Волчья дикость

— Его не надо качать, его нужно покормить. И эта женщина здесь именно для этого. Отдай, пожалуйста, принца кормилице.

В комнате остались только я, Лана и Роксана. Мать нехотя отдала ребенка.

— Кормить нужно по часам. Соблюдать порядок!

— Я… посмею возразить, — послышался голос доктора, мы все про него забыли, а он складывал свою небольшую сумку возле зашторенного окна. — младенец долгое время терял в весе. Его нельзя кормить по часам. Нужно по требованию, наверстать упущенное. Сейчас принц весит уже больше трех килограммов, он хорошо набирает и его состояние больше не вызывает у меня беспокойство. Он совершенно здоров и почти не отстает в развитии. Я бы рекомендовал малышу находиться либо с матерью, либо с кормилицей как можно чаще. Тело к телу, это дает спокойствие, ощущение защищенности и младенец будет лучше набирать вес.

— Сделаем, как ты говоришь. — кивнул я врачу, потом посмотрел на Лану, которая уже приложила малыша к груди и кажется уже больше никого и ничего не видела, кроме него. Ребенок жадно сосет, приложив ладошку к груди и меня резко и безжалостно затопило нежностью. С такой силой, что защемило под ребрами. Нежностью к ним обоим. Как будто я видел нечто чудесное и правильное, нечто невероятно прекрасное.

— Как знаете. Если так лучше для моего внука, то пусть так и будет.

Она пошла к двери, и я пошел за ней, вышел в коридор, прикрывая дверь и ревностно стараясь, чтобы в комнату никто не заглянул и не увидел Лану кормящей.

— Когда Гульнара покинет дом? — спросил я, посмотрев матери в глаза.

— Ты разлучишь сына с матерью?

— С матерью, которой сейчас здесь даже нет? И это после того, как кричал ребенок и эскама?

— Ты запретил ей выходить до отъезда.

— Но это ее сын! Он плакал!

— Долгое время ее убеждали в том, что он не выживет! Кто мог предположить, что твоя бывшая фаворитка окажется дойной коровой! И будет кормить его молоком, предназначенным для ребенка, рожденного от предательства и грязной измены!

— Архбаа! Я запретил вспоминать об этом. Она была наказана.

— Она должна была умереть!

— Тогда умер бы твой внук и твоя дочь! У всего есть причина и последствия!

— Кто знает, как было бы правильно!

— Наследник жив и нет ничего более правильного чем это. И не важно какой ценой!

— Мне пора в свою комнату, скоро приедет массажист и косметолог. Ночь прошла ужасно.

— Благодаря этой эскаме и свойствам ее крови эта ночь прошла для тебя в постели, а не в лесу, эта ночь прошла для тебя без переломов костей, лопанья кожи, треска суставов и выпадения ногтей. Мы контролируем обращение.

— Это уже не ее кровь, а синтетический аналог. В ней больше нет надобности.

— Для твоей дочери и внука все еще есть.

— И потом ты избавишься от этой женщины?

— Тебе пора к себе в комнату, мама.

Высокомерно вскинула голову и развернувшись спиной ко мне, пошла в сторону лестницы. Занимающийся рассвет заиграл в ее черных волосах цветными бликами сквозь мозаичное стекло на окнах. Моя мать по-прежнему одна из самых величественных и красивых женщин из всех, кого я видел. И в эту секунду мне почему-то представилось как по этой же лестнице в роскошном наряде поднимается Лана. Тряхнул головой…Этому никогда не быть. Когда она больше не понадобится моему сыну и Айше она вернется в лачугу ведьмы или…или я изгоню ее навсегда.

От мысли об этом внутри наступила адская тьма. Какая-то невероятная темнота.

— Мой Император!

Обернулся к Раису, который стоял напротив меня немного бледный и взволнованный.

— Все псы…они мертвы.

— Как мертвы?

— Да, все псы на псарне…все мертвы. Я уже вызвал ветеринара, он будет через час из-за непогоды.

— Их убили?

— Не знаю, мой господин. Нет крови, нет каких-то внешних повреждений. Собаки умерли…у некоторых шла пена изо рта.

— Их отравили?

— Не знаю, пока что неизвестно. Врач скажет.

— Что за чертовщина творится в этом доме, что за адский бардак! Куда все смотрят? Немедленно пересмотреть камеры и записи. Как снаружи, так и внутри. Провести расследование. Через час я хочу знать кто убил собак, и кто хотел убить моего сына! Обыскать дом, обыскать каждый угол в нем! Где Гульнара?

— Скорей всего у себя в комнате, мой Император.

— Проверить!

— Слушаюсь.

— Ваше Императорское Величество! — я резко обернулся и увидел помощника Раиса — Шавура. Можно сказать его верную тень.

— Да, Шавур! Что у тебя?

— Я просмотрел камеры снаружи и…, - он взглянул на Раиса, а потом на меня, не решаясь сказать, — я… я увидел кто накормил собак.

— И кто же это?

— Это…она…эскама, — он кивнул на дверь комнаты принца и я с размаху открыл ее настежь, ворвался внутрь.

— Ты отравила собак? — рявкнул я и она вздрогнула, закрываясь от нас, отворачиваясь к стене.

— Пошли вон! — оскалился на Раиса и банахира и они тут же испарились.

— Собак? — переспросила девушка, испуганно глядя на меня.

— Ты кормила собак сегодня?

— Да…я отдала им остатки еды Айше. Она не захотела есть, только пила. Я приносила ей фрукты с кухни и делала чай. А ее еду я отдала собакам.

— ЧТО?! — меня затрясло и мои глаза округлились, я почувствовал, как буквально разрываюсь от непонимания, от шока, от волнения.

Выскочил и схватил Раиса за шиворот.

— Лану…, - откашлялся, — Эскаму перевести вместе с младенцем в комнату Айше. Поставить охрану, не отходить от комнат ни на шаг.

Глава 14

— Где Гульнара?

Раис поклонился мне и тихо сказал:

— Она заболела.

Почему-то я совершенно не удивился. Она должна была что-то придумать лишь бы не уехать.

— Что с ней?

Не то чтоб я прям сильно волновался, но я привык знать все, что происходит. Кроме того, я отправил ее прочь и хотел, чтобы так и было, чтобы она уехала из особняка. Гульнара меня раздражала. Я как будто чувствовал какой-то подвох и не мог понять в чем он заключается. Это ощущение, когда кто-то выводит вас из себя, но нет причины оторвать ему голову. Мне было достаточно ее хамского вмешательства в мои решения.

— Ты просто хочешь избавиться от нее. Надоевшая фаворитка мозолит глаза. Точно так же поступал и твой отец!

Перед глазами появился образ матери и то как она гордо вздергивает голову. Как бы высоко не вознеслась Архбаа она не стала женой императора. Только матерью его детей. Но, да, Роксана добилась огромного влияния.

— Гульнара берет на себя слишком много. Она наказана и поэтому покинет дом. Без дочерей и без сына.

— Ты слишком жесток к ней, сын. Это невероятная жестокость. Она мать твоих детей. Единственных, между прочим. Ни одна другая…не выносила и не родила тебе.

— Она должна знать свое место. Гульнара получила все почести как мать моих детей, получила место возле меня, право находиться с детьми, деньги, драгоценности, положение. Если ей этого мало, то это только ее проблема и она не должна становиться моей. Я не потерплю наглости и неблагодарности. Не важно от кого!

Роксана выдохнула, но спорить не стала.

— Может быть ты переселил бы ее в другие покои…подальше от тебя, запретил появляться в этой части дома, но не изгонял на глазах у всех. Не разлучал с дочерями и сыном.

— Сын ее особо не заботит. Она даже не заходит к нему.

— Я ее понимаю…привязаться к больному ребенку…это больно. Она думает здраво. Я на ее месте поступала точно так же и теперь я могу пережить болезнь моей дочери.

— Гульнара покинет дом и отбудет в северный особняк.

— Даже не в горы?

— Нет. Горный дом для семьи. Для родных. Она же поедет в усадьбу.

— Хорошо. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь и уверен в своей правоте. Не всегда стоит поддаваться эмоциям, сын.

— Пусть остынет. Ей пойдет на пользу одиночество.

Поднял голову и посмотрел на Раиса, вспоминая разговор с матерью.

— Говорит что-то по-женски.

— Был врач?

— Я не видел, мой Император.

— Пусть ее осмотрит врач и доложит тебе в каком она состоянии и может ли выдержать поездку.

— Да, мой господин. Я буду держать вас в курсе.

— Сообщи мне, когда Гульнара покинет дворец и пусть ко мне зайдет Арафата. Я хочу, чтобы покои моих дочерей перенесли ближе ко мне в эту часть дома.

— Слушаю, мой господин.

— Это не все…

Я взял Раиса за локоть и отвел в сторону.

— Я хочу, чтобы ты лично занялся отъездом Айше с эскамой и моим сыном. Хочу, чтобы ты собрал отряд лучших банахиров и сопроводил их в Горы. В поместье. Чтобы их там охраняли. Головой ответишь за них!

— Считаете, что здесь им грозит опасность?

— Считаю, что внутри нашего дома есть кто-то, кто хочет навредить моей сестре и моему сыну. Сейчас самое время уйти в горы, в лес, чтобы ни одна тварь не добралась туда.

— Я понял вас. Когда планировать отъезд?

— Сегодня же! Пусть выезжают как можно скорее и еще…чтоб никто об этом не знал! Ни одна живая душа.

— Никто не узнает. Их вывезут тайно перед рассветом, когда наступит полная тишина и все будут находиться в подвалах.

— Возьми это на себя. Сопровождай их лично.

* * *

Раис помнил Императора ребенком. Помнил день и час его рождения. Тогда звезды выстроились в ряд и луна закрыла собой солнце, окрашиваясь в кроваво-красный цвет.

Младенец родился сильным, упитанным и здоровым. Он выдержал несколько дней в одиночестве, имел прекрасный аппетит и уже в сорок дней был коронован и назван в честь своего прадеда. Роксана была счастлива. У нее родился третий сын и ее положение при Императоре более чем утвердилось. Но мечта стать женой не сбылась. А после гибели правителя она стала архбаа и правила стаей пока ее сын не стал совершеннолетним.

Раис помнил первое обращение Вахида. У самых сильных оно начиналось в раннем возрасте. Чем раньше малыш выпустит зверя, тем сильнее будет хищник, родившийся в нем.

Роксана и все они тогда еще не ждали, что мальчик готов к обращению. Ему исполнилось девять месяцев, и он только сделал свои первые шаги. Той ночью они все услышали булькающие звуки и хрип. Стая перебиралась через горный лес в свое родовое убежище. Голодные, гонимые охотниками они остановились в самой чаще древнего Сумеречного леса.

— Кажется началось…

Прошептала нянька и Роксана подскочила на постели. Она вздрогнула и потянулась к сыну, но Император остановил ее.

— Не смей вмешиваться. Он сам справится… а если не справится значит такова его участь!

Малыша начали бить судороги он выгнулся и, кажется, почти переломался в хребте, закатил глаза. Он задыхался и мучился от адской боли. Его маленькие косточки трещали, пальцы рук и ног кровоточили, сухожилия лопались и рвались.

— Слишком мал для обращения. Такой крошечный вряд ли переживет. — запричитала няня.