Дон Алехандро, человек и чародей

— Аварийный вариант, — пояснил я. — Корабль отлетает подальше, сгорает и разваливается. Если на острове — трупы сожрут монстры, если над морем — рыбы. И тогда, если мы выберемся, нас никто не будет искать.

— А если не выберемся, то только напрасно устанем, — обреченно сказал Серхио, но осматриваться начал с заинтересованностью.

Грабить на корабле оказалось нечего. Там не было даже набора для потерпевших кораблекрушение. То ли предполагалось, что никто не выживет, то ли по этому поводу никто не заморачивался. Дорогая посуда и мебель в пассажирском салоне для нас ценности не представляли. Не в нашем положении брать лишний груз, да еще и с приметными вензелями. Но пара одеял нашлась. На них тоже были вензеля, но мы их решили спороть на первом же привале, а сами одеяла немного запачкать.

Артефакты, которые были приписаны к кораблю, были небольшими, а ценность имели хорошую. Но мы решили их оставить, потому что у Серхио не было уверенности, что сможем продать так, чтобы никто на нас не вышел. Мало ли, вдруг на них есть чародейские метки, указывающие принадлежность к кораблю? Нет, жадность должна быть умеренной. А вот буфет мы пограбили основательно, хотя продуктов там было, как будто на пикник собирались небольшой группой: хлеб, вяленый окорок и головка сыра. Серхио вытащил еще пару бутылок, которые его полностью примирили с необходимостью идти через лес.

— Эх, по лестнице тащиться туда-обратно столько раз, — вздохнул он и начал спускаться.

— За хорошей беседой время быстро пройдет, — ответил я. — Что за ритуал пытались провести?

— А вы не знаете дон Алехандро?

Я постучал по лбу.

— Тут, Серхио, полная пустота. Все выжглось ритуалом.

— Ну, это-то понятно, что выжглось, — неожиданно сказал он. — Странно, что мы вообще выжили. Хотя вы-то, дон Алехандро, были не основной жертвой, а закрепляющей.

— А основной жертвой был наследник престола?

Серхио остановился и захохотал.

— Ну вы и сказанули, дон Алехандро. Жертвой. Он не жертва. Он — тот, к кому переходят знания.

— Какие знания?

— Алтарь Бельмонте для чего был сделан? Чтобы отобрать навыки у жертвы и передать нужной персоне. Бельмонте-то потому и не трогали долго, несмотря на все его развлечения, что он разрешил королям пользоваться алтарем.

— И что собирались получить с меня? Умение слагать стихи?

— Без обид, дон Алехандро, но стихи особой ценности не представляют. Такой дар никто бы даже с приплатой не взял. Вы шли как закрепляющая жертва, после того, от кого было забрано умение.

— А не слишком жирно дворян приносить в жертву? — удивился я. — Этак король долго на троне не просидит.

— Вы, дон Алехандро, закрепляли чародея, а значит, были одной крови с наследником, — огорошил меня Серхио. — Бастардом королевским, так сказать. Ваша мать знала, на что шла, ложась в постель с королем. Не была она случайной любовницей, у таких король детей не оставляет. А дону Торрегроса выплатят за ваше использование столько, что он молчать будет, даже если что-то испытывал к выращиваемому ребенку.

И почему я не удивлялся? Со стороны старикашки было бы странно не нагадить, пользуясь моей дезориентированностью.

— Откуда ты это знаешь? Мне кажется, это не та информация, которая свободно гуляет по массам народным.

— Не гуляет, — согласился Серхио. — Только я при доне Акуньо был, а он благородных учил, вот я и наслушался всякого. Так что не сомневайтесь: у вашей матери был договор с королем, по которому она получала круглую сумму и больше не интересовалась вашей жизнью.

— То есть моя мать собиралась родить ребенка, которого принесут в жертву?

— Шанс выжить у вас был, дон Алехандро, если бы вы родились чародеем. Но Всевышний способности к чарам вам не дал, вот вы и оказались на алтаре.

— Падре Хавьер говорил, что церковь выступает против таких жертвоприношений.

