Помоги проекту - поделись книгой:
«В конце концов, если рассуждать логически, что мне до того, исчезнет этот человек или не исчезнет? — спросил себя Стивен, когда их ноги уже топтали дорожную пыль. — Меня это никоим образом не касается. Мы с ним знакомы несколько часов, лично я ничем ему не обязан, как и он мне. Зато диссертация, несомненно, обретет нужную глубину, как любят выражаться отдельные представители нашего ученого совета…»
Но мир почему-то стал еще невыносимей.
— Глядите-ка, человек, — сказал Джек Обри с искренним интересом. — А я уж думал, здесь никто так и не объявится.
Действительно, босой человек в простой рясе, подпоясанной вервием, торопился к ним по дороге. Нет, не торопился, просто быстро шел: по его лицу было ясно видно, что он никогда и никуда не спешит, даже если миру осталось жить пять минут («Что как раз может оказаться нашим случаем», — отрешенно подумал Стивен).
— Мир вам! — сказал человек еще издали.
— И вам мир, святой отец, — сказал Стивен. — Осмелюсь ли я спросить, кто вы?
— Меня зовут Кольм Килле, — сказал человек. — Я иду рассудить наших добрых птиц, они слетелись со всей Эйре и ждут, кого же выберут их королем. Молю, укажите мне дорогу!
— Вон туда, — Стивен махнул рукой вверх по улице. — Они заняли все холмы. Скажите, святой отец, я с детства хотел узнать: как же вы можете поощрять между птицами суетность и тщеславие, соглашаясь выбрать из них самого главного?… Разве не лучше им быть во всем покорными воле Божьей?
— О, они и так покорны, мой дорогой сэр! — воскликнул святой Кольм Килле. — Но как быть?… Всем нам, грешным, нужна какая-то защита, какая-то отдушина, куда мы уходим от невыносимой тяжести мира, — на этих словах Стивен вздрогнул, — птицам, благослови их Господь, только естественно уходить в тщеславие: зачем иначе им дано было это яркое оперенье?… И, кроме того, покуда они просят совета у божьих людей, греха я в том не вижу.
Он пошел дальше, а Джек, пораженный, поглядел ему вслед.
— Стивен, вы говорили так, как будто с ним знакомы!
— В каком-то смысле так и есть: это святой Кольм Килле, герой ирландских сказок. Персонаж до некоторой степени выдуманный. Здесь, как я полагаю, однако не более выдуманный, чем мы с вами.
Они спустились к морю, где на камнях расчесывали и сушили волосы прекрасные девы с зеленой кожей. Они смеялись и пели, их тонкие голоса звенели между камней, и Стивен подумал, что в обычные дни, должно быть, их песни неотличимы от воя ветра в скалах.
— Если спрятать шапочку одной из них, она выйдет за вас замуж и станет матерью ваших детей, — заметил Стивен.
— Благодарю покорно, — ответил Джек со смехом, — у меня уже было такое приключение! Русалка прекрасна, пока поет, но в твоей постели… — он замялся и, кажется, покраснел, сообразив, что сказал нечто, что джентльмену не пристало. Стивен сделал вид, что ничего не заметил.
Потом они наткнулись на поляну, где лепреконы устроили базар и уговаривали друг друга купить их башмачки. На двоих путников они обратили внимания не больше, чем птицы.
Они пересекли остров из конца в конец и говорили довольно мало. Один раз Джек спросил:
— Меня удивило, что вы не примерзли к тому пятачку земли, где мы увидели птиц, и не стали их зарисовывать или учинять над ними свои магические танцы с бечевками, линейками и сачками.
— Мой дорогой, — Стивен сам не заметил, как использовал то же обращение, — к настоящему времени повадки большинства птиц исследованы и описаны исчерпывающим образом. Во всяком случае, птиц нашего побережья. Чтобы узнать нечто новое, нужна дорогостоящая техника — или же нужно путешествовать совсем далеко, на другой конец земного шара.
— Вам от этого грустно, Стивен?
— Развитие техногенной цивилизации имеет свои преимущества и свои недостатки, что за странный вопрос! Но вы очень точно подметили, пожалуй, что грустно.
— Ах, мои бедные ноги! — смеялась рыженькая девочка, танцуя на листе смородины. — Мои бедные ноги танцуют и танцуют, и все им мало!
Ей наигрывали многие другие маленькие существа, рыжеволосые и черноволосые, с крыльями и без, в одеждах из прозрачного блестящего шелка и в самых обыкновенных костюмах. Один за другим инструменты выбивались из сил, падали друг на друга музыканты, а рыженькая и ее подружка все так же продолжали кружиться в каплях росы.
— Так я не играю! — рыженькая топнула по листу так сильно, что он закачался. — Ах, если бы нашелся тот, кто сыграл бы мне на скрипке, уж я бы его расцеловала!
— Если бы нашлась скрипка по мне, я бы охотно оказал вам такую услугу! — Джек Обри поклонился рыженькой, стараясь говорить почетче и потише, чтобы маленькую красотку не унесло за горизонт.
— За чем же дело стало?! — звонко рассмеялась она. — Инструментов всяких у нас в достатке, и для вас, великанов, найдется. И ваш друг поможет?
Джек обернулся к Стивену.
— Дорогой мой, поможете мне? — спросил он. — Клянусь, для меня не было бы большего счастья, чем снова сыграть с вами дуэтом.
— Я бы с удовольствием, — сказал Стивен, чувствуя неловкость, — но я не могу больше играть на виолончели, я уже говорил вам.
— А флейта? Или свирель? — спросила рыжая феечка. — Неужто Эйре так оскудела талантами, что ее ученые люди не могут сыграть на свирели?…
— С флейтой я, пожалуй, справился бы, — поколебавшись, заметил Стивен, — но не могу гарантировать качество звука.
— Ну так попробуйте! А то эти вот совсем никуда не годятся!
С этими словами феечка хлопнула в ладоши, и откуда не возьмись несколько малиновок принесли зеленый шелковый платок, в который были завернуты флейта и скрипка. Обе они были сделаны из странного, полупрозрачного дерева и как будто слегка светились — а может быть, тому виной был насыщенный золотой вечерний свет.
— Отличный инструмент! — воскликнул Джек, вскинув скрипку к подбородку, как мог бы снайпер, наверное, поднять свою винтовку. — И какая легкая!
Флейта, доставшаяся Стивену, не весила, кажется, совсем ничего. Он с сомнением покрутил ее в пальцах и поднес к губам.
Они не сговаривались, но каким-то образом начали играть одно и то же. Веселый задорный мотив, который начала скрипка, а флейта подхватила спустя всего пару тактов. Музыка сперва пошла криво и косо, но потом выровнялась, набрала силу, зазвенела и понеслась, петляя между травами, кустами бузины, уносясь к закатному небу. Рыженькая и ее подружки танцевали задорно и яростно, крутились кудри, и кто знает, то ли танцоры стали больше, то ли музыканты — меньше, но Стивен уже ясно видел, как Джек, не выпуская скрипки из рук, танцует сразу с двумя чернявыми феями, и даже его самого закрутила какая-то, с глазами, как гречишный мед.
— А вот такую знаете? — крикнула рыжая и завела песню.
Язык был незнаком, но Стивен сразу почувствовал, что ничего прекраснее он в жизни не слышал — да нет, слышал, точно, слышал, он знал эту мелодию еще в колыбели, она сопровождала его первые шаги, она звучала в самом центре его первой любви — там, куда он так и не смог с собой никого взять.
— Ясное дело, знаем, — ответил Джек, в речи которого откуда ни возьмись уже появился гэльский акцент, и скользнул смычком по струнам, а его низкий, верный голос сплелся с голосами фей.
Стивен подхватил и только жалел, что не может петь — потому что лучше этого ничего не происходило в его жизни.
Они пели и играли, играли и пели, пока не выпала роса, пока не поднялся ночной туман и луна, золотая и прекрасная, не взошла на высокий небосклон темно-синего хрусталя. Они стояли с капитаном Обри спина к спине, поддерживая друг друга, потому что ноги их уже дрожали от усталости, но не могли остановиться, ибо одна чарующая мелодия сменялась другой, ибо смеялись феи и подносили им по очереди золотистое вино из вереска.
А потом луна зашла, и Том Пуллингс вынул флейту из ослабевших пальцев Стивена.
— Поспите, — сказал он, накрывая дублинского профессора одеялом. — Вам надо отдохнуть.
В одной из комнат коттеджа дядюшки Тома тикали ходики, отсчитывая время, но здесь было тихо и темно.
Стивен заснул со слезами на глазах — у него уже не было сил бодрствовать.
Завтрак мог бы случиться и тысячу лет спустя, и тысячу лет в прошлом. Все равно они ели тосты с джемом и омлет — традиционную английскую еду, вкусную и сытную, пропади она пропадом. Стивен положил ломтик сыра поверх джема — нет, все равно после вчерашнего верескового вина вкус еле чувствовался, как будто его язык ороговел. И не только язык.
«Подумать только, — горько размышлял Стивен, — а я-то надеялся, что посещение Каринн-Брагг принесет хоть немного покоя. Вместо этого все мои мысли и чувства оказались разобщены, разорваны ураганом непредставимых для меня прежде обстоятельств».
— Скажите, какое сегодня число? — спросил он у своего хозяина.
— Проницательны, как всегда, — улыбнулся Пуллингс. — Вы правы, все еще первое мая. Вчера вы задремали в кресле у огня, я разбудил вас и проводил наверх.
— А флейта? — спросил Стивен без особой надежды.
— Да, я попросил вас сыграть, — кивнул Томас. — У меня лежит блок-флейта моей внучки, иногда я ее достаю. Спасибо за доставленное удовольствие, профессор Мэтьюрин.
— Вы мне льстите, я не профессионал, — покачал головой Стивен.
— Зато понимаете душу музыки.
— Скажите, ваши глаза к вам вернулись?
— Благодарю вас, да, — Пуллингс склонил голову. — Теперь я вижу даже сквозь туман, и очень отчетливо. В частности, сейчас мне очевидно, что миссис Мастерс весьма о вас волнуется. Если вы дадите номер ее телефона, я буду счастлив его набрать и предупредить эту добрую леди, что вы всего лишь заночевали у меня.
— Буду премного вам благодарен.
Короткий разговор с Софи по телефону — и Стивен пустился в обратный путь, все в том же состоянии каменной горечи и пустоты. Он понял, куда свернул вчерашней ночью, и намеренно свернул туда снова. Стивен сам не знал, зачем он это делает: мало ему одной боли?… — однако поступить иначе попросту не мог.
Бесцеремонное сердце, пылавшее к нему самыми благородными из чувств… Нет, в это невозможно поверить.
Теперь, когда старик Пуллингс со своими всепонимающими глазами остался позади, Стивену начинало казаться, что все это сон, наваждение, бред воспаленного разума — возможно, дают о себе знать последствия наркотической зависимости, от которой он с таким трудом избавился несколько лет назад? И удивительно ли, что сон принял такие формы? Учитывая его непреходящее одиночество, его тоску по родной душе, его катастрофическую невезучесть — нельзя сказать «неудачи», ведь что-то же они в нем находили — с женщинами…
Сухой Удильщик был на месте — на вершине холма, выходящего к океану. Только выглядел он совсем иначе, чем ночью: расколот пополам. И расколот давно — Стивен даже втиснулся между половинками, чтобы изучить плоские поверхности, изрядно сглаженные ветром и временем.
В щели росла трава, низенькая из-за постоянной тени. Бриз дул с океана.
«Этого и следовало ожидать, братец», — сказал Стивен и поспешил к Мастерсам.
— Ну вот и вы! — воскликнула Софи. — Иисусе, Мария, Иосиф, Стивен, ну что вам стоило позвонить вчера вечером!
— Прошу прощения, забыл, — Стивен понимал всю неловкость оправднаия: ну что из того, что это было правдой?
— Да, вы-то можете! — Софи потянула его в кухню, и Стивен сказал себе «Да, да, надо идти, ничего не поделаешь».
— Выпейте чаю, на вас лица нет! Уверена, этот старый Том морил вас голодом…
В кухне работал телевизор. Стивен бросил один взгляд на экран — и замер: там красовался Джек Обри собственной персоной. Тоже в мундире — обыкновенном морском мундире, в знаках различия Стивен не разбирался ни в малейшей степени.
Симпатичная корреспондентка как раз задавала ему какой-то вопрос — он отвечал с уверенным добродушием:
— …Нельзя сказать, что они непрофессионалы, но пираты в наше время — это не столько убийцы и головорезы, мисс, сколько самые обычные браконьеры, которые удят рыбу не в тех водах. Жизни они ставят по пенни за десяток, это верно, но, сходив в море хоть раз, к таким вещам начинаешь относиться по-другому. Так что вы преувеличиваете — не такой уж это был героический поступок. Можно сказать, я просто оказался в нужное время в нужном месте.
— Но вы нужный человек, осмелюсь сказать, — улыбнулась журналистка.
— Э, не один я! Мне, мисс, повезло служить с самой лучшей командой во всем британском флоте…
Стивен вздохнул, неожиданно для себя широко улыбнулся и потянулся за одним из сэндвичей с ветчиной.
— Действительно, смешной человек, — одобрила Софи. — Глядите, так и светится! Наверное, славный парень, хоть и военный.
— Наверное, — кивнул Стивен.
Он знал, что у них почти нет шансов встретиться. Стивен — не судовой врач и вообще не врач; этот Джек едва ли играет на скрипке. Но все же до чего хорошо, оказывается, жить на свете — просто время от времени.
И надо будет ему съездить… где там у нас стоит флот?… В Портсмут. Военно-морской фольклор — область еще малоизученная.
Поделиться книгой: