Тени за тишину в Адском лесу

Проклятье, она ведь Форскаут. Ни один чванный городской не смеет красть у нее.

— Хочешь перехватить их у белой просеки? Но что будешь делать? Их слишком много, матушка.

— Что-нибудь придумаю.

Труп Честертона означал свободу — жизнь — для ее дочерей. Она не позволит ему ускользнуть, как дыму сквозь пальцы. Вокруг них сомкнулась тьма. Тени, совсем недавно готовые их иссушить, теперь уступали дорогу, совершенно равнодушные к людям из плоти и крови.

«Думай, Сайленс. Здесь явно что-то не так». Как они обнаружили лагерь? По свету? По их с Уильям-Энн голосам? Они сказали, что гонялись за Честертоном не один месяц. Разве до нее не дошли бы слухи об этом? Эти городские выглядели слишком свежо для тех, кто уже несколько месяцев преследует убийц по Лесу.

Напрашивался нежеланный вывод. Лишь один человек знал, что сегодня она охотится, и видел, как она готовится. Лишь у одного человека есть причины украсть у нее вознаграждение.

«Теополис, надеюсь, я ошибаюсь, — подумала Сайленс. — Потому что если за этим стоишь ты…»

Вместе с Уильям-Энн она продиралась через самую чащу, где полог из ненасытной листвы поглощал весь свет и на земле ничего не росло. Тени патрулировали эти лесные коридоры, как слепые часовые. Ред и его люди — жители фортов и будут держаться дорог. В этом ее преимущество.

Лес поселенцу такой же друг, как знакомое ущелье, которое не становится менее опасным. Но Сайленс — опытный моряк в этих водах и умеет использовать их ветра себе на пользу лучше любого обитателя фортов. Возможно, пришло время устроить бурю.

Белой просекой поселенцы называли часть дороги, по обеим сторонам от которой раскинулись грибные поляны. Добираться туда пришлось около часа, и к концу пути Сайленс ощутила все последствия бессонной ночи. Не обращая внимания на усталость, она брела через грибную поляну. Свет зеленой пасты придавал деревьям и бороздам в земле болезненный оттенок.

Дорога делала крюк по лесу и возвращалась к этому месту. Если Ред направляется в Ластпорт или любой из соседних фортов, то проедет здесь.

— Иди дальше, — сказала Сайленс Уильям-Энн. — До постоялого двора всего час пути. Присмотри там.

— Я не оставлю тебя, матушка.

— Ты обещала слушаться. Хочешь нарушить свое слово?

— А ты обещала, что позволишь помочь. Нарушаешь свое?

— Ты мне больше не понадобишься, — ответила Сайленс. — И это опасно.

— Что ты задумала?

Сайленс опустилась на колени у дороги и вытащила из мешка бочонок с порохом. Уильям-Энн побелела, как грибы вокруг.

— Матушка!

Сайленс развернула бабкино огниво. Неизвестно, работает ли оно. Она никогда не решалась сжать два металлических рожка, похожих на клещи. Посыпятся искры, и пружина у основания разведет рожки в исходное положение.

Сайленс подняла голову и пугнула дочь огнивом. Уильям-Энн отступила на шаг и глянула по сторонам на теней.

— Неужели все так плохо? — прошептала девушка. — Я имею в виду для нас?

Сайленс кивнула.

— Ну и ладно.

Глупышка. Хорошо, Сайленс не станет ее прогонять. Честно говоря, помощь не помешает. Она собиралась забрать труп Честертона. Трупы тяжелые, а отрезать только голову точно не получится. Не в Лесу, когда вокруг столько теней.

Порывшись в мешке, Сайленс вытащила аптечку, привязанную к паре дощечек, которые можно было использовать в качестве накладной шины. Привязать дощечки по бокам огнива не составило труда. С помощью ручной лопатки она выкопала в мягком грунте дороги неглубокую ямку как раз под размер бочонка с порохом.

Сайленс откупорила бочонок и положила его в ямку. Потом пропитала носовой платок в ламповом масле, сунула один конец в бочонок, другой пристроила рядом с огнивом и дощечками. Когда она засыпала всю конструкцию листьями, получилась примитивная ловушка. Если кто-нибудь наступит на верхнюю дощечку, то прижмет ее к нижней и высечет искру, которая подожжет платок. По крайней мере, на это расчет.

Самой поджигать порох нельзя. Тени явятся в первую очередь за тем, кто развел огонь.

— А если они на нее не наступят? — спросила Уильям-Энн.

— Тогда мы переставим ее в другое место на дороге и попробуем еще раз, — ответила Сайленс.

— Ты же понимаешь, что может пролиться кровь.

Сайленс не ответила. Если ловушка сработает, тени не поймут, что виновата Сайленс. Сперва они нападут на того, кто высек искру. Но если прольется кровь, они придут в ярость. Тогда неважно, кто начал. Опасность будет угрожать всем.

— До рассвета еще несколько часов, — сказала Сайленс. — Прикрой пасту.

Кивнув, Уильям-Энн спешно накрыла банку. Сайленс еще раз осмотрела ловушку, потом потянула дочь за плечо в сторону от дороги. Подлесок здесь гуще, поскольку дорогу прокладывали под просветами в пологе листвы. В Лесу искали места, где видно небо.

Через некоторое время появился отряд Реда. Они ехали молча, освещая путь пастой, — по ночам жители фортов не разговорчивы. Ловушка находилась в самом узком месте дороги. Затаив дыхание, Сайленс следила за всадниками: шаг за шагом лошади ступали мимо бугорка, отмечающего дощечку. Уильям-Энн сидела на корточках, прикрыв уши.

Вот копыто ударило по ловушке, но ничего не произошло. Сайленс раздраженно выдохнула. Что делать, если огниво сломано? Найдет ли она другой способ…

Раздался взрыв, ее накрыло ударной волной. Моментально почернев, тени распахнули зеленые глаза. Лошади встали на дыбы и заржали, послышались крики.

Выйдя из оцепенения, Сайленс потянула Уильям-Энн из укрытия. Ловушка сработала даже лучше, чем она думала: пока горел платок, лошадь успела сделать несколько шагов, прежде чем случился взрыв. Никакой крови, лишь перепуганные лошади и сбитые с толку люди. Грохот невероятный, но от бочонка пороха вышло гораздо меньше ущерба, чем она ожидала: байки о порохе частенько оказывались такими же фантастическими, как сказки о Родине.

В ушах звенело. Сайленс пробиралась мимо растерянных городских. Труп Честертона лежал на земле, выброшенный из седла: когда лошадь встала на дыбы, лопнула надрезанная веревка. Сайленс схватила труп под руки, Уильям-Энн — за ноги, и они потащили его в Лес.

— Идиоты! — ревел Ред в толчее. — Остановите ее! Она…

Он осекся, когда к дороге слетелись тени. Реду удалось совладать с лошадью, но теперь приходилось уворачиваться от теней. Разъяренные, они налились непроглядной чернотой, хотя взрыв их явно ошеломил, и метались, как мотыльки вокруг пламени. Спасибо и на том, что глаза зеленые. Вот если они покраснеют…

Тени набросились на озирающегося по сторонам мужчину. Его спина выгнулась, вздулись черные жилы. Он упал на колени и закричал. Кожа на лице начала усыхать.

Сайленс отвернулась. Уильям-Энн продолжала в ужасе смотреть на упавшего.

— Потихоньку, дитя. — Сайленс надеялась, что ее голос звучит успокаивающе. Кто бы успокоил ее саму. — Осторожно. Мы можем от них ускользнуть. Уильям-Энн, посмотри на меня.

Девушка повернула к ней голову.

— Смотри мне в глаза. Не стой, вот так. Помни, сперва тени займутся тем, кто разжег огонь. Они сбиты с толку, ошеломлены. Огонь им не учуять, как кровь, и поэтому они будут бросаться на тех, кто совершает резкие движения. Потихоньку, спокойнее. Пусть они отвлекутся на суматошных городских.

Вдвоем они скрылись в Лесу, выверяя каждый шаг. Казалось, они еле ползут на фоне окружающих хаоса и опасности. Ред организовал сопротивление. С обезумевшими от огня тенями можно бороться с помощью серебра. Их будет слетаться все больше, но если охотники смекалистые и удачливые, то можно уничтожить теней поблизости и медленно отступить от источника огня. Спрятаться, выжить. Хотя бы попытаться.

Если только кто-нибудь случайно не прольет кровь.

Сайленс и Уильям-Энн ступили на грибную поляну. Грибы светились, как крысиные черепа, и тихо хрустели под ногами. Удача улыбалась недолго: пара теней с краю оправилась от растерянности и бросилась к спасающимся женщинам.

Уильям-Энн ахнула. Сайленс не спеша отпустила плечи Честертона и вытащила кинжал.

— Иди дальше, — прошептала она. — Тащи его сама. Потихоньку, дитя. Потихоньку.

— Я тебя не брошу!

— Я догоню. Ты к этому не готова.

Сайленс не посмотрела, послушалась ли Уильям-Энн: к ней над белой бугристой поляной летели черные как смоль силуэты. Против теней сила ничего не значит. Они почти неосязаемые. Важно лишь, насколько быстро ты двигаешься и идешь ли на поводу у страха.

Тени опасны, но пока есть серебро, с ними можно бороться. Многие умирали из-за того, что не стояли на месте, а обращались в бегство, приманивая еще больше теней.

Сайленс взмахнула кинжалом, когда тени подобрались ближе.

«Хотите заполучить мою дочь, адские отродья? — злобно подумала она. — Валите к городским».

Она полоснула кинжалом первую тень, как учила бабка. «Никогда не отступай и не прячься от них. В тебе кровь Форскаутов. Ты хозяйка в Лесу. Ты такое же дитя Леса, как и любое другое. Как и я…»

Лезвие прошло сквозь тень с едва заметным сопротивлением, брызнул сноп белых искр. Тень отпрянула, черные шлейфы скрутились.

Сайленс повернулась ко второй тени. На фоне темного неба виднелись лишь жуткие зеленые глаза. Тень потянулась к ней. Сайленс сделала выпад кинжалом.

Призрачные ледяные пальцы вцепились ей в руку пониже локтя. Сайленс их ощущала, они были материальными. Тени могли схватить тебя, удерживать. Их отгоняло только серебро. Только с серебром можно сражаться.

Она вогнала кинжал глубже. Из спины тени посыпались искры, будто выплеснули ведро воды. Сайленс задохнулась от чудовищной леденящей боли. Кинжал выскользнул из онемевших пальцев. Пошатнувшись, она упала на колени. Вторая тень отскочила, потом начала бешено крутиться волчком. Первая дергалась на земле, словно умирающая рыба, пытаясь восстать, но каждый раз заваливалась.

Раненая рука окончательно заледенела. Сайленс уставилась на нее: плоть усыхала, стягивалась вокруг костей.

Послышался плач.

«Стой на месте, Сайленс, — зазвучал голос бабки. Вспомнилось, как Сайленс впервые убила тень. — Делай, как я скажу. Не реви! Форскауты не плачут. Форскауты НЕ ПЛАЧУТ».

В тот день она научилась ненавидеть бабку. Та оставила ее, дрожащую и плачущую, с маленьким ножом в руках, один на один с парящей тенью внутри круга из серебряной пыли. Ей было десять.

Бабка бегала по периметру, приводя тень в ярость. Сайленс была заперта в ловушке со смертью. «Единственный способ научиться — сделать это самой, Сайленс. И ты научишься, так или иначе!»

— Матушка! — позвала Уильям-Энн.

Моргнув, Сайленс вернулась к действительности. Уильям-Энн, давясь слезами, высыпала ей на раненую руку целый мешочек серебряной пыли. Серебро остановило и обратило вспять иссушение. Кожа вновь порозовела, чернота улетучилась в белых искрах.

«Слишком много», — подумала Сайленс.

В спешке Уильям-Энн израсходовала все серебро, намного больше, чем требовалось для одной раны. Но трудно сердиться, когда смерть разжала свои ледяные пальцы и к руке вернулась чувствительность.

— Матушка? Я оставила тебя, как ты и сказала. Но он такой тяжелый, далеко с ним не уйти. Я вернулась за тобой. Прости. Я вернулась за тобой!

— Спасибо, — вздохнула Сайленс. — Ты молодчина.

Похлопав дочь по плечу, она пошарила в траве в поисках бабкиного кинжала. Лезвие местами почернело, но еще послужит.

Городские на дороге стали кругом и сдерживали теней копьями с серебряными наконечниками. Лошади либо разбежались, либо их сожрали. Сайленс собрала с земли горстку серебряной пыли. Остальное ушло на исцеление. Слишком много.

«На нет и суда нет», — подумала Сайленс, спрятав горстку пыли в карман, и с трудом поднялась на ноги..

— Идем. Жаль, я не научила тебя сражаться с ними.

— Научила. — Уильям-Энн вытерла слезы. — Ты мне все рассказала.

Рассказала. Но ни разу не показала.

«Тени, бабка. Знаю, ты разочарована во мне, но с ней я так не поступлю. Не могу. Но я хорошая мать. Я буду защищать своих дочерей».

Они снова подняли свой жуткий трофей и, миновав грибную поляну, углубились в Лес. К месту сражения плыли потемневшие тени. Их приманили все эти искры. Городским конец. Они привлекли слишком много внимания суматохой. Не пройдет и часа, как к ним слетится тысяча теней.

Сайленс и Уильям-Энн двигались медленно. Холод в руке почти не чувствовался, но что-то все равно осталось. Глубокая дрожь. Конечность, которой коснулась тень, восстановится лишь через несколько месяцев.

Но кончилось все сравнительно неплохо. Если бы не смекалка Уильям-Энн, Сайленс могла остаться калекой. Через некоторое, обычно  небольшое время иссушение уже не обратить.

В лесу что-то зашуршало. Сайленс замерла, вынуждая Уильям-Энн остановиться и оглядеться вокруг.

— Матушка? — прошептала Уильям-Энн.

Сайленс нахмурилась. Ночь была темной, а им пришлось бросить фонари. «Там что-то есть, — думала она, всматриваясь во тьму. — Что ты такое?» Да защитит их Запредельный, если шум стычки привлек Глубинных.

Звук больше не повторился. Скрепя сердце Сайленс двинулась дальше. Они шагали уже добрый час и в темноте не поняли, что вернулись к дороге, пока не вышли на нее.

С тяжелым вздохом Сайленс опустила их ношу на землю и принялась разминать уставшие руки. Слева, в пробившемся сквозь листву свете Звездного пояса виднелась гигантская челюсть. Старый мост. Они почти дома. Тени, абсолютно спокойные, лениво парили вокруг, словно мотыльки.

Руки едва ли не отваливались. С каждой секундой труп будто становился тяжелее. Многим невдомек, насколько тяжелые трупы. Сайленс опустилась на землю. Они немного передохнут, прежде чем отправиться дальше.

— Уильям-Энн, у тебя осталась вода во фляжке?

Уильям-Энн всхлипнула.

Вздрогнув, Сайленс вскочила на ноги. Дочь стояла возле моста, а за ней виднелась темная фигура. Болезненный зеленый свет вдруг разогнал тьму: фигура достала пузырек со светопастой. Сайленс узнала Реда.

Он приставил кинжал к шее Уильям-Энн. Стычка с тенями далась ему тяжело: один глаз превратился в бельмо, пол-лица почернело, губы усохли, обнажив зубы. Тень прошлась ему по лицу. Повезло, что выжил.

— Я догадался, что вы вернетесь этим путем, — невнятно выговорил он, капая слюной с подбородка. — Серебро. Давай сюда ваше серебро.

Его нож был… из обычной стали.

— Живо! — взревел Ред, сильнее прижав лезвие к горлу Уильям-Энн.

Если он прольет хоть каплю крови, не успеешь и глазом моргнуть, как слетятся тени.

— У меня только кинжал, — солгала Сайленс, вытащив кинжал и бросив перед Редом на землю. — Слишком поздно, Ред, твое лицо не спасти. Иссушение уже не обратить.

— Плевать, — прошипел он. — Теперь труп. Отойди от него, женщина. Прочь!

Сайленс шагнула в сторону. Получится добраться до него, прежде чем он убьет Уильям-Энн? Ему придется поднять кинжал. Если она правильно выберет момент…