Помоги проекту - поделись книгой:
Есть люди, столь пассивные и сложения столь слабого, что сами по себе никогда не совершают никаких поступков; им лишь подвертываются случаи, которые и движут ими, а не наоборот.
Таким людям более пристало жить в келье, чем управлять государством, каковое занятие требует как усердия, так и энергичности; а когда они на это поприще попадают, то приносят своей апатией столько вреда, сколько другой человек мог бы принести добра деятельным усердием.
От подобных личностей не приходится ожидать великих свершений, и не следует ни испытывать к ним благодарность за то добро, которое они делают, ни сердиться на причиненное ими зло, ибо, собственно говоря, здесь скорее действует случайность, нежели они сами.
Ничто не отражается пагубнее на усердии, необходимом для занятия государственными делами, нежели привязанность к женскому полу у тех, кто осуществляет управление оными.
Мне хорошо известно, что некоторые люди обладают столь выдающимися качествами и так хорошо владеют собой, что, даже отвлекаясь от исполнения своего долга перед Господом каким-либо необузданным влечением, они не отвлекаются ради этого от исполнения своего долга перед государством. Есть среди них и такие, кто не позволяет владычицам своих удовольствий управлять и своей волей и занимаются лишь такими делами, которые возложены на них по должности.
Но таких людей немного, и следует признать, что раз женщина погубила мир, то ничто не может навредить государствам больше, чем женский пол, поскольку, забрав власть над теми, кто оными правит, женщины часто побуждают их действовать так, как им самим заблагорассудится, и, следовательно, неправильно. Ведь мысли женщин почти всегда неверны, особенно у тех из них, над кем довлеют страсти, которые обыкновенно заменяют им разум, тогда как он – та единственная настоящая движущая сила, которая должна побуждать и заставлять действовать тех, кто находится на государственной службе.
Каким бы сильным ни был государственный советник, он не сумеет как следует осуществлять свои обязанности, если не будет совершенно свободен от подобных привязанностей. Он вполне может исполнять свой долг и при их наличии, но ежели он их лишен, то добьется куда большего.
Как бы то ни было, для того чтобы успешно работать, ему следует распределить свое время таким образом, чтобы какие-то часы посвятить отдаче письменных распоряжений, издание коих входит в его должностные обязанности, а другие – приему посетителей. Разум велит, чтобы он ко всем относился с такой учтивостью и с таким уважением, как того требует его положение и звание людей, у которых к нему есть дело.
Этот раздел засвидетельствует потомству мое чистосердечие, ибо в нем предписывается то, чего мне самому не удавалось в полной мере соблюдать.
Я всегда вежливо обходился с теми, кто приходил ко мне по делам. Характер государственных дел таков, что часто многим людям приходится отказывать, но когда нет возможности удовлетворить их самим делом, то не позволено проявлять к ним грубость выражением лица или словом. Но, поскольку из-за слабого здоровья я был не в состоянии принимать всех желающих, как мне того хотелось бы, я часто испытывал по этому поводу такое огорчение, что сие обстоятельство заставляло меня иногда подумывать об отставке.
Могу, однако, доподлинно заявить: я настолько научился справляться с собственной немощью, что, хоть и не мог соответствовать желанию всех, оная никогда не мешала мне исполнять свой долг по отношению к государству.
Итак, усердие, мужество, порядочность и способность создают идеального государственного советника, и все эти качества должны в нем сочетаться.
Иной может быть человеком порядочным, но, не имея способностей к государственным делам, он оказался бы совершенно непригоден для этого вида деятельности и лишь понапрасну занимал бы место, будучи не в состоянии исполнять соответствующие обязанности.
Другой же, даровитый и притом отличающийся необходимой порядочностью, однако недостаточно мужественный, чтобы переносить различные неприятности, коих невозможно избежать при управлении государством, оказался бы для него скорее вреден, нежели полезен.
А иной, имеющий наилучшие намерения и одновременно способный и мужественный, но притом ленивый, своим недостаточным усердием при исполнении служебных обязанностей неминуемо причинил бы обществу урон.
Наконец, кто-то может быть сознательным, способным, мужественным и преданным делу, однако если все эти качества он задействует чаще тогда, когда это касается его самого, а не государственных интересов, пусть даже при этом его служба часто оказывается полезна, то к такому человеку надлежит относиться с большой настороженностью.
