Почти невеста

– Да, это что-то вроде хобби, – ответила Арабелла.

Если он не собирается немедленно сообщить ей причину своего появления, то черта с два она проявит хоть малейшее любопытство. Она щелкнула пальцами, подзывая собак, неохотно, как ей показалось, оставивших герцога и теперь послушно устроившихся у ее ног.

– Красивые собаки, – сказал он.

– Да, – согласилась Арабелла.

Она отвела со лба влажную прядь волос и осознала, что лицо ее неподобающе раскраснелось от жары.

– Может, нам перейти в более прохладное место? – предложил он заботливо. – Похоже, что вы… гм… немного разгорячились, если позволите мне так вольно выразиться.

– Я работаю на палящем солнце в оранжерее, а сейчас середина августа, – огрызнулась она.

У него ни один волосок не выбивался из прически, а кружевные манжеты оставались сильно накрахмаленными и, казалось, только что вышли из-под утюга, хотя он стоял под стеклянным потолком оранжереи, куда прямо падали ослепительные лучи.

Он наклонил голову, отступил к двери, открыл и придержал ее для Арабеллы. Она проскользнула мимо, уловив запах хорошо отглаженного льна и лаванды. Испустив невольно вздох облегчения в относительной прохладе холла с полом, выложенным каменными плитами, Арабелла подумала, что взяла на себя роль грума. Собаки, тяжело дыша, бросились на каменные плиты.

– Все ли в порядке, миледи? – спросил появившийся из тени и несколько обеспокоенный дворецкий. – Я объяснил его светлости, что лорда Данстона нет, а вы заняты, но…

Он не закончил фразы, но было ясно, что герцог Сент-Джулз не дал ему возможности выполнить свои обязанности должным образом.

– Откровенно говоря, Франклин, я не вполне понимаю, в чем дело, – ответила Арабелла, бросив взгляд на гостя. – Может быть, вы проводите его светлость в гостиную? Я уверена, что в такую жару он не откажется от кружки эля, а я бы попросила подать кувшин лимонада… Простите меня, милорд герцог, я присоединюсь к вам через несколько минут. – Поколебавшись, она добавила: – Если, конечно, вы не пожелаете изложить свое дело немедленно. Я полагаю, что ваш лестный визит вызван какой-то особой причиной. Нельзя ли сказать о ней в нескольких словах?

Его губы тронула одобрительная улыбка, на мгновение она коснулась и глаз. Он явно различил вызов в ее тоне.

– Боюсь, что не удастся завершить дело так быстро, миледи, – ответил он. – Я вас подожду.

Озадаченная и заинтригованная его ответом, Арабелла нахмурилась и безошибочно почувствовала недоброе. Потом, едва заметно пожав плечами, она щелкнула пальцами, призывая собак, повернулась и направилась по черной лестнице к себе в спальню. Борис и Оскар следовали за ней по пятам.

– Принеси мне горячей воды, Бекки, – попросила она горничную, стягивая влажную липкую ленту с волос. – У меня грязные руки, а в гостиной ждет герцог.

– О да, миледи, мы все об этом знаем, – ответила горничная, не пытаясь скрыть любопытства. – Выдумаете, это весточка от его сиятельства милорда?

– Думаю, да, – с отсутствующим видом ответила Арабелла, подходя к зеркалу на туалетном столике. – Я слышала, как мой брат говорил о герцоге.

Арабелла мрачно смотрела на свое отражение. Выглядела она еще хуже, чем думала. Ее лицо украшали потеки грязи пополам с потом, а спутанные волосы походили на кошму.

– Поспеши с водой, Бекки… но сначала расстегни мне платье. – Она подставила горничной спину, и проворные пальцы девушки запорхали по пуговицам. – Благодарю… а теперь воды.

В нижней юбке Арабелла села на пуф и принялась расчесывать щеткой массу своих темно-каштановых кудрей. Ее брови сошлись над переносицей в глубокой задумчивости. Фредерик и вправду не раз упоминал имя Джека Фортескью, герцога Сент-Джулза, но всегда с неприязнью. Однако, размышляла она, правдой было и то, что ее единокровный братец жаловал немногих и, насколько она уловила во время своего единственного появления в лондонском свете, эти чувства обычно бывали взаимными. По правде говоря, она и сама его недолюбливала. В лучшем случае его можно было бы назвать слабым и злым, и он ничего не делал, чтобы завоевать ее сестринскую любовь.

Но совершенно непонятно, какое дело могло привести герцога Сент-Джулза в Лэйси-Корт, находящийся в тридцати милях от Лондона, среди вишневых садов Кента.

Вернулась Бекки с кувшином горячей воды и вылила ее в таз. Арабелла вымыла лицо, провела влажной губкой по рукам и шее, а щеткой для ногтей – по пальцам.

– Принеси, пожалуйста, Бекки, яблочно-зеленое утреннее платье… то, из индийского шелка… Для корсета и кринолина слишком жарко.

Ее гость, элегантный в своем черном бархатном сюртуке и бриджах, носил волосы непудреными и не надел парика, что было необычно для светского утреннего визита.

– Нынче утром мои волосы в ужасном состоянии, – пожаловалась Арабелла, сражаясь с непокорными локонами. – От влажного воздуха оранжереи они спутались и вьются.

– О, предоставьте это мне, миледи.

Бекки взяла щетку и принялась ловко орудовать ею, расчесывая длинные темные волнистые пряди, кольцами окружавшие лицо ее госпожи.

– Если вы наденете этот прелестный французский чепчик, все будет идеально, – объявила она, прикалывая белый, отделанный кружевами чепчик на темя хозяйки. – Вот так.

Она отступила, чтобы полюбоваться плодами своих трудов.

– Ты просто творишь чудеса, Бекки, – заявила Арабелла.

Она встала и шагнула в простое шелковое утреннее платье, которое горничная держала перед ней наготове, прыснула духами на внутреннюю поверхность запястий, локтей и за ушами. Она не вполне понимала, почему это делает ради нежданного гостя. Ее не покидало нехорошее предчувствие, и казалось уместным выглядеть достойно во время предстоящего разговора.

Она спустилась по лестнице, осознав, что предоставила гостя самому себе более чем на полчаса. Когти ее рыжих сеттеров, следовавших за ней, застучали по навощенному полу. Спускаясь по елизаветинской лестнице, она заметила Франклина, маячившего в парадном холле.

– Его светлость в библиотеке, миледи. Он предпочел ее гостиной.

Тон дворецкого был беспомощным и виноватым.

Арабелла нахмурилась. Обычно гости не отвергают распоряжений хозяев и не бродят по дому в поисках более предпочтительного места. Она сочла такое поведение грубым и дерзким и попыталась угадать, что за человек расположился под ее кровом. И от этих мыслей усугубилось нехорошее предчувствие.

– Ты подал ему эль?

– Он попросил бургундского, мадам. Я принес ему графин. И кувшин лимонада для вас.

Арабелла кивнула и направилась через холл в библиотеку. Эта комната была много меньше парадной гостиной. Она была темнее и интимнее. В ней пахло книгами, старой кожей и пчелиным воском.

Его светлость Сент-Джулз стоял у окна, выходившего в боковую часть сада. В руке он держал бокал с вином. Его треугольная шляпа и хлыст были беспечно брошены на сиденье стула, и впервые Арабелла заметила тонкую прямую рапиру в ножнах, прикрепленную на боку. Это было не парадное, а повседневное оружие. По спине у нее побежали неприятные мурашки.

Когда она вошла с собаками, бежавшими впереди, он обернулся.

– Ваше увлечение орхидеями распространяется на садоводство вообще?

Она тихо закрыла за собой дверь и ответила:

– Да.

– Сразу ясно, если у кого-нибудь есть вкус к ландшафтному садоводству, – заметил он с улыбкой, отходя от окна и усаживаясь на стул без подлокотников, у пустого незажженного камина. – Сад камней великолепен.

– Благодарю вас, – ответила она просто, наливая себе лимонад из кувшина, стоящего на маленьком золоченом столике. – Как вы находите вино?

– Прекрасная выдержка, – ответил гость. – Ваш брат держал замечательный погреб.

Ее рука замерла в воздухе, не донеся бокал до рта:

– Держал?

С минуту он смотрел на нее, потом тихо ответил:

– Боюсь, что я принес вам скверные вести, леди Арабелла.

Она не сразу нашлась что ответить. Поставила на стол стакан с лимонадом, из которого так и не сделала ни глотка, бессознательно скрестила руки и обхватила локти, глядя перед собой.

Джек ждал, наблюдая за ней, пока она переваривала это сообщение. Он поймал себя на том, что разглядывает колечки волос, обрамляющих ее лицо. Они были богатого оттенка шоколада, а ее глаза – золотисто-карими и завораживающими. Он так и не мог решить, какие они больше – золотистые или карие. Кожа ее была цвета густых сливок. Но несмотря на столь соблазнительные краски, она не была ни красивой, ни хорошенькой, ни даже импозантной в привычном смысле слова. Она уже переступила за предел нежного возраста. Лицо ее было уж очень энергичным и непреклонным. Высокие скулы, четко очерченный волевой подбородок и орлиный нос доминировали в нем. Ее темные брови были гуще, чем требовала мода, а губы слишком полными, и уголки рта чуть приподняты.

Наконец она уронила руки, и они упали по бокам ее тела.

– Как он умер?

Сначала прямота ее вопроса изумила его, но он быстро решил, что удивляться не стоит. У него создалось впечатление, что Арабелла принадлежит к типу женщин, не привыкших избегать неприятностей или ходить вокруг да около.

– От своей собственной руки, – ответил Джек, стараясь сохранять хладнокровие.

Теперь ее взгляд был устремлен в себя самое. Она не была потрясена безвременной кончиной Фредерика. Арабелла всегда считала такую смерть неизбежным следствием его образа жизни, склонности к дебоширству и предпочтению, которое он оказывал людям определенного круга. Она видела, какими агрессивными они становятся в подпитии, а трезвыми их можно было встретить редко. Он мог умереть от пьянства или в результате какой-нибудь фатальной стычки, и ее это не удивило бы. Но самоубийство? Она не думала, что ее единокровный брат был способен на такое.

– Почему он это сделал? – спросила она задумчиво.

– Он проиграл все, что имел.

– Все? – Она закусила нижнюю губу.

– Боюсь, что так.

Ее ноздри расширились, и она дотронулась до губ кончиками пальцев. Это объясняло подобную смерть. Арабелла знала своего брата. Вероятно, Фредерик мог жить обесчещенным, но не сумел примириться с мыслью о бедности. Она попыталась найти в своем сердце сострадание к нему и не смогла, осознав в ту же минуту, насколько мрачное будущее ее ожидает. Конечно, Фредерик оказался верен самому себе и даже мимоходом не подумал о сестре.

Она холодно созерцала этого вестника судьбы. Лицо его было бесстрастным, но серые глаза внимательно следили за ней. Почему этот человек решил сообщить ей новость? Он ведь не был ни другом, ни приятелем Фредерика.

Это было очевидно. Она сказала:

– Как я понимаю, Фредерик проиграл свое имущество, а вы, ваша светлость, его выиграли?

– Ваше предположение правильно.

Он сунул руку в карман сюртука и извлек из него документ, который ее брат начертал на столе для игры в фараон. Сент-Джулз поднялся со своего стула и передал бумагу ей.

Арабелла взяла ее, развернула документ, потом обратила лицо к гостю и сухо сказала:

– Примите мое поздравление, ваша светлость. Когда мне покинуть мой дом?

Он снова сунул бумагу во внутренний карман сюртука и спокойно ответил:

– Как это ни смешно, дорогая, но я пришел сюда не для того, чтобы обездолить вас. Я намерен предложить вам свое покровительство.

На ее губах появилась слабая недоверчивая улыбка, а в голосе прозвучало презрение, когда она заговорила:

– Карт-бланш… ваша светлость… как это любезно с вашей стороны. Но боюсь, мне придется отклонить ваше благородное предложение.

Он протестующе поднял руку и покачал головой:

– Не делайте необоснованных выводов, леди Арабелла. У меня уже есть любовница, и я вполне удовлетворен ею, мне нет нужды заводить другую. Однако мне нужна жена.

ГЛАВА 2

Арабелла рассмеялась. Это был спонтанный взрыв искреннего веселья, так же сильно удивившего ее самое, как и герцога. Он смотрел на нее, лишившись дара речи. Его редко можно было привести в замешательство, но это был как раз такой случай.

Наконец Арабелла перестала смеяться и быстро отрезвела, поняв, что в ее веселости было нечто от истерики.

– У вас необыкновенное чувство юмора, милорд герцог. И, если позволите заметить, весьма неуместное в настоящих обстоятельствах. Принести весть о смерти брата и тотчас же позволить себе пошутить, предложив мне брак! В высшей степени оригинально!

– Это вовсе не шутка, – возразил он смущенно.

Теперь наступила очередь Арабеллы вытаращить глаза.

– Вы не можете говорить серьезно. По вашему собственному признанию, вы довели моего брата до самоубийства, а теперь предлагаете мне выйти за вас замуж?

Джек пригубил вино, пытаясь восстановить спокойствие, пока обдумывал ответ.

– Рассматривайте мое предложение как некую форму компенсации, – сказал он наконец, и тон его был сдержанным и взвешенным. – Конечно, я повинен в том, что лишил вас покровительства брата, и потому предлагаю свое. Разумеется, это будет брак по расчету, но предложение вполне обычное и достойное. Я надеялся, что вы осознаете его преимущества, прежде чем потешаться над ним.

На этот раз она не засмеялась. Губы ее сжались, а глаза засверкали гневом. Собаки, развалившиеся на ковре, тотчас же встали и навострили уши, заметив настороженное выражение глаз герцога. Арабелла успокаивающим жестом погладила их по головам. Потом сказала с ледяным сарказмом:

– Какая забота с вашей стороны, сэр. Может быть, вы извините меня, если мне не удастся увидеть вашими глазами преимущества брака с совершенным незнакомцем, оказавшимся, однако, способным довести человека до самоубийства, чтобы завладеть его состоянием. Вы должны также понять, что я не столь уж жалкое существо, чтобы претендовать на покровительство любого представителя мужского пола. Возможно, это вас удивит, милорд, но есть женщины, способные полагаться на собственные силы.

Она сжала руки жестом, означавшим окончательность и непреклонность.

Герцог в ответ только глотнул вина и молча посмотрел на нее. Арабелле показалось, что он рассчитывает на ее благоразумие и на то, что она непременно изменит свое решение и пожалеет об опрометчиво сказанных словах. И потому, должно быть, он готов предоставить ей время взять их назад во зрелом размышлении. Его тяжелые веки придавали ему вид человека праздного и вялого, если бы не пронзительный взгляд серых глаз. В их выражении было нечто будоражащее, намекающее на опасность. Впечатление угрозы усугубляли смоляные брови и одинокая белоснежная прядь среди черных волос, спускавшаяся на широкий лоб.

– Мне достаточно часа, чтобы приготовиться к отъезду, – сказала Арабелла ледяным тоном. – Я не смогу сегодня вывезти все свое имущество, но попрошу Франклина подержать мои вещи некоторое время на чердаке, пока не устрою свои дела, и тогда пришлю за ними. Думаю, вас это удовлетворит, ваша светлость.

– Нет, – возразил он, – никоим образом. – Он снова повернулся к графину и наполнил бокал. – У меня нет ни малейшего намерения выбрасывать вас из дома. Оставайтесь здесь сколько угодно.

Она нахмурилась:

– Не понимаю. Вы позволите мне остаться здесь?

Он снова повернулся к Арабелле. Улыбка, сверкнувшая в серых глазах, преобразила его лицо. И теперь она не находила ничего устрашающего ни в его черных бровях, ни в белой пряди волос.

– Разумеется. Я не такой людоед, каким кажусь вам, леди Арабелла.

Его улыбка была заразительной, и лицо ее смягчилось. Скорее всего, она неправильно судила о нем, ведь он признался в содеянном. Но каковы бы ни были ее отношения с Фредериком, как-никак он был ее единокровным братом. Этот человек не мог знать о том, что их равнодушие друг к другу порой граничило с прямой враждебностью. Но то, как он рассказал ей о смерти Фредерика, в лучшем случае можно было назвать пренебрежительным и небрежным, в худшем – черствым и жестоким. Он ни на секунду не задумался о ее чувствах. И все же эта его улыбка намекала на то, что в характере этого человека есть и другие, более привлекательные черты.

Арабелла предпочла выбрать нейтральный тон:

– Простите меня, если я покажусь вам невежливой, герцог. Ваша новость вызвала у меня шок. Но мне следует поблагодарить вас за ваше предложение.

Он поклонился:

– Для меня это удовольствие, мадам.