Нервным движением герцог приладил протез к обрубку руки, привычно затянул ремни и спрятал их под рукавом.
— Обычный человек. С виду — вроде купца, не из самых успешных, но и не бедных. Средних лет, борода седая, а волосы темно-русые. Ну знаете, бывает такое… Каким-то образом он оказался прямо у дверей моих покоев в Веале, обойдя и внешнюю стражу замка и внутренние караулы. Меня это до того впечатлило, что я решил его выслушать. Говорил он немного, выразил восхищение моими ратными подвигами, посетовал на то, что подобных мне воинов в Империи весьма немного и посочувствовал отсутствию у меня правой руки.
Фон Вольфсбург зло ощерился, вспоминая тот разговор.
— Я, после тех слов, едва его за дверь не выбросил. С разбитой в кровь мордой! Но он довольно быстро выложил на стол сверкающую золотом правую руку. И предложил ее попробывать. Мол, лучшие мастера работали специально для того, что бы у столь великого воина было две руки! Выглядел этот протез и впрямь презанятно и я, ни на что особенно не рассчитывая, но поддавшись любопытству, последовал его инструкциям и прикрепил руку к культе. И чуть не обоссался от страха, когда протез зашевелился! Из перчатки вытянулись какие-то металлические нити, охватили мой обрубок и притянули протез так плотно, что… Я не знаю как это описать, господа дознаватели, но я почувствовал свою руку! Правую руку! Я сжал пальцы в кулак и пальцы этой золотой штуковины послушно выполнили команду. Я сгибал пальцы, пробуя забытые эти ощущения, я смеялся и плакал, как младенец! Единый, я схватил меч правой рукой и крутил им в воздухе не чувствую ничего, кроме счастья. Что бы это понимать, Лик, нужно лишится руки, а потом вновь обрести ее. Через четыре года.
Мерино лишь коротко кивнул, вновь не произнося ни слова и ожидая продолжения этой, несколько сказочной, истории. И герцог не заставил себя упрашивать.
— Короче говоря, когда я наигрался рукой, то сразу, разумеется, спросил о цене. Теперь-то я был не бароном-разбойником, а целым герцогом! И при всей скудости тайлтийского бюджета, наверняка мог позволить себе многое. Но человек меня огорошил, сказал что это подарок. И ни о какой оплате не может идти речи! Что это было бы оскорблением мастерства людей, изготовивших ее и желавших только лишь угодить столь прославленному человеку.
Фон Вольсбург замолчал на пару мгновений, растянул губы в неживой волчьей улыбке.
— Я, знаете ли, на лесть падок как и все в этом мире! И конечно же мне было очень приятно от того факта, что слава о моих, с позволения сказать, подвигах, разлетелась по всей Империи. Но все-таки на вещи я привык смотреть трезво, люди с иными взглядами в моей профессии долго не живут. Ну и потом: если шлюха говорит, что даст тебе бесплатно, это значит лишь то, что ей нужно что-то большее, чем деньги. А это всегда выходит неоправданно дорого…
— Так и вышло? — спросил Мерино, когда рассказчик вновь умолк.
— А могло быть иначе? — невесело усмехнувшись ответил тот. — Конечно же так и вышло. Человек ушел, невзирая ни на какие мои протесты, а стража потеряла его, едва он вышел за дверь. Как — непонятно! Хотя, чего непонятного-то! Колдовство! Пару месяцев я жил, пользуясь двумя руками, начиная понемногу верить в то, что столь щедрый дар был сделан мне именно по озвученным причинам. Однако полмесяца назад этот человек вновь навестил меня. Уже здесь, сразу же после стычки с одним из моих соседей. И спросил — не желаю ли я стать императором.
— Что? — против воли вырвалось у Мерино.
