Помоги проекту - поделись книгой:
Наверное, самые хорошие отношения у нее сложились с Мари. То ли та помнила сестру плохо, то ли просто в силу возраста, но она быстро приняла изменения. Улыбалась, подходила без страха, разговаривала так, будто они действительно были сестрами и называла ее «Эва» или «сестренка Эва», позабыв про Эванжелину. Эта детская непосредственность и то, что она ничего не требовала, быстро растопило лед.
Эва больше не раздражалась, когда Мари прибегала и просила прочитать сказку. Улыбалась невольно, стоило той спрятаться в ее комнате и шепотом попросить прикрыть перед родителями. Мари так трогательно прижималась к ее ногам и клала голову на колени, обнимала крепко вокруг живота, что сердце Эвы сжималось в груди. У нее никогда не было младших братьев и сестер, поэтому не представляла, как себя вести.
− Ты что тут делаешь? — с привычной детской непосредственностью спросила Мари и склонила голову к правому плечу, как воробушек. Хвостики с большими бантами накренились, а голубое платье с кружевами и пышным подолом выглядело как никогда милым.
− Читаю книгу, − ответила Эва и показала Мари обложку. Та скривилась.
− Опять скучные книжки читаешь, − скривилась недовольно Мари. Графиня уже нанимала для Мари учителей, но те учили ее лишь азам рисования, вышивки и этикета. Для остального она еще была мала.
Мари еще не посещала чаепития в силу возраста. Если Эва не ошибалась, то в следующем году, когда ей исполниться шесть лет, графиня сможет брать ее на мероприятия. Обычно во время чаепитий и приемов для детей аристократов подготавливали отдельную комнату, где формировалось новое поколение высшего общества, и дети знакомились друг с другом. Нередко, по словам Лукреции, на таких мероприятиях заключалась помолвка между семьями.
К счастью, Эванжелину ранний брак обошел стороной. Эву тоже еще не заставляли выходить замуж. Давали ей отсрочку в силу состояния. Она уверена, как только граф будет уверен в ее физическом и ментальном здоровье, сразу начнет искать подходящего жениха. Наверняка предстоящий дебют будет шагом к этому
Эва хотела спать. Ночь выдалась тяжелой, она то и дело просыпалась от кошмаров, вытирала пот со лба углом одеяла и, накрывшись с головой, беспокойно засыпала. Прислуга в это время уже спала и Лукреция не приходила, не приносила теплый чай с медом и вареньем, который неуловимо напоминал то, что было в другой жизни. Эва знала, что под балконом стоял рыцарь, у входа еще один, но они по большей части мужланы, не понимающие ее.
Обычно после таких тяжелых ночей она спала долго или после обеда уходила в сад, где дремала в дали ото всех. Граф с графиней потакали ей в этом, скорее всего тешили себя глупыми надеждами. Их понять можно, ведь родители всегда хотели, чтобы их дети были счастливы и здоровы, а Эва здоровой не выглядела.
Ее разбудили рано утром. Лукреция тихо вошла и мягко погладила по бедру под одеялом, потом по предплечью. Наверное, еще помнила, как в страхе Эва брыкалась и вырывалась, плакала долго, стоило ей увидеть незнакомые лица и комнату после более жесткого пробуждения. Она до сих пор чувствовала стыд от одних только воспоминаний о том, как переполошилось поместье.
− Госпожа, пора вставать, − тихо говорила Лукреция, убирая балдахин и стягивая теплое одеяло. Эва сонно щурилась, пока садилась, выдыхала тяжело, стоило опустить ноги в мягкие тапочки.
Она еще никогда не просыпалась так равно в этом мире. Раньше все эти прелести приготовлений обходили ее стороной. К сожалению, спокойное время подходило к концу. Лежа в теплой ванне, Эва вновь задремала и пропустила момент, пока служанки отмывали ее кожу, натирали маслами. Спала, пока ей делали массаж, ухаживали за волосами и кожей лица, выставляли на макияжном столике коробочки с украшениями и странного вида косметику.
