Соблазнить строптивого романтика

— Поздравляю, — выпалил Раньери, разрушая чары.

Сильная дрожь вновь завладела ее телом, и появилось нечто темное, какое-то предчувствие.

— Теперь мы обручены.

Раньери произнес это так, словно вынес тюремный приговор.

Анника пробиралась сквозь толпу людей высшего класса, прекрасно понимая, что за последние полторы недели побывала на большем количестве вечеринок, чем за все предыдущие пять лет своей жизни. Она открыла для себя множество вещей. Одна из них — что ей на самом деле не нравились все эти нью-йоркские светские тусовки. Эта же проходила в лофте промышленного здания и пользовалась популярностью только из-за огромных панорамных окон с красивым видом на город. Иногда, как ей дали понять, здесь устраивались художественные выставки. Сегодня же тут собралась богема. Самые лучшие, самые успешные и самые чванливые люди Нью-Йорка, которые собирали деньги на то и на се.

Ей быстро надоела нетипичная для нее обстановка. Когда Раньери отвез ее домой в день их помолвки, казалось, что весь город разузнал про эту новость. Ее телефон трезвонил не умолкая, а такого в ее практике никогда не случалось. В тот день Анника приехала в свою просторную квартиру на Пятой авеню, которая занимала три этажа и была прекрасным местом, где можно было спрятаться от остального мира.

Она оставила свой телефон на столе в холле, чтобы тот не мешал ей, и, если бы не украшение на ее пальце, сумела бы убедить себя в том, что ничего особенного с ней в тот день не произошло.

Вот только на следующий день рано утром в дверь ее спальни нетерпеливо постучали. Когда она открыла, ожидая, что один из сотрудников ее отца сообщит ей, что случилось что-то срочное, например, потолок в квартире обвалился, то ее удивлению не было предела: она увидела на пороге Раньери.

— Что ты?… — начала возмущаться она, сбитая с толку его присутствием. Девушка обратила внимание, как изысканно и почти противозаконно привлекательным был он, в то время как она облачена в бесформенную футболку, доходящую почти до колен.

— Наше первое мероприятие в качестве пары состоится сегодня вечером, — сообщил ей Раньери. — Я настаиваю на том, чтобы привести тебя в порядок.

Анника только встала с постели, и причиной его заявления вполне мог стать ее заспанный вид. «И вообще, как он оказался в моей квартире?» — задалась она вопросом.

А далее последовало одно унижение за другим. Волосы были взлохмачены, футболка выглядела неопрятно, и все это послужило причиной его возмущений. Анника многое бы отдала, чтобы швейцар не впускал Раньери в ее квартиру.

Телефон Анники не умолкал, и в это утро в компании Раньери она ощутила, что ее жизнь полностью менялась. И это было ужасно.

Она была помолвлена с самым завидным холостяком. Повсюду ее окружали камеры, фотовспышки и неприятные люди, выкрикивающие ее имя. Само кольцо вызвало переполох. Раньери отчитал ее за то, что она сняла его на ночь.

— Я никогда не сплю в своих украшениях, — сказала Анника, хмуро глядя на него, когда наконец выпила достаточно кофе и надела подходящую одежду.

— Предлагаю тебе поменять свои привычки.

Раньери подождал, пока она соберется, а затем они направились в симпатичный дом из камня, который располагался вблизи района, где Анника выросла. Но, как оказалось, его замысел нельзя было назвать невинным. Это был вовсе не жилой дом, а современная версия салона модистки. Раньери заманил девушку сюда, а затем, посовещавшись некоторое время, оставил ее на растерзание стилистов, которые были одеты в черное. Девушки злобно смерили Аннику взглядом. Их главная цель — подобрать ей соответствующие наряды, именно так они и твердили. Соответствующие!

— У меня полно одежды, — пожаловалась она перед уходом Раньери. — Очень много одежды.

— От моей женщины будут требовать определенных стандартов. Определенный вид и одежда, и лишь бы какая не подойдет. А если повезет, твой новый образ придаст тебе больше элегантности.

Ей потребовалось некоторое время, чтобы понять, что, по его мнению, элегантностью она не обладала. Анника хотела разозлиться на него, что, собственно, и сделала. Но на протяжении десяти дней ей пришлось мириться с папарацци, и таковы были новые реалии ее жизни. Как и тот факт, что девушка была неуклюжей. Она путалась в собственных ногах, на голове был бардак, и поэтому ей необходима помощь со стороны.

Общественности нравилось видеть ее фотографии, где она выглядела глупо и несуразно, и застать ее в таком виде не составляло особого труда. Тем временем Раньери таскал ее по различным мероприятиям. Одно дело, когда она сопровождала своего отца. Люди были к Аннике снисходительны. В те времена девушка участвовала в беседах своего отца, вела праздные беседы, но, как только речь заходила о бизнесе, тут же извинялась и уходила.

И не для того, чтобы могла смешаться с теми людьми, которые посещали эти вечеринки. Об этом не было и речи. Ее истинные друзья не посещали светские мероприятия в Нью-Йорке. В противном случае они не стали бы ее друзьями. На такие мероприятия Анника ходила одна. Таким образом она подружилась со многими рестораторами и актерами, а это означало, что со временем могла попасть в лучшие места и появиться за кулисами лучших шоу. Она видела, как многие делали то, чего не следовало, то тем не менее, сейчас это не имело никакого значения. С Раньери она стала в центре внимания.

Анника никогда не выглядела утонченно, в то время как он выглядел элегантно без особого труда. Ее ждали и другие опасности в лице женского населения. Слишком много утонченных девушек было рядом, они кружили вокруг нее, словно акулы, готовые напасть при удобной возможности.

Многие подозревали, что она беременна. А это лишний раз указывало на то, что люди верили в их близость. Что они в самом деле занимались сексом. Другие же не верили, что у них вообще дошло дело до секса.

Сегодня вечером, например, Аннику вовлекли в безумно утомительную беседу три дебютантки, которых она знала. Хотя ей хотелось сделать вид, что они незнакомы, но так случилось, что они вместе ходили в частную школу. Одна была помолвлена в пятый раз. Другая собиралась выйти замуж во второй раз. Третья дебютантка — светская львица с раннего возраста, которая стала главной звездой таблоидов. И они хотели поговорить о том, как сильно желали дружить с Анникой все эти годы.

Ложь!

Девушка распознала эту ложь еще до того, как некоторые высказали резкие замечания по поводу ее кольца.

— Я же предпочитаю классический стиль, — сказала одна, хотя все ее лицо выражало чистую зависть. — Но считаю, что, если бы мне удалось охмурить Раньери Фурлана, то тоже хотела бы, чтобы доказательства моего триумфа виднелись из космоса.

Анника желала признаться, что она вовсе не жаждет быть невестой Раньери, и подобные триумфы ей были ни к чему. Но сдержалась, вместо этого протянула левую руку и посмотрела на огромный камень, как будто никогда не видела его раньше, а затем взглянула на «классический» стиль камня на руке своей знакомой. Ее реакция могла быть воспринята как издевка. Но дело в том, что Анника не умела играть в эти игры. Особенно ей были ненавистны разговоры Раньери, что их помолвка — результат бурной страсти.

Страсти!

Анника слышала, как он говорил об этом не раз сегодня вечером, хотя всячески пыталась обходить Раньери стороной.

— В какой-то момент мы уже не смогли отрицать ту страсть, которая возникла между нами, — услышала она его слова. — Каюсь, моя вина.

Он был ужасно сосредоточен. Мало того что он нанял ей личного стилиста, от которого Анника пыталась отделаться, так еще теперь ей пришлось прятаться от Мариссы, ее визажиста, которая преследовала ее по пятам, пытаясь подправить макияж.

— Я перевезу все твои вещи в мой лофт в Трайбеке, — сказал Раньери ей в тот день, который был посвящен ее преображению.

Она слишком долго примеряла всевозможные образы, и, по крайней мере, ей не пришлось делать этого при нем, к тому же он даже не оторвался от экрана своего ноутбука. Когда он планировал перевезти ее вещи? Скорее всего, завтра, но ей было наплевать.

— У меня есть идея получше, — возразила Анника, чувствуя себя уязвленной. — Почему бы тебе не переехать в мою квартиру? У меня есть явное преимущество в виде нескольких этажей, которые можно без проблем разделить между нами, и всем будет комфортно.

— Думаю, нет, это плохая идея. Данный шаг не произведет должного впечатления. Ты переезжаешь ко мне.

Так и случилось, потому что Анника прекрасно понимала, что спорить с ним невозможно. И когда все вокруг менялось так стремительно и против ее воли, просто потерять «Музей Шулер» она не могла. Это единственное место, что у нее осталось от отца. Вот почему она так отреагировала на ультиматумы Раньери.

— Свадьба состоится через неделю, — сообщил он ей по дороге на благотворительный вечер. Выглядел он равнодушным. — Твое свадебное платье уже готово.

«Ну конечно же, разве могло быть иначе?» Девушка обратила свой взгляд в окно и теребила кольцо на руке, заставляя его сверкать в свете проезжающих такси. Возможно, это был ее крик о помощи.

— Конечно, со мной советоваться не стоит. Я же всего лишь невеста, да и только.

Раньери проигнорировал ее замечание, как и большую часть того, что она говорила. Иногда ей казалось, что если он добьется своего, то и вовсе запрет ее в своем лофте, в гостевой комнате на чердаке, где Раньери ее и разместил. Стены там были сделаны из кирпича, неподалеку располагалась роскошная ванная, и стоит упомянуть убийственный вид. Каждую ночь Анника засыпала и мечтала о нем. Ха! Таков мог бы быть идеальный мир, но на самом деле все выглядело иначе.

— Я думаю, нам стоит заехать в мэрию и покончить с этим, — сказала она чуть ранее. — Без суеты.

И вдобавок все не будет выглядеть как настоящая свадьба.

— Этому не бывать, — ответил он. После чего приподнял голову и окинул ее пристальным взглядом. — Мы поженимся в Нью-Йорке, где нас все прекрасно знают. О мэрии речи не идет. Я думаю, что твой любимый «Шулер Хаус» прекрасно подойдет для нашей свадьбы.

Анника резко напряглась.

— Нет, это исключено.

— Это не просьба, Анника, — ответил Раньери суровым тоном. — Во-первых, в столь короткий срок сложно найти подходящее место. Во-вторых, не секрет, что ты очень любишь это место, поэтому люди с легкостью поверят в истинность наших намерений.

— Искренность наших намерений?! — возмутилась девушка. — Никаких подтверждений искренности нет. И почему я не удивлена, что ты об этом не знаешь?

— Все очень серьезно. Не будь наивна. — Раньери покачал головой.

— О нас ходят слухи, я уверен, ты понимаешь, о чем я толкую. А свадьба в «Шулер Хаус» лишь успокоит публику. Да и медовый месяц нам только на руку.

— Никакого медового месяца у нас не будет, Раньери! — срывалась она на крик. — Медовый месяц для тех, кто любит друг друга. Нас же влюбленной парой назвать нельзя. — Девушка тут же пожалела о сказанных словах. Она не одобряла действий Раньери, когда тот слонялся по всему Манхэттену, бесконечно говоря о страсти между ними всем и каждому. Казалось, что он пытается подлить масла в огонь, что было глупо с его стороны.

Аннике было сложно дышать от переполнявших ее эмоций. Да еще и эта вечеринка, которая априори была ей не по душе. И вот, сумев улизнуть от толпы гостей, она вышла на балкон. На мгновение девушка вздохнула и посмотрела на этот чудесный и волшебный город, который с уверенностью могла назвать своим домом. Нью-Йорк был неизведанным и знакомым одновременно. Нью-Йорк всегда поднимался, как бы ни падал. Глядя на город, Анника почувствовала, как что-то шевельнулось внутри ее.

Она все делала неправильно. Она была так удивлена хладнокровию Раньери с момента чтения завещания, а ведь даже сейчас он твердил ей, как стоит поступить. Он был властным мужчиной, который не приемлет неповиновения.

Суровая реальность заключалась в том, что у нее оставалось совсем немного времени, чтобы заставить его разорвать эту помолвку. Но если бы он пошел у нее на поводу, то не видать ему его компании, в то время как сама Анника ничего от этого не теряет. Что еще важнее, она обретет свободу.

Анника была так занята встречами со стилистами, подготовками к вечеринкам, что даже не обращала внимания, как разрушает саму себя. И виной всему были ультиматумы, которые ставил Раньери, ведь если она откажется плясать под его дудку, то он всегда может обвинить ее в том, что Анника не хочет ему подыграть. Он мог легко доказать тот факт, что она не соблюдает правила, указанные в завещании ее отца. Но в эту игру должны играть двое.

Девушка стояла на балконе, глядя на сияющий город. Здесь всегда было много ярких огней: и красные стоп-сигналы внизу по улице, и свет тысяч домов. Как же много людей проживало в этом городе, и как много жизней…

Страсть, которую Анника испытывала к этому городу, нельзя было назвать поддельной. Но теперь это слово «страсть» эхом отзывалось у нее внутри. Может быть, потому, что она много раз слышала, как Раньери использует его. Может быть, потому, что она, наконец, почувствовала, как в голове начали проясняться ее мысли. Прохладный воздух действовал на нее отрезвляюще.

Раньери хотел сыграть свадьбу в «Шулер Хаус», а Анника была против, поэтому собиралась держать наследие своего отца подальше от этого фарса. Ей не хотелось, чтобы Раньери был хоть как-то причастен к этому месту, как и ко всему остальному в ее жизни. И да, возможно, она задумывалась сыграть там свадьбу, но уж явно не с ним.

И, чтобы защищать свои принципы, решение было лишь одно.

«Страсть», — подумала Анника про себя. Может быть, пришло время дать Раньери немного той страсти, о которой он так много говорит. Много страсти. Даже больше, чем он мог выдержать. Она никоим образом не нарушала условий завещания своего отца. И даже если речь зайдет о сексе, то так тому и быть, даже несмотря на то, что ей безумно хотелось свернуться калачиком в своей комнате для гостей в Трайбеке.

Все эти люди уже пообщались с Анникой, будто она была какой-то чокнутой. Девушка улыбнулась, глядя на свой любимый город. Почему бы ей не поиграть в его игры? Сыграть роль страстной обольстительницы? Не было другого способа заставить его разорвать помолвку и оставить «Шулер Хаус» себе.

Глава 4

Прошел уже час с момента начала важной, хотя и несколько утомительной встречи, когда дверь в конференц-зал распахнулась. Раньери тут же предположил, что горит здание, потому что иной причины, по которой ему могли помешать, просто не могло быть. И все это прекрасно знали.

Это была Анника.

— Я не хотела прерывать вас, — пропела она.

Раньери был не из тех, кто одобряет подобные поступки или акты неповиновения. Он требовал уважения и послушания во всем, и даже в работе он был требовательным, но справедливым начальником. Всегда справедливым. Но как же себя вести с девушкой, которую ему навязывали? По правде говоря, он понятия не имел, что делать с Анникой.

Раньери уже и так потратил достаточно средств, чтобы изменить внешний вид Анники. Он собрал целую группу стилистов, которые пытались сотворить волшебство. И надо признать, что это стоило каждого потраченного пенни. Ее типичный неряшливый вид канул в Лету. Да, ей никогда не оказаться на обложке журнала «Вог», но дочь Беннета Шулера могла выглядеть очень даже неплохо. И это было облегчением. Каким-то образом девушка даже смогла привлечь его внимание. И все же Анника оставалась собой.

Сегодня на ней было платье бирюзового оттенка, выглядел наряд немного кричаще, но все же шел ей, даже очень. Подобного преображения Раньери не ожидал. В первый вечер после работы стилистов он заехал за ней и был крайне… удивлен. Под ее мятыми и неаккуратными вещами скрывалась привлекательная фигура. Раньери твердил, что обратил на ее изгибы внимание лишь в стратегических целях, и не более того.

Сегодня, например, он просто заметил, что бирюзовое платье, искусно скроенное, подчеркивало ее большую грудь, тонкую талию, о которой он и не подозревал. Ее бедра были очередным сюрпризом для него, и иногда Раньери даже задумывался о ее привлекательности, причем слишком часто с тех пор, как Анника переехала к нему.

Утром ее волосы были убраны назад и не маячили перед ее глазами. Она по-прежнему носила свои невзрачные кардиганы, но на этот раз новая одежда обладала утонченностью, поскольку выгодно подчеркивала ее фигуру.

Чуть позже он осознал, что сумбур все же исходил от нее, а не от ее образа. Даже когда с ее неряшливым видом было покончено, энергетика хаоса не изменилась. С другой стороны, возможно, проблема заключалась в том, что в руках девушка несла розовое растение в горшке.

Раньери моргнул, уверенный, что ему это показалось, но нет. Его новоиспеченная невеста действительно ворвалась в конференц-зал, держа перед собой большое растение в горшке. Сам горшок был во что-то завернут, может быть, это была фольга пурпурного цвета, а сверху красовался большой бант.

— Я просто хотела воспользоваться случаем и принести тебе это растение, — бодро проговорила Анника. Она подошла к своему жениху и остановилась напротив него, а затем одарила его улыбкой. — Нашу страсть невозможно сдержать, — сказала она, и ее улыбка стала шире, а громкий голос раздался по всему конференц-залу. — Как мне хотелось все эти последние годы рассказать всему миру, что мы значим друг для друга!

— Я очень рад, — сумел произнести Раньери, но его лицо противоречило его словам. — Но дело в том, что я сейчас занят.

Анника ответила тем, что поставила горшок с цветком прямо перед ним, слишком близко к его ноутбуку, как ему показалось.

— Я увидела его и поняла, что он просто обязан быть у тебя, — произнесла она с уверенностью, которую раньше Раньери за ней не замечал. Наверное, это качество было нетипично для девушки. А в ее зеленых глазах явно читалось озорство. Затем она слегка нахмурилась, оглядывая стол. — Розовые цветы, конечно же, символизируют любовь.

За столом сидели титаны промышленной отрасли и самые серьезные люди, но все они закивали. Раньери рассмеялся бы из-за абсурдности ситуации, но Анника снова перевела на него свой взгляд.

— Я знаю, как важна для тебя твоя работа. И, как женщина, которая любит тебя больше всего на свете, я хочу поддерживать тебя, пока ты трудишься.

Он уставился на нее в полнейшем изумлении, когда ее фальшивый смех заполнил помещение.

— Конечно, мой дорогой и сладенький Раньери, — сказала она, и тогда ему показалось, что он спит, — пока ты тут, я безумно по тебе скучаю.

Поэтому я нашла этот чудесный георгин, который будет цвести, как наша любовь. Я оставлю его здесь, в твоем офисе, и ты будешь думать о нас. Заботься о цветке и ухаживай, пока мы в разлуке. — У нее даже хватило наглости ухмыльнуться ему. — Ты же мне пообещаешь заботиться о нем?

Раньери уставился на взрыв розового цвета перед собой. Затем поднял глаза, обвел взглядом стол и извиняюще улыбнулся. Все собравшиеся тут же опустили голову.

— Тебе не понравился мой подарок, — вздохнула Анника с печалью в голосе. — Тебе не понравился мой цветок, а значит, и я тебе не нравлюсь. Твоя реакция говорит сама за себя, и что же говорить о нашей любви, Раньери?

Ее голос становился все пронзительнее с каждым словом. И он распознал ее намерения. Дрожащая губа. Ее печальный взгляд. Девушка была готова пойти ва-банк.

Он понятия не имел, как ему поступить, если Анника не выдержит и расплачется перед ним.

Тогда Раньери встал так быстро, что его очаровательная невеста опешила и сделала шаг назад, а это было самое разумное ее решение с тех самых пор, как она ворвалась в этот конференц-зал.

— Любовь моя, ты расстроена, — пробормотал он тихим голосом, а затем, быстро сократив расстояние между ними, взял в одну руку это нелепое растение, а другой обхватил девушку за плечи. Затем издал, как он надеялся, успокаивающий звук, выводя ее из конференц-зала.

И сейчас Раньери вовсе не хотел задумываться, каково это, когда Анника так близко к нему.

Обычно их контакты ограничивались разговорами, без каких-либо прикосновений. Но сейчас он обратил внимание на ее фигуру, напоминающую песочные часы, которую она, очевидно, прятала под бесформенной одеждой. Он подметил и множество других вещей, в том числе приятный аромат ее волос, лосьон для тела, который она чуть раньше, по всей видимости, нанесла на свою кожу. От Анники пахло чем-то сладковатым, возможно ванилью.

Он вывел свою невесту в холл, и они направились в его кабинет, где он смог бы разобраться с ней. Раньери по-прежнему приобнимал девушку за плечи, и его любопытные подчиненные провожали парочку взглядами и изучали их с неподдельным интересом. Он мельком увидел зрелище, которое они устроили, проходя мимо стеклянной стены, и стиснул зубы от абсурдности происходящего.

Когда он провел ее в свой кабинет, а затем выпустил из своей хватки, то увидел, что девушка смеялась. «Лучше уж пусть смеется, а не плачет», — подумал Раньери. На этот раз он не удивился, когда гнев охватил его, но все же, как мог, пытался держать его под контролем. Он пересек свой кабинет и с глухим стуком поставил злосчастное растение на свой стол. Он не торопился встречаться с Анникой взглядом, но слышал, как она пыталась угомонить свой истерический хохот, закрывая рот ладонями.

Раньери, наконец, повернулся и посмотрел ей прямо в глаза. «Почему она вела себя настолько возмутительно?» — задался он вопросом.

Что-то в ее образе не давало ему покоя. Было ли тому виной ее бирюзовое платье или волосы, аккуратно зачесанные назад? В отличие от ее обычного вида сейчас Анника выглядела… привлекательно. Может, всему виной были ее озорной настрой или соблазнительная фигура, на которую он не обращал раньше внимания.

Пора взять себя в руки. Влечение к Аннике необходимо было усмирить. Да, он собирался жениться на ней, но никак не мучиться от истомы к этой девушке. Подобные мысли были вопиющими, и поэтому Раньери пытался взять под контроль свои эмоции. Причем быстро. Он же как-никак Раньери Фурлан. Не в его правилах испытывать влечение к таким девушкам, как Анника.

— Ты хоть представляешь, во что мне обойдется твоя выходка?

Девушка выпрямилась, все еще смеясь, и, похоже, ее не сильно обеспокоил его вопрос. Вместо этого она вытерла глаза, все еще тихо смеясь.