Способность и порядочность дают начало идеальному союзу между разумом и волей, в котором разум искусно ставит правильные задачи и выбирает самые подходящие средства для их достижения, а воля умеет приняться за них с таким рвением, что это помогает ей не упустить ничего из того, что может привести к целям, намеченным разумом.
Порядочность и мужество рождают почтительную смелость высказывать королям то, что имеет для них пользу, хотя и не всегда им нравится. Называю смелость почтительной, потому что если она не будет соответствовать принятым формам и всегда носить уважительный характер, то, вместо того чтобы попасть в разряд достоинств государственного советника, станет одним из его недостатков.
С королями надлежит разговаривать мягко, а указывать на их промахи, что является обязанностью верного советника, следует тактично и наедине, иначе если он сделает это во всеуслышание, то совершит вопиющую ошибку.
Говорить вслух то, о чем нужно шептать на ухо, – это достойный упрека поступок, который может оказаться и преступлением, ежели тот, из чьих уст исходят эти речи, ради собственной выгоды предает огласке недостатки своего государя, желая тщеславным выставлением себя напоказ скорее продемонстрировать свое осуждение оных, нежели искреннее желание их исправить.
Из сочетания мужества и усердия возникает твердая решительность в осуществлении замыслов, намеченных разумом и разработанных волей, что позволяет настойчиво проводить их в жизнь, не поддаваясь смене настроений, причиной коих нередко бывает французское легкомыслие.
Я ничего не сказал о силе и телесном здоровье, нужных государственному чиновнику, потому что хотя обладание ими – это великое благо, когда они сочетаются со всеми вышеназванными умственными и душевными качествами, однако же они не настолько необходимы, чтобы без них советник не мог исполнять своих обязанностей.
В государстве есть немало видов деятельности, где хорошее здоровье обязательно, так как требуется работать не только головой, но и руками и ногами, переезжая в разные места, причем зачастую в спешном порядке. Тому же, кто держит в своих руках бразды правления государством и занят только руководством делами, это качество без надобности.
Как движение небес ни в ком не имеет нужды, кроме движущего им высшего разума, так и одной силы ума вполне достаточно для управления государством, да и чтобы ворочать всем миром, сила рук и ног не нужна.
И как кормчий работает лишь глазами, наблюдая за компасом, по которому велит поворачивать штурвал, куда сочтет целесообразным, точно так же и в управлении государством ничто так не требуется, как работа разума, который и следит, и повелевает делать то, что найдет должным.
Если правда, что солнце, которое все согревает, само не горячо, то совершенно очевидно, что, для того чтобы привести в движение весь мир, человеку нет необходимости самому совершать физические движения.
Признаюсь, впрочем, что меня часто посещало искушение оставить деятельность по управлению государством по причине моего слабого здоровья, которое сделалось так хрупко, что мне было почти невозможно не изнурять себя часто до последней крайности.
Одним словом, долгие годы служа Вашему Величеству в делах наитруднейших, какие только могут случиться в государстве, могу подтвердить собственным опытом то, чему разум учит всех нас: именно голова, а не руки, правит и руководит государством.
Рассмотрев и исследовав со всех сторон качества, необходимые тем, кого следует привлекать к государственной службе, не могу не заметить, что как множество врачей способно иной раз погубить больного, вместо того чтобы помочь ему поправиться, так и большое число советников принесет государству скорее вред, чем пользу. Прибавлю, что результата можно ожидать, когда их не более четырех, да и тогда нужно, чтобы один из них имел высшую власть и был бы первичной движущей силой, которая вращает все прочие небеса, будучи сама не движима ничем, кроме своего разума.
Людовик XIII и кардинал Ришелье под Ла-Рошелью. Неизвестный художник.
Столкновения протестантов, называемых во Франции «гугенотами», с католиками привели во второй половине XVI века к гражданской войне. По Нантскому эдикту Генриха IV, протестантизм стал дозволенной религией, а гугеноты получили 147 крепостей, среди которых была и Ла-Рошель. Получившие значительную автономию и независимость, земли гугенотов стали практически государством в государстве. В 1626 году Ришелье был вынужден вступить в войну с гугенотами. Осада Ла-Рошели длилась около года, взятие города сыграло важную роль в подавлении политической оппозиции. В то же время Ришелье не делал различий между подданными государства по религиозному принципу, выдвинув идею единства по национальному и гражданскому признаку.
Мне нелегко решиться на это высказывание, поскольку может показаться, будто я преследую при этом собственные интересы, однако, рассудив, что мне было бы нетрудно удостоверить его истинность посредством обращения ко многим авторитетам Священного Писания, к Отцам Церкви и политическим философам и что то особенное доверие, коим Ваше Величество всегда меня удостаивали, покуда изволили привлекать к ведению государственных дел, не имеет нужды искать защиты в иных правилах, кроме того, что было необходимо для утверждения этого права, то есть Вашей воли, каковую потомки назовут истинной причиной моего первенства в Ваших Советах, я нахожу, что могу говорить на эту тему, не вызывая подозрения, и должен это сделать, дабы доказать разумными доводами то, что честь, коей Вы всегда по своей милости меня удостаивали, утвердит примером.
Естественная зависть, которая обыкновенно появляется между равными по силе, слишком известна всем, чтобы возникала нужда в долгих рассуждениях для доказывания истинности выдвигаемого мною утверждения.
Разнообразный опыт сделал меня таким знатоком в этом деле, что я почел бы себя ответственным перед Господом, если бы в этом завещании не заявил недвусмысленно о том, что нет ничего опаснее для государства, чем наделение равными полномочиями нескольких лиц, управляющих государственными делами.
Все, что станет предпринимать одно лицо, будет встречать противодействие со стороны другого, и если человек самый порядочный не является самым искусным, то даже тогда, когда его предложения будут лучше всех, его всегда обойдет тот, кто окажется умнее.
Каждый обзаведется сторонниками, которые образуют в государстве разные партии и рассредоточат его силы, вместо того чтобы собрать их воедино.
Подобно тому как болезни и смерть наступают у людей из-за разлада в работе их органов, то противоречия и разногласия, всегда возникающие между равными по силе людьми, обязательно нарушат покой государства, коим они будут править, и натворят разных бед, которые в конце концов могут его погубить.
Если правда, что единовластное правление ближе к божественному, нежели всякое другое, коль скоро все церковные и светские авторы учат, что такой тип управления превосходит все, какие когда-либо применялись на практике, то можно смело сказать, что ежели верховный правитель сам не может или не хочет постоянно следить за картой или компасом, то разум велит ему передать эту заботу кому-то одному, возвысив его над остальными.
Никогда не бывает так, чтобы несколько рулевых одновременно брались за штурвал одного корабля, поэтому и кормило государства должен также держать один человек.
Он вполне может получать советы от других и даже иногда должен их спрашивать, но принимать решения о полезности этих советов и о том, чтобы повернуть штурвал в ту или иную сторону, он должен сам в зависимости от того, как ему представляется целесообразным, дабы избежать бури и держаться избранного курса.
Вся задача заключается в том, чтобы в этом случае сделать правильный выбор и притом не ошибиться.
Нет ничего легче, чем отыскать перводвигатель, который управляет всем, сам при этом не будучи управляем никакой высшей силой, кроме своего повелителя; но также нет ничего труднее, чем найти такой двигатель, который хорошо работает, не поддаваясь никаким посторонним воздействиям, могущим нарушить его движение.
Всякий по своему разумению сочтет себя способным для этой роли, но поскольку никто не может выступать судьей в собственном деле, то окончательное решение в столь важном случае должно зависеть от тех, кто не имеет никакого личного интереса, способного помешать им посмотреть правде в глаза.
Один не может быть поколеблен происками и подкупами со стороны врагов государства, но способен попасться на их уловки.
Другой может быть движим интересами, не носящими преступного характера, но которые тем не менее причинили бы государству великий вред.
Часто встречаются среди них люди, которые скорее умрут, нежели возьмут грех на душу; однако от них нет никакой пользы обществу, потому что они способны уступить назойливым просьбам тех, кого любят, идя на поводу у своих нежных чувств.
Иного не тронет никакая корысть, но он может поддаться страху, волнению или панике.
Хорошо знаю, что способности, порядочность, мужество – одним словом, те качества, присутствия коих мы требуем у государственного советника, – могут исправить подобные недостатки, но, говоря по правде, поскольку министр, о котором идет речь, должен стоять над всеми прочими, то необходимо, чтобы и все эти качества у него имелись в превосходной степени, и, следовательно, надлежит тщательнейшим образом его изучить, прежде чем остановить на нем свой выбор.
