Помоги проекту - поделись книгой:
Константин Чиганов
Карма карающая
Я вообще не люблю толпу народу. Вечно приходится следить, чтобы не потоптать кого-то. А в заведении Ульса сегодня людей копошится слишком много.
Ульс из породы суперхомо — его так друзья зовут. Потомок поселенцев, обладающих сверхспособностями. Их вообще-то не любят и (между нами, чтоб Ульс не слышал) зовут хорошо еще если «нелюди», а то и «ублюдки». Естественно, кому приятно общаться с кем-то, кто может читать мысли и убивать одним пожеланием. Даже в карты не перекинешься — бессмысленно, он все твои ходы наперед знает.
Они и не смешиваются с простыми, вроде меня. С виду они люди как люди, ну, глаза не по-нашему светятся иногда, при волнении. Неприятное зрелище, я видел. Но Улли парень славный и никогда не старался выпендриться. Правда, драк у него в салуне сроду не бывало после случая, когда он телепортировал драчунов на фиг в силосную яму в трех километрах.
Не все верят, но мой дед родился на Земле. Я вас умоляю не кривить лицо — это чистая правда. Дедушка Евфрат (от имечко!) прибыл с родителями в трехмесячном возрасте, хотя вообще-то перенос младенцев руководством Линии 212М Земля — Карма не поощрялся. Как и на других Линиях. Прибыл в аккурат перед Безумием Линий, иначе называемым Великий Сдвиг. «По фазе», добавляют те, кто это еще помнит. Повезло дедушке.
Теперь мало кто знает историю здесь, на Карме. Своих забот хватает. Ну, я немного напомню, только угостите кружкой за свой счет. Местное бордовое пиво из тростника когда-то вывозили на саму Землю. Ценная вещь. Да, да, я отвлекся.
От Земли, например, досюда корабль, даже летящий с близкой к световой скоростью, сотрется до атома о межзвездную пыль, пока долетит, будь он из цельного металла. А одна пылинка встречается в пространстве на Бог весть сколько биллионов километров. Я для примера говорю. Вам странно слышать такое от бродяги в «тигровом» камуфляже и с арбалетом? Я ведь когда-то учился на биофизика. Потом, когда выяснилось — биофизики получают чуть больше говночистов, после череды занятий стал собой — охотником за редкими животными. Например, карвайты, чудо что за панцирные… А, да, простите. После месяца в глуши становишься болтлив, как ящер горомо перед случкой, по себе замечаю…
Так и люди не очень полагались на корабли и не рвались во Вселенную, надо сказать, кроме отдельных психов. Потом открыли Линии, кстати, существовавшие со времен сотворения миров и Ад-амма в одном из них. Был такой полумифический первопредок. Пользоваться Линиями много ума не надо, это вам не открыть. И люди полезли, куда Бог не велел, но куда пролегли Линии, привязанные, к счастью, к поверхностям планет. А может, то была работа Дьявола?.. На некоторых подходящих шариках основали колонии, благо, как ни странно, переход по Линии стоил довольно дешево — каналы, я говорил, жили своей жизнью, не нуждаясь в земной энергии. То-то и оно.
Я читал описания первых путешествий в старых книгах. Хайнлайн, позднее Эшли, Полетт, но они, по-моему, принесли правду в жертву художественному вымыслу, не очень представляя себе Линии. Вроде любовных романов для юных непорочных дев. У нас такие, с многоточиями в пропущенных местах, тоже пишут. Но Хайнлайн, который, кажется, до открытия Линий даже и не дожил, мне понравился.
Халява (такое древнеземное забытое слово), как говорил дед Евфрат, до добра не доводит. Люди только разохотились, и тут Линии сошли с ума. Некоторые туристы потерялись навеки, а иные прибыли в таком виде, что не опишешь. Фу-у! Не приведи Боже увидеть человека наизнанку. Другой мой дед, Арни, работал тогда мальчиком на посылках в транспортной конторе и краем глаза видел,
И теперь мы с вами на Карме живем сами по себе. Вроде неплохо. Войн нет, климат теплый, воды пресной и соленой залейся. Солюс — солнце сравнительно молодое, не скоро погаснет. Зверья тут даже слишком много, ну да мне же лучше, а другие мне «по барабану», по словам того же Евфрата. Не знаете, что такое «барабан»? Нет. Из каких же вы мест? Я так и думал. Потом расскажу.
Я положил свой «Стратег» на стойку? Конечно. Все нормально, меня тут знают. Бережно положил, заметьте, как родного брата. «Стратег» (титан, вольфрам, ультрапластиковое ложе в серо-зеленых разводах с пистолетной рукоятью и подвижным прикладом, оптический прицел от двух до двенадцатикратного увеличения) давно уже мое продолжение. Меня даже прозвали «человек-арбалет». Хохмачи! Нет, в руки дать не могу. Не привык. Не обижайтесь. Вы бы свой глаз дали постороннему?
Простите, Улли мне кивает. Какое-то дело наклюнулось. Пора за труды приниматься, ибо сказано неведомо где, «в поте лица зарабатывай хлеб свой». Я отца цитирую. Так и не спросил, откуда он фразу выцепил. Погиб отец, когда мне исполнилось шесть здешних лет. Как жил, как меня учил жить, так и умер. За пиво вам спасибо, а за беседу отдельно. Какое там «вам спасибо!» Мне б сейчас только языком помотать, я говорил. Удачи вам.
Поосторожнее с леорнами. Птички такие черно-рыжие, я пару вчера видел. Любят, сверху падая, черепа раскалывать и мозг еще теплый клевать. Но на людей обычно не нападают. Отучили. Нет, сигару на память не надо. Какое у охотника курение!
Глаза Ульса, лысоватого неопрятного толстяка лет сорока с виду (а в действительности гораздо, гораздо старше), слабо мерцали, когда он полушепотом (стоял такой гул, что мог бы и крикнуть) сказал:
— Похоже, тебе подфартило, Крит. Есть жирный заказчик. Просил познакомить с тобой.
— Да-а? — фальшиво удивился следопыт, вешая за спину арбалет. — Такой уже жирный? А то смотри, ты мне вторую кружку выпить не дал.
— С меня, с меня две. Он мне обещал подкинуть монет, когда я тебя найду. Крит, не фордыбачься!
— Ладно, веди. С тебя две, я запомнил!
За колченогим столиком в подсобке Ульса сидел заказчик. Он и охотник сразу уставились друг на друга. Вовсе не жирный, смуглый, как уроженцы экваториальной области планеты, с такими же короткими вьющимися черными волосами, черными усиками и голубыми глазами. Атлетическая фигура в бежевом костюме «сафари».
Перед ним стоял Крит — высокий, плечистый мужчина с короткой стрижкой и волосами такими светлыми, что казались белыми по контрасту с загорелой кожей. Серые глаза холодно взирали с правильного тонконосого, гладко выбритого лица. Одетый в палево-желто-зеленый полосатый камуфляж, при ноже и каких-то сумочках на широком кожаном поясе с двузубой пряжкой, он стоял, расставив длинные ноги в мягких черных сапогах до колен и заложив пальцы за ремень. Заказчику он понравился. Хотя это и не имело значения.
— Значит, вам нужен хороший охотник, — произнес охотник без выражения.
— Именно, Крит. Мы идем охотиться на редкого зверя. Ваша специализация.
— Какого?
— Слыхали о китоврасе?
— Одни легенды. Вообще-то считается, будто его нет.
— А вы что скажете?
— За пятнадцать лет в природе не встречал.
— Хороший ответ. Но мы хотим попытаться его поймать.
— Воля ваша. Плата?
— Тридцать пять тысяч после поимки или двадцать, если сходим впустую. Плюс задаток в три тысячи за труды и пятьсот на запасы и снаряжение. Вот они.
И достал голубоватые пластиковые кредитки.
— И конечно, слава человека, поймавшего китовраса, — добавил заказчик.
— Местность?
— Через леса в горы Панаяльпо.
— Нормально. Срок похода?
— Максимум полтора месяца.
— Численность группы? Опытные?
— Восемь человек, включая вас, меня и… — он сделал крошечную паузу, — мою сестру. Все с опытом пеших путешествий, но не альпинисты.
— Средненько, значит. — Крит сгреб со стола деньги и упрятал в кармашек пояса. — Согласен.
— Через две недели ровно мы выступаем из Тотенбурга. Знаете, где это?
— Конечно.
— Будьте там дня за три до выхода. Надо все обсудить. Да, меня зовут Дюрок Мистлер. Запомните?
— Само собой, господин Дюрок Мистлер. Я могу идти, надеюсь?
Жизнь Кармы есть запутанная цепь взаимного пожирания. Верно, верно, везде то же самое. Явившись на Карму, человек и его домашние животные пришлись по вкусу местным гурманам, несмотря на риск несварения желудка. Но с опытом в здешнем лесу не пропадешь.
Вообще, из-за малого наклона оси и почти правильной круговой орбиты климат здесь ровный и теплый, снег лежит только на полюсах и вершинах самых высоких гор. Увы, щедрое тепло лелеет буйную растительность и дает простор для жизни самой причудливой фауны. С ее странными и неприятными привычками. Да и муссонные дожди будут почище хищников.
Запрокинув голову, я посмотрел в небеса, на розоватый серпик Люса. Посланные туда автоматические станции замолчали два поколения назад. Некому стало менять батарейки, полагаю. Ребенком я разглядывал каменную пустыню спутника в телескоп, мечтая туда слетать. А теперь думаю — к чему?
Не слишком мне понравился заказчик. Может, оттого, что он явный южанин? Жители приполярных областей недолюбливают тех, кто с экватора и так далее. Правда, войн по столь пустяковому поводу у нас, даст Бог, никогда не будет. Нет, дело не в том. Да еще сестра какая-то… Отвык я от женщин. Старею, видно. После Ханны сколько уже ни с одной не встречался? Лес и лес. Одичал.
Все, что я за годы узнал о китоврасе, можно уместить на тетрадном листе. И, видимо, все будет неправдой. Настоящий Монструм Инкогнита. Правда, и не хотелось бы верить в способность зверя управлять людьми и вызывать у охотников галлюцинации. Неизвестно, кстати, хищник ли он или же кроткое травоядное. Так и о внешности говорят что угодно те, кто сам наверное не видел.
Ветер донес запах болотных испарений, никак от той самой силосной ямы. В кустах с розовыми листьями — из них (из листьев) получается лечебная настойка — зашебуршал гость — маленький безобидный токко, похожий на уменьшенного в два раза енота с Земли, но в бурой шерсти. Енотов завезли ради шкурок, и они принялись размножаться с бешеным энтузиазмом. Токко уставил на меня с возмущением огромные бирюзовые глаза. Токко — ночной зверь, и, как ни странно, они с енотами образовали что-то вроде симбиоза ко взаимной выгоде. Еноты охраняют гнездовья токко, а те ловят крупных бабочек и жирных голубых стрекоз прямо на лету, охотно делясь добычей.
Надо будет купить еще осветительных и разрывных стрел для арбалета. Последние я истратил позавчера ночью. Похоже, теперь останется шрам на большом пальце руки… а и болотный гад с ним. Мог вообще без пальца остаться. И без головы заодно.
Слышал ли я что-нибудь о человеке по фамилии Мистлер?
Да! Экспедиция группы «Галахад»! Одним из спонсоров похода был Мистлер. Думаю, тот самый. Но ведь он не пошел с пропавшими «галахадами», так зачем идет теперь? Ради звериной шкуры?
Охота к перемене мест одолела?
Не верю.
Так. Но слово есть слово. На Карме слова редко расходятся с делом, надо сказать. Изменники тут долго не живут.
Криту удалось заарканить тяжелый грузовой винтокрыл. Знакомый пилот мотнул кудлатой головой с каплями наушников на мочках ушей, и охотник запрыгнул на откинутую аппарель, в гулкое брюхо, куда только что погрузили пару контейнеров с желто-голубыми треугольными эмблемами биоопасности. На спине у Крита висел высокий узкий рюкзак с внутренним каркасом и широким поясом — такой рюкзак не цепляется за ветви и позволяет сбросить себя в секунду, если вопрос будет стоять — падать в пропасть рюкзаку в одиночестве или вместе с хозяином. Арбалет висел сбоку, в специальных креплениях. Колчан коротких болтов Крит укрепил привычно — на правом бедре.
Винтокрыл долго трясло воздушными потоками, потом авиамонстр пошел на снижение, и охотника затошнило. Он крепился, но ничего не мог поделать. Погода Кармы не слишком ровного нрава. Аппарат задрал гондолы двигателей, переходя во взлетно-посадочный режим. Колеса стукнули о металл площадки, машина содрогнулась, и мучения Крита окончились. Он только слабо помахал на прощание рукой в сторону кабины, выходя под проливной дождь на маленькое поле винтодрома Тотенбурга.
Может, городок получил название за обширное кладбище на южной окраине. Правда, кенотафов погубленных Кармой там было больше, чем настоящих могил. Не всякий потащит тела неудачливых коллег из опасного похода.
До одноэтажного здания гостиницы «Добрый приют» Крит дотащился с пудовыми комьями грязи на сапогах.
С трудом он очистил обувь и прошел в зал, дружески поприветствовав знакомого портье за стойкой слева — унылого, совершенно лысого субъекта в коричневом комбинезоне. На стойке стояла квадратная клеточка с розовой певчей ящерицей. И ящерица, и ее хозяин проводили гостя одинаково задумчивым взором.
Дюрок развалился в низком кресле у камина. Теперь проводник заметил седые волоски на его виске.
— А-а, вот и наш следопыт.
Запахнул зеленый халат, раскинул мускулистые смуглые руки и смачно потянулся.
— Знакомьтесь — моя сестрица Аида, — произнес миллионер, делая эффектный жест.
Крит обернулся на звук шагов.
Я ожидал совсем не того. По моим субъективным представлениям, сестра миллионера, попершаяся сдуру на опасную охоту, должна походить на куклу, увешанную драгоценностями даже в ванной и с очень глупым лицом.
Передо мною стояла огненно-рыжая красавица чуть ниже моего немалого роста. Пламенные волнистые волосы свободно падали до талии, тоже, впрочем, достойной внимания. Одета, как я отметил почти минуту спустя (до того я смотрел на иные ее места) она была все же неподходяще — в леопардовый топик и белые шорты. Длинные ноги до колен обтягивали ремешки сандалий. Добавлю, что глаза ее оказались голубыми, темные брови поднимались к вискам, а нос имел едва заметную горбинку. Лица же описывать не стану — я не поэт, я зверолов.
Дюрок любовался произведенным впечатлением. Она, похоже, тоже. Теперь она улыбнулась (зубы не разочаровывали) и сказала:
— Не считайте меня дурой, просто, когда я приехала, было очень жарко. В лесу я буду одеваться иначе.
И протянула узкую белую руку.
Остальные из группы Дюрока скорее заслуживали звания подручных, чем соратников. Но я предпочитаю таких несуетливых лобастых мужиков вихрастым романтикам. Они отлично вооружились — у всех автовинтовки армейского образца под безгильзовый патрон и армированные костюмы. Правда, ко мне отнеслись неприязненно — внешне не показали, но я почувствовал. Интересно, чем им не угодил проводник?
Вертолет, зафрахтованный Мистлером, добросит нас и наши увесистые припасы до расчищенной площадки в лесу. Боюсь, дальнейшая дорога не понравится сексапильной Аиде Мистлер.
Она сама подошла сзади почти беззвучно. Но я, конечно, услышал. На сей раз в более скромной походной одежде защитного цвета и высоких ботинках. Но такую фигуру, как у нее, не испортило и это. Гм, неужели я становлюсь сентиментальным? Или просто инстинкты не ко времени проснулись? Она — мой клиент, и точка.
Дикси.
Хау.
Нет, не помогает. Проклятье.
— Крит, вы ведь презираете меня, правда? — она заглянула мне в глаза. Батюшки, да она еще и не дура. Совсем я пропал.
Волосы женщина стянула в пышный хвост. Я слегка коснулся светящихся прядей:
— Вам лучше не ходить так в лесу.
— Останусь плешивой? — она сделала испуганные глаза и улыбнулась совершенно искренне. — Я учту. Не думайте, перед вами не мающаяся скукой богатая дуреха. Я жила в дикой природе.
— В зоопарке? — я поднял брови.
Аида не обиделась.
— В болотах Ормузда и в горах Румянцева. А, удивились?
Еще бы. Ормузд — самое гиблое место южного полушария Кармы. Но и горы Румянцева на свой лад не лучше. Я едва не оставил там левую стопу.
— Ладно, ладно, — я поглядел ей в глаза. Наверное, не стоило этого делать — голова поплыла. — Вы торопитесь. По закону жанра положено влюбиться в меня к середине путешествия, когда я спасу вам жизнь.
— Вы, пожалуй, сделаете это и так. Безвозмездно. — Она рассмеялась, снова показывая ровные белые зубы, какими мог бы похваляться хищник.
— Правило проводников Кармы — дороже всего жизнь подопечного.
— А на втором месте?
— Его здоровье, — без улыбки ответил я.
Поделиться книгой: