Думаю, не стоит упоминать, что рубашка села идеально, как будто была пошита по индивидуальным меркам. Материал, к слову, оказался очень приятным. С привязкой брюк и ботинок справился за минуту. Потеря ещё двух единиц эрго не осталась без следа. Я ощущал себя как после пяти раундов спарринга в полном контакте, но оно того стоило.
Поначалу я скептически отнёсся к мысли влезать в ботинки без носков, но этого аксессуара нигде так и не нашёл. Это оказалось не проблемой. Эргочувствительный полимер не вызывал дискомфорта, так что вряд ли мне грозит натереть мозоли.
— А вы быстро схватываете, Ярослав Юрьевич, — похвалил меня Доран Грей, когда я вышел из гардеробной. — Далеко не каждый новоинициированный может столь быстро освоиться со своей искрой. Следуйте за мной.
— А как одежда узнала мой размер? — не удержался и задал я вопрос.
— Эрго каждого одарённого уникально, — включив профессорский тон, начал ответ ректор, — оно содержит в себе всю доступную информацию о человеке. Это что-то вроде отпечатка пальцев, только намного сложнее. Мы считаем, что эрго — это часть ауры человека. У обычных людей аура слабая и не способна восстанавливаться, а одарённые находятся на более высокой эволюционной ступеньке. Вы должны были почувствовать слабость. Это происходит из-за нарушения целостности ауры. Чем меньше эрго остаётся на балансе, тем меньше у одарённого сил. Когда баланс опустошается, одарённый на время превращается в обычного человека и, как правило, теряет сознание.
— Значит, вы знали, что у меня на балансе пять единиц, — пришёл к вполне логичному выводу я.
В этот момент мы уже покинули больничную палату и двигались по коридору. То и дело нам на пути попадались курсанты и персонал больницы, ну или как тут у них называются медицинские учреждения? Да и пофиг, пусть будет больница. Прохожие приветствовали ректора, а он в ответ кивал им и улыбался.
— Нейросеть предоставила отчёт о вашей инициации, — не стал лукавить Доран Грей. — Скажу честно, я был сильно удивлён. Даже у меня стартовое наполнение искры было меньше. Как правило, оно не превышает 35 единиц эрго, а у вас целых 95. Это говорит о вашем огромном потенциале.
— А как повысить наполнение? — тут же задал я следующий вопрос.
— Всему своё время, Ярослав Юрьевич, — спокойно произнёс ректор. — Не стоит забегать вперёд. Я всё расскажу. Нам с вами предстоит долгий разговор.
Настаивать я не стал. Ректору виднее, как лучше подавать информацию. Ничего не оставалось, как следовать за Дораном Греем и глазеть по сторонам. Мы немного поплутали по узким коридорам и через пару минут вышли в большое помещение с кучей регистрационных стоек, за которыми сидели симпатичные девчонки. Посетителей было мало, Карлос упоминал, что сейчас в академии каникулы, так что девушки коротали время за перешёптыванием друг с другом. Немного необычно было видеть разный цвет кожи, но я думаю, что быстро привыкну, особенно если тут все такие красотки. Это я удачно попал, настоящий малинник. До Элизы они не дотягивают, но всё же.
Задержав взгляд на ближайшей девушке, которая с неподдельным интересом на меня поглядывала, вызвал справку нейросети:
— Криста Абрамс. Человек. Регистратор имплантационного центра академии «Защитник».
— А что, в академии работают обычные люди? — невольно вырвалось у меня.
— Конечно, — не понял моего удивления ректор. — В штате академии одарёнными являются только преподаватели. Остальные сотрудники — это обычные люди, но предупреждаю сразу, предвзятого отношения к обычным людям я не потерплю. А то есть среди курсантов определённые личности, которые считают себя выше других.
— И в мыслях не было, — украдкой подмигнув Кристе, ответил ректору я. — Если хотите, то я могу пообломать этим личностям рога. Так сказать, для профилактики.
— За агрессию по отношению к другим курсантом вне арены налагаются серьёзные взыскания, — предупредил ректор. — У вас будет время ознакомиться с уставом академии, но я запомню ваши слова.
