Страж червонной дамы

Звук приближался.

Пётр вытащил из кармана тонкую деревяшку. Она напоминала линейку, только совсем короткую, с указательный палец. В ней блеснула прожилка-нить с добавлением пси-руды.

«Линейка» хрустнула в его пальцах.

Вздрогнул пси-фон.

Вокруг распространились помехи. Внимание соседей рассеялось — если кто-то смотрел на улицу, то не заметил бы ничего интересного.

Счёт пошёл на секунды.

Пётр шагнул из-за куста на дорогу.

Мотоциклист рефлекторно затормозил. Он и без того ехал медленно — Пётр это учёл и не рисковал попасть под колёса.

Ствол пистолета упёрся мотоциклисту в шлем:

— Слазь.

— Э, мужик, ты чего? Я просто мимо ехал…

— Считаю до трёх. Один…

— Да понял я, понял!

Повинуясь командам, пленник закатил свой мотоцикл в гараж, втиснул его рядом с машиной. Пётр прикрыл гаражную дверь и облегчённо перевёл дух. Кажется, успел вовремя — как раз закончилось действие пси-помех, которые отвлекали соседей.

— Лицо покажи.

Демонстрируя покорность всем своим видом, мотоциклист снял шлем — и тут же ускорился. Его правая рука, будто невзначай отведённая для удара, взметнулась вверх. Шлем, который он в ней держал, чуть не угодил Петру в голову.

Но тот был готов к подобному трюку — чуть отклонился и ударил в ответ с размаху. Пистолетная рукоятка врезалась противнику в лоб. Мотоциклист пошатнулся и осел в угол.

Пётр связал ему руки за спиной и развернул лицом к себе. Пленник вяло пошевелился и застонал. Он был в тяжёлом нокдауне.

Вытащив из кармана мини-футляр размером со спичечный коробок, Пётр достал оттуда иглу с ярко-красной головкой и воткнул остриё противнику в шею. Присел перед ним на корточки, поймал его взгляд:

— Смотри на меня и слушай.

Игла подавляла волю противника и служила чем-то вроде антенны для подключения к чужой ауре. Но этот метод имел свои недостатки. Требовалось минут десять-пятнадцать только на то, чтобы войти в резонанс. При этом нужна была полнейшая концентрация — допрос изматывал до предела не только пленника, но и того, кто спрашивал.

— Не отвлекайся, — продолжал Пётр. — Смотри в глаза.

Зрачки мотоциклиста расширились, на лбу выступила испарина. Его дыхание стало сиплым. Сам Пётр тоже чувствовал, что воздух будто отяжелел и с трудом проталкивается в лёгкие. Пси-фон тревожно звенел, восприятие исказилось. Казалось, все окружающие предметы отдалились и подёрнулись дымкой.

— Я задаю вопросы. Ты отвечаешь. Это понятно?

— Да…

— Вопрос первый. Зачем ты прибыл на остров?

— Грохнуть кое-кого… И графа припугнуть…

— Кто заказчик?

— Репьёв…

Это заявление удивило Петра. Сам он склонялся к мысли, что покушение — часть каких-то сугубо местных разборок. А теперь выходило, что Инга была права и за всем стоит её давний недруг.

— На Репьёва давно работаешь?

— Десять лет… Одиннадцать скоро будет…

— Зачем ему пугать графа?

— Он с ним пересекался… У графа — всякие перевозки на континенте, с юга на север… Ну, и обратно… Репьёв пытался купить… А тут опять эта баба… Репьёв весь на дерьмо изошёл, он буйный вообще… Решил и бабу прибить, и графа подставить, чтоб не выдрючивался…

Пётр подумал — логика извращённая, но картина вроде бы проясняется. Репьёв избавляется от Зарницыной и при этом компрометирует графа, на чьей земле произошло убийство. После чего выторговывает себе более выгодные условия… Ну, допустим… И всё равно непонятностей слишком много…

— Кто у тебя в сообщниках? Здесь, на острове?

— Я один… Сначала вообще не должен был ехать… Репьёв скентовался с Шершнем, тот сам обещал всё сделать…

— Кто такой Шершень?

— Местный гадёныш, на колдовстве повёрнутый… Графа ненавидит — аж до печёнок… Когда-то граф его выпнул на материк… А Репьёв, наоборот, дал денег, чтобы Шершня вернуть на остров… Но в итоге Репьёв и Шершень тоже перегрызлись по полной…

— Шершень вышел из-под контроля?

— Типа того… Собрался графа зацапать и увезти в какую-то нычку, причём с концами… Репьёву это было не в масть… Короче, мне Репьёв приказал — дождаться, пока Шершень завалит бабу, а потом валить его самого…

— Как настоящее имя Шершня? Где его нычка?

— Я без понятия. Он отморозок конченый… Да ещё и скрытная сволочь… Отзывается только на погоняло…

— Знаешь, где Шершень планирует покушение?

— Нет… Поэтому за бабой слежу…

— А если Шершень её так и не застрелит?

— Тогда я сам… У меня винтарь…

Пётр вновь задумался на секунду:

— Ты из порта ехал за нами, но потом отстал. Почему?

— Убедился, что вы свернули на Соловьиную… А номер дома я и так знал…

— Откуда?

— У меня легавый прикормленный на пароме… А у него — тут в городе есть какие-то кореша, они ему рассказали… Баба-то твоя не халупу сняла копеечную… Разведать — много ума не надо…

— С этим понятно. Зачем ты сейчас приехал?

— Метку хотел поставить… Перед гаражом…

— Что за метка?

— Следящая. В куртке у меня пузырёк… В кармане…

Пузырёк этот Пётр пока не стал доставать, чтобы не отвлекаться. Лишь коротко уточнил:

— Там что-то с пси-рудой?

— Да… Хитрая штука, новая… Если под колёса рассыпать, то я заранее буду знать, куда вы поедете…

— Даже так? Гм, ладно. И ты устроил бы там засаду?

— Ну, типа…

Глаза у мотоциклиста начали закрываться. Пётр тоже устал и уже с трудом удерживал концентрацию — поэтому разорвал зрительный контакт, вытащил иглу и поднялся. Пленник тут же забылся тяжёлым сном.

Пётр поднёс к глазам конфискованный пузырёк — прозрачный, с широким горлышком. Внутри был сероватый песок или что-то вроде того. Некоторые песчинки отблёскивали металлом.

Мелькнула мысль — и почему пси-руду расходуют на всякую мерзость? Пули, иголки для допросов, следящие порошки… Неужели нельзя пустить её на что-то хорошее? Впрочем, да, вопрос риторический…

Но теперь хотя бы стало понятнее, что произошло на холме. Атаку начал колдун по прозвищу Шершень с двумя подручными, но не добился цели. И граф, и Зарницына сумели сбежать. Тогда вмешался мотоциклист, который сидел в укрытии…

На полноценный заговор это, к счастью, не тянет. Но надо выловить колдуна, пока тот не добрался до графа.

Глава 8

Пётр постучался к Зарницыной:

— Появились кое-какие новости. Если коротко — ты оказалась права. Покушение организовал Репьёв.

— Откуда ты знаешь?

— Допросил человека, который в тебя стрелял. Он сейчас в гараже. Проваляется в отключке ещё несколько часов. Но на всякий случай я связал ему и руки, и ноги. Он больше не опасен. Гараж я запер снаружи, ключ пока у меня. Я отлучусь на некоторое время, а ты оставайся дома.

Она смотрела на него ошарашенно:

— И куда ты собрался?

— Было четверо нападавших, а пойман только один. Надо брать остальных, особенно колдуна. У меня на примете есть полицейский. Надеюсь, он мне поможет. Ну, по крайней мере, заочно я ему доверяю больше, чем его коллегам в участке. Хотя про прыжки во времени я ему не скажу, да и вряд ли он в них поверит. Предложим сокращённую версию — мы обнаружили слежку на пароходе, потом преследователь ехал за нами на мотоцикле. И приехал сюда. Я его обезвредил и допросил. Собственно говоря, всё это — чистая правда. Так и расскажешь этому полицейскому, будь готова. Не отлучайся отсюда ни на минуту.

Инга нахмурилась:

— Слушай, ты уже понял, что избыточным альтруизмом я не страдаю, но… Как-то это неправильно, если я буду тут сидеть, плюя в потолок, а ты попрёшь на этого колдуна, хотя вообще не обязан… Один раз ты меня вытащил, теперь все риски — на мне…

— Во-первых, — сказал Пётр, — я твой телохранитель по-прежнему. Поэтому такие вопросы решаю я. А во-вторых, ты ведь помнишь — тебе лучше повторять свои действия, совершённые в прошлый раз, пока есть такая возможность. Ты тогда просидела дома до отъезда на холм. Если отклонишься от этой схемы, начнёшь терять адекватность. Это нам повредит.

— Ты весь такой логичный, что аж противно.

Она вернулась за стол, на котором были разбросаны игральные карты. Червонная дама лежала в центре.

— Гадаешь?

— Нет, — ответила Инга, — просто сижу и думаю. У дам красивой масти такое тоже случается, как ни странно.

— Удивительный факт, — усмехнулся Пётр, — надо запомнить. Кстати… В тот раз во время пасьянса ты назвала моё «тайное число». Семнадцать — там вариантов не было, это да. А вот для графа ты ничего не выбрала…

— Это важно?

— Сам пасьянс — нет, конечно. Но он мне что-то напомнил по аналогии, а сообразить не могу. И всё-таки — какое число может быть у графа? Вот так, навскидку? На интуицию?

Она развела руками:

— Прости, ничего на ум не приходит. В тот раз я, кажется, сумму сделки упомянула, но это глупо…

— Согласен. Ладно, не заморачивайся. — Он взглянул на часы. — Мне пора идти, а ты будь примерной девочкой.

— Юморист…

Он вышел из дома и вернулся в гараж. Пленник всё так же пребывал в забытьи, лёжа у стены. Пётр вывел «барракуду» на улицу и, оглядевшись, снова закрыл гаражную дверь. Навесив замок, порадовался, что не столкнулся с Настей. Свой ритуал с сожжением записки она, очевидно, уже исполнила.

Где расположен полицейский участок, он выяснил заранее. Ехать далеко не пришлось — через три минуты он подкатил к кирпичному зданию с зарешеченными квадратными окнами. Припарковался поблизости и стал ждать.

Начинался рабочий день, но толп народа не наблюдалось. У крыльца курили трое патрульных в форме. Подбежали две молоденькие девицы — машинистки, наверное. Поздоровались игриво с курящими и заскочили в здание. Подъехала легковушка с шофёром — с пассажирского места вылез толстяк в мундире, вальяжно прошёл к крыльцу. Трое патрульных откозыряли.

И, наконец, показался тот, кого дожидался Пётр.

Невысокий крепыш лет сорока пяти явился пешком. Он носил фетровую шляпу и недорогой цивильный костюм. В этом же костюме он был и на фотографии, которая висела в гостиной у его сослуживца.

Пётр вылез из-за руля и окликнул:

— Господин инспектор! Одну минуту, пожалуйста.

Тот приостановился, посмотрел на Петра без особой радости. Задержался взглядом на дорогой машине:

— Что вам угодно?

— Моя клиентка сняла жильё у вдовы Гордея Свиридова, который с вами служил. Поэтому я обратился именно к вам. У меня есть сведения о готовящемся убийстве. Доказательства предоставлю. Сама клиентка не может прийти в участок, но подтвердит все мои слова, если возникнет необходимость.

— Вы адвокат?

— Нет, я обеспечиваю её безопасность. Взгляните.