Дело об убийстве маркиза де Лианкура (СИ)

— Это верно, но я хочу всё же разобраться, кто за этим стоит. Как выглядел напавший на вас человек? Вы видели его раньше?

— Нет. Невысокий, коренастый, с длинными тёмно-каштановыми волосами, лет тридцати пяти. Одет как дворянин, который служит: тёмный суконный камзол, перевязь… Ничего особенного. Лицо слегка отдуловатое, смуглое, небольшие закрученные усы, крупный нос. Глаза карие, среднего размера.

— А особые приметы? Шрамы, родимые пятна? Он левша?

— Да, ты прав, он ударил меня левой рукой, и именно поэтому мне не удалось уйти от удара. Неудобный противник. И ещё, Марк! На его левой руке, на тыльной стороне ладони есть шрам в виде буквы «Y»!

— Вот как… Что ж, думаю, что это облегчит поиски.

— Что ещё тебя интересует?

— Скажите, ваше сиятельство, как вы полагаете, этот удар был направлен против вас, против меня или против нас обоих?

Маркиз задумался, и Марк невольно усмехнулся, увидев, как шевелятся его кустистые брови, а следом на него нахлынула волна нежности и странной детской радости.

— Не знаю, — не заметив этого, произнес маркиз. — Меня немного удивил твой вопрос, но чем больше я думаю о нём, тем более важным он мне представляется. Видишь ли, сейчас моё положение при дворе таково, что я не вижу никакой нужды кому-нибудь убивать меня. Я ничего не решаю и занимаюсь в основном тем, что укрепляю собственные позиции и продвигаю тебя. Ты имеешь влияние на короля, но, в отличие от того же Делвин-Элидира, не используешь его в собственных интересах или интересах какой-либо придворной группировки. Твоя служба, ты уж прости, не так важна в этом смысле. Даже если ты прищемил кому-то хвост, то последствия атаки на тебя могут быть куда более значимы, чем результат твоего устранения подобным образом. Король искренне любит тебя, его привязанность пока носит импульсивный, детский характер, и потому он готов защищать тебя всеми силами. Зачем же нарываться на такие проблемы? И третье твоё предположение: что это нападение имело целью устранить разом нас обоих. Кому и зачем это нужно? При дворе я опять же не вижу ни одного лица, ни группировки, заинтересованной в подобном демарше. Тогда остаётся что-то связанное с тем, что находится не здесь, а в иных землях, где наше влияние и положение более значимо.

— Вы имеете в виду юг королевства? — спросил Марк. — Да, мы вполне влиятельны среди так называемой серебряной аристократии, но вряд ли наше положение сильно отличается от других. Тот же де Сансер находится в таком же статусе. Там много крупных землевладельцев, владеющих к тому же серебряными рудниками, но большинство из них являются вассалами Сен-Марко, и все в той или иной мере расположены к королю, как к повелителю или союзнику. Юг, в отличие от севера, никогда не беспокоил нас с этой точки зрения. Даже если нас устранить, что измениться? Королевская власть не пошатнётся ни на минуту.

— Это верно, но если речь идёт не обо всём юге?

— Вы говорите о наших владениях? А что там? Конечно, эти земли тесно связаны и с вами, как с их владельцем, так и со мной, как с владельцем и наследником владельца. Скажите, что будет с Лианкуром, если не станет ни вас, ни меня?

— Когда твоя Мадлен произведёт на свет ребёнка, всё отойдёт ему. Если же случится несчастье и ты не оставишь потомства… Раньше я сказал бы, что Лианкур, как выморочное имущество, отошёл бы в казну королевства, но теперь, когда ты представил ко двору Теодора, объявив его бастардом Аделарда, король может решить, что он является законным наследником и передать титул и владения ему.

— А что с Лормом?

— Тут сложнее, потому что владеть им может только наследникде Лианкуров. Теодор его точно не получит. Твой сын мог бы претендовать на него, но он будет слишком мал, к тому же может родиться девочка, а эдикт короля Генриха не распространяется на дочерей. К тому же в этой предполагаемой ситуации ты был бы осуждён, как убийца, а, стало быть, с некоторой долей вероятности Лорм так же мог бы отойти в казну, или в лучшем случае остаться в ожидании наследника Лианкуров под опекой Теодора или лица, назначенного королём.

— Теодора устранить будет ещё проще, чем нас, — заметил Марк. — Ребёнок без надёжного опекуна — не помеха. То есть в какой-то момент наши с вами земли могут оказаться под полной властью короля и его чиновников?

— И что это даст? Кто от этого выиграет, Марк? Рядом в том же положении находятся земли Рошамбо. И что? Кто-то, кроме мерзавца де Невера, пытался наложить на них лапу? Не исключено, что наши земли отойдут под управление того же маркиза Ардена. Он рядом и неплохо справляется с маленькой провинцией, справится и с большой. Что с тобой? Почему ты так побледнел?

— Потому что меня поразила ужасная догадка, ваше сиятельство, — признался Марк, сжав кулаки, потому что его ладони внезапно вспотели. — Что если этому злодею нужен замок Лорм? И не навсегда даже, а лишь беспрепятственный доступ туда?

— И зачем ему этот медвежий угол?

— Скажите, вы знаете что-нибудь о Чёрном лорде? — спросил Марк, впившись взглядом в лицо деда.

— Ну, да. Это страшилка для маленьких глупых пажей.

— И вам больше ничего не известно? Точно? Вы не скрываете это, связанный клятвой или страхом за меня? Хотя бы намекните!

— Да что с тобой, Марк? — встревожился маркиз. — Я не стал бы ничего скрывать от тебя, если б знал, особенно в такой ситуации!

— И вы не знаете о какой-либо тайне, которую скрывает этот замок?

Старик озадаченно смотрел на него, а потом решительно покачал головой.

— В отличие от Аделарда я жил там не так долго. Я много воевал, а потом мой отец скончался, и я получил Лианкур, который занимал меня куда больше. А что там?

— Ничего… — Марк опустил голову, а потом снова взглянул на деда. — Что вам известно о самом замке? Кто построил его изначально? От кого он перешёл к нам? Связана ли его история с принцем Филиппом, сыном короля Алфреда Сурового? Кому вообще пришло в голову строить этот хорошо укреплённый замок в таком месте, вдалеке от дорог и границ? Зачем он был построен?

— Слишком много вопросов, на которые у меня нет ответов, мой мальчик, — вздохнул маркиз. — Король Генрих сам владел этим замком, когда передал его своему боевому другу Альберу де Лианкуру, значит, он находился в казне. Что было до того, никому не известно. Меня это не интересовало, но Аделард, который очень любил этот замок, пытался выяснить, но увы, даже в архивах не осталось никаких сведений до того момента, когда Марселон граф де Лорм снёс часть старых построек и начал строительство того дома, что стоит там сейчас. Неизвестно, ни кто построил столь укреплённую крепость в этих глухих местах, ни цели его постройки. Хотя сейчас я думаю, что это действительно странно. В этой части королевства не было войн, а серебро там нашли уже после того, как графство перешло в ненаследуемое владение де Лормов. Эти горы и леса… Кому они могли тогда понадобиться настолько, что в их глубине нужно было строить такую цитадель? Наверно у твоего замка, и правда есть тайна, но мне она неизвестна. А ты что-то знаешь?

— Лишь подозреваю, и это подозрение мучает меня сильнее палача. Я должен во всём убедиться, и умоляю вас пока не спрашивать меня о сути этой догадки.

— Как скажешь. У тебя действительно измученный вид. Да и мне нужно отдохнуть после такого долгого разговора. Я ранен, как ты помнишь. Саржа! Позаботься о моём внуке и скажи слугам, чтоб держали язык за зубами.

Марк поспешно обернулся к двери и увидел стоявшего там безмолвной тенью секретаря своего деда. Саржа тут же поклонился, и Марк встал. На прощание он обернулся к деду, а потом взял его за руку и, наклонившись, поцеловал в лоб.

— Я люблю вас, дедушка. Берегите себя. Пока вы прикрываете мой тыл, я не боюсь никаких атак.

— Ступай, негодник, — снова растрогался старик и, провожая его взглядом, украдкой вытер набежавшую слезу.

Выйдя из его спальни вслед за секретарём, Марк прикрыл дверь.

— Прикажете подать ужин, господин граф? — спросил Саржа.

— Нет, я сыт. Мне нужно поспать хотя бы несколько часов, прежде чем я продолжу свой путь.

— Следуйте за мной, ваше сиятельство. Я провожу вас в гостевую спальню.

Марк пошёл за ним и вскоре уже снимал плащ, который начал давить на его плечи, как каменная плита. Даже его опасения, что он не сможет уснуть, глотнув волшебного эликсира кумихо, теперь казались беспочвенными, а постель манила мягкой периной и свежим бельём. Ему даже не хотелось помыться, прежде чем лечь. Оставив это на утро, Марк обернулся к секретарю, всё также терпеливо стоявшему рядом в ожидании распоряжений.

— Разбудите меня утром, Саржа, — произнёс он. — Сразу после утренней стражи. Пусть мне подадут завтрак сюда. И ещё, я хотел бы воспользоваться вашими широкими познаниями в истории и литературе. Нет ли в библиотеке его сиятельства какой-либо книги, где изложены обстоятельства заговора, в результате которого был убит Алфред Суровый? Особенно меня интересует личность принца Себастьяна.

— Я удивлён, что вы знаете о нём, — заметил тот. — Все знают о принце Филиппе, а Себастьян был бастардом и, насколько мне известно, не удостоился титула принца. Он оставался в тени братьев и, кажется, был чем-то болен. Но вряд ли я смогу найти какую-то книгу о тех событиях. По приказу короля Генриха все сведения, как о самом заговоре, так и о его участниках были изъяты из книг. Сами книги сжигали, а если описание заговора занимало несколько страниц, их просто вырывали. Может быть, что-то сохранилось в хрониках храмов, но тут я вам помочь не смогу.

— А откуда вы сами знаете о Себастьяне Монморанси?

— Постойте! — Саржа задумчиво поднял вверх указательный палец и покачал им, пытаясь что-то вспомнить. — Конечно! Указ Генриха касался наших источников, но он не мог быть распространён на алкорские. Вы ведь читаете по-алкорски?

— Не хуже, чем на нашем языке!

— Где-то в библиотеке есть занятная книжица — напечатанные в луаре мемуары посланника тогдашнего альдора при дворе короля Алфреда, а затем и Анри. Он был в то время при дворе и оставил некоторые заметки. К утру я постараюсь её найти, ваше сиятельство!

— Вы очень обяжите меня, Саржа. И ещё, подберите для меня небольшой охотничий подсумок, который можно носить на поясе. Мой остался дома, а я не привык хранить вещи в карманах.

— Я всё сделаю, господин граф, — поклонился Саржа. — Ложитесь спать и ни о чём не беспокойтесь.

Он вышел, и Марк, наконец, смог раздеться, с наслаждением лёг в постель и, укрывшись мягким тёплым одеялом, закрыл глаза.

Ему показалось, что он спал совсем немного, но, должно быть, уже наступило утро. Он слышал тихий звон посуды и приглушённые голоса и видел сквозь ресницы тусклый свет свечей, которые зажгли слуги.

Он потянулся и открыл глаза. Пожилой лакей под бдительным оком Саржа накрывал стол к завтраку.

— Вы проснулись, ваше сиятельство, — заметил секретарь и подошёл к постели. — Я нашёл для вас ту книгу, она на столе. Подсумок — на сундуке рядом с вашей одеждой. Её почистили. Прикажете принести вам для умывания воду или предпочитаете, чтоб вам наполнили ванну?

— Ванна, — мечтательно проговорил Марк, обратив взгляд на высокий потолок, где в ночном сумраке таинственно проглядывала причудливая роспись, а потом вспомнил о свежих швах на своём теле. — Увы, пока мне противопоказаны такие процедуры. Пусть мне принесут кувшин воды.

— Вы, как прежде, предпочитаете ледяную?

— Ваша внимательность и отличная память делают вам честь, друг мой! — рассмеялся Марк.

Саржа поклонился и чинно вышел из спальни. Марк нехотя выбрался из-под одеяла и подошёл к окну. Слегка отодвинув гардину, он увидел тёмную улицу, освещённую фонарями, по которой уже шли ранние прохожие. Начался тёмный день, наиболее удобное для его расследования время, когда можно смешаться с толпой, а ночной сумрак под капюшоном и маска скроют от любопытных глаз его лицо. Ношение маски в городе не было чем-то необычным. Их часто носили те, чьё лицо обезображено болезнью или войной, или кто-то, кто просто не хотел быть узнанным.

Он всё ещё не знал, куда пойти и что сделать, чтоб снова начать своё расследование. Немного подумав, он решил, что для начала ему следует связаться с кем-то из тайной полиции. Он не верил, что граф Раймунд мог так просто проглотить нанесённую ему обиду и отказался бы от желания если не разобраться в этом деле самому, то, по крайней мере, разузнать хоть что-то, что могло бы оказаться полезным в будущем.

В комнату вернулся слуга и поставил на небольшой столик таз и запотевший кувшин с родниковой водой. Марк снял рубашку и вымыл лицо, руки и грудь, стараясь не намочить повязки, а слуга, который поливал на его руки, хоть и заметил их, не проявил излишнего любопытства. Одевшись, Марк сел за стол и увидел небольшую книжицу с обложкой из телячьей кожи. На ней ещё проглядывало теснённое золотом название и имя автора. Это были мемуары барона Лодуара, алкорского посланника при дворе короля Сен-Марко Алфреда Сурового. Пролистав её, он решил позже прочесть её целиком, а пока отложил в сторону и занялся едой.

Перед тем, как выйти из дома, он зашёл к деду проститься. Тот только что позавтракал, и теперь сидел, обложенный подушками и грустно смотрел в потолок.

— Что вас так тревожит, дедушка? — спросил Марк, присев рядом с ним.

— Две вещи, мой мальчик. Во-первых, мне скучно целыми днями лежать. Я уже отлежал все бока, мне хочется размять ноги, но Фабрициус велел оставаться в постели, чтоб рана скорее затянулась. И, во-вторых, я тревожусь за тебя. То, что ты собираешься делать, опасно?

— Ничуть, — небрежно ответил Марк.

— А почему ты весь обмотан белыми тряпками и от тебя пахнет целебным бальзамом?

— От вас ничего не утаишь! Это царапины, которые не стоит оставлять без лечения, чтоб они не оставили уродливых шрамов. Ваш внук должен оставаться образцом рыцарской красоты, разве не так?

— Я бы предпочёл, чтоб он оставался образцом благоразумия, — проворчал маркиз и ткнул пальцем ему в лоб.

Марк рассмеялся и, поймав его руку, поцеловал.

— Берегите себя, дедушка. Надеюсь, совсем скоро мы с вами сможем выгулять наших коней в королевских лесах! На лисиц я больше не охочусь, а вот оленя загнал бы!

— Для начала загони негодяя, который так ополчился на нас с тобой! — фыркнул старик.

И Марк поднялся, позволяя ему оставить последнее слово за собой. Поклонившись, он вышел. За дверями его ждал Саржа.

— За выходом на улицу принцессы Оливии никто не следит, наши люди проверили, — деловито доложил он. — Если вам нужна будет помощь, немедленно сообщите.

— Обязательно, — кивнул на ходу Марк и надел маску.

Он вышел на нарядную улицу, которая всё больше заполнялась людьми, и снова направился на север. Миновав собственный дом, он шёл всё дальше, замечая, что спешившие мимо него прохожие становятся всё беднее, фонари на улицах попадаются всё реже, потом начались ремесленные кварталы, а затем и уже знакомые ему трущобы. Однако теперь он был полностью уверен в своих силах дать отпор любому грабителю, и потому откинул за плечо плащ, выставляя напоказ простой, но вполне внушительный меч Теодора. Да и маска из чёрного атласа, закрывавшая верхнюю половину его лица, выглядела в этом месте как предупреждение о том, что с ним лучше не связываться.

Попетляв по кривым улочкам, он снова вышел на Королевскую площадь, но это была её северная оконечность, где с одной стороны высились мрачные бастионы королевского замка, с другой — суровая крепостная стена с зубцами, а с третьей — старые, ветхие дома, часть из которых пустовала, а остальные были забиты ютящейся в них беднотой.

Он вышел в переулок и увидел напротив заросшую кустарником стену замка, скрывающего небольшую дверцу, через которую время от времени проскальзывали внутрь и наружу люди, явно стремящиеся скрыть свою личность. Именно через неё входили в замок шпионы и осведомители тайной полиции, чтоб потом узким тёмным коридором пройти в массивную Серую башню, которая виднелась неподалёку.

Марк какое-то время наблюдал за этим входом, раздумывая, насколько смелым с его стороны будет прямо сейчас войти в него, чтоб явиться в башню. Он совсем не был уверен, что не будет узнан, слишком часто клерки и стражники видели его в полутёмных переходах замка. И вряд ли среди них не найдётся никого, кто поспешит донести о его появлении, либо из чувства повышенной бдительности, свойственной служащим тайной полиции, либо ради вознаграждения.

От этих раздумий его отвлёк странный шорох за спиной, и он поспешно присел, уходя от удара, в то время как над его головой пронёсся огромный кулак.

— Гаспар! — рявкнул он, узнав напавшего, и тот сразу же застыл, смирно опустив свои пудовые кулаки и преданно глядя в глаза, как охотничий пёс, услышавший голос хозяина.

— Ваша светлость? Это вы? — радостно воскликнул сыщик. — А я-то подумал, кто тут торчит, высматривая наше убежище!

— Именно я, — кивнул Марк, не снимая маску. — Что там у нас происходит?

— Да ничего, — как-то уныло понурился Гаспар. — Его сиятельство граф Раймунд запретил нам влезать в дело, связанное с убийством маркиза де Лианкура. А тех, что более рьяно вас защищали, ну, меня, Матье, Демаре и ещё кое-кого из парней так загрузили беготнёй, что нам и вздохнуть некогда.

— Это мудро, Гаспар, — сообщил своё мнение Марк.

— Но как вы… — начал тот и смолк, повинуясь его жесту.

— Запомни, ты меня не видел, поскольку я сейчас заперт в Чёрной башне. Я разрешаю тебе вспомнить об этой встрече лишь на мгновение, когда ты увидишь барона де Грамона. Скажи ему, что я жду его в известном ему трактире на улице Трёх бродяг. А если он забыл или не знает, где это, просвети его. Жду до полудня.

— Всё сделаю, ваша светлость, — кивнул Гаспар и направился к той самой дверце среди разросшихся кустов, а Марк развернулся и пошёл в трактир.

Это был мрачный сырой полуподвал, где под тяжёлыми сводчатыми потолками были расставлены грубо сколоченные столы и скамьи. Даже светлым днём здесь было темно, потому под потолком всегда горели свечи, укреплённые на колёса, которые подвешивались цепями к крюкам, вбитым в почерневшие от копоти балки. Здесь редко появлялись благородные господа, если только им хотелось совсем уж ярких впечатлений среди своей скучной пресыщенной жизни, зато часто пировали шайки воров и разбойников, сорвавших куш. Потому в этом неказистом на первый взгляд заведении можно было неплохо поесть и выпить.

Марк сел в стороне от других посетителей, которых в этот час было не так уж много. С его места был виден вход и почти весь зал, а неподалёку темнела арка второго выхода, через который можно было мгновенно скрыться в случае облавы. Он был сыт и потому заказал только кувшин вина, которое хозяин, ничуть не смущённый его маской, вскоре принёс вместе с чуть погнутым оловянным кубком.