— Один в один мои слова! — хохотнул фон Вольфсбург. — И, наверное, выражение лица таким же было. Но человек был серьезен. Он сказал, что у меня была возможность убедиться могуществе тех, кто стоит за ним. Что моя рука, сколь бы внушительно ни было колдовство, создавшее подобный артефакт (в том что это именно колдовство не было никаких сомнений!), это детские игры в сравнении с их истинными возможностями. И что эти люди давно присматривались ко мне, а теперь уверены — я лучшая кандидатура на роль императора. А нынешний, дескать, толкает Империю в пропасть. Много еще чего этот человек наговорил, и не все его слова я хорошо понял, потому как кровь в ушах стучала. Но понял главное — меня толкают на измену! Нельзя сказать, что я не задумался хоть на миг над предложением этого человека… Задумался, чего уж там! Но быстро опомнился, границы своих талантов я все же понимаю довольно четко! Да и не предлагают трон и венец такому как я, если не планируют сделать из него куклу, которой можно управлять. Поэтому я сорвал волшебный протез и швырнул ему в морду. Ну, попытался, по крайней мере. Он увернулся. Спокойно так! Перехватил колдовскую руку в воздухе, вышел и исчез. Сказав мне на прощание одно лишь слово: "Ошибка!"
— И больше вы его не видели? — Мерино сам не верил тому, что может говорить так спокойно и отстраненно. Только что в несостоявшейся измене ему признался представитель высшей знати Империи, а он ведет дознание так, словно бы перед ним обычный лавочник, кающийся в своих грехах. Заматерел на службе, привык, что в его деле и впрямь сословия не играют роли.
— Нет! — ответил герцог. — Но предполагал, что он направит ко мне людей, чтобы я не смог разболтать его тайну. Все-таки измену предлагал. И, как видите, не ошибся.
— А барон да Гора об этом всем знает?
— Лик! Ну как вы себе это представляете? Что бы я описал всю эту историю и отправил ее голубем в столицу? Нет, конечно же! Я просто написал, что дело серьезное и мне нужна его помощь!
— То есть наш шеф не знает, на какое дознание он нас отправил? — скорее для себя, чем для герцога проговорил Мерино. Глянул на Белька, который все это время просидел на корточках подле мертвецов, и тряхнул головой. — Очень хорошо…
— Так я почему и удивился, всего двоих увидев!
Ледник, в котором происходила исповедь фон Вольфсбурга, погрузился в тишину, лишь потрескивал фитиль фонаря. Мерино пытался подобрать такие слова, которые бы одновременно дали понять герцогу, что на помощь в его деле на двоих дознавателей расчитывать не стоит, и в то же время не оскорбили его. Хотя бы тем фактом, что барон да Гора явно не принял всерьез серьезность дела тайлтийского владетеля. Однако Бельк, не забивавший голову рассуждениями о политесах, не дал Мерино выстроить внятную фразу, и поднявшись на ноги, сообщил герцогу:
— Они вернутся.
Герцог мрачно кивнул.
— Мои солдаты приучены воевать с врагом, который не крадется в ночи. Боюсь, от всей Волчей сотни толку будет немного.
— Как и от нас двоих. — подал голос Мерино. — Чтобы охранять вас хоть с какой-то гарантией, здесь нужен весь наш отряд.
— Другими словами — я в заднице! — подвел итог совещанию фон Вольфсбург и зло сплюнув, пошел наверх.
Середина зимы 784 года от п.п.
— Самым разумным в той ситуации было садиться на коней и ехать за подмогой. С одной стороны, герцог со всех сторон окружен своими людьми и, наверное мог как-то наладить караульную службу, чтобы и второе покушение провалилось. С другой же, что мы там вдвоем могли сделать? Но мы, как ты понимаешь, решили остаться! — усмехнулся Мерино. — Молодые были, дурные! Пребывали в полном убеждении в собственном бессмертии. И в том, что нам все по плечу! У Белька, может и были на то основания, а вот на что я рассчитывал?
— И вы остались охранять герцога? — спросила Карла, уютно устроившаяся к тому времени на диване.
— Ха! Охранять? Нет! Я же говорил, что мы были молодыми и дурными? Так вот — это не преувеличение рассказчика! Мы вознамерились найти того колдуна — ни много, ни мало! Вдвоем!
Мерино беззвучно рассмеялся.
— Вот тебе сейчас рассказываю и выглядит это даже глупее, чем все это время я считал в своей голове!
— Мужчины… — улыбнулась Карла. — Мир был бы совсем другим, если бы вы не творили глупости.
— Лучше?
— Скорее всего. Но гораздо скучнее. Но ты не тяни, рассказывай, что было дальше!
— А дальше… Дальше два молодых и до предела самоуверенных балбеса придумали план. Мы исходили из того, что в деле замешаны маги. Ну, потому что герцогская рука явно была магическим артефактом. При этом мы понимали, что это не разработка имперских магов — те, как ты знаешь, больше по стихиям специалисты.
— Вообще-то не знаю…
— В каком смысле? — сбился мужчина.
— Мерино! — Карла рассмеялась с легкой укоризной. — Ты, верно, забываешь, что я вдова фрейского офицера, которая ни разу не покидала этой земли! Для меня все эти твои истории — как сказки про другой мир! Ты что же, думаешь, каждый человек в Империи разбирался в магии?
— Ну… — протянул Мерино чуть смутившись. — Информация о них совершенно общедоступна…
— Но не общеизвестна! — парировала женщина. — Зачем бы обычным горожанам вроде меня интересоваться такими вопросами? Нас интересуют цены, налоги, сведения о моде в Февер Фесте и слухи о пограничных войнах. Про магов именно мне известно лишь то, что есть где-то герцогство Келлиар. А там — таинственная какая-то академия магии…
— Науки и магии. — поправил Мерино.
— А я как сказала?
— Ты сказала просто — магии. А это неверно, поскольку там не только изучают прикладные аспекты магии, но и ведут разработки вполне обыденных вещей. Вроде усовершенствования мельничных жерновов…
— Вот! Вот видишь! То, чем они занимаются и для чего, для обычных людей как ты понимаешь…
— Понимаю. — мужчина озадачено потер лоб. — Ну тогда выходит, что рассказать тебе об одном невозможно, не зацепив другое… Ну давай так! Про магов и магию, чтобы чрезмерно не забивать голову, тебе стоит знать вот что: есть магия стихийная, магия церковная и магия деревенская. На самом деле, все гораздо сложнее, но пока примем как данность именно такое объяснение. Магия церковная, как ты понимаешь, это менестериалии, которые блокируют практически любую другую магию, реденторы, которые исцеляют болезни, и прочие ордена Церкви со своими молитвами во имя Единого. Как это работает — никто кроме церковников не знает. Но работает и весьма успешно. Я видел один раз как жрец двумя словами и воздетыми к небу руками поднял на ноги роту израненных солдат и отправил их, приплясывающих, в бой.
— Ну про излечения я знаю, ты уж совсем темной-то меня не считай! — Карла сделал вид, что обиделась.
— Хорошо. С этим разобрались. Второй тип магии — управление стихиями. Это выпускники и магус той самой келлиарской академии. Огонь, вода, эфир, земля и металлы — все это их рабочие инструменты. Стихийники воздуха весьма востребованы у моряков — управление ветрами, как ты понимаешь, для них все. Маги, которые дружат с огнем, — боевые все без исключения. Академия, по завершению обучения таких, сразу отправляет их в войска. Чем занимаются водные и металлические маги, я, по правде сказать, не знаю, ни разу таких не то что не встречал, даже не слышал. Да и вообще — магов в целом немного, а магов-практиков — единицы. Помню, мы еще смеялись, узнав, что большая часть выпуска келлиарской академии остается в самой академии — изучать природу магии. Ну а про деревенских магов отдельно говорить и смысла нет. Это ведуны, лечащие руками простые болячки, да заговаривающие больные зубы
— Так вот! — Мерино вернулся к основной теме. — Из этого ты можешь сделать вывод, что создать артефакт наши маги не могли. Хотя, стоп, неправильно! Могли, конечно, но специализированный.
— Это как? — не поняла Карла.
— Ну например: бабка-ведунья сделала тебе узелок из всякого барахла, вроде куриного помета и вороньего когтя, который надо носить на шее и он будет защищать тебя от какой-нибудь болезни. Это специализированный артефакт, хотя магусы из академии над этим гогочут как рейтарские кони. Сами стихийники могут создать предмет, который будет обладать свойствами вложенной в него стихии, вроде чаши, в которой всегда горит огонь.
— Ого!
— Ну как, — ого… Горит-то он не всегда, а пока его сам магус подпитывает, да и то… — Мерино хохотнул, вспомнив, как грязно ругался магус, у которого никак не получалось заставить подобный артефакт работать.
— А церковники? — спросила женщина. — Они делают все эти исцеляющие мощи?
— Ну можно сказать и так… — неуверенно протянул Мерино, который в вопросах магии церковной плавал как топор. — Доподлинно известно, что церковники давным давно создали очень мощные артефакты — обструкторы, которые блокируют магию на огромном расстоянии. Правда все эти обструкторы были утрачены лет триста тому назад.
— Да, я слышала про эти… обкрут.. артефакты. — Карла прикрыла глаза, что-то обдумывая. — Так, получается, что никто из магов не мог создать вещь вроде руки герцога? Почему тогда вы решили, что в деле замешаны маги?
— Вам бы, синьора Тотти, в дознаватели идти! — рассмеялся Мерино. — Ничего не упускаете!
Карла в ответ лишь блеснула кошачьими своими глазами, принимая похвалу.
— Ты права. — продолжил трактирщик. — Но были в Империи и другие маги. Это из области "давно и неправда", но ходили легенды о неких Серых. Им приписывали возможности делать живым неживое, разговаривать с мертвыми и управлять зверьми. Никто доподлинно не знает, что из рассказов о Серых правда, а что нет. Но… Буквально за пару лет до истории с герцогской рукой появился в Империи новый магический орден. Назвались эти магусы Гильдией вольных колдунов, заявили во всеуслышание, что являются они наследниками искусства Серых, и принялись обивать пороги власть имущих, предлагая свои услуги.
— И вы решили, что искать следует среди этих вольных колдунов?
— Ну а что? Версия ничем не хуже другой! Точнее — другой у нас не было вовсе. — мужчина развел руками. — Поэтому мы решили с Бельком поступить так: я еду в Веаль, в котором как раз имелась резиденция Гильдии вольных колдунов и пытаюсь выяснить, что удастся (а заодно отправить отчет с местной голубятни для барона да Гора), а он остается с герцогом, оберегая его изо всех сил от нападения, коли такое случится.
— Вас и так было двое всего, и вы решили разделиться? — с оттенком недоверия спросила Карла.
— Ну да. — Мерино кивнул. — Глупо, я понимаю. Однако этому плану все равно было не суждено быть исполненным, поскольку на утро следующего дня на замок Вольфсбурга напали.
— Убийцы?
— Соседи. Ты же помнишь, что наш новоиспеченный герцог вел войну со своими непокорными баронами? Вот они его и навестили.
Начало лета 769 год от п.п.
Остаток первого дня дознаватели потратили на то, что бы вытянуть у тайлтийского владетеля и его людей все подробности нападения смуглых убийц на замок. Сам герцог отвечал охотно, стараясь вспомнить все подробности, а вот его люди, видимо стыдясь такого эпизода, отвечали неохотно. Да и знали они немного.
Как оказалось, стену нападающие не штурмовали. Они появились уже внутри замка. И активно действовать начал лишь когда один из караульных заметил неясные тени и поднял тревогу. Место их проникновения во двор найти не удалось и при свете дня, видимо, забрали веревки с собой, убегая.
До глубокой ночи, устроившись на сене возле конюшни, дознаватели обсуждали полученные сведения и саму историю, в которую вляпались благодаря барону да Гора. Коий не пожелал со всей серьезностью отнестись к письму Гетца фон Вольфсбурга. И послал, явно для проформы, всего двоих. Туда, где по словам местного владетеля, требовалось "большое копье".
В результате бурного обсуждения, которое пару раз прерывалось недовольными окриками караульного, заявляющего, что за их болтовней к стенам может подойти армия, а он ее не сможет услышать, была принята следующая версия — за нападением на герцога стоит Гильдия вольных колдунов. Никому более были недоступны работы с неживыми предметами на таком уровне, чтобы создать артефакт, подобный герцогской руке. Да и сама Гильдия являлась уж больно странной организацией: все эти их башни, которые они, невзирая на затраты, строят в столицах провинций, активное продвижение своих услуг среди знати, подчеркнутая замкнутость и аскетичность. Да и знак на плече у убийц — ромб с глазом внутри — такое для своих слуг могли измыслить только психи вроде колдунов. Хотя и не было никаких доказательств, что это все-таки они.
Закончили обсуждение дознаватели тем, что набросали план на завтрашний день, после чего, к удовольствию караульного, отправились спать. В тот самый дом, что служил фон Вольфсбургу и штабом, и казармой.
Разбудил дознавателей звук боевого рога. Он бесцеремонно ворвался в утреннюю тишину, разбив ее как удар веслом разбивает корочку льда на замерзшей реке. Вокруг сразу же забегали, к звуку рога, который делая короткие паузы продолжал гудеть, прибавилась ругань просыпающихся людей, топота сапог и ржания лошадей. Пришлось продирать глаза и пытаться понять что, к демонам, происходит!
— Проснулись! — поприветствовал их хозяин замка. Он стоял возле стола уже почти снаряженный в массивную свою броню, рядом суетился оруженосец, подтягивая то здесь, то там ремешки. Настроение, против вчерашнего, у него было явно бодрое и довольное. Мерино в очередной раз поразился несоответствию между "замком" бывшего барона и снаряжением его и его людей. Мастерской работы латы имелись не только у него, но и у многих его воинов. — Фон Угель, поганка, решил на меня напасть! Я думал буду за ним гоняться до осени, а он сам пришел! Явно с кем-то объединился, у самого-то не больше десятка всадников. Думал тихонько добраться, да нарвался на мои дозоры!
И повернувшись в сторону одного из своих людей гаркнул:
— Манфред! Сколько у нас под копьем, с учетом разъездов?
— Два десятка, ваша милость! — отрапортовал крепкий бородач, на которого крепили кирасу поверх кольчуги. — К обеду вернется десятка Гюнтера и к вечеру — десятка Альфреда.
— А этих сколько?
— Навскидку десятка три будет, ваша милость!
— Кончай "милостить" Манфред! Перед кем рисуешься? Или мне к тебе тоже "фон Йодль" обращаться?
— Есть такая штука, Гетц, правила должного поведения! Никогда не слышал?
— Что-то я не помню, что ты эту штуку использовал, когда мне в морду лез на втором бочонке пива! — хохотнул фон Вольфсбург.
— Она применяется к месту, ваша милость! Коим не является трапезная после столь обильного угощения!
Так вот зубоскаля перед боем, воины, тяжело двигаясь в доспехах, пошли к выходу. Дознаватели отправились вслед за ними. Помочь они, понятно, ничем не могли, но могли наблюдать, раз уж выезд из замка стал для них невозможен.
Еще минут десять в лагере царила возбужденная суета. При этом, надо заметить, возбуждение было радостным, словно у компании выпивох, которым пообещали поставить выпивку и накрыть столы с закуской. Судя по всем воины фон Вольфсбурга свое дело любили и бой, даже с несколько превышающих их числом противником, никого из них не пугал. Что, если подумать, было естественно, ведь в дружине герцога собрались матерые вояки, многие, как и их командир, в недавнем — рыцари-разбойники. Мерино на короткий миг вспомнил суету другого рода — испуганную, полную бестолковых метаний и атмосферы едва сдерживаемого страха, которая накрывала его кандотту перед боем. И поразился разнице.
Спустя десять минут, которые дознаватели простояли в сторонке, чтобы не мешать, дружина владетеля — люди и кони, закованные в тяжелую броню — была построена. Герцог с гордостью оглядел своих воинов, что-то каркнул на местном наречии, вероятнее всего "Убьем их всех!", на что риттеры ответили разрозненным, но воодушевленным воплем, после чего стали выезжать за стены замка.
Фон Вольфсбург же направил своего жеребца к дознавателям.
— Замок не покидайте. Здесь остается два десятка пехоты с мушкетами. — сообщил он, приблизившись. — Этого достаточно, если фон Угель замыслил какую-нибудь каверзу. Но — вряд ли. Однако все же будьте осторожны, на сегодня, вы мой самый ценный ресурс.
Герцог подмигнул и опустил забрало. Оно было выполнено в виде скалящейся волчьей пасти и вместе со шлемом, украшенным в задней его части куском серой, слегка облезлой уже шкуры, образовывало цельный ансамбль — волчью же голову. Конь герцога, могучий тяжеловоз черного окраса, взял с места медленно, словно блюдя достоинство своего седока и влился в компанию себе подобных, выезжающих из замка. Раздалось несколько глухих приказов и дружина, вне зависимости от численности называемая "Волчьей сотней" неспешно направилась к лесу. Из которого уже выезжали, поблескивая солнцем на доспехах, и строились в боевые порядки соседи Вольфсбурга.
— Интересно тут люди живут! — протянул Мерино с усмешкой. — Турниры каждую неделю. А ты говорил — провинция!
Бельк, ничего такого никогда не говоривший, хмыкнул и предложил:
— Пойдем на стену.
В предложении северянина был существенный резон: с крепостной стены замка, сколь бы невысокой и маловнушительной она не была, смотреть на стычку рыцарей было сподручнее. Дознаватели забрались на нее, устроились со всеми возможными удобствами и принялись наблюдать. Словно и в самом деле были зрителями на рыцарском турнире, разве что торговцев калеными орешками и пивом не хватало.
"Волчья сотня", в которой сегодня насчитывалось около двадцати всадников, скакала уже в форме построения, напоминающей клин, направленный острием на противника. Возглавлял атаку сам герцог, что вызвало у Мерино всплеск удивления и чего-то похожего на уважение, — все-таки идущих в бой во главе своих воинов представителей высшего дворянства Империи, к коему принадлежал Гетц фон Вольфсбург, ему прежде видеть не доводилось. И пусть герцог и стал оным представителем лишь несколько месяцев назад, это все равно заслуживало уважения.
Противник тоже начал движение — рыцари фон Угеля тронули лошадей легкой рысью. Их было больше на треть и избранное ими построение походило на боевой молот с суженным на ударном конце наконечником. Чуть замешкавшись в начале, этот молот постепенно набирал скорость, грозя снести клин фон Вольфсбурга. Когда же между сближающимися отрядами осталось около сотни метров, риттеры герцога слаженно опустили длинные копья и пустили коней в галоп. А затем, уже практически перед самым столкновением, буквально за три-четыре удара сердца, завыли волчьими голосами.
Подлый этот прием был совершенно неожиданным для нападающих. Да и для дознавателей тоже. Волчий вой был настолько натуральным, что будь сейчас ночь, Мерино бы тревожно заоглядывался, ища, откуда к нему подкрадываются хищники. Верховые животные Волчьей сотни никак на этот вой не отреагировали, видимо специально были к нему приучены. А вот кони противников — нет. Их атака в результате оказалась испорчена: часть коней встала на дыбы, сбрасывая всадников; часть встали как вкопанные; и лишь немногие продолжили бег, но, напирая на упавших, тем лишь усилили сумятицу в своих рядах.
Риттеры Вольфсбурга врезались в противника мощным таранным ударом. Расширяющийся от наконечника клин вспорол разрушенные воем порядки врага, выбив тяжелыми копьями не менее половины рыцарей фон Угеля. И началась рубка. До замковых стен долетела какафония звуков: людские вопли, полные ярости и боли, визг и ржание боевых коней, лязг металла и грохот копыт.
Это было одновременно похоже на пару раз виденные Мерино рыцарские турниры, и не похоже. На войне прямого столкновения тяжелой кавалерии с себе подобными дознавателю наблюдать не приходилось — всадники, от легкой до рыцарской кавалерии, предпочитали не молотить друг друга, а топтать пехоту или обслугу орудий, налетая, как правило с фланга или тыла, и уже там резвясь посреди паникующих людей.
Здесь же, на изумрудной зелени травы, словно оживала картинка из рыцарского романа, одновременно прекрасная и ужасная. Но скорее все же прекрасная, поскольку расстояние не позволяло разглядеть деталей. Таких, например, как удар шипастого металлического шара на длинной цепи, вминающего голову всадника на уровень наплечников. Или крутящаяся в воздухе кисть в латной печатке, отрубленная взмахом меча. Или…