Огонь в его поцелуе

Когда она спит, она не боится меня. А раньше, когда я слизал ее запах с ее руки, мне показалось, что я увидел интерес в ее глазах. Жар. Предвкушение. Это ни к чему не привело, но это говорит мне о том, что Са-ча ответила бы на мои ласки, я думаю. Если бы я мог заставить ее бросить мне вызов, она бы устроила небольшую драку, а затем сладко сдалась, позволив мне победить ее. Позволяя мне сесть на нее верхом и заявить на нее права, отдать ей свой огонь.

Чтобы сделать нас единым целым.

Я должен заставить ее бросить мне вызов. Как-то. Намек на недавнее воспоминание мелькает в моем сознании. Кэйл и его человеческая пара. Она маленькая и хрупкая, как моя Са-ча, и все же они спарились. Кэйл сказал, что они общаются мыслями.

Как ему удалось заставить ее бросить ему вызов? Я поглаживаю спину своей пары, размышляя.

Возможно, завтра, когда я пойду и найду себе еду, я также подойду достаточно близко к человеческому улью, чтобы соединить разумы с Кэйлом. Возможно, я спрошу его, как ему удалось заставить своего маленького человечка принять боевую форму и бросить ему вызов.

Я не могу больше ждать, прежде чем моя Са-ча потушит огонь внутри меня. Каждый день, который мы откладываем, — это еще один день, когда ее жизнь в опасности.

Я не позволю другому забрать ее у меня.

***

На следующее утро Са-ча ест еду из другого своего круглого контейнера и надевает еще один слой кожи, в том числе на ноги. Я жестом указываю на вход в эту странную пещеру, показывая, что хочу уйти с ней, и она, кажется, понимает. Она кивает и скручивает свои длинные волосы в жгут, накладывает еще один слой, а затем просовывает свою руку в мою.

Одного этого маленького прикосновения достаточно, чтобы заставить меня жаждать большего. Я думаю о ее пальцах, пропитанных ее ароматом, и борюсь с желанием зарычать от вожделения. Я должен быть спокоен, если хочу, чтобы запах моей пары не отдавал ее страхом.

Са-ча поднимает тяжелую сумку, полную своих сокровищ, печально вздыхает, а затем терпеливо смотрит на меня.

Я беру у нее сумку и ставлю ее на землю. Мы обязательно вернемся. Ей не нужно брать это с собой.

— Дах, — протестует она, снова поднимая мешок. Она бормочет мне на своем искаженном человеческом языке, полном мелодичной бессмыслицы. И она снова пытается надеть мешок на свою раненую руку.

И снова я забираю это у нее. Мы вернемся, пытаюсь я сказать ей.

Только вороны слышат мои мысли. Нет никакой связи с Са-ча.

Расстроенный, я пытаюсь жестами показать, что мы вернемся, но она, похоже, их не понимает. В конце концов, она оставляет свою сумку на полу, но выглядит еще печальнее, ее запах пропитан несчастьем.

Я снова подвожу ее, на этот раз потому, что мы не можем говорить. Расстроенный, я веду ее вперед, и в тот момент, когда солнечный свет касается моей кожи, я меняю боевую форму и нежно сжимаю ее в своих когтях. Я взмахиваю крыльями, взмывая высоко в воздух, и поворачиваюсь к темному пятну на краю горизонта, которое является человеческим ульем. Кэйл живет неподалеку со своей парой.

Са-ча извивается и вертится в моих когтях, и я прижимаю ее к груди, чтобы уберечь. Она говорит мне еще несколько своих человеческих слов, но я не знаю, что она говорит. В конце концов она сдается и замолкает, и я сопротивляюсь желанию уткнуться в нее носом, чтобы подбодрить.

Стадо коричневых четвероногих существ с рогами петляет по плоской, твердой земле рядом с человеческим ульем. Поскольку мои когти держат Са-ча, я хватаю одну зубами, запрокидывая голову, чтобы проглотить свою порцию. Са-ча визжит от ужаса, но я должен есть, а ее блестящие круглые штуковины с их кашеобразной пищей не утолят аппетит дракона. Я преследую еще двух тварей, проглатывая их, прежде чем снова подняться выше.

При этом я посылаю свой разум наружу, пытаясь прикоснуться к Кэйлу.

Это… сложно. Вороны повсюду. Не только мои вороны, но и те от других драконов, которые потерялись в безумии. Бесконечный гул и жужжание этого места разрывают умы всех моих сородичей. Когда я протягиваю руку, я могу чувствовать другие умы — или то, что от них осталось. Мужчины борются со своим рассудком, и я практически могу ощутить ярость и жажду крови, пронизывающие их мысли. Когда мой разум соприкасается с разумом женщины, я не чувствую… вообще ничего. Они полностью потеряны. Я помню, когда наши умы были связаны паутиной тепла и товарищества. Теперь нет ничего, кроме постоянного потока замешательства и гнева, и это угрожает затянуть меня на дно. Вороны чувствуют победу и кружат все ближе, бормоча свою чушь.

Са-ча говорит, и ее маленькая ручка касается моего когтя. Даже при том, что я не знаю ее слов, этого достаточно. Я сосредотачиваюсь на ней, и вороны снова отступают, чтобы свить гнездо в голове другого дракона.

Я должен сосредоточиться на своей паре и отступить в наше гнездо, где я смогу обеспечить ее безопасность. Поэтому я сосредотачиваюсь на Кэйле, отпечатке его разума, и ищу его в море хаоса вокруг меня.

Разум Кэйла касается моего, как сфокусированный луч света, и я поражен ясностью его мыслей. Нет ни воронов, ни жужжания, ничего, что ждало бы, чтобы напасть на его мысли. Он чист от всякого безумия, и я ему завидую.

«Мой друг, — посылает он мне. — Твои мысли значительно улучшились».

«Это моя пара, — говорю я ему. — Она и есть причина».

«Значит, ты претендовал на человека?»

«Ещё нет. Пока достаточно того, что она рядом, но скоро я должен заявить на нее права». Я обхожу высокое здание, а затем сажусь на насест наверху. Ветер здесь дует высоко, запахи человеческого улья не так ужасны. Мысли Кэйла все еще достаточно далеко, чтобы держать его на безопасном расстоянии от моей пары. Не то, чтобы он забрал ее у меня, но собственнический самец, которым я являюсь, не может вынести мысли о том, что другой дракон приблизится, когда моя самка не имеет пары. «Я подлетел поближе, потому что мне нужен твой совет по поводу человеческих самок».

«Мой? Я заинтригован».

«Когда я прикасаюсь к своей Са-ча, ее запах — это запах страха. Я жду и не дождусь, когда она бросит мне вызов, примет боевую форму и нападет, чтобы я мог победить ее, но она этого не делает. Что я делаю не так? Как ты заставил свою женщину обратиться?

Мысли Кэйла забавляют. «Они не драконы, мой друг. Запомни это».

«Думаешь, я этого не знаю?» — Я оскорблен его заявлением. — «Я боюсь, что могу сломать ее в любой момент, если буду держать ее слишком грубо. Она мягкая, милая и хрупкая, моя Са-ча. Она совсем не похожа на женщину-дракона».

«Тогда ты должен перестать думать о ней как о драконе, Дах. Не думай, что она такая же, как мы. Я знаю свою Клаудию уже много дней и ночей, но мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что у нее нет боевой формы. Ни у одного человека ее нет».

«Нет боевой формы? — Эта мысль поражает меня. — Но… как они защищаются? Как они бросают вызов друг другу?» Несмотря на то, что я ошеломлен, услышав это, в этом есть смысл. Са-ча слаба и ранена. Она предпочитает быть на земле. Конечно, у нее нет боевой формы. Я так много думал о том, как происходит нормальное спаривание драконов, что забывал, что люди были другими. Я думаю о тех, кого я видел спаривающимися в человеческом улье. Таким образом, сигнал к вызову… это прижатие моего лица к ее? Это что, вызов?

«Люди вообще не хотят, чтобы им бросали вызов, мой друг», — мысли Кэйла прямые и сильные. — «Человеческих женщин нельзя завоевывать, если только ты не хочешь причинить ей вред».

«Никогда!»

«Тогда узнай, как заставить ее жаждать спаривания с тобой. Они реагируют, когда самец прикасается к ним».

«Прикасается к ним? Я все время прикасаюсь к Са-ча. Даже сейчас я держу ее в своих когтях». Я смотрю вниз на маленькую самку в моей хватке. Она не выглядит так, как будто хочет спариваться. Во всяком случае, она выглядит так, как будто хочет лечь на землю. Она с трепетом оглядывается вокруг и цепляется за мои когти, явно недовольная нашей высотой.

«Не обычное прикосновение. Прикосновение, которое скажет ей, что ты хочешь спариться. Моя Клаудия предпочитает поцелуи и ласки. Ей нравится, когда гладят ее кожу. Она хочет, чтобы к ее телу прикасались с нежностью. Заставь ее чувствовать себя хорошо, и она подарит тебе свой брачный аромат».

«Ха. Это кажется… слишком простым. И поцелуй? Что это?»

«Ты прижимаешь свой рот к ее рту…»

«Я сделал это», — разочарование просачивается сквозь мои мысли. — «Ты лжешь мне?»

«Никогда». Кэл, похоже, удивлен, и это меня раздражает. Мой гнев начинает накаляться. Неужели он думает, что это забавно, что я еще не заявил права на свою женщину?

Он насмехается, — шепчутся вороны. — Он думает, что ты недостоин счастья.

Гнев пылает где-то глубоко в моем животе. «Пришли мне картинку, — говорю я ему. Так, чтобы я мог понять».

Его разум немедленно закрывается от моего собственного. Я чувствую, что он закрыт до тех пор, пока мы не выходим на самую слабую связь. «Я не собираюсь посылать тебе картинку, на которых я целуюсь со своей второй половинкой. Такие вещи являются личными. Моя Клаудия все еще злится, что ты украл ее подругу. Она будет расстроена тем, что я помог тебе».

«Помог мне? Ты мне ничего не сказал!»

«Я пытаюсь помочь тебе, старый друг. Успокойся и слушай».

Даже когда он говорит, я чувствую укол другого разума, входящего в зону действия. Другой мужчина. Рычание захлестывает меня вместе с разочарованием. «Ты бы оставил мою пару в опасности, не помогая мне?»

«Я пытаюсь, Дах. Я ценю нашу дружбу. Я ценю возможность поговорить с другим существом моего вида и не быть охваченным безумием. Твой разум уже значительно улучшился».

Ложь, — шепчут вороны. — Он думает обмануть тебя и украсть твою пару.

Вдалеке, на фоне горизонта, я вижу летящее в воздухе пятнышко. Это может быть птица… или это может быть самец дракона, которого я чувствую, направляющийся к моей паре. Защитный гнев расцветает в моем сознании.

«Приведи свою пару навестить мою и…»

«Ложь! Ты пытаешься отнять у меня мою пару!» — Я подбрасываю себя в воздух, извергая пламя. Я встречусь лицом к лицу с этим мужчиной. Я разорву его на части и…

Са-ча кричит от ужаса, цепляясь за мою переднюю лапу.

— Дах!

Моя пара.

Как я мог забыть ее?

Как я мог забыть, какая она хрупкая? Она никогда не выживет, если я вступлю в бой с ней в своих когтях. И все же я не могу отпустить ее. Если я это сделаю, я оставлю ее уязвимой для других людей и драконов. Только в моих объятиях она в безопасности. Только со мной.

Неохотно я проглатываю свое пламя и кружу в небесах. «Я поговорю с тобой в другой раз, — говорю я Кэйлу. — А пока я должен отнести свою пару в безопасное место». И я изо всех сил машу крыльями, отталкиваясь от ближайшего здания, чтобы набраться сил. Я должен взлететь высоко и быстро, чтобы убежать от другого, прежде чем он увидит меня. Я мысленно отступаю назад, чтобы его безумию не к чему было прикоснуться.

И я верну свою пару в ее гнездо, где я смогу защитить ее.

Я крепко прижимаю ее к груди, убеждаясь, что она в безопасности. Разговор с Кэйлом был ошибкой. Возможно, мой разум все еще слишком полон воронов, чтобы его слова имели смысл. Прикоснись к своей паре. Ха. Как будто я к ней не прикасаюсь. Как будто я не прижимаю ее прямо сейчас к себе.

Тем не менее, некоторые из его слов звучат правдиво. Я размышляю о них, даже когда мы летим дальше, обратно к гнезду, которое я провозгласил своим. Длинное низкое здание снова появляется в поле зрения, и моя Са-ча издает радостный звук, похлопывая меня по когтям. Я думаю, она понимает, что я возвращаю ее, и она довольна. Это тоже делает меня счастливым. Я нашел место для своего гнезда, которое, хотя и не находится высоко в облаках, радует мою пару. Лучшего дома и быть не может.

Я сажусь на крышу здания, но моя самка восклицает и указывает на землю внизу. Она хочет вернуться в само гнездо. Очень хорошо. Я спрыгиваю на ровную, твердую землю и мягко отпускаю свою пару.

Она издает еще один счастливый звук и обнимает мою переднюю лапу, обвиваясь вокруг нее и прижимаясь щекой к моей чешуе, все время издавая говорящие звуки. Ее прикосновения удивляют меня, как и ее удовольствие. Когда она отпускает мою ногу, я немедленно превращаюсь в свою двуногую форму, чтобы посмотреть, схватит ли она меня снова. Но она этого не делает; она только улыбается мне с явным удовольствием.

Тогда я решаю, что обниму ее. Я подхожу вперед и обнимаю ее, прижимая к своей груди.

Са-ча издает испуганный звук, но затем хихикает и похлопывает меня по спине, позволяя мне прижать ее к себе. Я урчу от удовольствия, решив, что это приятно. Я позволяю своей руке поглаживать ее спину вверх и вниз, и она издает довольный звук, расслабляясь в моих объятиях.

Возможно, это то, что имел в виду Кэйл, — прикасаться к своей паре. Возможно, мне следовало бы гладить ее и доставлять ей удовольствие. Возможно, он все-таки не ошибся.

Мне есть над чем поразмыслить.

Глава 11

САША

— Итак, мы собираемся зайти внутрь? — спрашиваю я, пока Дах продолжает обнимать меня на парковке супермаркета, его рука гладит вверх и вниз по моей спине. Я даже не возражаю против его прикосновений. Приятно, когда тебя обнимают, и я просто так взволнована, что снова здесь, что ничто не сможет испортить этот день.

Я думала, что потеряю все свои новые сокровища, когда он заставил меня оставить сумку этим утром. Я думала, что мы уходим навсегда, когда он поднял меня в воздух, и мне стало грустно. В супермаркетах есть все, что мне может понадобиться на какое-то время. Конечно, местами здесь немного воняет, но в наше время это рай. За то, что вернул меня, он может обниматься сколько захочет.

Однако он, похоже, не торопится двигаться, и я не могу удержаться от улыбки про себя.

— А ты любишь обнимашки, не так ли? — Я прижимаюсь щекой к его груди, решив, что собираюсь игнорировать тот факт, что он полностью обнажен, и нижнее белье, которое он надел прошлым вечером, полностью исчезло. Я думаю, оно разорвалось на части, когда он перевоплотился. Может быть, именно поэтому он, кажется, не заботится об одежде — ее хватает ненадолго. Ну, если это не его конек, я не буду давить на него. Я вздыхаю и расслабляюсь рядом с ним, полагая, что могу позволить объятиям продолжаться еще немного. Это… вроде как мило. Он горячий на моей коже, не совсем неприятный, но определенно достаточно теплый, чтобы я порозовела и почувствовала нежность там, где мы соприкасаемся. Тем не менее, ощущение всего этого тепла немного расслабляет, и я закрываю глаза и думаю, что буду наслаждаться еще немного. Его рука успокаивающе поглаживает мою спину вверх и вниз, и я задаюсь вопросом, было ли ему одиноко, и именно поэтому ему так нравится это объятие.

Мне немного грустно за него. Странно, как мне грустно из-за дикого монстра, который пожирает людей и сжигает города, но это так.

— «После» — это какое-то отстойное место, — шепчу я ему. — Тем не менее, я понимаю, что ты чувствуешь. Иногда просто приятно, когда тебя обнимают и ты чувствуешь себя в безопасности. Это самое редкое чувство в мире.

Вроде как то, что я чувствую прямо сейчас. Хм.

В конце концов объятия продолжаются достаточно долго, чтобы это начало казаться странным. Или, что еще более странно, я все еще думаю об этом. Я беспокоюсь, что он собирается вывести все на новый уровень, если это будет продолжаться еще долго, а я к этому не готова. Поэтому я отстраняюсь от него и одариваю его лучезарной улыбкой.

— Может быть, мы зайдем внутрь?

Он бурчит в знак согласия, и когда я протягиваю ему руку, он берет ее и ведет меня обратно внутрь.

Магазин такой же пустой, как и тогда, когда мы его покинули. Наверное, часть меня надеялась, что Эмма вернется, пока нас не было. Я не могу винить ее за то, что она не вернулась, учитывая, что меня сопровождает довольно недружелюбный дракон и все такое. И все же я скучаю по женскому обществу. Я провела последние семь лет с Эми и Клаудией, и я скучаю по ним. Я надеюсь, что с ними все в порядке.

Черт возьми, я надеюсь, что они живы.

Обеспокоенная своими мыслями, я молчу, пока мы направляемся к кровати, которую я приготовила для себя в отделе постельного белья. Тюфяк с одеялами на полу такой же уютный, как и тогда, когда я его оставила, и есть горы пушистых подушек, чтобы мне было удобно. Я могла бы попробовать надуть надувной матрас сегодня вечером, потому что даже с кучей одеял пол все еще покрыт твердой плиткой, и это не очень хорошо для моего ноющего бедра. Иметь все эти вещи — роскошь, говорю я себе. Наслаждайся ими, пока они у тебя есть.

В конце концов, кто знает, как долго мы здесь пробудем? Лучше всего, если я возьму все, что может предложить магазин, и не буду слишком беспокоиться о своих друзьях в Форт-Далласе. Для этого будет достаточно времени позже. Я сажусь на одеяла и бросаю взгляд на Даха.

— Итак, какие у нас планы на день…?

Я замолкаю, когда понимаю, что он взял один из моих любовных романов и пристально изучает людей на обложке. Это исторический роман с графом и полуобнаженной леди, обнимающимися на обложке. И мне немного неловко видеть, что у женщины темные вьющиеся волосы, которые очень похожи на мои. Дах прикасается к фотографии, а затем смотрит на нее еще пристальнее, затем переводит взгляд на меня.

— Са-ча? — спрашивает он, указывая на обложку.

— Нет, это не я. — Я чувствую, что краснею.

— Са-ча… — он делает паузу и делает странное выражение лица, затем жестикулирует еще немного. Я прищуриваюсь на него, пытаясь понять, о чем он спрашивает. Когда он повторяет это, а затем имитирует руку мужчины на талии женщины, я понимаю, что за странное выражение лица он делает. Это О-образное лицо модели с обложки.

Я не знаю, нахожу ли я это веселым или ужасающе неловким.

— Я не уверена, о чем ты спрашиваешь, — говорю я, пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица. — Я же сказала тебе, что это не я.

Он берет другой любовный роман и рассматривает обложку. Затем он поворачивает его ко мне и указывает на женщину спереди.

— Са-ча? — Он тыкает на фотографию мужчины с его ртом на лице героини. — Дах?

Я ахаю. Он спрашивает, можем ли мы поцеловаться? Или если я целовалась с кем-то в прошлом, и он хочет, чтобы я показала ему, как это делается?