Жаль, что это никогда не описывалось в книгах. Эва не предполагала, что подготовка к какому-то балу, где пройдет ее дебют в высшем обществе, занимала так много времени. Завтрак к ней принесли в комнату и это один из лучших моментов первой половины дня, потому что ежедневная пытка обошла ее стороной. Графиня заходила лишь раз, когда разморенная и сонная Эва дожевывала клубнику, запивая ее травяным чаем. Она улыбнулась, потянулась и в последний момент оборвала себя на середине движения, не прикоснулась к щеке.
Это даже к лучшему.
Вздохнула.
Эва не думала, что это так долго и утомительно. Прием начнется вечером, а собирать ее начали еще ранним утром. Не знала, к счастью или сожалению, однако все процедуры уже закончились. Ее отмыли, натерли маслами, которые приятно пахли, сделали массаж и другие косметические процедуры. Благодаря этому Эва смогла подремать.
− Вы уже прекрасны, госпожа. Но мы сделаем вас самой-самой на этом вечере, − предвкушающе говорила Лукреция, расчесывая ее волосы. Эва не была уверена, что так действительно будет. Не знала, стоило ли так стараться, но не возражала. Слуги выглядели счастливыми.
− Мы сделаем вам нежный макияж. Вы еще молоды и это нужно подчеркнуть, − говорила другая служанка, беря в руки палетки с тенями. Эва уже не удивлялась этому. У нее не было сил удивляться тому, в мире условного девятнадцатого века с налетом средневековья и фэнтези, была косметика из ее мира.
Эва не смотрела в зеркало, поэтому не представляла, что с ней делали. Она уверена лишь в том, что платье графиня выбрала хорошее. Лавандового цвета шелк с драгоценными камнями и золотой вышивкой, пышной юбкой, но недостаточно пышной, чтобы плеваться от раздражения. Симпатичное. Простенькое, но со вкусом из дорогих материалов. Граф с графиней не пожалели деньги.
Было щекотно и немного неловко. Еще никогда Эва не получала столько внимания к себе. Лукреция расчесывала волосы и подготавливала их к сложной прическе, вторая служанка занималась служанкой, третья и четвертая делали ей маникюр. Сидя в тонком халатике, Эва жалела, что здесь не придумали еще электричество с телевидением. Ей бы не помешало сейчас посмотреть какой-нибудь фильм.
Пока служанки делали макияж и подготавливали ее, будто фарфоровую куклу или собаку перед выставкой, приглашенный учитель напоминал правила этикета и иерархию. С кем ей стоило общаться, кому в глаза смотреть нельзя было, с какими семьями граф поддерживал дружеские отношения, а от которых стоило ждать ножа в спину.
− Вы долгое время общались со второй дочерью герцогини Шервуд. На балу будет единственная дочь графа Валерс. С ними граф Питтерс в деловых отношениях, однако вам стоит быть осторожнее. Адалисия Валерс единственная невеста второго принца, поэтому если вы сейчас наживете в ее лице своего врага, вам будет тяжело.
Учитель говорил и говорил. Эва слушала его в полуха, уже понимая, что будет стоять где-нибудь в нише и не отсвечивать. Подарить свой первый танец Клоду, как старшему брату тела, и вновь скроется. Единственные слова, которые вызвали странные, тревожные чувства — имя Адалисии Валерс. Почему-то оно казалось смутно знакомым.
Эва попыталась вспомнить, где слышала это имя, но не смогла. От этого у нее лишь разболелась голова. После попадания в это тело, кроме паники, ее преследовали постоянные головные боли, потому что воспоминания смешивались. Не все, конечно, но что-то, что помнила настоящая Эванжелина, теперь принадлежало Эве. Отвратительное чувство, на самом деле. Буто она украла что-то ценное у невиновного человека.
− Вам стоит обратить внимание на старшего сына маркиза Арден, − продолжал говорить учитель. — Молодой господин Аксель весьма перспективный рыцарь и будущий маркиз. Говорят, дамы сердца у него еще нет. Также сыновья есть у графа Кроус и маркиза Росса, однако у последнего не очень хорошая репутация в обществе. Вы также можете обратить внимание на рыцарей, которым скоро подарят титулы.
Учитель говорил и говорил, называл фамилии и Эва все яснее понимала, что граф Питтерс поддерживал кронпринца. Ей говорили не общаться с теми, кто поддерживал второго принца и обратить внимание на другую фракцию, в то время как она не знала даже их имен.
Внутри все натягивалось не только от нервозности, но и предчувствия чего-то плохого. Будто Эва упускала из виду что-то важное. Или просто закрывала на это глаза. Не хотела верить, даже если все факты указывали на это.
В глубине души Эва знала, что это бал будет важным не только в жизни Эванжелины Питтерс, которая официально будет представлена свету и выйдет на рынок невест. Бал герцогини Шервуд расставит все по своим местам и внесет ясность в происходящее.
− Вау! — крик Мари выдернул ее из мыслей. Эва неловко дернулась и сжала плотно челюсть, когда одна из заколок проехалась по коже головы. Лукреция беспокойно запричитала, кланялась и просила прощения, пока Эва смотрела на малышку Мари в пышном платье фиолетового цвета.
Отмахнувшись от Лукреции, Эва повернулась, отмечая про себя, что платье легче, чем выглядело, и улыбнулась.
− Здравствуй, Мари. Ты прекрасно выглядишь.
− Нет! Ты такая красивая! Как настоящая принцесса! — восхищенно кричала Мари и махала руками, рассматривая Эву. От этих живых эмоций и комплементов становилось неловко и приятно одновременно.
Не совладав с любопытством, Эва все же посмотрела в зеркало. Красивая. Это тело действительно красивое. Каштановые волосы уложены в высокую прическу с кокетливыми завитками и кристалликами, объемом в нужных местах, длинные серьги и ожерелье, подчеркивающее острые ключицы. Неброский макияж, подчеркивающий зеленые глаза, щеки и пухлые губы. Платье не сковывало движение, но подчеркивало тонкую талию, вышивка сияла в свете ламп, подол не воспринимался огромным тортом с вставленной в него куклой. Туфли на невысоком каблуке тоже удобные, однако уже сейчас Эва понимала — к концу вечера обязательно появятся мозоли.
Глаза защипало, к горлу подкатил горький ком и Эва резко отвернулась. Подняла голову, не желая проходить через эти круги ада снова. Если расплачется сейчас, то потечет макияж и переполошатся слуги.
Выдохнула длинно и натянуто улыбнулась.
− Спасибо, милая. Ты тоже маленькая принцесса, − сказала Эва и погладила Мари по мягким волосам. Повезло ей иметь волосы как у графа. Эанжелине и Клоду достались непослушные волосы графини, которые выглядели симпатично, но требовали много внимания и ухода.
Эва сидела в карете и понимала, почему приготовления начались так рано. Собирали несколько часов, чтобы она выглядела идеально, выехали на двух каретах рано и теперь стояли в очереди. Карета за каретой, они въезжали в кованные ворота, на территорию особняка, который больше напоминал английский дворец. Эва смотрела из окна на башни, желтые огни в окнах и уже представляла, как в сопровождении рыцаря — одну ее никуда не отпустят, − посмотрит все места, в которое ее пустят. Ей всегда было интересно, как выглядел замок изнутри.
Вздрогнула неловко, когда на ее руки опустились влажные ладони. Посмотрела на графиню исподлобья. Она улыбалась Эве ласково, будто родной дочери. От этого становилось неловко.
− Не стоит беспокоиться. Мы с отцом не требуем от тебя многого. Если тебе вдруг станет плохо, сразу говори об этом Майку или Клоду.
Кажется, Майком звали ее личного рыцаря, который тенью следовал за Эвой. Правда, она ни разу не видела его близко и не разговаривала, поэтому ничего не знала, да и имя забывала.
Отношение графини к Эве было понятным, но безумно неловким. Эва каждый раз поджимала губы, улыбалась сквозь силу или отворачивалась, чтобы не сказать что-то не то. Чтобы не вызывать подозрений. Не показать обеспокоенным родителям, что ей это не нравилось и вызывало сильный дискомфорт. Эва знала, что для них ее чувства станут сильным ударом.
Подавляя желание забрать руки из захвата, она медленно кивнула и упрямо посмотрела в окно. Карета все ближе подъезжала к воротам. Графиня вздохнула, от чего сердце Эвы сжалось, убрала руки и погладила Мари по голове. Одна карета не могла вместить пятерых человек, три из которых в пышных платьях, поэтому в одной карете — впереди, ехал граф с Клодом, они же втроем теснились во второй.
Когда дверца кареты открылась, Эва почувствовала долгожданный, прохладный ветер. Вложив ладонь в руку рыцаря, она осторожно спустилась и подставила лицо легкому ветру. Приоткрыла глаза и посмотрела на небо с первыми звездами и тонким серпом луны. Вдоль широкой дороги стояли столбы с фонарями. Что в них горело Эва не знала, но предполагала, что что-то магическое, если электричества в этом мире не было.
Большой, бальный зал встретил огнями, инструментальной музыкой, множеством голосов и одним, наиболее громким.
− Граф и графиня Питтерс. А также их старший сын Клод, старшая дочь Эванжелина и младшая дочь Мари.
Они шли вроде и вместе, но с некоторым расстоянием, которое позволяло людям рассмотреть каждого. Эва шла медленно и смотрела осторожно по сторонам, замечая взгляды, которые кидали на нее люди. Смотрела на высокие, куполообразные потолки, дам в бальных платьях и мужчин в камзолах, брюках, высоких сапогах и все сильнее убеждалась — она оказалась на самом настоящем балу. Будто в сказку попала.
Она не отходила далеко от Клода, хоть и не чувствовала в нем уверенности. Делала реверансы, когда ее кому-то представляли и поддерживала пустые разговоры, раз за разом уходя. Ей это все не нравилось. Она чувствовала себя потерянной и испуганной, что люди смотрели и будто чего-то ждали. В дрожь бросало лишь от одних воспоминаний о том, как одна девушка буквально налетела и схватила за руки, радостно крича, что скучала. Незнакомую девушку быстро отцепила графиня, а Клод позволил спрятаться дрожащей Эве за своей спиной.
Видеть в глазах человека, который считал это тело подругой слезы и неверие — больно.
После круга почета, когда они со всеми поздоровались и увиделись, граф с графиней пошли в центр. Там, в окружении знати, стояла немолодая женщина с мужчиной и двое девушек, примерно одного возраста с Эванжелиной.
Граф с графичней вышли немного вперед и поклонились.
− Приветствует вас, герцог и герцогиня Шервуд. Мы рады, что вы пригласили нас на прием.
− О, ну что ты, друг мой. Мы рады, что вы смогли приехать, − добродушно отозвался герцог Шервуд и пожал руку графа. Герцогиня и ее дети с вежливой улыбкой присели в реверансе. Герцог посмотрел Клода, Эву и Мари. — Давно я не видел твоих детей, Роджер.
Граф неловко дернулся и отошел, будто забыл о чем-то. Он указывал рукой на каждого своего ребенка, называя их при этом.
− Моего старшего сына Клода, вы помните. Это наша любимая дочь Эванжелина и малышка Мари, − представил всех граф, не скрывая нежность в голосе. Эва вновь присела в реверансе и улыбнулась натянуто, когда все посмотрели на нее. Конечно. Мало кто не знал о том, что произошло с Эванжелиной. Что после этого Эва не выходила из поместья долгое время и отказывалась от любых светских мероприятий.
Герцогиня Шервуд смотрела на Эву внимательно. То же делала и одна из его дочерей. Скорее всего та, которая являлась подругой тела.
− Я слышала, что произошло. Вашей выдержке стоит позавидовать. Надеюсь, Эванжелина чувствует себя теперь лучше? — с сочувствием сказала графиня и посмотрела на Эву. Та быстро покосилась на графиню, потом на герцогиню и с улыбкой ответила.
− Спасибо за ваше беспокойство. Мне уже лучше.
Эва вновь покосилась на графа с графиней, опасаясь, что сделала что-то не так. Однако никто не посмотрел недовольно и не сказал ничего. Лишь одна из дочерей герцогини, с тугой, русой косой за спиной и в зеленом платье с вышивкой, посмотрела на нее то ли выжидающе, то ли обеспокоенно.
Графиня с герцогиней еще о чем-то говорили — Эва не прислушивалась. Она осматривалась по сторонам и оставалась недалеко от Клода. По правилам этикета, Эва не имела права говорить с незнакомцами первой, как и другие, особенно если эти люди выше по статусу. Та девушка, которая схватила ее за руку, избежала порицания и наказания лишь потому, что считалась близкой подругой Эванжелины.
− Мелинда Шервуд, первая дочь герцога, − тихо сказал Клод, наклоняясь к ней. Эва удивленно вскинула брови, но не двинулась. — Вы познакомились на одном из чаепитий. Ты о ней хорошо отзывалась и была рада, когда начался ваш обмен письмами. Леди Мелинда несколько раз приглашала тебя на свое чаепитие.
Эва не удержалась и посмотрела на Клода.
− Вы, молодой господин, хорошо осведомлены.
Клод посмотрел на нее с удивлением и какой-то еще эмоцией, то ли грустью, то ли обидой.
− Чего странного в том, что я знаю про жизнь младшей сестры?
Вопрос скорее был риторическим и немного пристыдил Эву. И правда, в этом не было ничего странного. В редких воспоминаниях, которые достались ей от Эванжелины, Клод представлялся скупым на эмоции, но надежным и любящим братом. Семья Эванжелине досталась хорошая. Они никогда не заставляли ее и не шли против воли, от того сложнее было Эве им врать.
Она отвернулась от Клода и вновь осмотрела людей в красивых костюмах. Будто она оказалась в каком-то фильме или сказке. Книге.
− Прибыл второй принц Артур и Адалисия Валерс!
Поднялся шквал аплодисментов, а потом леди присели в реверансе, в то время как джентльмены поклонились. Эва от них не отставала, однако думала совершенно о другом. Название страны казалось ей знакомым, как и некоторые имена, бал, устраиваемый герцогиней Шервуд…
Глава 3. Первая любовь принца
У нее холодели ладони, ком стоял в горле и дыхание стало поверхностным. Эва смотрела на рыжеволосую девушку в изысканном синем платье с пышной юбкой, которая скупо улыбалась и обнимала за руку черноволосого парня. Все было не просто так. Это Эва слепая дурочка, которая бежала от правды.
Она дернулась, почувствовав теплую ладонь на предплечье. В глазах Клода читалось неприкрытое беспокойство.
− Ты в порядке? Ты резко побледнела.
Эва судорожно выдохнула и покосилась на проход, по которому шла Адалисия с Артуром. Покачала головой и положила свою руку на ладонь Клода.
− Все хорошо, просто немного жарко. Можешь принести попить?
Клод осмотрел ее внимательно и кивнул. Попросив подождать его немного, ушел. Эва выдохнула длинно и прижала холодные ладони к щекам. Какая же она дура. Почему сразу не узнала эти имена? Если имя Артур было распространено, то Адалисия — встречалось редко и принадлежало лишь одному человеку.
Адалисия Валерс — невеста второго принцы, дочь графа и злодейка романа «Первая любовь принца», который Эва читала когда-то давно. Читала настолько давно, что успела забыть некоторые детали. К счастью, эту сцену помнила хорошо, потому что она своей глупость вызвала больше всего эмоций.
Именно на балу герцогини Шервуд встретился второй принц Артур, который только что вернулся с поля битвы, и Риэль, признанную в последствии святой. Встретились и влюбились друг в друга так, что Артур быстро разорвал помолвку с Адалисией и стал открыто ухаживать за Риэль.
− Эванжелина, − тихо позвал ее Клод и протянул бокал с чем-то фруктовым. — Я принес тебе холодный сок.
Тихо поблагодарив, Эва медленно пила холодный сок и чувствовала, как становилось лучше. Ледяная рука страха неохотно отпускала сердце, а руки переставали дрожать. Она время от времени косилась по сторонам, но не придавала много значения происходящему. Сюжет в книгах всегда двигался безукоризненно и по определенному пути. Сегодня Артур встретиться с Риэль и у них зародиться самая сильная и настоящая любовь.
Ничего не измениться.
Ей не стоило придавать этому большое значение. Эве нужно осмыслить полученную информацию и вспомнить все, что помнила о романе. Однако это можно сделать и в поместье Питтерсов, в тишине и спокойствии.
Забрав аккуратно пустой бокал из рук Эвы, Клод посмотрел по сторонам.
− Нам обязательно нужно станцевать первый танец, − сказал Клод и улыбнулся ободряюще. От этой улыбки стало неловко и приятно одновременно. Несмотря на странное поведение, на то, что Эванжелины больше нет, Клод относился к ней хорошо. — Не стоит волноваться. Если что-то случиться, я буду рядом.
Эва невольно улыбнулась и посмотрела на него с благодарностью. Подавила в себе желание подойти и обнять благодарно. Клод брат Эванжелины, в то время как для Эвы был лишь незнакомым, симпатичным парнем, который заботился о теле своей дорогой сестры.
Единственное, что Эва позволила себе — прикоснулась к предплечью Клода и погладила, без слов благодаря за заботу и то, что он не требовал. Смотрел, ждал, но не взывал к воспоминаниям, не обижался на ее холодность, а был рядом. Эванжелине все же повезло, у нее была хорошая семья.
Эва шла с Клодом под руку, чувствуя страх перед предстоящим танцем. Для нее это ничего не значило, но не для высшего общества и Эванжелины. Наверняка эта малышка, которой с детства рассказывали про балы, принцев и счастливое замужеств, что Эва видела в воспитании Мари, мечтала о дебюте. Эва отобрала у нее возможность блистать на балу, поэтому обязана постараться. Стать той, на кого люди будут смотреть не с жалостью и презрением, а восхищением. Так, наверное, хотелось Эванжелине и это лишь малая цена за вторую жизнь.
Кроме этого, Эва понимала, что ей предстояла жизнь в высшем обществе. Не важно, сколько лет ей отведено здесь. Если она опозориться на собственном дебюте — станет изгоем, что отразиться на репутации графа и ее. Лишних проблем Эве не хотелось, поэтому она старалась.
Даже хорошо, что Эванжелина занималась танцами. Повезло, что ей в партнеры достался Клод. Эва, ведомая чужими руками, изгибалась, перебирала ногами и старалась выглядеть как можно лучше, чтобы юбка развивалась, талия казалась уже. Чувствовала себя глупо, еле поспевая за музыкой и Клодом, но, вроде, никто не смеялся. Со стороны бальные танцы выглядели просто и эффектно, но Эва чувствовала боль в ногах, дрожь в теле и пот, который стекал по спине.
Присев в реверансе, Эва чувствовала себя так, будто прошла полосу препятствий. Душно, дышать из-за корсета тяжело и ноги в подоле путались, болели от мозолей. Однако она вымученно улыбнулась на тихий вопрос Клода и с благодарностью приняла его помощь. Шла неловко и дышала тяжело, поверхностно.
− Ты хорошо справилась.
Эва приняла из рук Клода стакан с соком и выпила его в несколько жадных глотков, выдыхая громко. Наверное, благородные леди так себя не вели, однако Клод лишь улыбнулся. Граф с графиней подошли к ним и сказали то же самое. Смотрели с гордость и неприкрытым обожанием, что было неловко.
Если верить остальным, все прошло не так плохо.
Эва выдохнула и потерла глаза. Неловко села и неловко вздрогнула, почувствовав влажное полотенце на коже. Лукреция стирала пот и масла, оставшиеся с прошлой ночи. К счастью, ей не снились кошмары, будто даже на них сил не осталось.
Шла медленно, чувствуя ноющую боль в ногах и ребрах, слабость, как после изматывающей тренировки. Однако вчера она не корпела в спортивном зале, а исполняла мечту Эванжелины. Малышка и правда мечтала о нем, в этом Эва убедилась, когда прочитала старые письма. Она лишь надеялась, что сделала все возможное.
Ежедневная пытка не казалась сегодня утомительной. Лукреция, будто понимая, выбрала простенькое платье без корсета, больше похожее на ночную сорочку. Мягкие тапочки и волосы, забранные в косу с лентами, которая не утяжеляла голову и не тянула кожу. Хорошо. Еще лучше было бы в мягкой пижаме, но здесь девушки штаны не носили, а рыцарем становиться она не планировала.
Поделиться книгой: