Я тебя женю! (СИ)

Елена Кароль

Я тебя женю!

ПРОЛОГ

Темнота. Лишь подрагивают огоньки множества свечей, расставленных по наспех подметенному полу в дальнем углу кладовой.

Тишина. Слышно лишь приглушенное бормотание той, кто решилась на это безумие.

Страх стелется над полом и кутает в липкие щупальца сомнений.

Но нет! Она уже всё решила и не отступится!

Стыд пожирает изнутри. Ненависть разъедает душу. Изнасилованная, униженная, растоптанная…

Что она может, кроме как покончить жизнь самоубийством и не опозорить семью?

На миг прикусив губу, замерла и вгляделась в мутное отражение. С другой стороны мира на неё взглянула её точная копия. Не самая красивая и одаренная, не самая удачливая и обеспеченная, вот только в глубине зрачков той, зазеркальной девушки жили отнюдь не те же чувства, что в глазах этой, пока ещё живой. Не затравленность и обреченность, а Тьма и Гнев. Не боль и бессилие, а Уверенность и Властность. Она была её отражением…

А ещё была призванной сущью, ждущей лишь завершения ритуала кровавой жертвой.

К горлу подкатила тошнота от безумия и чудовищности происходящего, но юная призывательница сумела с ней справиться. Может, она и слабачка, но только не сегодня. Своими силами она не справится. Не сможет. Но та, другая…

Сможет всё.

Окаменев от потустороннего страха, который всё же пробрался до самого сердца, ведь этот темный ритуал был запрещен и карался смертной казнью всех участников действа, тем не менее она не остановилась. Новый виток заклинаний сорвался с губ, а рука, сжимающая остро заточенный кинжал, не дрогнула даже в последний миг. Она трусиха, да… Но месть должна свершиться.

Одним точным ударом оборвав сияние сразу двух жизней, одна из которых зародилась совсем недавно, сначала девушка медленно накренилась набок, а спустя всего секунду её голова с глухим стуком ударилась о не самый чистый пол кладовой. Остекленели когда-то наивные голубые глаза, в уголке рта показалась капля крови, а над телом воспарила искра добровольно отдаваемого дара и что есть сил вонзилась в поверхность старого зеркала, позволяя прильнувшей с той стороны сущи перейти в мир живых.

Стать точной копией призывательницы. С её знаниями, привычками и жизненной позицией. Позволяя воплотиться. И отомстить!

ГЛАВА 1

— Ауч! — шикнула я, не слишком удачно выпав из зазеркалья на довольно грязный пол захламленной комнаты.

Αх, если бы только это было проблемой! Но нет…

Со стоном потерев грудину, куда только что вонзилась вторая искра дара невинной души, напрочь сбивающая все изначальные настройки, какое-то время лежала на полу ничком, не в силах не только встать, но и даже дыша через раз. Α это больно!

Вот дуреха, а? Мелкий шрифт кто читать будет?

Нельзя! Категорически нельзя совершать самоубийственное жертвоприношение, будучи беременной!

Ну и кто я теперь?

Из-за раздирающей боли и дикой слабости мысли текли вяло, неохотно, но с оттенком здоровой злости на ту, кто подарила мне жизнь. Полноценную жизнь, хочу заметить! Странные ощущения… Повезло ли мне? Не уверена.

Нет, я отомщу её насильникам, тут без вопросов, это дело принципа. Но что дальше? Не будь во мне второй искры, которая содержала в себе полноценный заряд невинной души, я бы развоплотилась в тот же миг, в который свершилось правосудие. Но сейчас… Не развоплощусь, ибо больше не сущь.

А кто?

Вот же задачку ты мне подкинула, Эмилия Кейтри! Как её решать?!

Одно радует — я не беременна. Вот это был бы уже однозначно перебор. Α так вроде ничего… Спасибо что ли. Мама.

Полежав ещё немного и постепенно приходя в себя, я дождалась, когда боль и слабость станут терпимыми, после чего поднялась с пола и осмотрелась, попутно прислушиваясь к себе. Так, память на месте, причем, как её, так и моя личная, привычки на месте, план уже потихоньку оформляется…

Приступим!

Будучи не самой сильной магичкой с нейтральным стихийным даром, Эмилия брала старательностью и усидчивостью, проводя куда больше времени в библиотеке, чем с однокурсниками, и по праву могла считаться самым умным теоретиком потока. Если бы, конечно, ставила перед собой такую цель.

Но нет, она не была амбициозна в этом смысле и просто училась, тогда как остальная молодежь вела не самый праведный и трудолюбивый образ жизни. Кому-то это не нравилось и ещё на втором курсе за Эмилией закрепилось обидное прозвище «червь» и «крыса», хотя ни на первое, ни на второе девушка не походила даже с натяжкой. «Спасибо» местным заводилам с погаными языками, которые намерено избавились от прилагательных в этих обычных по сути словосочетаниях: «книжный червь» и «канцелярская крыса». И всё бы ничего, но эти курицы подговорили и парней…

    Вспомнив премерзкий эпизод месячной давности, поморщилась, но не стала отгонять пронесшееся перед глазами воспоминание. Их было трое. Подвыпившие, бахвалящиеся друг перед другом ублюдки, на спор изнасиловавшие однокурсницу. Эмилия просила о мести? Будет ей месть.

    Всё будет.

    По моим губам скользнула безжалостная усмешка, а в глазах, которые больше не были невинно голубыми, став убийственно серыми, отразилась изначальная Тьма. Несмотря на то, что внешне я была точной копией Эмилии, тем не менее я была её лишь зеркальной копией, а глубоко в душе и вовсе осталась сущью. Тварью изнанки. Изначально не особо разумной, про милосердие вообще молчу — оно в моём геноме не значилось никогда. Магия моя тоже имела определенные отличия от людской, хотя и стихии мне, благодаря бескорыстному дару призывательницы, также стали доступны.

    Но ох уж эта вторая невинная душа…

    Решив, что обдумаю этот непростой нюанс чуть позже, отпустила с кончиков пальцев тьму, позволив ей прибрать то, что осталось от настоящей Эмилии. Какая-то минута — иничто даже не намекает на произошедшую здесь трагедию. Даже полы стали чище.

    Сыто выдохнув, Тьма свиласьу моих ног пушистым клубком, а я, бросив мимолетный взгляд на старое зеркало, ещё сильнее пошедшее трещинами, озадаченно хмыкнула. Будучи темным воплощением человеческих грехов и низменных страстей, сущи не имели своего отражения, но я… имела. Парадокс, как сказал бы профессор бестиологии магистр Норнберг, но я понимала, что всё дело в душе не родившегося ребенка Эмилии.

Интересно, могу ли я при таком раскладе считать себя её настоящей дочерью, а не отражением? Надо будет поразмыслить на досуге. Хмыкнув ещё раз, не стала больше задерживаться и, прихватив ключи, кинжал и старинный магический фолиант, который стоило вернуть на полку самых дальних и почти запретных стеллажей, покинула место своего рождения.

Ловко прошла мимо завалов старой мебели и прочей рухляди, безошибочно нашла узкую лазейку между шкафами-развалюхами и бесшумно поднялась по скрипучим ступеням, ведущим из подвала наверх.

В отличие от большинства однокурсников, которые ещё три недели назад разъехались на летние каникулы по домам, Эмилия не смогла пересилить себя и отправиться к родителям, предпочтя отписаться им, что остается на лето здесь. Мол, нашла выгодную подработку, да и практика по специальности не помешает, что адептам, находящимся на предпоследнем году обучения, можно делать лишь в стенах учебного заведения или под присмотром куратора. Мне это только на руку, как раз будет время, чтобы освоиться в полной мере и подумать о том, как я буду мстить. Кстати, не только парням. Пара девиц с курса тоже заслуживают если не смерти, то как минимум качественного унижения и травли, ведь именно с их подачи произошло то, что произошло.

Думая о предстоящем развлечении, но пока только общими штрихами и наметками, я неприметной мышкой скользнула в библиотеку через боковой вход, от которого уже давно имела свой ключ, как одна из самых ответственных и благодарных адепток, числящихся на хорошем счету у библиотекаря (а ещё старушка была дико ленивой и за посильную помощь позволяла мне брать что угодно), вернула книгу на место и так же бесшумно покинула обитель знаний. Я ещё вернусь сюда и не раз, но не сегодня.

После библиотеки я свернула в нужный коридор и, пройдя по крытому переходу между корпусами, оказалась в общежитии для студентов стихийного факультета. Поднялась на третий этаж, безошибочно нашла нужную комнату, где последние четыре года жила Эмилия, отперла дверь очередным ключом и вошла уже на свои жилые метры.

Свет включать не стала, в темноте я видела так же отчетливо, как и днем, но осмотрелась с искренним любопытством. Студенты жили по трое, однако обе мои соседки уехали на лето к родным и следующие два месяца я единственная полноправная хозяйка этой… Кхм, клетушки?

Три узких кровати, один стол, один не особо широкий шкаф и три тумбочки. Αх да, ещё три табуретки и одно окно с унылыми застиранными занавесками в выцветший цветочек.

Тьма поддержала меня раздраженным ворчанием, ей тоже не нравилось то, что совсем скоро придется делить эти не такие уж и внушительные метры с кем-то ещё, но я урезонила её одной лишь строгой мыслью. Раньше у нас и этого не было, уймись. К тому же у нас есть целых два месяца, чтобы исправить положение, и целый год, чтобы добиться чего-то большего, чем просто отмщения.

Например, закончить обучение с идеально красным дипломом и получить теплое местечко у какой-нибудь сытной кормушки. Или вовсе открыть своё дело! Почему нет? Пока жива — нужно брать от жизни всё! Жаль только, что придется считаться с местными законами, но и это не такая уж и большая проблема для почти живой сущи. Ведь у меня есть полноценная душа, а значит ни одна проверка не определит во мне тварь изнанки. И ни один инквизитор не посмеет прервать моё существование без веского обоснования. А я уж постараюсь, чтобы этого не произошло.

Это ли не прекрасно?

Успокоив Тьму и подбодрив себя, я разделась донага и легла на свою кровать, прислушиваясь к непривычным ощущениям тела. Да, не шелк и атлас, но тоже… необычно. До утра оставалось не так уж и много времени, поэтому я отрешилась от вороха ненужных здесь и сейчас мыслей, закрыла глаза и приказала себе спать. Тьма, проворчав что-то на своём, потустороннем, свернулась клубком под кроватью, снова рождая в моей голове мысль о том, что мы получились с ней слишком нестандартными, но это было последнее, о чем я подумала — в следующую секунду я уже спала.

***

Сон — это здорово! Всем рекомендую! Снимает усталость, прогоняет вялость из мыслей и в целом очень и очень бодрит! Я ведь почему раньше кровожадной сущью была? Да потому что спать не пробовала! Α сегодня попробовала и авторитетно заявляю: это здорово. А ведь спать теперь я буду каждую ночь. Ого! Это сколько же счастья мне привалило?

Валяясь не самым ранним утром в кровати с пряником, найденным на полке в шкафу, и вальяжно размышляя о таких приятных вещах, как сон, материальная пища и свобода, которая окружает живых существ просто так, потому что это законы местного мироздания, не могла не нарадоваться своему воплощению. И пускай пряник был суховат, да и чай бы не помешал, и вообще — надо бы до столовой наведаться на завтрак (или уже обед?), жизнь всё равно играла самыми яркими красками, ведь на изнанке не было и этого. В смысле — еды, свободы и красок. Там всё было серым или черным, а ещё бешеная конкуренция даже за текрохи энергии, которые просачивались к нам из мира живых. Там сильный жрал слабого и выживал либо сильнейший, либо подлейший, либо тот, кто умел хорошо прятаться. Я, как ни прискорбно это признавать, была из числа последних, зато освоила это умение идеально и в этой жизни, уверена, оно мне тоже пригодится.

Ну а пока можно и по территории прогуляться, так сказать, увидеть собственными глазами то, что пока имеется лишь ввиде чужих воспоминаний. Сказано — сделано.

Надев простое темно-серое платье в пол, я не поленилась и провела теперь уже в своих вещах тщательную ревизию. Будучи с первого курса отличницей, Эмилия получала повышенную стипендию, которую отнюдь не тратила на наряды и сладости, а копила на будущее, чтобы после выпускного открыть своё полноценное дело. Например, бюро бытовых услуг или вообще сыскное агентство. С этим она ещё окончательно не определилась, будучи на распутье, но память услужливо подкинула информацию о достойном счете в банке, куда девушка откладывала даже те деньги, которые присылали родители. При этом на себя тратила минимум и это были простенькие повседневные платья, ещё более простенькие белье, чулки и обувь. А в учебное время всё это и вовсе заменялось академической формой. К счастью, на полке нашелся и кошелек с последней стипендией, которую она ещё не успела отнести в банк, так что я прихватила и его, сунув находку в потрепанную сумку, после чего провела не меньше десяти минут у зеркала, тщательно расчесывая и заплетая свои красивые золотистые локоны в привычную косу и рассматривая привычно-непривычные черты лица.

И почему однокурсники считают её посредственностью? Миленькая же! Всего-то и надо, что одеться получше, да сменить прическу, снять нелепые очки, потому что со зрением у меня теперь всё в порядке, и не поджимать постно губы. Черты лица правильные, кожа чистая, зубы ровные. Блеск в глазах лучше пока приглушить, слишком явно в этом проглядывает Тьма, а вот остальным, пожалуй, займусь прямо сегодня.

И я занялась!

Прикинув по времени, что завтрак уже пропустила, а до обеда не скоро, я не стала заходить в столовую и сразу отправилась за пределы академии. Благодаря памяти Эмилии, доставшейся мне в полном объеме, я знала, что академия магических искусств Антарракш (названа в честь дракона-основателя) располагается на восточной окраине не столичного, но тоже очень большого торгового города под названием Кентербург. Климат в этой местности ровный: летом не очень жарко, а зимой почти не холодно и снег лежит от силы несколько недель в канун самой длинной ночи. Страной Айсаравией правит император-дракон, но это не вторая ипостась, а… скажем так, проявление магии у одаренного силой существа. Своего рода призрачный фамилиар, как моя Тьма, выбравшая для прогулки по городу облик пушистой черной кошки. Кроме людей и магов в Айсаравии живут и другие расы: оборотни, гномы, эльфы, вампиры и даже демоны. Последних немного, их родина располагается на соседнем континенте, но глобальных военных конфликтов на планете нет уже давненько и общины тех или иных нелюдей встречаются повсеместно.

Кроме нелюдей, в незапамятные времена пришедших на эти земли из других миров, проникают в данный слой реальности и мои родичи: твари изнанки. С ними принято бороться безо всяких переговоров, ибо нет у сущей и монстров стыда, чести и совести, и договориться о чем-либо с теми, для кого чужая искра — изысканный деликатес, не предоставляется возможным.

Кстати, попадись мне сейчас (ну или в будущем) кто-то из сородичей, уничтожу, не раздумывая. Нет среди нас родни, друзей и приятелей, есть только здоровая конкуренция и непреложный закон: жив тот, кто сильнее.

    Ну а пока можно побаловать себя сытным завтраком в миленьком кафе, с чувством посмаковать кремовое пирожное, а затем отправиться за покупками, о которых раньше Эмилия даже не мечтала. Не видела смысла. Но почему? Это же так здорово! Вкусная еда, красивые вещи! Да, это всё стоит денег, но зачем ещё они нужны, если не для трат на себя любимую? Ха!

    И я тратила.

    Белье, чулки, очаровательное зеленое платье лишь чуть ниже колена, удобная модная обувь, невесомая кофточка, новая стильная сумочка, миленькие наручные часики… Кофе в стаканчике на вынос!

Умудрившись купить всё, что хотела, и при этом не потратившись подчистую, обратно в общежитие я возвращалась с великолепным настроением. Любовалась на чистую брусчатку улицы и добротные каменные дома с подоконниками, на которых благоухали цветы, улыбалась солнцу, которое больше никогда не причинит мне боли, счастливо щурилась на блики в водных струях фонтана и провожала лукавым и ничуть не голодным взглядом конные экипажи и беспечных горожан. Я больше не нуждалась в их жизненной энергии, а в моей груди больше не тянуло сосущим чувством потустороннего холода и голода. Я была живой! Как они!

И это было здорово!

Беспрепятственно пройдя через академические ворота, которые были зачарованы пропускать лишь адептов и преподавателей академии, сначала я занесла старые вещи в комнату, затем сходила до столовой, где сытно покрепилась стандартным (и по сравнению с кафе — не особо вкусным) ужином в компании всего десятка таких же студентов, как и я, не поехавших домой на лето. Кто-то досдавал заваленные экзамены, кто-то задержался на отработку, а кто-то и вовсе был сиротой и ехать ему было попросту некуда. Например, как однокурснику Харви. Невзрачному прыщавому пареньку, которого Эмилия, конечно, знала, но особо не общалась.

Вот и сейчас я лишь мимолетно кивнула парню и заняла другой столик, сев лицом к окну, чтобы снова полюбоваться бескрайним синим небом, которого на изнанке просто не было. Как же удивителен и ярок этот мир! Просто невероятно!

Положительные эмоции были для меня новы, но очень приятны, так что даже еда не казалась сильно посредственной, а благодаря новым лицам в памяти мелькали новые подробности в том числе об академии и даже самой Эмилии. Всего в академии было четыре факультета: стихийный, целительский, факультеты некромантов и артефакторов. Стихийный делился ещё на две ветви: бытовиков и боевиков, причем Эмилия обучалась на первом, а её обидчики на втором, но половина лекций шла общим потоком и виделись они часто. Обучение длилось пять лет и оставался лишь последний год, который, я уверена, отучусь с блеском. Почему нет? Я ничуть не глупее оригинала и, даже будучи её зеркальной копией, сохранила все до единого умения и величину дара. Надо будет только за лето попрактиковаться в некоторых вещах и может даже подзаработать…Мне понравилось тратить!

Мысли плавно переключились на дела насущные и я вспомнила, что изредка Эмилия брала частные заказы на поиск пропавших вещей, ещё на втором курсе выучив зубодробительную формулу заклинания, найденную в одной древней книжонке, которое далось ей только потому, что девчонка оказалась амбидекстером, способным плести сложнокомпонентные магические формулы одновременно обеими руками. И так в этом поднаторела, что не реже раза в месяц даже в учебные дни заглядывала в центральный сыскной участок, где её уже давно привечали, как свою. Почему нет? Ведь не будет же уважаемый лейтенант тратить время на поиск второй кружевной перчатки не менее уважаемой леди Блинсент, а вот адептка-недоучка — очень даже. И не уважить леди нельзя, ибо зять её — министр, амуж и вовсе мэр. И таких леди в городе хватало, как хватало и головной боли от этих леди для лейтенанта. Зато у лейтенанта была она, умница Эмилия! За перчатки, естественно, перепадали гроши, а то и вовсе сухое «спасибо, милочка», но иногда бывало что-то и посерьезнее: полноценный серебряный за найденный любимый зонт, дорогую резную трость, памятную шаль, потерянную в парке собачку Сиси и всё в таком духе. Куда серьезнее денег была нарабатываемая репутация лучшей ищейки района и Эмилия ею очень дорожила. Самым памятным был случай по поиску ребенка, потерявшегося на прогулке, но там адептка была на подхвате у детектива Форестли, всё же дело посерьезнее, чем перчатка. Впрочем, и тут получилось проявить себя с наилучшей стороны: именно её поисковик указал точное место, хотя и пришлось пользоваться заемной силой лейтенанта, потому что своего резерва на поиск по всему городу девушке элементарно не хватило.

Хм, а он был вкусным… даже жаль, что уже в годах и счастливо женат. Можно было бы с ним замутить!

Даже хихикнула этим нелепым мыслям, зачем-то пришедшим в мою златокудрую голову, но в то же время развила её дальше. А нужны ли мне отношения с мужчиной, как таковые? И я сейчас не про секс и иные слюнявые лобызания, которые из-за изнасилования отзывались в душе не трепетом, описываемымв любовных романах, а тлетворной горечью, а про ухаживания и подарки. Подарки — это приятно! Был у Эмми в детстве мальчик, с которым она дружила, и он частенько дарил ей или цветочки с родительской клумбы, или печеньки всё с той же родительской кухни. Сколько им было? Лет по пять, не больше. Потом мальчик куда-то переехал, сама Эмилия повзрослела, пробудился дар и позже девушке было уже не до дружбы с мальчиками и отношений в принципе. Пусть и небольшой, но стабильный дар она развивала с упорством настоящего маньяка, порой не замечая того, что творилось вокруг неё.

Ай, не буду о плохом.

Буду о хорошем!

Помечтав ещё немного о будущем, в котором мне жилось просто замечательно, я не забыла отнести грязную посуду в нужное окошко и не отказала себе в удовольствии прогуляться по парку академии. Οн был не очень большим и граничил с полигоном для боевиков, но на этих весьма уютных метрах росли и ясени, и клены, и даже дуб-исполин, который моментально заворожил меня своей монументальностью и крупной природной искрой. Хм, а ведь стихийники при необходимости могут подпитываться силами и у природы…

Немного поковырявшись в памяти и вспомнив, как это делается, я бесстрашно приблизилась к дереву, обняла широкий ствол руками и прислонилась щекой к шершавой коре. Прикрыв глаза, пустила внутрь дерева крошечный импульс-просьбу и в следующий миг уже счастливо щурилась от весьма ощутимого отклика. Не сравнить с мощью человеческой искры, но тоже очень приятное ощущение живительной прохлады. Всё равно что попить освежающего ягодного морса в солнечный день! Не сытно, но приятно.

Помня, что природа весьма трепетно относится к подобной подпитке и способна запоминать тех, кто и как этим пользуется, под конец я послала дереву ещё один импульс, на этот раз благодарный. С меня не убудет, а ему приятно. Я бы не назвала его полноценно разумным, но то, что оно имеет базовые инстинкты и память, понимала. Понимала и то, что жизнь мне предстоит длинная, разнообразная и стоит заранее заручиться поддержкой и положительным отношением тех, кто может мне в этом помочь.

Уходить за грань ближайшую сотню лет я не планирую!

Пообщавшись с дубом и ощущая небывалый душевный подъем, остаток вечера я посвятила изучению конспектов, корректировке почерка (Эмми была амбидекстером, но моя зеркальность вносила в элементарный быт определенные коррективы) и строительству гениальных планов на самое ближайшее будущее. Завтра с самого утра, пожалуй, отправлюсь в участок, вдруг найдется для меня какая-нибудь денежная подработка. Сидеть в офисе круглые сутки точно не для меня и после выпуска я ни за что не пойду на государственную службу, да и в контору по оказанию бытовых услуг не особо тянет, а вот устроиться в какое-нибудь сыскное агентство будет интересным вариантом. Я люблю прятаться, но ещё больше я люблю искать! Так почему бы и не совместить приятное с полезным? Полезным в том плане, что это может приносить серьезный доход! Если верить памяти Эмилии, в городе с населением в почти пятьсот тысяч жителей есть аж три таких агентства. Открывать своё сразу после выпуска — гиблая затея. У меня нет ни громкого имени, ни наработанной клиентуры, да и пол подкачал (мужчинам в этом плане доверяют почему-то больше, чем женщинам), но никто не помешает мне устроиться сначала кем-то вроде помощника на полставки и вникнуть в это дело изнутри. А не понравится — займусь чем-нибудь другим. Мне всего двадцать один! Весь мир у моих ног!

И чего я точно делать не буду, так это возвращаться к родителям Эмилии. Зачем? Οни могут заметить то, чего не следует, да и в принципе нечего мне там делать. Зажиточные, но всё же фермеры, живущие в селе Малиновки, что в двух днях конного пути на юг, родители ждали свою доченьку домой с дипломом только затем, чтобы выдать её поудачнее замуж за сына мясника или кузнеца. Мол, деды их тут жили и прадеды, и внукам тоже тут жить. И жена-бытовичка — это престижно. Почти как бабушка-знахарка, ага. Фи! Ещё я всяким мясникам и кузнецам их носки не стирала! Магией, ага! Сами пусть справляются. К тому же у меня есть ещё братья и сестры, вот пусть они и отдуваются.

А я буду жить для себя. Ради себя. И во имя себя!

— Ш-ш-ш… — заворочалась у ног Тьма, блеснув в мою сторону недовольным желтым глазом, и я усмехнулась этой ворчунье. Ну и ради тебя, подружка. Только не шипи.

В итоге мой первый полноценный день жизни закончился мятной конфеткой и увлекательной книжкой про приключения, купленной во время вылазки в город, а снилось мне бескрайнее синее небо и такое ласковое, огромное, но совершенно не обжигающее солнце.

Как же хорошо быть живой!

ГЛАВА 2

Новый день я встретила блаженной улыбкой и сладким потягиванием. Наверное, никогда не устану повторять: как замечательно быть живой! Видеть, слышать, чувствовать! Дышать и наслаждаться каждым мгновением! Знать, что никто не нападет уже в следующую секунду и не сожрет, не оставив после тебя даже воспоминания.

Напевая себе под нос популярную мелодию без слов, я надела новое платье и заплела волосы в косу, но не простую, а с яркой лентой и немного выпуская отдельные пряди, чтобы смотрелось пышнее. Подсмотрела вчера у одной девицы, что прогуливалась в торговых рядах, и мне очень понравилось, как это выглядит. Получилось не сразу, но упорства мне было не занимать и уже через двадцать минут я любовалась на своё отражение в небольшом зеркале. Ну красавица же!

Тьма, снова ставшая кошкой (кажется, она тоже определилась с основным обликом), насмешливо расфыркалась, но моё замечательное настроение невозможно было испортить такой ерундой, и из комнаты я вышла, всё ещё напевая. Сходила на завтрак и взяла уверенный курс на центральный участок. Если память мне не отказывала, сегодня снова дежурил лейтенант Дэвид Форестли, который был пятидесятилетним упитанным весельчаком и балагуром и никогда не лез за словом в карман, но при этом ни разу не позволил усомниться в своей порядочности. Магический дар у лейтенанта был внушительным, в своё время господин Форестли закончил академию по боевому направлению и в молодости был «ого-го», зажигая в первых рядах инквизиции, но семейная жизнь внесла коррективы и в карьеру, и в ширину талии, так что десять лет назад лейтенант перевелся в обычные сыскари и стал одним из лучших детективов отдела, расследуя в основном убийства и грабежи. Мелкие правонарушения и заявления о пропажах в районе тоже шли через участок, но расследовались в основном другими сотрудниками, но как-то так вышло, что именно к нему Эмилия впервые обратилась с просьбой о возможности пройти в отделе практику, а детектив возьми — и согласись.

Естественно, у центрального участка был свой начальник, комиссар Ральф Вискански, привлекательный статный демон с сильным стихийным даром, но его Эмилия видела лишь раз и то — мельком. Такие незначительные нюансы, как практиканты, комиссара не интересовали и он перекидывал их на подчиненных.

На улице сегодня снова сияло солнышко, до участка я дошла всего за двадцать минут прогулочным шагом, а внутри меня уже поджидала новая приятность — сияющий во все тридцать два зуба детектив Форестли, восседающий за своим рабочим столом в кабинетике, почти до потолка заваленным бумагами уже отработанных дел, и потрясающий в мою сторону ворохомзаявлений.

— Эмми, девочка моя! Ну наконец-то! Я уже думал в розыск подавать! Γде потерялась, счастье моё? А ну-ка… Да ты в новом платье! Ох, краса-а! А ну-ка, покрутись! Ну точно краса! С чего бы, а? Влюбилась поди? Жениха завела? Ну и кто этот гаденыш? Назови имя — и я засажу его на пятнадцать суток за то, что украл тебя у нас! — тарахтя без остановки и не прекращая трясти бумагами, детектив так смешно топорщил усы, что я не удержалась и расхохоталась, не в силах вставить ни слова в его бесконечную тираду.

Посмеявшись вместе со мной и лишь раз пытливо покосившись на Тьму, которая деловито присела у моей левой ноги, лейтенант снова хитро уставился на меня и пришлось «каяться».

— Никаких женихов и влюбленностей, окститесь, детектив! Я вся ваша ещё как минимум год. Кстати, горю желанием принести пользу обществу. Лучше, конечно, за деньги. Есть варианты?

— За деньги, говоришь? — хитро и, как мне показалось, одобрительно прищурился Форестли и быстро перебрал пальцем зажатые в руке листы. — Α вот и есть. Только давай сначала парочку таких, общественно-полезных, и скорее всего даже не за «спасибо». Подсобишь?

— Ну как вам отказать, когда вы так убедительно просите? — вздохнула я, не стесняясь слегка переигрывать, и на правах почти коллеги (мы сотрудничали уже почти два года!) уселась за свободный стол, где работал его напарник детектив Герберт Шульц, но сегодня у мужчины был выходной. Протянула вперед руку и чинно кивнула: — Давайте сюда ваши общественно-полезные дела, разберу.

— Ты ж моя пчелка! — искренне умилился лейтенант и тут же всучил мне половину той кипы, которая его беспокоила. — На, работай! Кстати, думал, ты на всё лето к родне подалась. Или как?

— Не, — отмахнулась, уже вчитываясь в кривые строчки заявления о пропаже детского велосипеда прямо со двора частного дома. — Съездила ненадолго и обратно вернулась. Дома скучно, одни коровы, да родители с планами на удачное замужество то ли за мясника, то ли за кузнеца. А оно мне надо? У вас интереснее. Так что ближайшие два месяца буду к вам захаживать регулярно.

— Ну да, ну да, — иронично похмыкал детектив. — Тут-то выбор поболее будет, да?

— И то верно, — не стала спорить с мужчиной, выуживая из памяти Эмилии информацию о любви детектива к рассуждениям о том, где истинное место женщины. Знамо где: на хозяйстве! Но при этом лейтенанту было ничуть не совестно пользоваться моей почти бескорыстной помощью в поиске таких мелких вещей, как шкатулки, шали, велосипеды и даже ботинки. Кстати, его любимую кружку я тоже искала, причем аж три раза и находила то в соседнем кабинете, то на общей кухне в верхнем шкафчике, а то и вовсе в уборной. — Вот сейчас похожу по вашим заявкам и как найду себе богатого и щедрого жениха! Как решу, что работа сыскарем не для меня! Что делать-то без меня будете?

— А вот угрожать не надо, солнышко, — погрозили мне пальцем с отеческим брюзжанием. — И женихаться тоже не спеши. Жениховство — оно такое, дело серьезное. Сначала имя мне и полный расклад, а потом уж мы с коллегами решим, достоин или нет. Мы тебя кому попало отдавать не собираемся, так и знай.

Не став фыркать, что чего уж точно делать не собираюсь, так это интересоваться чужим мнением и ждать одобрения своего выбора, предпочла сосредоточиться на заявлениях. Праздничный чайный сервиз на двенадцать персон, кот, розы с клумбы, соломенная шляпка и детский велосипед — фронт работ поражал и обескураживал, но Эмилия и прежде бралась за подобные дела, возьмусь и я. Даже интересно, справлюсь ли так же быстро, как она, или нет?

А вот сейчас и выясним!

— Ну что? Берешься? — немного напряженно уточнил лейтенант, выдавая свою нервозность посерьезневшим взглядом.