— Это она против, когда приносят в жертву их самих, а когда других — она закрывает глаза. А что не видит церковь, то не видит Всевышний. Простому чародею сюда не попасть — летающие судна все наперечет, а королям любая церковь делает поблажки.

— А хозяину замка зачем нужно было усиливать королей?

— Бельмонте-то? — уточнил Серхио, и только тут я вспомнил, что был одним из претендентов на руку представительницы этого семейства. — Так он с каждого ритуала долю имел.

Я знатно офигел. Сегодня вообще был день офигения. Так и хотелось отпраздновать — не зря же мы откопали на корабле бутылки. Но пока не до празднований, а жаль: на трезвую голову это принимать все сложнее.

— Это же постоянное усиление? Как на это власти пошли?

— Как узнали — так сразу на один чародейский род стало меньше, — хохотнул Серхио. — Подкараулили да грохнули. Но доступ в замок не появился. А слуги, что оставались, выйти не смогли так и померли все в замке. Темная история.

Я хотел ему еще пару вопросов задать, да только мы уже дошли до ритуального зала, на пороге которого я замер и засомневался, тот ли это зал: ни трупов, ни крови, только одежда валяется кучками там, где были тела. И даже запах изменился. Теперь тут не воняло скотобойней, а стоял немного душный запах плохо проветриваемого подвала.

— Могучие здесь чары сохранились, — сказал ничуть не удивившийся Серхио. — Одно плохо — кровью они подпитываются.

— Вещи все равно придется перенести на судно. Они нас выдадут.

— А чего б не перенести? За одну ходку все оттащим. И валить отсюда надо дон Алехандро, пока мы сами вот так, тряпьем не остались.

В качестве мешков мы использовали обе рясы — нижнюю и верхнюю падре Хавьера. Туда летела одежда и артефакты. Кошельки и драгоценности складывали в два мешка, оставшихся от чародеев, участвовавших в ритуалах. Во всяком случае содержимое мешков на это не просто намекало, прямым текстом говорило. Все имущество чародеев отправилось в рясы, а в мешки мы забрасывали ценности, решив заняться дележкой, когда выберемся наружу.

Бутылки с одобрения Серхио я отправил к себе, проложив почти новой чародейской мантией. Моему спутнику достались две фляги со спиртным, одна из которых была серебряной, но без аристократического герба. Выгребли мы и все продукты, что смогли найти. Было их немного, но нам долго по лесу идти не придется — если не съедят, выберемся за пару дней. Дольше всего Серхио решал, что из оружия берем мы, а что уйдет вместе с судном. Нужно было что-то хорошее, но без отличительных особенностей, по которым определился бы прежний владелец оружия. Кинжал мне достался офицерский, но в простых ножнах от другого, а саблю я оставил ту, которой уже дрался, — привычное оружие, не надо к другому приспосабливаться.

Оставляли мы ритуальный зал совершенно пустым и чистым. Никто никогда не догадался бы, что здесь произошло. Теперь бы остальные части плана выполнить в точности…

Глава 5

Пульт управления кораблем был несложен. Если бы время не подпирало, я бы попытался разобраться, но все упиралось во время и в наличие так называемых причальных башен, о которых сразу поведал Серхио.

— Ходят они от башни к башне, никогда не спускаются. Почему? Да кто его знает, дон Алехандро. — Серхио говорил, а сам еще раз обшаривал корабль на предмет пропущенных ценностей. Прям видно было, как у него сердце болит от того, что все забрать нельзя. — Это ж чары, про них обычные люди мало чего знают. Никогда не задумывался, а слышать — не слышал. Не спускаются и все тут. Зато ходят точно по часам и быстро. Хорошая штука, жаль, что сейчас такое не делают.

— Почему не делают? — удивился я. — Корабль выглядит новым.

— Разве что отделка. Летающие корабли — работа рода Мурильо, а они закончились еще раньше, чем Бельмонте. Вот так, два чародейских рода передрались, ни одного не осталось. И вместе с ними сгинули как плохие, так и хорошие знания. Сейчас мы еще и память о них хотим уничтожить. — Если в голосе Серхио и было огорчение, то всего ничего, и продолжил он довольно бодро: — Как поджигать-то будем? Артефактная защита здесь.

— Что именно?

— А кто его знает? Я ж не чародей, дон Алехандро. И не дон.

Удивляло, что он, взрослый вроде бы мужик, относился ко мне, как к более старшему и опытному и полностью полагался на мои решения. Но я тоже не знал, какие из артефактов в кабине относились к тушению пожаров, поэтому почесал в затылке и мы безжалостно выдрали все, что не относилось к управлению. С последними точно промахнуться не удалось бы: они были компактно собраны в блоке под рулем.

Дерево, лишившееся артефактной подпитки, вмиг рассохлось и не выглядело уже столь блестяще, как до нашего акта вандализма. Теперь верилось, что устройство древнее и разваливающееся на ходу. Оставалось только поджечь и запустить корабль чтобы помочь ему развалиться.

Серхио зачиркал кресалом над одной из куч одежды, которые мы равномерно разбросали по палубе. То ли одежда была недостаточно сухой, то ли ее стоило чем-то пропитать, но загораться ничего не хотело. Я уже стал сомневаться, что затея выгорит, как вспомнил, что перед смертью успел выучиться чарам. Пусть на скорую руку, пусть дефектно, но в качестве заклинания нападения старикашка мне всучил Огненный ручей, утверждая, что это самое перспективное для начинающих. Вот и пришло время использовать.

Знания были вложены в голову, но только в теории — в замкнутом пространстве кабинета старикашки проверить возможности не было, пришлось поверить так называемому учителю на слово. И вот сейчас я проделал связку Слово-Жест-Поток, и от моего пальца отделилась тонюсенькая огненная ниточка. Выглядела она настолько убого, что назвать это заклинание заклинанием нападения мог только вконец больной человек. Но несмотря на свою мизерность, Огненный ручеек, добравшись до дерева, не просто оставил на нем черную точку, но породил очаг возгорания. Инициировав еще пару в разных местах, я скомандовал Серхио двигаться на выход, пошел в рубку и занес ладонь над активацией автопилота. Немного помедлил, за что чуть не поплатился, потому что огонь разгорелся неестественно быстро и выход из рубки превратился в огненное кольцо, которое я преодолел длинным прыжком. Еще одним прыжком я преодолел расстояние с палубы до причальной площадки, потому что сходней уже не было.

Прыжок получился на пределе: площадки я коснулся самыми носками сапог, а Серхио ухватил меня за руку и резко дернул на себя. Если бы не он, мог бы и улететь вниз, к замковой стене.

— Ну и рисковый вы парень, дон Алехандро. Чуть не сверзились с верхотуры.

— Выбор был небольшим: сгореть или рискнуть.

— Нужно было учесть, что корабль полетит сразу же, и обвязать вас веревкой.

— Все мы задним умом крепки, — буркнул я. Адреналин схлынул, и я осознал, как близок был к смерти. — Но веревка тоже могла загореться.

— Дон Алехандро, мне показалось или вы чарами подожгли?

— Чарами, — признал я.

— Но как же чародея отправили на жертвенник? Возможно, как раз из-за этого ритуал и пошел наперекосяк.

— Возможно, я слабый чародей? Серхио, я ничего не помню из того, что было. Заклинаний припомнилось всего три штуки и очень хилых, вряд ли они нам хоть как-то помогут. Нам не о чарах говорить, а уходить нужно.

— Уходить нужно. Но про чары вы зря, что слабые. Горит-то как, а, дон Алехандро? — с восторгом сказал Серхио.

Я повернулся. Летучий корабль теперь был не только летучим, но и огненным. Горел он красиво, но так быстро, что до воды может не дотянуть. И ладно бы в лесу свалится, а если на побережье? Но сделать я мог только одно — побыстрее убраться из замка. Исчезновение трупов произвело на меня неблагоприятное впечатление. Вдруг исчезновение живых — дело времени? Не зря же Серхио говорил, что еще никому не удалось пережить тут ночь.

После того как я ему это напомнил, ему тоже резко расхотелось любоваться горящим кораблем. И то правда, ни текущей воды, ни работающих людей не наблюдалось, а значит, зрелище потеряло две трети привлекательности, поэтому мы подхватили мешки и одеяла и двинулись на выход. Его спутать с чем-то другим было невозможно, поэтому вскоре мы стояли за стеной замка, и я размышлял, что мне не нравится больше: неприветливые каменные стены, за которыми творится непонятная хрень, или не менее неприветливый лес, в котором наверняка тоже происходит нечто не слишком хорошее — не зря же Серхио уверен, что вероятность выбраться из него стремится к нулю.

От замка шла длинная мощеная дорога и уже в лесу раздваивалась. Странно, но на этом месте никакого камня не было. Типа, налево пойдешь — два часа проживешь, направо пойдешь — час проживешь, прямо пойдешь — сразу умрешь. Вариант пойти прямо я даже не рассматривал: лес был огромен, в стволе любого из деревьев, возвышавшихся над нами как небоскребы, можно было устроить комфортное жилище. Правда, там были бы всего одна-две комнаты на этаж, зато гарантирован приятный вид из окна на густой темный подлесок в человеческий рост, в котором наверняка прятались разные экзотические зверюшки с экзотическими же способами добывания пропитания из мимо проходящих путников. Нет, в лес идти — верная смерть, нужно держаться дороги, которая выглядит ухоженной, как будто ею не только постоянно пользуются, но и постоянно приводят в порядок: никакой травы между брусками камня, отполированного временем.

— Направо или налево? — спросил я у Серхио.

— Дон Акунья говорил, что дороги — самое опасное место на Сангреларе, — ответил он, обреченно глядя на стену леса.

— А кем был дон Акунья?

— Поначалу-то обычный искатель приключений, потом — учитель фехтования. Лучший фехтовальщик Мибии. Был.

Серхио говорил с заметной грустью, но охотно, еще бы: это отдаляло момент решения.

— Почему был?

— Потому что его первым на алтаре приговорили. Видать, слава фехтовальщика покою не давала покойному Высочеству.

— Странный выбор жертв. Зачем принцу фехтовальщик и священник?

— Он получает часть их знаний и умений. Церковь — серьезная сила, а падре Хавьер много чего знал по тому, кто с кем дружит и кто кому должен. Их орден один из самых сильных. И способность убеждения, которая проявилась у падре, когда он говорил с вояками, она дана единицам, была вероятность, что принц ее унаследует. Остальные двое, упокой Всевышний их душу, были чародеями. Тоже сильнейшими. На усиление наследника абы кого не выберут.

Получается, на алтаре остался еще один мой единокровный брат. И не жалко было принцу родственников? Или мы для него вариант скота, который разводят специально на убой? Я достал из кошелька монету и вгляделся в изображение. Не знаю, нынешний ли это король, прошлый ли, или вообще другого государства, но рожа у него препоганейшая. Не хочется с таким быть связанным хоть чем-то. Хоть подданством, хоть узами крови.

— Куда ведут дороги, ты знаешь?

— Как не знать, знаю. Одна — в Блоре, вторая — в Уларио.

— Это города?

— Побойтесь Всевышнего, дон Алехандро? Какие города? Разве могли тут сохраниться города после гибели последних чародеев из рода Бельмонте? Мурильо-то еще раньше сдохли.

— Серхио, у меня в голове полнейшая пустота, — напомнил я. — Я думал, Сангрелар — большой остров. На них могут быть города.

— Странная у вас пустота. Такое помните, что и не всякий ученый знает, а мелочей, что известны любому ребенку, — не помните.

— Только Всевышний знает, что нужно было мне оставить, — удачно ввернул я. — Так что там с городами?

— Были города, а как же, — ответил Серхио, и мне показалось, что он специально тянет время, боясь отправляться в дорогу. — По одному рядом с каждым чародейским замком. И поселки были. Да только теперь их всего три осталось на самом побережье, куда проклятье редко дотягивается. Фланд, который считается мибийским. Он ажно на другом конце острова. Уларио со стороны Гравиды. Да Блоре, за который спорят Гравида и Онкилия.