Государь должен сам близко узнать человека, на которого возложит столь серьезные обязанности, и, хотя такого человека он должен выбрать сам, необходимо, чтобы выбор этот сопровождался, если возможно, общественным одобрением, ибо, если министр будет желанным для всех, он скорее сможет творить добро.
Люди, лучше всех разбирающиеся в астрономических вычислениях, не могут ошибиться ни на одну минуту, чтобы в дальнейшем их расчеты не оказались во всех отношениях неверными. И точно так же истинно и то, что если качества человека, призванного руководить другими, только с виду выглядят положительными, то его поведение будет весьма дурным, а если они всего лишь посредственны, то его правление будет оставлять желать лучшего.
Не представляет труда изобразить качества, коими должен обладать главный министр, однако нелегко обнаружить их все в одном человеке.
Между тем можно сказать, что поистине благополучие или несчастье государств зависит от выбора такой персоны и это сильно обязывает монархов либо самим взваливать на себя заботы, коими обременяет их вес короны, либо так удачно подобрать человека, на которого их можно переложить, чтобы их выбор был одобрен и на небесах, и на земле.
После того как Ваше Величество таким образом подберете себе советников, от Вас зависит сделать так, чтобы они смогли трудиться во имя величия и благополучия Вашего королевства.
Для этого надобно выполнить четыре главных условия.
Во-первых, Ваше Величество должны им доверять, а они – знать, что им доверяют. Это совершенно необходимо, потому что иначе даже лучшие советники могут казаться государям подозрительными, а ежели министры не уверены в том, что сомнений в их честности нет, то во многих случаях, когда их молчание будет весьма пагубно, они станут воздерживаться от выражения своего мнения.
Общеизвестно, что лекарь, который нравится больному и любим им, добьется большего, а тот, который знает, что больной ему не доверяет, наверняка не сможет самоотверженно трудиться ради его выздоровления.
Во-вторых, Вашему Величеству следует внушить им, что они должны откровенно говорить с Вами и что могут делать это безо всякой опаски.
Это условие абсолютно необходимо, причем не только для некоторых сдержанных и робких людей, коих надо ободрять, но и для тех, которые, не являясь боязливыми по природе, с гораздо большей пользой обращают свою энергию на благо общества, если полагают, что не пострадают из-за собственной смелости.
Солдат, стреляющий из укрытия, гораздо более уверен в себе, нежели тот, который, стреляя, знает, что в ответ и в него могут выстрелить. Да и вообще на самом деле существует мало желающих подвергнуть себя смертельному риску ради блага общества.
Конечно, порядочный человек не должен руководствоваться своими интересами, когда речь идет об интересах государственных, и самая высокая степень преданности, какой только можно пожелать от хорошего слуги, – это слышать его откровенное мнение о том, что он считает полезным для своего государя, мнение, высказанное без опасения навлечь на себя ненависть окружающих государя влиятельных персон или неудовольствие его самого. Однако мало кто обладает достаточным рвением, чтобы отважиться на подобный риск.
В-третьих, Вашему Величеству надобно проявлять к советникам известную щедрость, с тем чтобы они были уверены, что их служба не останется без награды.
Настоятельная необходимость в этом объясняется тем, что очень немногим людям по душе голая добродетель и что наилучший способ помешать своим слугам чересчур много думать о личных интересах – это следовать совету императора, который наказывал своему сыну уделять самое пристальное внимание делам тех, кто будет радеть о его собственных.
Никогда порядочный человек не думает о том, чтобы, служа обществу, обогатиться за его счет, но если для подданного вынашивать подобные мысли преступно, то для государя нет ничего более постыдного, чем видеть, как поседевшие у него на службе люди становятся, будучи обременены летами, дряхлыми и убогими – при всех своих достоинствах.
В-четвертых, Вам следует одобрять действия советников и открыто поддерживать их, дабы они были уверены, что им нет нужды бояться интриг или опасаться влияния тех, кто хотел бы их погубить.
Поступать подобным образом вынуждают государя собственные интересы, поскольку ни один человек не может с пользой служить обществу, не став предметом всеобщей ненависти и зависти, и мало найдется людей достаточно благородных, чтобы порядочно вести себя даже тогда, когда они ожидают от этого одних неприятностей.
Нет в мире такой сильной крепости, которую нельзя было бы со временем захватить, если она не станет как следует оборонять свои подступы.
Так же обстоит дело и с величайшими королями: им не удастся сохранить свою власть в целости, ежели они не приложат чрезвычайных стараний для укрепления ее в самых мелких чиновниках, близких к их особе или удаленных от нее, ибо эти-то чиновники и есть те самые наружные бастионы, которые первыми подвергаются нападению и захват которых придает нападающим смелости для атаки на внутренние оборонительные сооружения, хотя оные и кажутся неприступными, как священные и привязанные к самой особе короля.
Немногие осмеливаются применять силу против тех, кого государь призвал к себе на службу, поскольку всякий признает, что его собственное могущество несравнимо с властью верховного правителя, который слишком заинтересован в оказании покровительства своим слугам, чтобы закрывать глаза на подобное покушение, наносящее вред ему самому, однако всегда находятся такие, кто пытается погубить их при помощи интриг и неблаговидных средств, обнаружить каковые непросто.
В таких случаях, как правило, они ведут себя так осторожно, что, сколь бы малой ни казалась вероятность осуществления подобных замыслов, их угрозу следует считать совершенно реальной и действовать исходя из этого – но не для того, чтобы причинить зло тем, кого считают виновными еще до того, как они будут изобличены, но чтобы благоразумно упредить их действия.
Коварство позволяет людям использовать сотни способов для достижения втихаря своих целей. Один открыто высказывается под тем предлогом, что считает молчание равносильным преступлению, однако таких немного. Другой притворяется другом тех, кого намерен погубить. Третий побуждает к действию других, а сам ограничивается тем, что поощряет зло, которое они творят.
Словом, существует столько путей для причинения вреда такого рода, что всякий государь должен постоянно быть настороже, дабы обезопасить себя от обмана и происков в столь важном деле.
Ежели кто-то станет говорить ему по секрету дурное о правительстве его государства под каким бы то ни было видом, он должен знать, что это всегда имеет целью расшатать и погубить государство.
Люди, поступающие таким образом, подобны больным, у которых при сильнейшей лихорадке наружный жар кажется небольшим, хотя внутреннее воспаление зашло уже далеко.
Следует предупреждать свершение таких злодеяний, а не дожидаться получения о них исчерпывающих сведений, потому что часто оные приходят лишь после претворения гнусных замыслов в жизнь.
Те, кто берутся за подобные авантюры, слишком хорошо знают, какой опасности подвергаются, чтобы начинать их без намерения завершить начатое. В подобных случаях они сперва действуют неторопливо и осторожно, но затем характер этих дел заставляет их ускорить шаг и перейти на бег из страха быть застигнутыми на полпути.
В этом их можно уподобить камню, пущенному с вершины горы: сначала он катится медленно, но, по мере того как спускается вниз, набирает вес и скорость падения. И если для того, чтобы остановить его в тот момент, когда он катится быстрее всего, нужно приложить больше усилий, чем в самом начале, то точно так же весьма непросто прервать заговор, который, не будучи подавлен в зародыше, уже разросся.
Чем важнее крепость, тем энергичнее враг старается сбить с пути истинного ее губернатора, чем красивее женщина, тем больше мужчин добиваются ее благосклонности, и чем полезнее министр своему государю, и чем большим влиянием и расположением пользуется, тем больше завистников мечтают занять его место и пытаются для этого выжить его оттуда.
Среди преданных губернаторов ценнее всего те, которые не только отвергают предложения, побуждающие их поступать вопреки долгу, но даже отказываются о таких слушать и не дают и рта раскрыть тем, кто решит искушать их подобным образом.
Среди честных жен таким, которые не хотят и слышать непристойных речей, обращенных к ним с намерением поколебать их чистоту, отдается, по мнению всех мудрецов, предпочтение перед теми, которые такие речи слушают, хотя сердцем оным и не внемлют.
Так и среди правителей, имеющих слуг, которые доказали свою преданность в столь важных обстоятельствах, что на их счет не может быть никаких обоснованных сомнений, мудрейшим является тот, кто никому не позволяет о них злословить.
Какова бы ни была добродетель, помогающая отвергать искушения, однако те государи и мужья, что позволяют своим губернаторам и женам слушать о вещах, в которых не желали бы видеть их замешанными и на которые те не могут дать согласия, не согрешив, считаются чересчур покладистыми; и государи должны осуждать самих себя, ежели прислушиваются к клевете, порочащей тех, чья преданность безупречна. Исходным доводом для этого суждения является такой: если смело подвергаться опасности, когда цель справедлива и полезна, – значит проявлять отвагу, то делать то же самое без нужды и причины – значит проявлять безрассудство. И именно поэтому совершенно правильно было замечено, что слушающий клевету заслуживает быть обманутым.
Возможно, мне скажут, что существует большая разница между долгом губернатора, супруги и государя в представленном примере, и если губернатору и женщине действительно лучше не слышать о том, на что они ни в коем случае не могут согласиться, то не так обстоит дело с государем, который должен держать ухо востро, ибо ему могут сообщить сведения правдивые и столь важные, что придется принимать на сей счет какие-то меры.
На это отвечу, во-первых, что я имел в виду исключительно слуг, чья преданность безупречна, а поведение подверглось проверке в обстоятельствах столь значительных, что важнее не бывает; и в этом случае разница в сделанном мною сравнении будет настолько невелика, что ею по праву можно пренебречь, ибо в делах нравственных нельзя считаться с пустяками.
Прибавлю, во-вторых, что ежели и может возникнуть какая-то неприятность от нежелания государя выслушивать вещи, порочащие слугу, верность коего испытана, то неприятность сия настолько мала по сравнению с теми, которые неизбежно произойдут в противном случае, что могу безусловно сказать: губернатору, женщине и государю должно равным образом пропускать мимо ушей речи в вышеописанных случаях.
Нет никаких оснований предполагать, что тот, кто оставался верным всю свою жизнь, вдруг в один миг перестанет быть таковым без всякого повода и причины, в особенности если все упования на обеспечение собственной будущности он связывал с судьбой своего повелителя.
Если беда может случиться лишь в редких случаях, то следует считать, что она не случится вовсе, тем более коль скоро для того, чтобы ее избежать, подвергают себя многим другим, неизбежным и более значительным бедам, как это бывает в деле, о котором идет речь, – поскольку не подлежит сомнению, что для государя почти невозможно сохранить самых верных и надежных слуг, когда под предлогом узнать правду он станет внимать и людскому злословью. Кроме того, потеряв одного такого слугу, он наверняка потеряет много больше, чем в том случае, когда, отказавшись выслушивать наговоры, стерпит в ком-либо из советников недостатки, которые не могут быть велики, ежели государь испытал верность этих слуг в самых важных обстоятельствах.
Тот, кто нарочно впускает убийц, отправляющих человека на тот свет, повинен в его смерти; и точно так же тот, кто принимает на веру всяческие подозрения и клеветнические нападки на преданность одного из своих приближенных, не выяснив истины, несет за такое деяние ответственность перед Богом.
Благороднейшие поступки не по нраву людям двух типов: пронырам, которые во всем видят злой умысел из-за своего чрезмерного коварства, и людям, склонным к подозрительности, которые все вменяют во зло из-за своей слабости.
Никто в мире, как бы ни был добродетелен, не может оставаться невинным в глазах своего повелителя, ежели тот не смотрит на вещи самостоятельно, а прислушивается к клевете.
Как для противодействия пороку есть только два пути – избегать или бороться, так и для противостояния клеветническим измышлениям их тоже только два: первый состоит в том, чтобы их совершенно отринуть, не слушая; второй – в том, чтобы подвергнуть донос тщательной проверке с целью установления его истинности или лживости.
Чтобы избежать всех неприятностей, оградить себя от козней, коими люди злые могут воспользоваться, дабы погубить людей самых порядочных, и не лишить себя возможности обнаруживать дурные поступки тех, кто плохо служит, государь должен считать клеветой все, что ему хотят поведать исключительно с глазу на глаз, и поэтому ему надлежит отказываться это слушать. А если кто-то захочет отстоять в присутствии тех, кого обвиняет, выдвигаемые против них претензии, то государь может его выслушать, пообещав хорошее вознаграждение, ежели тот сделает важные для государства заявления и те окажутся правдивыми, либо примерное наказание, ежели обвинения ложны или же истинны, но при этом не представляют никакой значимости или важности.
Я всегда умолял Ваше Величество поступать именно так по отношению ко мне, дабы предоставить тем, кто имел желание порицать мои действия, такую же свободу для этого, какую Вы таким образом дадите мне для зашиты оных.
Могу доподлинно заявить, что Ваше Величество никогда не испытывали неудовольствия относительно моего поведения, разве когда не следовали этому совету, тем более достойному внимания, поскольку он исходит от чистого сердца.
Поделиться книгой: