Корнет Савин

Фанни снова отодвинулась с непонятной настойчивостью. Глаза князя потемнели от гнева.

— Мне правда сейчас не до этого, — девушка поправила растрёпанные локоны и отвернулась к окну.

Николай Константинович ощутил нарастающее раздражение и тревогу.

— Что, опять голова болит? Сколько можно? — воскликнул он.

Расстроенный князь посмотрел на забытый букет роз так, словно цветы были виноваты в странном поведении его любовницы.

— Да… — огорчённо проговорила Фанни.

Помолчав немного, она добавила:

— Но это не главное. Мне опять пришло письмо от мамы.

Николай Константинович откинулся на спину:

— Давай наконец-то перевезём её в Россию. Так будет проще всем.

Фанни слегка поёжилась и, не глядя ему в глаза, возразила:

— Но она так больна, что не перенесёт дороги. А денег на лекарства нет.

— Ты же знаешь, все мои траты проходят через императорскую бухгалтерию. Я совершенно не свободен в финансах.

С этими словами князь печально вздохнул.

В этот момент раздался странный звук, будто что-то упало. Николай Константинович обернулся и подозрительно посмотрел в сторону зеркального шкафа. Фанни тотчас схватила князя за борта мундира и заставила повернуться лицом к ней. Взгляд её был таким пронзительно-грустным, что Николай Константинович ощутил приступ стыда. Любимая девушка просит о помощи, а он, племянник императора, оправдывается отсутствием денег!

Причиной шума в шкафу, конечно же, был Савин. Он нечаянно уронил гардеробную стойку. Удар о пол показался несчастному адъютанту громким, как выстрел из пушки. Обомлев от страха, он сжался в комок. Несколько минут Савин боялся даже дышать, прислушиваясь к каждому звуку в спальне. В голове лихорадочно крутилась мысль: «Глупая неосторожность может кончиться страшным исходом».

— Но ты же великий князь, — произнесла Фанни.

Голос её звучал гневно и вместе с тем презрительно. В глазах отражался горький упрёк.

— И в чём тогда твоё величие? Ты не способен помочь любимой женщине. Или твои слова о любви — просто притворство?

Фанни намеренно пошла в атаку, переключая внимание князя на обиду. Она знала, что вспыльчивый характер заставит его уйти.

— Ну, знаешь…

Князь резко поднялся с постели, обескураженный дерзким поведением возлюбленной. По его перекошенному лицу Фанни поняла, что на этот раз зашла слишком далеко. Но ради спасения Савина, а заодно и себя, девушка продолжала молчать, не обращая внимания на недовольное сопение князя.

Взгляд Николая Константиновича упал на конверт, лежащий на письменном столе.

— А это что такое?

Фанни уныло посмотрела на взъерошенного князя и, недолго подумав, вспомнила:

— А, заезжал твой адъютант, оставил письмо.

— Варнаховский?

— Нет, Савин.

— Давно?

Николай Константинович взял в руки конверт и поднял его на свет, пытаясь разглядеть, что лежит внутри.

— Утром ещё, — небрежно ответила Фанни, слегка пожав плечами.

Князь сорвал печать и пробежал письмо взглядом.

— Опять этот скучный обед в Мраморном дворце. Как они мне надоели…

Он откинул письмо в сторону и вышел из спальни, оставив Фанни наедине с её мыслями и секретами.

7.

На огромном мраморном столе красовалось множество блюд из свежеприготовленной дичи, запечённых овощей и экзотических фруктов. В бокалах сверкала наливка, которую специально готовили для императорского дворца. Столовое серебро отражало сверкание хрустальных люстр с сотнями свечей.

Главной фигурой в обеденном зале был царь Александр II. Он сидел рядом с Александрой Иосифовной, супругой своего брата, и её сыном, великим князем Николаем Константиновичем. Обед немного затянулся, и все ощущали, что царь чем-то недоволен. Плохое настроение его величества проявлялось в напряжённом молчании и насмешливом взгляде. От блеска его глаз Александре Иосифовне было не по себе. Она решила заговорить первой.

— А я на следующей неделе отправляюсь в Боржом. У меня летом такие мигрени. Только воды помогают, — устало проговорила княгиня, со вздохом вытирая лоб кружевным платочком.

— Одна поедете? Без сына? — сдержанно спросил Александр II.

Его лицо казалось выточенным из мрамора — ни малейшего проблеска эмоций.

Александра Иосифовна смиренно посмотрела на царя и перевела взгляд на сына.

— Да, у Коленьки много дел в столице.

Лицо матери выражало искреннее сопереживание, которое она выразила, привычно погладив сына по плечу. Однако любящий жест матери, видимо, ещё сильнее возмутил царя. Он недовольно вздохнул. Княгиня поняла, что просчиталась — невинный разговор о предстоящей поездке оборачивался не в её пользу.

— Александра Иосифовна, а знаете ли вы, какие у него дела? — холодно спросил царь.

Его мрачный взгляд, остановившийся на лице княгини, не предвещал ничего хорошего.

— Известно ли вам, как он позорит царскую фамилию? — повысил голос Александр II, и его кулак тяжело опустился на мраморный стол.

Александра Иосифовна сжалась от неожиданности. Она готова была провалиться сквозь землю. Но возражать или спрашивать не осмелилась — смиренно опустила глаза, чтобы выразить полное повиновение царю.

Князь Николай Константинович почувствовал упрёк в свой адрес и решил вести себя раскованно. Ему казалось, что так его слова прозвучат увереннее. Быстро взяв рюмку с наливкой, князь опрокинул её в рот.

Царь внимательно наблюдал за обоими родственниками. Видя их насквозь, он продолжил железным голосом, словно резал на части и без того перепуганную женщину:

— Значит, не знаете, ваше высочество? Он связался с какой-то американской танцовщицей! Таскается с ней по салонам и курит опиум.

Слова царя прозвучали для Александры Иосифовны как удар грома. Она не могла поднять испуганных глаз и мысленно молилась, чтобы её сын не сказал чего-нибудь лишнего.

— Не переживайте, маменька — проговорил Николай Константинович, гордо вскидывая голову. — Скоро это всё закончится!

Он снова потянулся к графину с наливкой, чтобы быстро налить и выпить.

Александра Иосифовна тотчас выпрямилась и посмотрела на царя с искренней улыбкой. Склонив набок свою красивую голову, она промолвила с присущим ей обаянием:

— Вот видите, ваше величество!

Она обратила радостный взгляд на сына, которого прямо-таки боготворила. Добродушная княгиня искренне верила, что конфликт исчерпан. Но Николай Константинович, со стуком опустив пустую рюмку на стол и не смотря никому в глаза, отчётливо произнёс:

— Просто я женюсь на мисс Лир, чтобы всё было законно и без домыслов. Прошу выделить мне ассигнования на свадьбу. Я уже рассчитал все расходы.

Александра Иосифовна побелела и вскрикнула от неожиданности. Как бы княгиня ни любила своего Коленьку, согласиться с таким безумием она не могла.

Лицо царя налилось багровой краской, брови сошлись в одну грозную линию. С трудом сдерживая гнев, он решительно произнёс:

— Никаких тебе денег, подлец, и никакой свадьбы! На Кавказ у меня поедешь, может, там образумишься!

Физиономия Николая Константиновича вытянулась, мигом исчезло выражение уверенности. Всё ещё надеясь на лучшее, он почти полушёпотом проговорил:

— С маменькой? В Боржом?

— На передовую! — заорал царь так, что бокалы на столе задрожали, а стоящая неподалёку прислуга испуганно отшатнулась.

Кулак Александра II вновь с грохотом опустился на мраморный стол. Гости мужского пола вздрогнули, дамы зажмурились.

Николай Константинович вскочил, словно ужаленный, тоскливо взглянув на царя, и отчаянно пробормотал:

— Я только в прошлом году в Туркестане воевал, через пустыню пробирался под артиллерийским огнём… И теперь снова в самое пекло?

Лицо матери исказилось от сочувствия к любимому сыну, которого так жестоко наказывали за лёгкую шалость. А он, не видя в глазах маменьки уверенности, резко отвернулся. Каких усилий ему стоило не расплакаться от унижения! Князь демонстративно выпил ещё одну рюмку наливки, вытер губы салфеткой и швырнул её на стол. Не прощаясь, он вышел из-за стола и стремительно пошёл к выходу.

Холодные коридоры дворца излучали нестерпимую тоску. Николай Константинович быстро шагал, направляясь к спальне матери. Поворот направо, ещё два поворота налево… Вот, наконец, нужная дверь. Осмотревшись по сторонам, князь с силой толкнул её внутрь. Массивные створки не шелохнулись. Заперто! Князь предвидел этот момент и заранее подобрал ключ с подходящей формой бородки. Он вставил его в замочную скважину, осторожно повернул несколько раз, и дверь в опочивальню Александры Иосифовны послушно отворилась.

Николай Константинович знал, что где-то в потайном месте маменька хранит драгоценности, подаренные ей на свадьбу. Они стоили немалых денег и могли покрыть все княжеские нужды. Денег из казны ему, видимо, не получить никогда. Как бы то ни было, великий князь был не из тех, кто останавливается на полпути и безответно принимает пощёчины. Он не станет терпеть унижения и потакать чужим прихотям! Давно пора понять, что драгоценности по праву принадлежат ему. И он не какой-нибудь кадет, убогая судьба которого заранее определена. Он член царской фамилии!

В душе великого князя бушевали непростые страсти. Гнев смешивался с обидой и нетерпением получить то, что ему давно было обещано маменькой. Сколько можно стоять в стороне от серьёзных дел и лишь соответствовать правилам в угоду другим, словно его самого вовсе не существует. Маменька постоянно опасается гнева государя, но тот сам поставил жирную точку. Не посмотрел ни на племянника, ни на дорогую невестку!

Князь проворно открыл шкафчики трюмо, где, по его мнению, хранились драгоценности. Перерыв всё, он нашёл пару цепочек из красного золота, кольцо с крупным прозрачным камнем и быстро отправил их к себе в карман. Впрочем, это были мелочи. Где-то маменька прятала настоящие ценности — старинные украшения, стоившие многие тысячи. Князь торопливо открывал все шкатулки, которые попадались ему под руку, но ничего достойного в них не обнаружилось.

Николай Константинович со злостью хлопнул рукой по трюмо.

— Перепрятала! Ну, ничего. Я тоже не лыком шит.

Немного подумав, он заглянул под кровать, прощупал все выступы, скрывавшиеся в темноте. Там было пусто. Князя охватила отчаянная тоска. Несколько минут он стоял посредине комнаты, размышляя о своей неудаче. И вдруг на ум пришло воспоминание о тайнике в стене. Когда-то маменька держала там письма и читала при нём одно из них. Тогда князь был ещё совсем юным…

Он бросился на поиски тайника, обшарил все стены и вскоре нашёл маленькую потайную ячейку. Там действительно оказались старые пожелтевшие письма, какое-то недорогое ожерелье и несколько пустых шкатулок. Здесь явно что-то лежало, но маман, видимо, почуяла неладное и перепрятала драгоценности туда, куда ни одна душа не сунется.

— Чтоб тебя и всю твою семейку! — в гневе выругался Николай Константинович.

Сейчас он презирал всю родню, а больше всех — себя, жуткого неудачника.

Немного поостыв и смирившись с безысходностью, князь направился к выходу. Но вдруг его внимание привлекла висевшая в углу икона в золотом окладе, украшенном драгоценными камнями. Маменька говорила, что эта святыня обладает особой силой.

Князя озарила светлая мысль. Может быть, мать держит свои сокровища там, где сам Бог охраняет их? Он молниеносно приблизился к иконе и без труда снял её со стены. Драгоценный оклад засверкал в солнечном свете. За иконой никаких тайников не оказалось. Но князь подумал, достал из кармана складной нож и аккуратно вынул из оклада три крупных бриллианта. «Вот оно, богатство, которое мне принадлежит по праву!» — восхитился Николай Константинович.

Он завернул камни в носовой платок и спрятал свёрток за пазуху. Затем аккуратно повесил икону на место и направился к выходу, не желая, чтобы его заметили рядом с материнской опочивальней.

Подойдя к дверям, князь услышал снаружи чьи-то громкие шаги и испуганно замер. Его сердце бешено забилось, пытаясь вырваться из груди. Прислушавшись, он разобрал негромкий разговор двух слуг и вздохнул с облегчением. Когда шаги затихли, князь осторожно вышел и быстро запер дверь своим ключом.

Наконец-то Николай Константинович почувствовал удовлетворение. Он больше не маменькин сынок и не чья-то прихоть. Его губы уверенно шептали: «Я могу и должен распоряжаться своим имуществом, как заслуживаю по праву. Я племянник императора, великий князь».

8.

Закрытая карета стучала колёсами по залитой солнцем мостовой. Словно гигантские часы тикали, отсчитывая минуты новой жизни великого князя, в которой он волен дать свободу своим чувствам. Савин сидел напротив. Князь в душе гордился своим верным адъютантом. Ему можно доверить самые секретные поручения и не сомневаться, что тот выполнит их проворно и без лишних вопросов. Князь дал ему много, и теперь Савин искренне благодарен за оказанную честь.

— Что ж, Коленька, царь-батюшка обещает отправить меня на Кавказ. Поедешь со мной? — спросил князь, с прищуром посматривая на адъютанта.

— На отдых? Это с удовольствием, — весело отозвался Савин, хлопнув себя по колену. — Петербург надоел ужасно!

— Нет, корнет, на войну, — возразил князь, недовольно вздыхая, и вопросительно посмотрел на Савина. — Готов?

Лицо адъютанта даже не изменилось. Он вздохнул и сочувственно склонил голову.

— За вами хоть на край света, ваше высочество.

— Ладно, не грусти, ещё погуляем, — добавил князь, лукаво зажмурив один глаз. — А пока поручение для тебя. Секретное.

С этими словами князь полез за пазуху и вынул свёрнутый платок. Савин внимательно посмотрел в хитро прищуренные глаза Николая Константиновича. Что-то было в его лице непривычное, словно перед ним сидел другой человек.

— Вот! Сдашь в ломбард, сейчас же, — с заговорщическим видом произнёс князь.

Глядя на адъютанта пронзительным взглядом, он улыбнулся и тихо добавил:

— С меня вознаграждение.

Савин сразу сообразил, что дело важное. Открыв свёрток, он чуть было не вскрикнул, однако не подал виду и тут же завернул платок. Он понимал, что князь действительно поручает ему секретное задание.

— А это?.. — корнет замешкался, подыскивая слова.

Взор великого князя стал вдруг колючим, холодным.

— Подарок от маменьки, а мне без надобности. Но никому ни слова, а то маман обидится не на шутку. Я доверяю тебе, как себе. Так что… Понял меня?

Савин не стал больше расспрашивать и твёрдо произнёс:

— Так точно, ваше высочество. Сделаем как надо.