Названий Серхио на меня вывалил сразу множество, да только ни одно мне ничего не говорило, кроме разве что Мибии, король которой потерял сегодня двух сыновей, но не тех, которых планировал. Покушение на дона Алехандро я ныне воспринимал как покушение на самого себя, так что мибийский король за это еще ответит. А старикашка силен. Зря я на него бочку катил — он не только воскресил тело, но и вынес почти всех моих врагов. И это уже после смерти. Страшно представить, что он мог делать при жизни, поэтому даже представлять не хочу. Хотя, не скрою, корабль впечатлил.

— Во Фланд через лес мы точно не пойдем — к нему нет дороги.

— Дороги-то как раз все сохранились, — возразил Серхио. — Если к Уларио пойдем, ответвление будет к Фланду. Но там точно поляжем, не дойдем. Да и до Уларио не дойдем, — неожиданно пессимистично заключил он.

— Что ближе: Уларио или Блоре? — спросил я

Я пожалел, что не было возможности рассмотреть или даже захватить карту из рубки корабля. Но она была такой огромной, что скрыть ее никак не получилось бы. Это такая улика, всем уликам улика, которая орала бы любому появляющемуся с нами рядом: «Они ограбили королевский корабль!» Так что нет, удобство удобством, а безопасность важнее

— По карте чуть ближе Уларио, но это если по дороге идти, а так только Всевышний и знает. — Серхио крутанул кистью руки, изобразив какой-то символ, относящийся к упомянутому божеству. — Разницы особой нет, где помирать.

— Предлагаю следующее. Подбрасываю монету. Если она падает монархическим ликом вверх — идем в Уларио, вниз — в Блоре.

— На все будет воля Всевышнего, — согласился Сеохио.

Монарх явил свой мерзкий лик, указывая на Уларио, поэтому мы пошли по дороге в ту сторону. Серхио тяжело вздохнул.

— Дон Акунья говорил, что идти по сангреларским дорогам нельзя. На них чаще всего разное чародейское дерьмо сидит в засаде.

— На дороге мы хотя бы увидим, кто на нас нападет.

Я повернул в сторону Уларио и пошел по ровной дороге, на которой даже стыки между камнями не чувствовались. Серхио пошел рядом.

— И не поспоришь, дон Алехандро, — нервно хохотнул он. — Только не уверен я, что хотел бы столкнуться со своей смертью лицом к лицу. Иной раз лучше не знать, что тебе грозит. И умереть, даже не узнав от чего.

Наверное, в нашем положении правильно было бы идти молча, но тихо идти по дороге мы могли бы разве что на цыпочках, а спускаться в лес… Благодарю покорно, не хочется узнавать, какие твари водятся в кустах и на деревьях.

— Зато мы встретим опасность с оружием в руках.

— И не поспоришь, дон Алехандро. — Он вздрагивал от каждого шороха, хотя трусом не был, но неизвестная чародейская опасность — самая страшная. — Но лучше бы нам никого не встретить.

В лесу тихо не было. Шелестели листья, пели птицы, громко шуршала в подлеске какая-то живность. Хотелось надеяться, что мелкая. Ветер доносил то аромат каких-то цветов, то амбре гниющих пищевых отходов. Но второе — куда реже, чем первое. Вылетевшая к дороге бабочка сразу залетела обратно, но это не помешало мне разглядеть, что ее пестрые крылья были размером в добрую мужскую ладонь. Больше к дороге не выходил никто. Лес выглядел будто принюхивающимся к двум случайным путникам. Решающим, что с ними делать. Это беспокоило.

— Серхио, расскажи, что ты вообще знаешь про Сангрелар, — попросил я, чтобы отвлечься. — Какому государству он хотя бы принадлежит?

— Когда Мурильо с Бельмонте были еще живы, то делился он между Мибией и Гравидой, — охотно начал рассказ Серхио. — Та часть, что была под Мурильо, принадлежала Мибии, а Бельмонте были подданными Гравиды.

— То есть мибийцы проводили ритуал в чужой стране?