Ректор ускорил шаг, и мне с большим сожалением пришлось отвести взгляд от девушек и последовать за ним. Мы пересекли просторный атриум и по всё такому же идеально подстриженному газону направились к краю островка, на котором располагался имплантационный центр.
Оглядев вновь горящий равномерным, приятным для глаза светом купол, я вдруг сообразил, что понятия не имею, сколько времени провалялся в отключке. Как-то забыл прояснить этот момент. Ладно, потом разберусь со сменой дня и ночи.
— Перемещаемся в резиденцию ректора, — скомандовал Доран Грей, когда мы подошли к ряду очерченных золотым контуром кругов, расположенных у границы островка. — Для этого надо отдать соответствующий приказ нейросети.
Ректор занял позицию в центре такого круга, и уже в следующую секунду его контуры засветились. Возник золотистый барьер, который скрыл от моего взгляда фигуру Дорана Грея, а когда через мгновение он потух, ректора уже не было на месте. Как бы сказал Барсик:
— Телепортация, ёпта!
Воспоминание о друге вызвало улыбку, а потом вернулась тревога за предков. Надеюсь, что Соболевский сдержит слово и реально вытащит их. Они всю жизнь впахивали за копейки и не жаловались на свою судьбу и не заслуживают такой смерти, какую им приготовили родители мажорчиков. Пусть у меня с предками сложились не самые тёплые отношения, но всё же. Батя часто заливал за воротник, а мать составляла ему компанию, и я предпочитал как можно больше времени проводить вне дома, но я по крайней мере всегда был сыт, несмотря на все свои недостатки, об этом родители никогда не забывали.
Тряхнув головой, я отогнал грустные мысли. Уверенным шагом я, по примеру ректора, вступил в соседний круг, и нейросеть тут же вывела перед глазами зелёные линии, которые вели к соседним островкам, расположенным как выше, так и ниже моего.
— Антигравитационный лифт. Выберите точку назначения.
Пояснила нейросеть, после того как я отправил мысленный запрос. Удобная штука, чёрт побери. Стоит возникнуть какой-нибудь затыке, как появляется подсказка. Если бы ещё эта железяка не сливала инфу на сторону, цены бы ей не было.
Лифт мне не нужен, поэтому просто пожелал переместиться в резиденцию ректора. Ситуация со свечением повторилась, и уже через несколько секунд я смотрел на ожидающего моего появления Дорана Грея. Если честно, то я ждал вспышку боли или ещё какой-нибудь дискомфорт, но не почувствовал абсолютно ничего. Золотистый свет перекрыл обзор, затем пропал, и я уже оказался в другом месте.
Ректор махнул рукой, мол, следуй за мной, и пошагал в сторону небольшого поместья, расположенного в центре островка, который завис под самым куполом. Ночью отсюда, наверное, открывается потрясающий вид на звёзды. В голове не укладывается. Всего сутки назад я садился в поезд до Питера и считал, что моя жизнь сломана, а сейчас нахожусь хрен знает где и думаю о звёздах. Может, тот лысый бугай меня всё же достал и сейчас я валяюсь в реанимации, а весь этот бред — это глюки умирающего мозга? Да не, у меня не настолько богатая фантазия.
Доран Грей вошёл в поместье, кивнул своему секретарю — суровой на вид, краснокожей женщине лет сорока, которая с подозрением на меня зыркнула, но ничего не сказала. Мы с ректором поднялись на второй этаж по деревянной лестнице, с до блеска отполированными ступеньками и перилами, пересекли небольшой зал и вошли в дверь с надписью:
«Доран Грей. Ректор первой академии сообщества людей „Защитник“».
Оказавшись внутри, я подумал, что вошёл в лавку антиквара. Весь кабинет был уставлен старинной мебелью из дерева. Столы, шкафы, стулья, старомодные, громоздкие часы с маятником — и всё в этом же духе. В шкафах имелось множество диковинных фигурок, на полках стояли массивные фолианты, и вообще я словно очутился в другом, далёком от передовых технологий мире.
На стене рядом с рабочим столом висела огромная картина в изысканной золотой рамке с изображением ректора в полный рост. Работа была выполнена столь искусно, что изображённый на картине Доран Грей казался живым. Художник запечатлел ректора не в самом благодушном расположении духа. Казалось, что картина излучает агрессию. Мне с трудом удалось подавить ощущение, что портрет ректора за мной наблюдает и оценивает.
В голове что-то щёлкнуло. Я ещё раз оглядел обстановку кабинета, и уверенность в правильности сделанных выводов лишь возросла.
— Вы были рождены на Земле? — не смог сдержаться и спросил я.
— Верно, — довольно улыбнулся ректор. — Я родился в 1546 году в одной небольшой деревушке, название которой тебе ничего не скажет.
— А что, одарённые бессмертны? — выпучив глаза от озвученной даты рождения, выпалил я.
— Некоторые очень близки к этому, — уклончиво ответил ректор. — У каждой искры есть, скажем, своя особенность, ну или фишка, как привыкла говорить современная молодёжь. В моём случае, — он скосил взгляд на свой портрет, — это крайне высокий темп регенерации клеток организма. Пока на моём балансе есть эрго, меня очень сложно убить оружием обычных людей.
Стоп, какая-то знакомая история. Видел я как-то раз один фильмец, где присутствовал некто Дориан Грей. Совпадение? Возможно. Но вроде бы есть такая книга. Как бишь её? А, точно. «Портрет Дориана Грея». Кто написал не помню, но больно имя созвучно.
— А вы, часом, не Дориан Грей из старой книжки? — решил озвучить свои догадки я.
По скривившемуся лицу ректора я понял, что попал в точку.
— Угораздило же меня связаться с этим писакой, — недовольно буркнул ректор. — Кто же знал, что юнец, с которым я поделился историей свой молодости, вырастет в известного на всю Землю Оскара Уайльда, а потом превратит мою жизнь в фантастический роман, что будет популярен и по сей день.
Глава 4
История
— Надо будет почитать, — улыбнувшись, проговорил я. — Может, узнаю о вас что-то новое.
— Не стоит, — сдержанно ответил ректор. — Правды в том рассказе очень мало. Оскар был талантливым человеком, но мою жизнь на Земле нельзя было назвать увлекательной, поэтому он взял в качестве отправной точки мои способности, да и то с некоторыми изменениями, — вновь скосив взгляд на портрет, добавил Доран Грей, — а всё остальное просто выдумал.
— То есть вы активировали искру на Земле? — уловив суть, задал я логичный вопрос.
— Галактика огромна, Ярослав Юрьевич, — вновь врубив режим профессора, заговорил ректор. — История сообщества людей началась примерно сто тысяч лет назад. Год — это условная единица, и она не имеет ничего общего с обращением Земли вокруг Солнца, но это сейчас не важно, вы всё узнаете во время обучения в академии. Начнём с истории. Центральный мир сообщества называется Асга́рд.
— Это как в «Мстителях», что ли? — не удержался и перебил ректора я. — А Тор, Один и Локи тоже одарённые?
— Не имею понятия, кто такие мстители, но попрошу меня не перебивать. Когда я закончу рассказ, то вы сможете задать любые вопросы.
— Молчу, — сделав движение, как будто застёгиваю рот молнией, ответил я, но не факт, что Доран Грей его понял, всё же ректор довольно старомоден.
— Асга́рд — уникальный мир. Эту планету со всех сторон окружает плотное скопление астероидов. Казалось бы, из-за этой аномалии доступ света и тепла должен быть ограничен, а зарождение жизни невозможно, но есть один очень важный нюанс. Эти астероиды каким-то образом отражали лучи звезды и равномерно освещали и прогревали всю поверхность планеты. На Асгарде нет дня и ночи, не бывает снега, а температура воздуха держится в пределах от десяти до сорока градусов. Асга́рд развивался, вышел к звёздам и начал космическую экспансию. Естественно, первым объектом для исследований людей стали астероиды. Учёные Асга́рда выяснили, что способностью отражать свет звезды обладают не сами астероиды, а кристаллический минерал, которым они были буквально пронизаны. Этот минерал был назван эрго, что в переводе с языка асга́рдцев означает дарующий свет.
— Эрго? — вновь не удержался и переспросил я. — Тот самый эрго, что находится на балансе у одарённых?
— Да, Ярослав Юрьевич, тот самый эрго, — невозмутимо ответил ректор и продолжил свой рассказ. — Этот минерал обладает большой силой. Асга́рдцы получили мощный, практически неисчерпаемый источник энергии, который они научились использовать, что позволило совершить резкий технологический рывок. Асга́рдцы начали быстро осваивать свою звёздную систему, о которой из-за плотного астероидного слоя вокруг планеты не имели ни малейшего представления. Очень быстро выяснилось, что в системе больше нет ни одной планеты, зато очень много гигантских обломков, буквально изъеденных множеством ходов, где тоже обнаружился эрго. Каким-то образом все остальные планеты, кроме Асга́рда, были разрушены.
Хм, а как можно разрушить планету? Возникла у меня в голове закономерная мысль, но озвучить её я не успел. Тут в дверь вошла секретарь с подносом, на котором я увидел большой чайничек, пару чашек и тарелку с разнообразными сладостями.
— Спасибо, аса Виолета, — поблагодарил её Доран Грей.
Женщина приветливо ему улыбнулась, поставила поднос на стол, бросила на меня ещё один недоверчивый взгляд и удалилась. Ректор разлил напиток по стаканам, сделал приглашающий жест рукой, мол угощайся, и продолжил говорить, периодически прихлёбывая ароматный напиток, по вкусу напоминающий фруктово-травяной чай.
— Достаточно быстро была изобретена технология гиперпространственного тоннеля, и асга́рдцы получили возможность путешествовать между звёзд. Асга́рдцы были мудры и не стали нарушать уникальную экосистему, сложившуюся вокруг своей материнской планеты. Они понимали, что если начать промышленную добычу эрго в астероидном поле, то это может привести к непредсказуемым последствиям и лишить их силы, а силы, благодаря жизни на столь уникальной планете, у асгардцев было и остаётся много. Они сильнее, быстрее, выносливее обычных людей, могут жить не менее трёхсот лет, но не обладают искрой. Асгардцы начали добывать эрго из обломков планет. Число внешних колоний стремительно росло. Люди с большим энтузиазмом осваивали новые миры, но столкнулись с проблемой. Люди, что рождались и жили вне Асгарда, были намного слабее, и заметно падала продолжительность жизни. Эти изменения происходили не сразу, а проявлялись через несколько поколений, но самое неприятное, что такие люди уже не могли посещать Асгард, излучаемая эрго энергия достаточно быстро их убивала. Учёные пытались справиться с проблемой, экспериментировали с ДНК, чтобы повысить адаптивные способности асгардцев, но добились лишь обратного эффекта. Существенно повысилась адаптация к условиям жизни на колониальных планетах. Так начали появляться люди с разным цветом кожи. Это зависит от специфики излучений конкретной звезды.
Ректор сделал глоток чая, заел шоколадной конфетой и продолжил.
— Асгардцам пришлось смириться с неизбежным. Как говорится, против природы не попрёшь. Скорость заселения новых миров существенно упала. Асгардцы не желали своим потомкам такой судьбы, а переселить жителей с одной планеты на другую оказалось очень сложно. Чуждая энергетика звезды подавляла рождаемость у обычных людей, адаптироваться к новым условиям могли только асгардцы. Все звёзды уникальны, и нет двух одинаковых, но асгардцы научились выделять основные критерии и минимизировать риски нежелательных последствий, поэтому экспансия хоть и со скрипом, но продолжалась, хотя в обществе и произошел раскол. Колонисты понимали, что слабее истинных асгардцев, и это вызывало в сердцах людей зависть, а потом и злобу. В качестве компенсации они требовали от Асгарда всё больше технологий и отказывались переселяться в другие миры.
— Знакомая картина, — буркнул я. — Люди — те ещё эгоистичные скоты. На словах многие белые и пушистые, а как дойдёт до дела, то прежде всего думают о комфорте собственной задницы.
— Я смотрю, человеколюбие вам несвойственно, Ярослав Юрьевич, — усмехнулся Доран Грей.
— А за что мне любить людей? — непроизвольно сжав кулаки, ответил я. — Эгоистичное стадо, только и думающее, как потуже набить свои карманы за счёт других.
— А вы не такой? — с ехидной улыбкой на губах спросил ректор.
— И я такой, — чего уж скрывать. Не люблю врать самому себе. — Я тоже думаю в первую очередь о себе, но иногда на меня накатывает, и, в отличие от других, я не могу пройти мимо, когда вижу несправедливость, за что всегда получаю кучу неприятностей.
— Это в вас говорят гены асгардцев, — пояснил ректор. — Но мы отвлеклись от темы, я продолжу. Эпоха экспансии продлилась пять тысяч лет, и за это время асгардцы не встречали других разумных существ. Даже животные и насекомые и то попадались довольно редко. Иногда удавалось отыскать свидетельства разумной жизнедеятельности на разных планетах, но те цивилизации лежали в руинах, и понять, что с ними случилось, уже не представлялось возможным. На многих планетах удавалось обнаружить месторождения эрго, так что с энергией у асгардцев проблем не возникало. Именно в этот период на колониальных планетах начали появляться первые одарённые.
— Значит, мне соврали, что одарённые могут рождаться только на планетах с непосвящённым населением? — выпалил я.
— Не соврали, — спокойно ответил Доран Грей. Выдержка у мужика железная, я бы уже давно сорвался и прикрикнул на такого собеседника, но он спокоен, как скала. — Один одарённый на планете с населением пару миллиардов за период ста лет, можно считать статистической погрешностью. Проблема заключалась в том, что асгардцы узнали об этом далеко не сразу. Ты знаешь, что такое спонтанная активация искры, прочувствовал это на себе. Если у человека не получается обуздать хлынувшую в него энергию, он сгорает изнутри, и понять, что с ним произошло, удаётся далеко не всегда. В общем, на единичные странные смерти очень долго никто не обращал особого внимания. Но шло время, и по теории вероятности рано или поздно кто-то должен был стать первым инициированным одарённым. Им стал человек по имени Заврус Прад.
— Вы же говорили, что не можете отправить инициированного одарённого в свой мир, так как искре нужно постоянное развитие, — вновь влез я со своим комментарием. — Вряд ли этого Завра нашли сразу после инициации. Наверняка он успел что-то натворить, что привлекло внимание властей, а потом и асгардцев.
— Завруса, — поправил меня ректор. — И вы правы, Ярослав Юрьевич, натворил он немало. Искре действительно нужно постоянно развиваться, и добиться этого можно лишь одним способом — убивать.
— Убивать? — я чуть не поперхнулся кексом, который в этот момент, не ожидая ничего подобного, откусил.
— Совершенно верно, — невозмутимо кивнул Доран Грей. — Чтобы остудить пламя разгорающейся искры, необходимо убивать, причём подойдёт не всякое убийство. Дело в том, Ярослав Юрьевич, что все люди в той или иной мере являются асгардцами. И в нашем генетическом коде остался энергетический осколок эрго, который и поглощает искра, отчего одарённый становится сильнее.
— Так что, все одарённые — это маньяки, которые направо и налево убивают людей? — ужаснулся я от такой перспективы.
Нет, я не был пацифистом и считал, что многие отморозки заслуживают лишиться башки, но всё же.
— Не всё так фатально, Ярослав Юрьевич, — улыбнулся своей ехидной улыбкой Доран Грей. — Когда вы дослушаете мой рассказ, то всё поймете. Заврус понял, как прокачивать свою искру, и убил порядка двух с половиной тысяч людей, прежде чем его поймали. С каждым убийством его возможности возрастали, и это опьяняло. Каждые сто осколков повышают потенциал одарённого на одну единицу эрго. Более подробно о способах оптимального развития вам расскажут на специальной лекции, я сейчас пройдусь лишь по основам. Как только одарённый накапливает нужное количество осколков, искра переходит на второй уровень развития.
Вот я и узнал, как повышается потенциал эрго. Бойтесь своих желаний, как говорится. Осталось только выяснить, нет ли другого способа получить осколки. Валить людей тысячами я что-то не хочу.
— Первое повышение уровня искры открывает для одарённого индивидуальную сверхспособность. Предсказать, что это будет, невозможно. В моём случае это была регенерация, кто-то получает дар повелевать огнём или создавать электрический разряд, телекинез, телепатия, вариантов много, но основным моментом в этом вопросе является потенциал искры.
Ага, значит, вот почему нас называют одарёнными, а не искранутыми, пришла в голову дурная мысль. Вот бы мне глаза-лазеры, как у супермена.
— Заврус был слабеньким одарённым. Его наполнение искры равнялось всего десяти единицам. Эта особенность свойственна всем посвящённым мирам. Сильные одарённые там не рождаются, и до сих пор неясно почему. Хочу отдельно выделить один очень важный аспект в развитии одарённого. Вам будут подробно рассказывать об этом на специальном вводном курсе лекций, но ваш случай очень редкий, Ярослав Юрьевич, и требует индивидуального подхода. При переходе на следующий уровень искры не реализованный потенциал сгорает.
— Можете пояснить? — попросил я.
— Конечно, — кивнул ректор. — В качестве примера возьмём одарённого со средним потенциалом в двадцать пять единиц эрго. Для перехода на второй уровень искры каждому одарённому требуется набрать тысячу осколков. То есть без дополнительных поступлений максимум, что сможет накопить одарённый, — это 10 эрго. Обычно после инициации на балансе появляется две, максимум три единицы, так что в лучшем случае к моменту перехода на второй уровень искры одарённому удаётся накопить потенциал тринадцать эрго. Остальной, не реализованный потенциал сгорает.
— Вы же говорили, что в космосе полно кристаллов эрго, так в чём проблема?
— Проблема в том, что в кристаллическом виде эрго для одарённых бесполезен. Искра поглощает эрго только в момент убийства зоргов.
— То есть для развития одарённым надо убивать и людей и зоргов? — совсем запутался я.
— В зоргах тоже есть осколки, — ответил намёком Доран Грей. — Не во всех видах, но есть. Эрго тоже содержится далеко не в каждом, попадается много пустышек. Наибольшую концентрацию осколков и эрго содержат зорги высоких уровней эволюции, но эти твари чрезвычайно опасны, и убить их невероятно сложно даже такому высокоуровневому одарённому, как я.
Ну, хоть одна хорошая новость. Не придётся вырезать людей в промышленных масштабах. Теперь мне понятно, почему инициированных одарённых не отпускают обратно на планеты. Они устроят там кровавую мясорубку.
— С этим понятно, — облегчённо выдохнув, проговорил я. — А что там дальше происходит с потенциалом и количеством осколков для прокачки искры?
— Очень правильные вопросы, Ярослав Юрьевич, — удовлетворённо кивнув, проговорил ректор. — При переходе на следующий уровень искры потенциал одарённого сокращается до реализованного. То есть если не заполнить потенциал до максимума и, скажем, остановиться на тридцати единицах эрго, то на втором уровне искры одарённый сможет набрать максимум ещё тридцать единиц. И так на каждом уровне искры. Не набираешь полный потенциал — он сокращается. Но чем выше уровень, тем проще. Количество требуемых осколков для перехода искры на следующий уровень постепенно увеличивается и в определённый момент уравновешивается с потенциалом.
— Так вот почему это называется потенциал, — понял ещё один странный момент я. — Количество эрго на каждом уровне искры не является константой. А повысить потенциал обратно, конечно же, невозможно?
— Почему же, есть способы, — усмехнулся ректор. — Можно установить имплант. Но, во-первых, такие импланты стоят невероятно дорого, так как ресурсы для их изготовления добываются из зоргов высокой стадии эволюции, а во-вторых, имплант способен вернуть лишь часть утраченного потенциала. Перешагнуть через инициальный порог, увы, невозможно.
— Если из зоргов добываются какие-то ресурсы, то и эрго извлечь можно?
— Можно. Одарённые-созидатели способны извлечь из редких видов зоргов эссенцию, а потом изготовить эликсир, но это также очень дорогое удовольствие. Академии поставляют такие эликсиры, и достаются они лучшим курсантам. Скачок потенциала варьируется от одного до десяти эрго. Часто пить эликсиры опасно. Искра может не справиться со скачком потенциала. Раз в месяц — максимум. Ладно, я думаю, вы уловили суть, Ярослав Юрьевич. Остальные аспекты в развитии одарённого вы узнаете во время обучения. Добавлю лишь, что чем выше у одарённого баланс эрго, тем он сильнее и тем больше сможет подключить к искре полезного в бою оборудования, которое может спасти ему жизнь. Ну и после выпуска можно получить более выгодное предложение. А теперь вернёмся к нашей истории. При переходе на второй уровень Заврус получил пирокинез, — продолжил говорить Доран Грей.
— На чём, по всей видимости, и погорел, — не смог сдержаться и пошутил я. Проклятье, да что за словесный понос из меня сегодня прёт, надо быть посдержаннее.
— Верно, — улыбнулся ректор. — Трудно не заметить, как человек бросается огненными шарами. В итоге Заврус израсходовал запас эрго и отрубился. Его повязали и передали асгардцам. Поначалу тот сопротивлялся, но потом удалось склонить его к сотрудничеству. Феномен Завруса вызвал в научных кругах Асгарда настоящий фурор. Учёные проводили сотни самых разнообразных исследований, выдвигали гипотезы, создавали новое диагностическое оборудование, а между тем возили Завруса по колониальным мирам, где он выполнял роль палача и казнил преступников. Для создания устройства, способного визуализировать искру одарённого, учёным потребовалось тридцать лет. К этому времени одарённых активно искали по всем колониальным мирам и к Заврусу присоединились ещё три человека. Феномен одарённости, как его прозвали, встречался крайне редко, а обуздать силу могли вообще единицы. Именно после первого сканирования источник силы одарённого и назвали искрой из-за его внешнего вида, вы поймёте это, когда увидите всё своими глазами, объяснить этот феномен на словах невозможно.
Блин, мне уже интересно. Как же скучно я жил раньше. Тут такие события творятся, а люди копошатся на своих планетках.
— За следующую сотню лет было сделано множество открытий и заложена основа для заблаговременного обнаружения носителей искры и их безопасной инициации. Ключевую роль в этом процессе играет, как ни странно, отсутствие информации о существовании искры.
— Так мне рассказали об искре ещё на Земле, — вспомнил я. — По дороге в воинскую часть, где установлен портал. Не это ли послужило стимулом для спонтанной активации?
— Это, — кивнул Доран Грей. — В 99,9 % случаев у нас есть окно в 48 земных часов, после того как претендент узнает о существовании искры. Так что ваш сопровождающий не нарушил протокол. За это время надо успеть провести тест, инструктаж, согласие претендента, а потом уже и инициацию, но у одарённых со столь большим наполнением искры, как у вас, все процессы протекают намного быстрее.
— А стирание памяти обнуляет этот счётчик, — предположил я, на что ректор просто кивнул. — А что вы делаете с отказниками? Вряд ли галактическое сообщество может себе позволить отказаться от одарённого, раз нас так мало.
— Провести инициацию насильно невозможно, — пояснил Доран Грей. — Были в истории сообщества печальные прецеденты. Если шанс справиться со спонтанной активацией искры равняется 15 %, то принудительная гарантированно убивает человека. — Я аж сглотнул от озвученной цифры. Насколько же близко я был к смерти? Надо будет не забыть сказать спасибо Элизе, а то и вовсе накрыть поляну. Без её подсказок я бы точно сгорел к чертям собачьим. — Поэтому мы стараемся максимально мягко убедить претендента и обрисовать ему перспективы жизни одарённого, но отказы всё же случаются, хоть и редко. В этом случае претенденту стирают память, вносят в специальную базу, а затем тайно наблюдают, чтобы в благоприятный момент попробовать уговорить ещё раз. Как правило, все выявленные одарённые рано или поздно поступают в одну из академий галактического сообщества людей.
Вот же жучары! Восхитился я. Небось и подстроить какие-нибудь неприятности могут, чтобы вовремя возникнуть на горизонте и пообещать всё разрулить в случае поступления на службу. Это плохо? Да хрен его знает, если честно. Может, это единственный способ бороться с зоргами. Чувствую, что рассказ ректора уже подходит к стычке с галактическими паразитами.
— Одной из привилегий курсантов моей академии являются увольнительные в Асгард, — зашёл с козырей Доран Грей. — Инициированные одарённые могут посещать столицу сообщества без каких-либо негативных последствий, даже наоборот, регенерация эрго на поверхности этой уникальной планеты возрастает в десятки раз. Во время инструктажа претендентам показывают голографические проекции наиболее красивых мест планеты, но я не буду этого делать. Снимки есть в сети академии, если есть желание, сможете ознакомиться с ними в любое время.