Открой мир, Алиса!

Алла Антонова

Открой мир, Алиса!

Алиса стояла перед почтовым ящиком, вертя в руках открытку. Опять загадка. Она сунула ее в сумочку и вышла из подъезда. Ноябрь швырнул в лицо изморось и залез под куртку холодным ветром. Впереди ждал длинный день и четыре скучнейшие пары. И все же Алиса улыбалась.

— На-ка, намажь маслицем. — Бабушка протянула Алисе доску с нарезанным белым хлебом и нож. — Как день прошел? Что занятия?

— Хорошо все, ба.

Алисе хотелось уйти в свою комнату, разглядеть как следует новую открытку. Вторую. Первая появилась две недели назад. С нее на Алису глядели смешные птички — черные с большими красными клювами. Тупики. Алиса выяснила, как такие птички называются. На той открытке не было ни обратного адреса, ни каких-то слов. Просто кусочек картона, отправленный почтой Исландии.

Новую открытку Алиса тоже успела поразглядывать на парах, украдкой, чтобы никто не приставал с вопросами. Вот как бабушка: если при ней достать открытку, то вопросов не оберешься. На новой открытке тоже не было ни слов, ни обратного адреса. Но это была не Исландия. На картинке возвышался какой-то замок, омываемый морем, а на переднем плане красовались овцы в зеленой траве. Хотелось посмотреть, что это за место.

Бабушка неторопливо рассказывала про свой день: сходила в «Пятерочку», удачно по акции купила фасоль и печенье, встретила Ирочку, бывшую коллегу. У Ирочки уже правнук родился, Глебом назвали.

— Ба, — оборвала ее Алиса, — а ты была в какой-нибудь другой стране?

— Чего? Что нам, дома, что ли, плохо, Лисочка? Где родился, там и пригодился.

— Ну родители ездили же куда-то?

Бабушка помрачнела.

— Что вдруг ты подхватилась? Ездили родители, только к чему это привело? Не трави мне сердце, милая.

Бабушка приложила ладони к груди и покачала головой. Алиса уже пожалела, что спросила. Бабушка не любила разговоров о родителях. Иногда забывалась и рассказывала что-то из папиного детства, смеялась, но вмиг могла расстроиться, заплакать — сквозь много лет все еще было больно.

Алисе не было больно. Любопытно, иногда — печально, но не больно. Она не помнила, как это — жить с родителями. Всю сознательную жизнь Алиса провела с бабушкой. Еще с ними жил дедушка. Но они с бабушкой развелись, когда Алисе было еще пятнадцать, и с тех пор она мало его видела. А недавно дедушка умер. Бабушка ездила на похороны. Алиса не поехала. Она весь день пролежала на кровати: то проливая слезы, то яростно лупя подушку, но не поехала. Бабушка и уговаривала, сетуя, что вырастила бессердечную эгоистку, и просто поджимала губы, молчаливым укором смотря на Алису. Но Алиса не поехала. Не смогла. И объяснить толком не получалось. Просто не могла себя заставить, и все.

Так и не ответив на Алисин вопрос, бабушка встала и пошла к раковине. Алиса поставила в раковину тарелку и чмокнула бабушку в щеку:

— Вкусно было, спасибо, бабуль.

— Ну то-то же. Иди, занимайся, Лисочка.

Алиса достала тетради и села за стол. Но кроме тетрадей на стол легла также и свежая открытка. Замок. Неприступный такой, даже мрачный. А над ним чайки.

Алиса чуть приоткрыла глаза. Дедушка сидел на кушетке в позе лотоса и медленно поворачивал голову то в одну то в другую сторону. Он делал дыхательную гимнастику. В дачном домике было тепло, весело потрескивала печка. С кухни чувствовался запах рисовой каши. Значит, бабушка тоже встала. Алиса лежала мышкой. Пошевелишься, дашь понять, что проснулась, — и дедушка с улыбкой позовет с собой на пробежку и на озеро.

