Рэй

Лука молчал.

Он всей душой болел за сына и кипел от несправедливости, но ситуация диктовала свои правила. Либо отдать сына на растерзание заозерским, либо отправить мальчишку одного в городище, где он ему уже ничем помочь не сможет.

— Ну, что думаешь? Слово дашь?

— Не дам, — мотнул головой отец Рэйя. — Думать надо.

— Думай, — пожал плечами староста. — Только долго не думай. Герман этот преставиться может в любой момент. Понимаешь?

— Понимаю, — кивнул рыжебородый мужчина, поднялся и поклонился. — Спасибо за слово твоё. К утру ответ дам.

— Ступай, — кивнул ему староста.

* * *

На небе плыли тяжелые тёмно-серые тучи. Ветер ещё не давил так, чтобы гнулись кромки деревьев, но уже и не шептал в кустах. Погода стремительно портилась.

Лука с хмурым видом сидел на пороге. В его руках был небольшой старый нож, доставшийся ещё от отца, и небольшая деревяшка, из которой он неторопливо и задумчиво вырезал заготовку для ложки.

Из трубы дома, в котором он сидел, шёл сизый дым, намекая на скорый обед, над которым колдовала его супруга. Небольшой приземистый бревенчатый дом, в котором жила вся семья, выглядел ухоженным. Резные ставни, ровные фронтоны и аккуратная резьба по дереву на перилах крыльца.

Нож скользил по дереву, выбирая ровные и аккуратные стружки, что летели под ноги хозяину дома. Одна за одной, медленно, неторопливо. Любой, взглянув на него, сразу бы понял, что он погружен в свои тяжелые мысли.

— Бать! — раздался голос от калитки.

Лука поднял взгляд на трёх сыновей, что стояли у калитки с полными лукошками малины. У старшего и младшего брата было по синяку под глазом. Не свежие, уже начавшие «цвести», но украшение мужского лица от этого ещё больше приковывало взгляд.

— Сюда идите, — кивнул он им на крыльцо.

Три брата переглянулись и, явно ощущая неприятности, подошли к отцу. Старший, стараясь прикрыть братьев, поставил лукошко и сел рядом с отцом, отделяя младших.

— Карт, малину в дом занеси. Пусть мать приберёт, — произнёс отец, снова начав медленно снимать стружку за стружкой.

Как только младший брат скрылся в доме, отец прекратил своё занятие и взглянул на детей.

— Наделали дел вы…

Братья переглянулись.

— Не врал я, отец, — подал голос Рэй. — Не было у меня умысла Германа покалечить. Да и не знал я, что за мной сила. Оно само как-то…

— Слышал уже, — сморщился отец, придирчиво осматривая заготовку. — И с Тоботом вчера за то говорили.

— И чего решили? — с опаской поинтересовался Рэй.

— Герман, тот белобрысый. Он сын кузнеца заозерского. Ссоры с ним никто не хочет. Да и крови между нами быть не должно. Заозерские с городищем торг ведут, через них всё идет.

— То не кровь, — буркнул Рэй. — Он лежачего бить начал.

— А это уже значения не имеет, — произнёс отец и отложил заготовку. — Он сейчас лежкой лежит и непонятно: встанет ли когда. А если представится… кровь выходит.

Рэй опустил голову, а слово взял старший брат.

— И что теперь будет? Мы кровь свою им на растерзание отдадим?

Лука хмуро взглянул на сына и произнёс:

— Уходить Рэйю надо. За то Тобат и староста заозерских сговорились. Если он уйдёт, то спроса ни с кого не будет. Кузнец, конечно, обиду затаит, но против старосты не пойдёт.

— А… А куда я пойду? — растерянно спросил Рэй.

— В городище пойдешь. На следующей седмице там торжище начнётся. Там тебя пристроим. Пока там будешь жить обживаться, а как время пройдёт, может, и уляжется всё.

Рэй сглотнул.

— Может… может сделать чего? Может лекаря с городища позвать? — начал на ходу выдавать Рэй, испугавшись одной мысли об изгнании.

— Не пойдёт к нам лекарь, а если и пойдёт, то таких денег заломит, что мы за всю жизнь не видывали, — ответил отец и с грустью посмотрел на сына. — Не трусь. Голым не отпустим. Соберём, что сможем. Заречный староста бумагу обещал. С нашим старостой перед городничим просить будут. Без куска хлеба и крыши над головой не останешься, а там… там как сложится.

Отец поднялся и с мрачным лицом от тяжелого разговора направился в дом.

Гога сидел рядом с таким же потерянным лицом, как и сам Рэй.

— Я же… я же по правде все сделал, — пробормотал Рэй. — Я же ни в чём не виноват…

Повисла пауза на несколько секунд. Рэй пытался собраться с мыслями, но сам факт того, что его изгоняют из дома за правое дело, ввёл его в ступор.

— Рэй, — подал голос старший брат. — Ты за ведьму горную слышал?

— А? — вскинулся Рэй.

— О ведьме, что в горах живёт, слышал? — переспросил брат. — Говорят, врачевать она умеет, да и силой не обделена.

— Так она же ведьма! За услугу спросит так, что мало не покажется! Она же кровью за кровь берёт!

Гога хмуро кивнул, но затем добавил:

— Может и так, но всяко лучше, чем…

Средний брат оглянулся на дом и произнёс:

— Батя не пустит, — буркнул он. — С ведьмами якшаться — беду в дом принести.

Старший нахмурился и кивнул, после чего поднялся на ноги.

— Хоть так крути, хоть эдак… Все равно худо выходит.

В этот момент с неба начали падать первые капли. Дождь был не сильным, но по отсутствию просветов на небе можно было понять сразу: зарядил он надолго.

В начавшемся дожде со стороны полей появилась фигура. Гога, заметив её, нахмурился. Домов там не было. С той стороны была только дорога к Заозерскому селу.

— Кто в такую погоду шастает? — спросил он, хмурясь.

Рэй поднялся на ноги рядом с ним и хмуро уставился в на фигуру. Он ещё не разглядел незнакомца, но в груди уже почему-то защемило в предчувствии беды. И чем ближе к их дому на отшибе подходил незнакомец, тем сильнее наседало чувство тревоги.

Двое ребят, стоявших на крыльце, даже не услышали, как скрипнула дверь за спинами, и на порог вышел отец. Он тоже заметил фигуру.

— Слушай сюда, — схватил он сына за загривок. — Беги к Тоботу, скажи, я согласен. Кузнец в селе, пусть сюда идёт. Понял?

— Папка, так я же…

— Рот закрой и делай, что велено, — затолкнул он мальчишку себе за спину и рыкнул: — Лесом уходи! Бегом!

Перепуганный рванул за дом, а затем припустил по подлеску в сторону дома старосты, а отец остался встречать гостя. Когда тот подошёл метров на двадцать, то молча вытянул из-за пояса топор.

Не простой топор, коим орудовали плотники и простые мужики. Лезвие широкое, рукоятка длинная. Лука видел такие у наёмников и охранников караванов, что встречал в городище на торге.

Говорить было нечего, поэтому глава семейства молча достал нож из-за пазухи, скинул ножны и пошёл навстречу кузнецу.

— В дом иди, — приказал он старшему сыну. — Иди и не вздумай высовываться. Дверь на засов запри.

Гога сглотнул, метнулся в дом и тут же закрыл дверь на засов. Через несколько секунд послышался жалобный стон оконных рам с мутным и тонким стеклом. Старший сын запер ставни изнутри и принялся закрывать окна.

Дождь усилился. Под ногами была пока еще сухая земля, но на душе у Луки было погано. Бородатый мужчина с мрачным лицом подходил всё ближе. Молча, смотря на него исподлобья.

— Здравь будь, Сеня, — произнес Лука, с трудом признав в мрачной физиономии и густой бороде заозерского кузнеца.

— И тебе не хворать, — буркнул кузнец.

— С чем пришел? — спросил отец семейства больше для разговора. Всё и так было понятно.

— За сыном твоим пришёл, — ответил тот, качнув топором. — Твой моего забрал, а я его заберу.

— Помер, значит, — сглотнул Лука и покрепче перехватил в руке нож.

— Отдай. Мое право на кровь его, — спокойно произнес кузнец, не сводя взгляда с Луки. — Не доводи до греха.

— Не дури. Знаешь ведь, кровь польется худо всем будет. За так глаза уже никто не закроет. Не было умысла у него убивать. Сила первый раз вышла.

— Умысла не было… Говоришь, кровь пойдёт… Худо всем будет? — кузнец слегка подогнул ноги, перехватил топор и произнёс: — У меня сыновей больше нет. Дело передать не кому. Род прервался…

Тут он слегка пригнулся, готовясь броситься на Луку, и произнёс:

— …Мне уже все равно. Уйди. Не доводи до греха. Я не за тобой пришел…

Глава 2

Знаете, связываться с ведьмами — плохая идея.

Нет, не потому что они злые или страшные. Всё дело в том, что ведьмы… Никогда и ничего не делают просто так. И если вы не обладаете силой, чтобы с ними справиться, или властью, чтобы отправить их на костер, то связываться с ними не стоит.

Однако если у вас есть сила или власть, то на кой черт вам обращаться к ведьме?

Как бы там ни было, но я был юн и…

Главное не врать самому себе.

Я испугался.

Очень.

И на тот момент мне казалось, что покинуть родной дом и родные земли гораздо страшнее и хуже связи с ведьмой.

Издержки возраста. Двенадцать лет — не тот возраст, когда можно думать рационально и адекватно. Больше рефлексируешь и эмоции заполняют разум полностью.

Наверное, именно поэтому я побежал не к старосте, а к Саженю. Да, может со страху, может из-за надежды, что могу все исправить, но направился я к нему. Там короткий разговор, скорые сборы и вот итог.

Я с куском сыра от Саженя, с десятком картофелин и лаптями, что стянул у своего старшего брата Грога, отправился в сторону гор. К ущелью Ведьмы.

У меня тогда не хватало мозгов для того, чтобы задуматься над названием ущелья. Все знали, что оно — Ведьмино, и там живёт ведьма. Так было всегда, и никто не задумывался о том, сколько она живёт. Я был не исключением.

И вот еще странный факт. Я почему-то не подумал о том, что раз кузнец пришёл к нам, то значит, Герман мёртв. А с того света его уже никто не вернёт. Нежить не в счет. Таким как раньше он уже не будет.

Но моя пустая голова была занята совсем другим. Надеждой, страхом перед неизвестностью и искренней верой, что отец не начнёт рубиться насмерть с кузнецом.

На третий день, уже без еды и воды, я дошёл до этого места.

Обычная долина между двух гор, зелёные деревья, кустарник вдоль чахлого ручья. Ну и серый приземистый каменный домик, что находился на пригорке. Старый настолько, что, казалось, находился тут со времён сотворения мира.

Между камнями мох, на крыше растущее дерево. Дверь, даже издали заметно, с щелями, рассохшаяся. На окнах даже бычьего пузыря нет. Просто провалы во тьму.

Мрачное зрелище, ничего не скажешь.

Тут-то я впервые и задался вопросом: «А что, если ведьмы нет? Что, если померла давно?»

Да, я был юн и о таком пустяке даже не подумал.

Но нет.

Старая карга была на месте… Или старый хрен? Тут, в общем, как посмотреть…

* * *

Рэй сглотнул и, оглядевшись, ещё раз подошёл к старой двери. Ручка у неё была кованой в виде хищной головы волка, что держала в зубах кольцо.

Не обращая внимания на явно дорогую и совершенно неуместную ручку на такой старой и дряхлой двери, мальчишка потянул за кольцо, но дверь не поддалась.

Растерявшись, парень несколько секунд растерянно постоял, затем ещё раз оглянулся и в полной тишине постучал.