. Боюсь, из меня выйдет плохой шофер. Я уже слишком стар, чтобы обучаться новым трюкам… да и не люблю я все эти новомодные машины. И что станется с лошадьми? Отправим их пастись на травку? А меня на свалку? — добавил он ворчливо.

— Если он снова заговорит об этом, постарайтесь убедить его, что это не очень хорошая мысль, — сказала Пруденс.

Кобем кивнул и взмахнул хлыстом.

— Дорогое удовольствие все эти машины, — заметил он. Дом Бикменов на Гросвенор-сквер был ярко освещен как изнутри, так и снаружи. Ливрейный лакей, стоявший на мостовой, регулировал движение, а трое его помощников держали в руках фонари, чтобы освещать гостям лестницу и входную дверь.

Поднимаясь по ступенькам, девушки услышали за спиной знакомый бархатный голос:

— Неужели это высокородные мисс Дункан? Как приятно снова встретиться с вами!

Констанция обернулась первой и неожиданно осознала, что отреагировала на приветствие с большей живостью, чем обычно. Она спряталась за холодной улыбкой и ответила небрежным кивком:

— Рада видеть вас, мистер Энсор. — С несвойственным ей энтузиазмом Констанция переключила свое внимание на его сестру, стоявшую рядом с ним: — Летиция, ты выглядишь замечательно. Очень элегантное платье — это Пакен? Золотая отделка в ее стиле. Мы не виделись уже несколько недель. Ты уезжала из города?

— Да, Берти настоял, чтобы мы сами забрали Памелу из Кента. Она провела несколько недель в деревне, но ей там довольно быстро надоело. С детьми всегда так. — Леди Грэм улыбнулась с умилением. — Ее гувернантка с ума сходит, не зная, как с ней справиться.

Констанция с деланным сочувствием кивнула, хотя ее выразительные брови, часто выдававшие подлинные чувства девушки, слегка приподнялись. Она улыбнулась, стараясь скрыть свою оплошность, и продолжила подниматься по лестнице.

Они вошли в холл, украшенный величественными колоннами.

— Позвольте, я помогу вам снять накидку.

Макс Энсор со спокойной уверенностью протянул руку, чтобы расстегнуть застежку на ее шелковой накидке.

— Благодарю вас.

Констанция пришла в замешательство. Мужчины обычно не позволяли себе таких вольностей без просьбы со стороны дамы. Она заметила, что Летиция не обращает на них внимания, поглощенная оживленной беседой с Пруденс и Честити.

Макс улыбнулся, перекинул накидку Констанции через руку и оглянулся по сторонам в поисках лакея, который должен был забрать ее у него.

— У меня сложилось впечатление, что вы не одобряете отношение моей племянницы к своей гувернантке, — заметил он после того, как избавился от собственного черного плаща, подбитого ярко-красным шелком.

— Это все мои предательские брови, — с театральным вздохом сказала Констанция, и он рассмеялся:

— Они действительно очень выразительные.