В свои шестьдесят пять дедушка выглядел подтянуто и бодро. Зарядка каждое утро, пробежка в любую погоду. Летом еще и ежедневное купание в озере. Алисе бегать не хотелось. Хотелось еще немного поваляться, а потом почитать книжку прямо в кровати.

Сильный вдох, с шумом выдох — дедушка закончил гимнастику и сложил ладони вместе у груди. Намасте. Алиса запомнила название этого жеста. Пара минут неподвижной тишины — и дедушка легко поднялся и вышел из дачки. Алиса пошевелилась и сладко потянулась.

— Бабуль, и Рита поедет, и Ленка. Это всего на пару дней.

— Нет, я сказала. Придумали глупость какую-то. Куда вы, девчонки сопливые, поедете! Да вас вмиг обманут — опоят ерундой какой-нибудь и на наркотики посадят. Или вообще изнасилуют. Даже не думай. А если с поездом что-то случится? Знаешь, сколько аварий на поездах! И занятия у тебя, об экзаменах надо думать, а не о гулянках.

Алисины подруги собрались в Санкт-Петербург. На три дня. Пока не началась сессия и еще можно было чуть расслабленнее отнестись к учебе. Алиса заикнулась бабушке о поездке еще вчера. Но результат был точно такой же: бабушка всплеснула руками и ехать не разрешила. Алиса хлопнула дверью в комнату. Она села на кровать и подтянула коленки к груди. Чувства одолевали противоречивые. Поехать куда-то с подругами хотелось. Правда, было ужасно страшно. Бабушка, может, и просто запугивала, но вдруг кто-то действительно пристанет? Или напоит. Ленка на эти доводы вчера только фыркнула:

— Кто тебя напоит против воли? Мы ж не пить едем! Погуляем, на кораблике поплаваем. Ну в бар сходим вечерком. Но мы ж не дуры, чтобы с кем попало пить.

Третья открытка случилась еще через неделю. Сердце забилось быстро-быстро, как только Алиса увидела цветной прямоугольник в ящике. Вытащила — с картинки на нее смотрела забавная плюшевая черно-белая морда в зеленых зарослях. Панда!

Алиса перевернула открытку. Снова ни адреса, ни текста. Только иероглифы на марке. Интересно, что это вообще за страна: Япония или, может, Китай? Про предыдущую открытку Алиса загадку разгадала: то была Франция, Мон-Сен-Мишель. Это не замок оказался, а аббатство. Читая статью в интернете, Алиса представляла, как прилив отрезает этот маленький кусочек суши от остальной земли и жители становятся островитянами. А потом вода отступает, и они снова выходят на связь с большой землей. Наверное, они уже даже к этому привыкли и каждый прилив не кажется им концом света, ведь все по распорядку, назначенному природой. Алиса задумалась: а она смогла бы жить вот так на краю мира, еще и периодически отрезанной от всего света? Романтично. Если Мон-Сен-Мишель производил впечатление гордой неприступности, то панда смотрелась абсолютно дружелюбно и безобидно. Алисе захотелось обнять и потискать пушистого зверя.

Алисе восемь, и она склонилась над огромной картиной. Склонилась, потому что объемная картина лежала на журнальном столике. Цвета у картины были изумительные: лазоревый и золотой. Из золотистой соломы с удивительной точностью были тонко вырезаны и узорные крыши пагод, и крестьяне, работающие в поле. Нежно-голубая, отливающая серебряным блеском ткань в основе картины изображала небо. В картине было бесчисленное множество деталей. Алиса словно сама попала в эту золотую деревню.

— Нравится? — Дедушка подошел и встал рядом.

— Очень, — ответила шепотом Алиса.

— Она из Китая. Вчера вечером вернулся, ты спала уже.

— Ты был в Китае?

— Да, милая. Разве бабушка тебе не говорила? Был в Китае, видел огромные рисовые поля и очень красивые пагоды — это храмы такие. А еще видел панду, она бы тебе понравилась. Как медвежонок, только черно-белая.

Вынырнув из воспоминаний, Алиса улыбнулась. Вот оно что, значит, это Китай. Интересно, где та картина сейчас? Она не видела ее давно. Кажется, та картина не понравилась бабушке и они с дедушкой тогда снова поссорились.

Бабушка ссорилась эмоционально: начинала кричать, что дедушка совсем ее не жалеет. Алисе ерундой голову забивает. И неужели он забыл, что случилось с детьми.

Дедушка не кричал, только устало сказал, что он, конечно, все помнит. Но та авария — случайность, которая могла произойти где угодно. И здесь в Москве в том числе. А бабушка не дает Алисе никакой свободы. Оберегает от всего, как будто сможет до старости держать внучку возле юбки.

— И буду держать, — зло выплюнула тогда бабушка. — А тебе никакого дела нет. Если с ней что-то случится, мне и жить больше незачем.

— Так она ради тебя, что ли, свою жизнь проживает? Чтобы тебе не страшно было?

Ленка и Рита съездили в Питер без Алисы. Она слушала их воодушевленный щебет: они, перебивая друг друга, рассказывали про экскурсию по крыше. Что Ленка дрожала и схватилась обеими руками за Риту, а Рита высовывалась и бесстрашно смотрела вниз. Как они за два часа промчались по Эрмитажу и мало что запомнили, но обе вынесли убеждение, что обязательно надо вернуться, чтобы вдумчиво походить по нему хотя бы пару дней. Питер в их рассказах вставал вовсе не страшным и угрожающим, как у бабушки, а веселым, дерзким, очень холодным, но солнечным. Он был похож на открытки из Франции, Исландии и Китая.

— В общем, как хочешь, но в следующий раз втроем поедем! Бабушка твоя подуется чуть и отпустит, ты и так пай-девочка у нас, никаких приключений. Иногда можно и на своем настоять.

Алиса стояла на холодном полу — зареванная и взъерошенная.

— Я поеду! Поеду! Поеду! — кричала она, обращаясь к домику, к печке, к небу за окном. Бабушка ушла в огород со словами: «Не умеешь себя вести, даже разговаривать не хочу дальше». Хотя разговора никакого и не было. Алису позвала с собой мама подружки — они уезжали на фестиваль авторской песни и хотели взять Алису, чтобы девочкам было веселее.

Алиса чувствовала себя такой счастливой! Она запорхнула в дачку, закружилась и уже начала прикидывать, какие вещи взять с собой.

— Бабулечка, я с Дашкой поеду на фестиваль, они позвали!

— Никуда ты не поедешь, — выпустила воздух из Алисиного воздушного шарика бабушка. И обсуждать что-то отказалась.

Алиса уговаривала, просила, требовала. Бабушка оставалась спокойной и холодной. Алиса расплакалась. В дачку зашел дедушка.

— Танюша, пусть едет, чего ты. Дашины родители приглядят за ними, да и недалеко это.

Алиса замерла. Неужели отпустят? Она со страхом смотрела на бабушку, что та скажет.

— Зачем ей куда-то ехать? Ей что, здесь плохо? Гуляет, шлындает целыми днями с подружками, в огороде не помогает.

— Ба, я сделаю, что скажешь, в огороде, — всхлипнула Алиса. Голос дрожал, очень хотелось говорить спокойно, но никак не удавалось сдержать рыдания.

— Сделаешь, потом мне переделывать. Куда тебя несет? Маленькая еще.

Алиса сквозь панику и плач пыталась связать бабушкины фразы.

Дедушка смотрел расстроенно:

— Таня, так нельзя. Столько лет прошло, примирись. Я же смог.

— Да ты равнодушный хрен! Примирился он! Как вообще с таким можно примириться?

— А Алиса тут при чем? Она-то в чем виновата?

— А при том! Сидели бы дети дома — ничего бы не случилось! Сколько раз я Алешке говорила, но их вечно несло куда-то! — Бабушка махнула рукой.

— Ба, я хочу поехать! Я поеду! — сорвалась на крик Алиса.

— Эгоистка! — Бабушка сердито посмотрела при этом на дедушку. Он молча погладил Алису по голове и вышел из дачки. Алиса видела в окно, как он вышел из калитки и быстрым шагом направился к лесу. Хорошо ему: сейчас погуляет и успокоится.

Бабушка пробурчала про сплошных психов в доме, которые даже разговор вести не умеют.

Алиса поняла, что все бесполезно, и, захлебываясь в рыданиях, ушла в штопор истерики.

Новый год встретили с бабушкой. Алиса всегда встречала праздник только так. Конечно, когда-то был еще и дедушка. И даже после их с бабушкой развода он всегда звонил внучке на Новый год. Послушали речь президента, выпили Шампанского и закусили бутербродиками с красной икрой. Первого января Алиса ушла на каток с Ленкой, а после каникул затянула череда зачетов.

Алиса училась на химика. Бабушка тоже была химиком. А дедушка работал геологом. У них в квартире хранилась интересная коллекция полудрагоценных камней и разных минералов. Алиса перебирала их и слушала истории дедушки — откуда каждый камешек. Дедушку приглашали в разные страны как научного консультанта по минералогии. Слушать истории про камни было интересно, но становиться геологом Алиса не хотела. Она записывала эти истории, потому что хотела стать журналистом.

В конце школы бабушка поставила ее перед фактом: поступать будешь в Менделеевский. Журналистика — это вообще не профессия, засунут тебя в отдел ответа на письма, и будешь почту разгребать до конца дней. А по химии бабушка начала усиленно заниматься с Алисой, и нелюбимый когда-то предмет вышел в аттестате у Алисы на уверенную пятерку. Учиться ей даже нравилось. Группа была хорошая, дружная. Часто оставались после пар вместе готовиться к коллоквиумам и контрольным. Потом она подружилась с Ритой, а потом и с Ленкой.

Кем работать после выпуска, Алиса совершенно не представляла. Работа лаборантом казалась унылой. Может, пойти в аспирантуру и потом в преподаватели? Этот вариант бабушка одобряла. Но по-настоящему Алисе этого не хотелось. Была мысль пойти после диплома поработать годик официанткой, просто разобраться в себе. Но бабушке эту идею Алиса даже не озвучивала.

Прямо перед экзаменом по химической технологии в ящике поджидала свежая открытка. Алиса не глядя убрала ее в сумку. Потом, все потом. Сегодня самый сложный экзамен. Полночи пыталась выучить уравнения балансов, реакции, формулы КПД Карно и прочее из толстой, целиком исписанной голубой тетради.

Рита встретила Алису у аудитории. Судя по красным глазам, тоже ночью что-то учила.

— Ой, Алис, я ничего не знаю, я не сдам! — Эта присказка Риты сопровождала их каждый экзамен. Ленка явилась за три минуты до начала.

— Шпоры писали? — выдохнула она, примчавшись. — Я почти по всем вопросам сделала, но, как назло, небось попадется билет, которого нет в шпорах. Вода есть? Пить хочу.

Алиса полезла за водой — бабушка дала с собой бутылочку и пару яблок. Вместе с бутылкой из сумки вылетела открытка.

— Вау! — Ленка быстро подобрала ее. — Кто тебе такую прислал?

— Не знаю. Просто в ящике лежала.

— Может, бабушке твоей прислали?

Об этом Алиса почему-то не подумала. Мысль о том, что открытки для бабушки, была неприятной. Алиса забрала открытку у Ленки.

— Может. После экзамена спрошу у нее.

Но после экзамена Алиса спрашивать не стала. Она разложила на столе все четыре открытки. Первая — из Исландии, тупики. Вторая — из Франции, Мон-Сен-Мишель. Третья — из Китая, панда. И наконец, сегодняшняя, четвертая. На фоне бирюзовой воды высились снежные шапки на верхушках гор. Чувствовалось, что это бирюзовое море вовсе не теплое. Вдали выделялся красно-белый маяк. А что это за точки недалеко от маяка? Алиса пригляделась. Да это же пингвины! И стало радостно, как в детстве, когда идешь в зоопарк и смотришь на живность, знакомую только по картинкам.

Что же это за страна? Алиса думала, что пингвины живут в Арктике. Или в Антарктиде. Где-то живут пингвины, а где-то белые медведи. Она вечно путала, кто где. Но там должны быть льды. А тут на Антарктиду не очень похоже.

Алиса перевернула открытку. На штемпеле стояла надпись: «Ушуайя, Аргентина». Аргентина! Как красиво. Алиса считала, что там пляжи и футбол. А оказывается, и пингвины есть. И горы, такие красивые горы!

Дедушка вдохновенно рассказывал про Тенерифе. Как туман спускается на лавовые поля, как среди черной сожженной поверхности пробиваются первые травки-зеленушки. Как полная луна превращает пейзаж вокруг вулкана Тейде в марсианские хроники. Бабушка не стала слушать — ушла к соседке и нарочно громко гремела ключами и ботинками в коридоре. Алиса сидела в кресле, поджав ноги.

— А еще есть там такой город — Оротава. Летом там целую неделю на улицах выкладывают картины из лепестков, песка, опилок. Удивительные картины, Лисенок. Я сам не застал, но мне местные жители показывали фотографии. А ящерок там сколько, Алис. Я сел перекусить на камушках, достал хлеб с ветчиной. И тут они набежали. Сначала пятак, потом десяток, а потом, смотрю, все больше и больше их подбегает. И здоровые такие, нахальные. Я хлеб с ветчиной подхватил, да и сбежал с тех камушков.

Алиса звонко смеялась.

Дедушка выложил на подоконник подарок — кусок застывшей лавы. Он был весь в порах — как мочалка, только черная-пречерная.

Вечером Алиса сидела в кресле и читала книжку. Бабушка подошла к подоконнику:

— Фу, что это за черная гадость тут. С нее же грязь сыплется, весь подоконник замусорила. — И она демонстративно провела пальцем по поверхности.

Лава и правда немножко осыпалась, Алиса и сама это видела. Бабушка забрала лаву и выбросила в ведро. Алиса дождалась, когда бабушка выйдет, и вытащила лаву из мусорки. Она спрятала ее в ящике стола и никогда не доставала при бабушке.

Лава до сих пор лежала там, в глубине ящика. Алиса достала ее и положила на стол. Лава была совершенно непохожа на другие минералы из дедушкиной коллекции. Алиса погладила ее. Жесткая, колючая, в дырочках. Нереальная, как и мечта Алисы побывать на вулкане или в горах.

— Алиса, как экзамен? — раздался бабушкин голос, и Алиса поспешно спрятала лаву обратно.

Три недели была тишина. Каждое утро Алиса бежала к ящику проверить почту. Ящик со скрипом открывал дверцу и показывал пустое нутро. Алиса уныло закрывала его и ехала в институт. Консультации, экзамены, а потом сессия завершилась, начались каникулы. Ленка уехала с мамой в Египет. Рита осталась в Москве и приезжала в гости, или они вместе ходили на каток и кататься с горок. Однажды Алиса не выдержала и показала Рите все четыре открытки.

— Только бабушке моей не говори, — попросила она.

— Почему?

Алиса пожала плечами.

— Не поймет.

— Так ты не знаешь, кто их отправляет?

— Ни малейшего понятия.

— А может, все же бабушке их кто-то отправляет? Знаешь, ездит по разным странам и отправляет? Может, у нее какой-то давний поклонник есть?

Расстаться с открытками? Выяснить, что это вовсе не ей, а бабушке? Алиса побледнела. Но все же идею надо было проверить.

Вечером она приступила к расспросам.

— Бабуль, а у тебя после развода поклонники были?

Бабушка разделывала рыбу на кухне.

— Была парочка. Один на работе ухаживал — в театр приглашал, цветочки дарил. Только я-то знала, что у него алиментов на троих детей. Куда такой поклонничек? И сдулся он быстро, переключился на подругу мою, только она его тоже отвадила.