Ждать пришлось недолго. Вскоре дверь отворилась, и на пороге появился Рене де Грамон в своём светло-бежевом бархатном камзоле и красивом бордовом плаще. На его голову был наброшен капюшон, а лицо он прикрывал надушенным платочком. Окинув всё вокруг острым взглядом, он заметил Марка и тот махнул ему.

— Что за место ты выбрал для встречи? — обиженно спросил для начала Рене, в то время как к ним двинулся трактирщик со вторым кубком в руках.

— Прости, все кабинеты у графини де Лафайет в этот час заняты, — проворчал Марк и, кивнув трактирщику, разлил вино. — Перестань ломаться, Рене, и делать вид, что сейчас помрёшь от брезгливости. Это место не лучше и не хуже других в этом городе. И мне в моём положении оно подходит куда больше, чем «Белый мак» или «Королевское копьё». Расскажи лучше, что вы узнали за это время?

— Что мы узнали? — нахмурился де Грамон. — Нам запрещено вести расследование твоего дела, Марк. Ты вообще должен находиться в Чёрной башне, и я хотел бы знать, как ты оказался здесь?

— Тебе это привиделось, друг мой, — усмехнулся Марк. — Я и сейчас там, а здесь блуждает мой смятенный дух. Так что?

— Конечно, твой дух… А может, мне всё это только снится. Я сказал тебе правду, нам запрещено заниматься этим делом, за нами следят. Но если б наш с тобой хозяин пребывал в бездействии, я бы, пожалуй, рискнул потыкать его палкой, чтоб убедиться в том, что он ещё жив. Мы решили заняться графом де Полиньяком. И Раймунду, и мне кажется странным, что это произошло в его доме, какой-то нанятый им слуга стал свидетелем убийства и поднял шум, а он смертельной хваткой тут же вцепился в тебя, хотя, если б не он, то все бы поверили твоим вполне логичным объяснениям и занялись этим подозрительным лакеем. К тому же он чуть не придушил тебя на допросе. Об этом Адемар рассказывает на всех углах, расписывая, как король распекал его за это. Сам знаешь, Рене не болтлив, но сейчас с явным злорадством настраивает двор против нового коннетабля. Тому и крыть нечем, а оправдываться глупо, да и гордость не позволяет. В общем, его поведение выглядит подозрительным, и Раймунд приказал мне заняться им.

— И что ты выяснил?

— Немного, — де Грамон, наконец, взял свой кубок и понюхал вино. — А что, неплохо. Я и раньше наблюдал за ним. После ареста де Краона партия войны слегка притихла, но в своих гостиных они по-прежнему лелеют мечты о славе и грабеже алкорцев. Де Полиньяк там в первых рядах и орёт громче всех, но дальше слов, по моим сведениям, дело не идёт. Среди этих вояк многие искренне преданы королю и надеются убедить его отказаться от мира лишь путём убеждения.

— Значит, заговора нет?

— Такого, чтоб он охватывал всех участников этого круга, — точно. Если только кто-то что-то замышляет среди своих единомышленников, но об этом мне ничего не известно. Впрочем, от нас там лишь два шпиона и они занимают довольно скромное место в их иерархии.

— Что конкретно скажешь о де Полиньяке?

— Военный аристократ с востока. У него небольшой замок недалеко от границы, потому его предки долгие века спали в обнимку с мечами, готовые первыми встретить врага. Он разводит коней, его люди — в основном воины. И он первый в череде славных графов де Полиньяков, кто не снискал славы. В начале кампании Армана он по глупости попал в плен. Лишь после подписания перемирия его обменяли на пленного алкорского графа. В походе Ричарда, на который он возлагал надежды, ему тоже пришлось плестись в обозе. Его отряд даже не взяли в горный поход. Он потерял часть имущества, которое было заложено ради участия в этой войне. После заключения мира остался в Сен-Марко и постоянно был при дворе, ища единомышленников, и вот добился успеха.

— Что насчёт его окружения?