Помоги проекту - поделись книгой:
- Васька - княжич. Издержки взыскать с ответчика.
Это решение судебное. Следом идёт решение административное:
- Ввиду утраты доверия, склонности к сутяжничеству и прочих негодных моральных качеств, перевести князя имя-рек к едрене фене. В смысле: в начальники над оленеводами Таймыра. Ну, или куда ещё дальше.
Иной князь может, конечно, благородно возмутиться, взбунтоваться:
- А пошли они все! Гнать ярыжек суждальских с моего двора! Батогами!
Но вскоре, при таких делах, добрые люди тамошние имеет повод друг у друга спросить:
- А чегой-то у нас опять хоругви с иконами поднимают? Неужто, помилуй господи, басурманы злодейские подступили?
- Не. То князь наш наблудил помолоду, а ответ держать не хочет. Воевать противу государя задумал. Требует по куне со двора.
- Да ты шо?! И нам за евойный блуд ещё и куну платить?! Перетопчется.
Воевать, конечно, можно. Но тысяцкие полков не поднимут, бояре хоругви не приведут. А с чего им за давний блуд княжеский - головы класть? А одной дружиной, пусть бы и верной, и хороброй, много не навоюешь. Тем более, что и в дружине, пусть не каждый второй, но десятый-двадцатый, как тот "вася". И думает также.
Следствия:
1. "Раздоры".
В большинстве княжеских семейств начинается свара. Не во всех, в разных комбинациях. Но чтобы внезапно объявленный княжичем парень стал своему биологическому отцу добрым помощником - много условий сойтись должны.
2. "Обнищание".
Все княжеские семьи беднеют. То у тебя было два сына, а то стало восемь. Ты ж не крестьянин, у которого: "чем шустрее папашка - тем больше запашка". Ты ж не делаешь, а отбираешь и делишь. Теперь делить надо на многих. Каждому дай опочиваленку, сапоги, кафтан, шубу, шапку. Коня доброго, седло, узду, саблю. К коню - конюха, к постели - постельничего, к сабле - оружничего. Войдёт в возраст - гридней ему своих надобно. А то стыдно будет, не по чести: сынов своих признал, а держит в чёрном теле, будто холопов каких.
3. "Фрагментация".
Стремительно дробится не только движимое имущество княжеского дома, но, буде есть у кого, и земельные владения. Как раздробилось меж пятерых братьев только что Туровское княжество.
4. "Кадровый голод".
Это то, что меня постоянно бесит в "Святой Руси". Вот на этом месте - может быть только князь. А их всего штук несколько и выбрать из них нечего. Теперь выбор будет.
5. "Социальная база".
Реформы, не надо иллюзий, вызывают у русских князей ненависть. Не все поняли, некоторые поняли, но для них важнее другие предложения, другие "сырки в мышеловке". Но, по сути своей, по "классовому интересу" - они против. И тут, рядом с ними, прямо в их семьях появляются их кровные родственники, которым без этих реформ, без Государя - в хлеву навоз кидать. А с Государем - на коне с сабелькой красоваться.
Да любой-всякий князь, да хоть бы тот же Гамзила! Он не сделал ещё ничего, а я "прокукарекал". И мир изменился. Боголюбский подтвердил, и завтра же, прямо с княжеского двора в Чернигове, пойдут доносы. Потому что ублюдки там есть, им в корзно хочется, а Гамзила указ государев не исполняет. Значит - вор.
6. "Что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом".
Стенания Фамусова станут элементом повседневной жизни большинства русских князей. Они об этом пока не думают, но я-то "прокукарекал" однозначно: "кровные братья и сёстры". В каждом княжеском тереме стремительно разрастается не только "петушатник", но и "курятник". Со сходным воплем: "дай!". Дай полотна, прикрас, приданое... Сами княжны, а ещё больше их прислуга, мамки-няньки, требуют присмотра, содержания, ссорятся, интригуют, прогрызают мозги... Сил и времени на какие-нибудь противугосударственные крамолы не остаётся.
В сочетании с "государевом училищем княжон", они, оставаясь на Руси, создают дополнительную скрепляющую страну сеть, подобно аристократкам в "двухпалубном обществе" одного из романов Буджольд. Поскольку они рюриковны, то внутри рода им мужей не найти. Их будут выдавать за бояр, обеспечивая слияние сословий и, тем самым, девальвацию князей. Или в другие страны. Что позволит дополнить обычные святорусские военную и торговую дипломатии - брачной. Мощный, но пока недостаточно используемый ресурс.
Ярослав Мудрый и Мономах выдавали своих дочерей во многие правящие дома. Но сколько? - Пять-десять? И то появлялось прозвище: "тесть всего христианского мира". А если таких будет пятьдесят?
Боголюбский смотрел на меня злобно. Князь-кавалерист - ему отступать... Кони в бою не пятятся - только разворотом. Обозных кляч можно осаживать, боевой конь - не рак речной.
Он построил для меня ловушку - я попался. И подсунул ловушку ему.
Что делает всадник, попавший в яму? - Понукает коня. Вперёд! Прыгай!
Так не единожды выносили кони из битв самого Боголюбского. Так выпрыгнул конь у Изи Блескучего, вынося из совершенно безвыходной ситуации, из засады, подстроенной черниговцами. После чего богомольные киевляне и забили дубьём монашествующего князя Игоря вместе с семейством.
Андрей оторвался от "высасывания" меня, оглядел напряжённо замолкнувшее собрание.
Негромко произнёс очевидное:
- Сирот единокровных бросать - грех.
А что ещё он может сказать? Он - глава рода, венчанный Государь. Столп законности и христолюбия. Любое иное, хоть бы и половинчатое решение - ущерб чести. Проявление эгоизма, скупости, чёрствости душевной. Что для русского князя - просто плевок в лицо. Причём лично ему, в силу физиологических особенностей, такое решение ничем не грозит: у него ни законных, ни незаконных детей нет. А если кто его сыночком-ублюдком назовётся... Мы-то знаем истину. Ободрать лгуна плетями до выступания правды по всему телу.
"Да" - разворошить Русь. Публично объявить рюриковичей блудодеями. "Чтобы знали своё место". "Умыть". Почти всех.
"Нет" - отказаться от веры христовой в части милосердия и нищелюбия, от чести государевой в части поддержки кровных родственников и стремления к справедливости. Причём родовая, кровная солидарность есть на "Святой Руси" мотив куда более сильный, чем ценности христианские или государственные.
Подумал. Дёрнул головой. Поднял посох свой и бабахнул по помосту:
- Быть по сему.
Собрание взорвалось. Нет, не аплодисментами - бурными, разнонаправленными криками. С преобладанием исконно-посконных: "Ё!" и "Ну них...!".
Сам же Андрей ласково мне улыбнулся. От такой улыбки хорошо энурез прорезается.
- Ты, Ваня, корзно-то накинь. Оно меня на венчании в государи согревало. Пойдём, брат, поговорим накоротке.
А вот те хрен!
Это я уже в коридоре.
Поймать меня на прежний фокус, когда я за ним вхожу в низенькую дверь, а мне посохом в горло... Ванька - как снаряд артиллерийский: дважды в одно место...
Постояли, посмотрели друг на друга через порог. Андрей шипанул и пошёл. И я за ним.
Красиво, однако. Гуляют, понимаешь, по анфиладе Великокняжеского дворца два русских князя. Один... так, не сильно презентабельный - невысокий, старенький, шаркающая кавалерийская походка. А вот другой - красавелло. Высокий. Молодой. Походочка лёгкая, мало не в приплясочку. И корзно на плечах вьётся эдак выразительно...
Снова та же выгородка, где мы митрополита избирали.
Тут я те, вышеизложенные соображения о следствиях узаканивания ублюдков, Андрею и изложил. Он сперва пофыркивал, потом принялся губы жевать.
Забавно: большинство мужей добрых на Руси жуют бороды. У Андрея борода коротковата, он губы жуёт.
- Мда... Ну ты и зах...чил. Теперь по всей Руси Святой в каждом дому княжеском свары начнутся. Ко мне жалобщики побегут. Врать-ныть будут.
- Ай-яй-яй. Сочувствую-соболезную. Только говорил уже: хочешь покоя, тишины - сиди в Боголюбово и не высовывайся. Да и там тебя достанут. Жиздор до тебя два шага не дошёл.
- Как это?
- Шаг первый: смерть Ропака. Тогда смоленские в Новгород не лезут, Ромочка Благочестник смиренно и боголюбиво ложится под Жиздора. Шаг второй: Новгородские, Смоленские, Киевские, Волынские полки идут к тебе в гости. Хуже, чем ты с отцом в Кучково сходили. У тебя-то дочерей нынче в дому нет, хоть бы и посмертно, а замуж выдать некого.
- Так-то оно так. А может и нет. А свары будут во множестве.
- Да ладно тебе. Ты историю Гая Юлия Цезаря знаешь?
- К чему это?
- Гай - патриций из рода Юлиев. В Риме были аристократы - патриции, и народ - плебеи. Плебеи пахали землю, ходили на войну, а патриции заседали в сенате и принимали законы. Потом патриции обнаглели и принялись плебеев нагибать. Совершенно законным образом, поскольку закон - их. Плебеи возмутились, случились свары с жертвами. Сошлись на том, что все люди как люди, в смысле: сенаторы из патрициев. Но плебеи избирают из своих двух человек, трибуны называются, которые сидят в сенате, и как закон против плебеев - на него накладывают. Не просто так, а - вето.
- Слышал про такое. И что?
- Цезарь рвался в начальники. Избирался на всякие должности. Трибун - престижно, способствует продвижению. Но он патрици. В трибуны патрициев не берут. Тогда он нашёл человечка из знатного плебейского рода. У плебеев тоже была знать. И усыновился.
- Как?!
- По закону. Ихнему, римскому. Пошёл на выборы, стал трибуном, порулил маленько. Потом, он же патрицием остался - другие должности занимал. Это я к тому, брат, что заставив князей признавать ублюдков сыновьями, ты открываешь возможность следующего шага - усыновления.
- Да зачем же?!
- Тю. Прибегает к тебе, к примеру, кое-какой хан. "Ой, бьют меня". Просто помочь - ну, скажет спасибо. Баранов в подарок пришлёт. А если ты ему: крестись да усыновись, то он уже князь русский. И назад ему в поганство... коряво. Опять же, соседи бить придут, уже по измене вере предков и ихнему роду. Земля его, народ - Русь Святая. И когда ты его от напасти освободишь, то тебе решать: где тому новоявленному князю быть. То ли в прежнем улусе блох на кошме кормить, то ли рыбку на Белом море ловить.
***
Становление Государства Российского неразрывно связано с привлечением в русскую элиту туземных аристократий. Багратион, Милорадович, Барклай-де-Толли, множество татарских князей со времён Ивана III, Гедиминовичи...
Опыт предков надо применять. Вот один из вариантов.
***
- Замысловато.
- Само собой. К примеру, Остомысла галицкого ты нынешней новизной уже на свою сторону перетянул. У него сын от любовницы. Он спит и видит, чтобы сынку корзно дать. Одно дело если тот - "настасьич", отброс беспородный, другое - рюрикович. Полноправный, полнозаконный.
- Да уж. А всех остальных.... наоборот. Ладно. Надо что-то с Переяславлем делать. Перепёлка здесь, в Киеве сядет. В Переяславле у него два сына остаются. Оставались. Пока ты с этой... с семисословным установлением не влез. Володимиру - 12, Изяславу - 10. По "Уложению о князьях" им ехать ко мне в обучение. Братьев моих ты с Руси... настропалил. Так что, княжить в Переяславле некому. Кроме тебя. Удел - Мономахов, с деда-прадеда. Принимай княжение, братец.
Прямая отдача от корзна на моих плечах. Тут я должен от радости... воспарить. Но что-то мне не... не взлетается.
- А Всеволжск?
- А что Всеволжск? Пошлю туда кого-нибудь. Вон, Борьку наместником поставлю. Не велик городок, справится.
- "Борьку" - Жидиславича?
- Ну. И чего ты на него взъелся - не пойму.
- Нет.
Это то, чего нельзя делать. Прямого отказа Боголюбский не выносит. Ни в княжеском, ни в великокняжеском состоянии. Для него это - прямой сигнал к атаке.
В галоп! Руби! Насмерть!
В бешенство он впадает мгновенно.
Впал. Но вот какая беда: это не первое моё "нет" ему. Он уже знает, по личному опыту, что зарубить меня... не получится. Потолок в пытошном застенке низкий, Богородица против... Хрен знает почему, но не вытанцовывается. И стриптиза моего он сегодня не видел, есть у меня в рукаве "плевательница" или нет - не знает. Так что, кто к кому на отпевание придёт... возможны варианты. Бастия-покойничка уже закопали. Но в памяти - как живой.
Тогда - поговорим.
- Х-ха. То ты толкуешь, что всяк князь русский волю государеву должен исполнять, а то мне прекословишь. Что, Ванька, воровать вздумал?
- Не-а. Государь русский. Ты мелочь пропустил. Ты меня князем и братом назвал, и я это принял. И государем называю постоянно. Но присяги "почитать в отца место" - не приносил.
"Я тебя уважаю. Но пить не буду" - русская народная мудрость.
- Это дело недолгое. Пойдём в церковь - там и присягнёшь.
- Не-а. Мне в церковь нельзя, епитимья у меня.
"И дождь смывает все следы".
Чтобы мои грехи смыть - Великий Потоп нужен. Не дороговато ли встанет?
- Ты-ы! Велю митрополиту - даст опущение! Грехов твоих!
- Не-а. Отпущение - после покаяния. С этим - не ко мне.
Он - кипел. Побулькивал, побрызгивал и посвистывал. Как перелитый чайник. Ещё год назад, ещё полгода, столкнувшись с подобным неповиновением, выхватил бы меч и... и я не уверен, что сумел бы отбиться. Не убивать же его, в самом-то деле!
Поделиться книгой: