Огонь в его поцелуе

Следующий час — сплошное блаженство. Я уже забыла радость от новой одежды. Передо мной — абсолютная страна чудес с совершенно новой одеждой. Ну, ладно, не все там новое. Некоторые из вещей выглядят так, словно гниют на вешалках, но те, что из полиэстера выглядят такими же свежими, как и семь лет назад. Там множество вешалок с сарафанами, футболками и джинсами, и мне хочется схватить их все и завизжать от возбуждения. Живя в Форт-Далласе, где мне приходится продавать себя, чтобы хоть перекусить, у меня нет денег на новую одежду. Даже если бы это было так, здесь не так много одежды, чтобы ходить вокруг да около. Никто не помнит, как шить ткань, поэтому большая часть одежды, которую носят люди, выброшена на помойку или представляет собой странные вязаные чудовища. Я прижимаю к груди нежно-голубой сарафан, вздыхая от удовольствия. Разрыв произошел летом, и вся эта одежда не по сезону. Там много вешалок с купальниками и легкими костюмами, и довольно скоро мне станет слишком холодно, чтобы носить их. Неохотно я кладу сарафан обратно и беру пару джинсов. Мне нужно быть практичной.

Дах издает низкое горловое рычание, и я поворачиваюсь.

Он держит голубой сарафан в одном когтистом кулаке и протягивает его мне.

— Это непрактично, — говорю я ему с легкой грустной улыбкой. — Мне это нравится, но я не знаю, сколько мы возьмем с собой, и мне нужно подумать о таких вещах, как лекарства, трусики и…

Он снова трясет платьем передо мной, нахмурившись, как будто для него важно, чтобы я его взяла.

Застенчиво киваю и снимаю его с вешалки. Я собираюсь надеть его сегодня. Прямо сейчас. Я натягиваю материал через голову и позволяю ему скользить по моему телу, и я удивляюсь тому, насколько он свободно сел. Даже под моей лоскутной одеждой такое ощущение, что на мне мешок из-под картошки. Я снимаю бретельки, и сарафан падает на пол, поэтому я поднимаю его и проверяю размер. Это мой старый размер… прежний.

Наверное, я немного похудела.

Я прикасаюсь к своему лицу, гадая, как я выгляжу. Это внезапно становится важным для меня, и я запихиваю еще несколько голубых платьев в корзину для покупок, бросаю джинсы, а затем качу коляску вперед в поисках примерочной. Одна точно должна быть где-то поблизости. Я поворачиваю тележку, а потом… Я вижу это.

Зеркало.

И мое отражение.

У меня перехватывает дыхание при виде себя. Я не узнаю девушку в зеркале. Она выглядит… ужасно. Я прикасаюсь к своей щеке, и кажется, что это делает незнакомец.

— Раньше, до Разлома, — говорю я Даху, — я думаю, что была хорошенькой. Сейчас так трудно сказать. — Я смотрю на свои заросшие брови, на свои вьющиеся, неопрятные волосы, которые я не стригла, не укладывала и, черт возьми, не расчесывала целую вечность. Они обрамляют лицо, грязное и угловатое, с впалыми темными глазами и небольшим количеством синяков. Я оттягиваю воротник своей футболки и вздрагиваю при виде того, как видны мои ключицы. Я практически вижу свою грудную клетку, и когда мои сиськи успели стать такими плоскими? Иисус. — Вот что происходит, когда вы переходите от трех приемов пищи в день к, ну, одному или двум. — И подумать только, каждый раз я чувствую себя счастливицей, когда получаю эти один или два приема пищи. Я заметила, что Эми и Клаудия со временем похудели и выглядели более потрепанными, но по какой-то причине в моей голове я все еще была крепкой, улыбающейся Сашей Кеннеди, а не неряшливой, жилистой выжившей в зеркале. А ведь Саша всегда стремилась сбросить пять или десять фунтов.

— Забавно, как работает перспектива, — бормочу я себе под нос, поглаживая свои выступающие ключицы. Мне бы не помешали эти пять или десять фунтов прямо сейчас.

Дах подходит ко мне и отталкивает мою руку, вглядываясь в мою шею. Он бросает на меня обеспокоенный взгляд.

— Ой?

— О, я не ранена, — говорю я ему, указывая на зеркало. — Я просто смотрела на свое отражение.

Он поворачивается и видит зеркало — и отскакивает назад. Раздается грохот, и вешалки с одеждой отлетают назад, когда он превращается в дракона, и хотя мне угрожает опасность быть раздавленной когтем, я не могу удержаться от хихиканья над его реакцией.

Его глаза вспыхивают чернотой, а потом внезапно это уже не так смешно.

— Дах, — бормочу я своим самым сладким голосом. Я машу ему рукой, показывая, что он должен спуститься и снова присоединиться ко мне. — Все в порядке. Я обещаю Посмотри. Это зеркало. — Я кладу руку на стекло и постукиваю по нему. — Видишь? Саша, Саша. — Я указываю на себя, а затем на зеркало. — Это просто отражение. Он движется, когда я это делаю. Это ненастоящий человек.

Огромная голова дракона приближается, и его большой глаз моргает на меня, превращаясь из черного в золотой, а затем оставаясь золотым. При этом я вздыхаю с облегчением. Он смотрит на меня, потом на зеркало, и его ноздри прижимаются к стеклу. От него идет пар, и он фыркает. Мгновение спустя он снова в человеческом обличье, прижимая руку к зеркальной поверхности.

— Дах, — объявляет он через мгновение, затем указывает на меня в зеркале. — Са-ча?

— Это верно. Мы просто отражения. — Я машу ему рукой. — Видишь? Это просто показывает изображение того, что там есть.

Бедный Дах явно никогда раньше не видел зеркала, потому что ему приходится осматривать его, используя свои когти, чтобы оторвать его от стены и проверить заднюю часть, а затем проверяет примерочные за ним, чтобы убедиться, что там никто не прячется. Эта идея ставит его в тупик, и он снова тычет в зеркало пальцем, пока я перебираю несколько платьев, нахожу одно гораздо меньшего размера и надеваю его через голову. Оно подходит, и я стаскиваю с себя поношенную, грязную одежду, которая под ним, и позволяю им упасть на землю.

Мне кажется расточительным выбрасывать свою старую одежду, потому что, даже если она изношена, она все равно принесет приличные деньги в Форт-Далласе, когда любой клочок одежды используется и повторно используется вечно. Но прямо сейчас я окружена невыразимыми богатствами. Если мне понадобятся джинсы, у меня есть тридцать пар, ожидающих на соседнем столике. Кажется глупым держаться за грязные, которые скреплены узлами, благодаря когтям Даха, что разорвали их.

— Са-ча, — говорит Дак, оставляя зеркало, чтобы подойти и встать рядом со мной. Его взгляд скользит по мне, и в его глазах появляется собственническое, довольное выражение, которое тоже вызывает у меня легкую дрожь удовольствия. Может быть, в конце концов, я не так уж плохо выгляжу в этом платье.

Конечно, когда это меня начало волновать, что думает мой похититель дракон?

Полагаю, в тот момент, когда он превратился в человека и начал становиться личностью в моих глазах. Он не просто мой похититель — у него есть свои причины, и он хочет, чтобы я была в безопасности. И действительно, это больше, чем кто-либо когда-либо делал в Форт-Далласе для меня.

Ну, то есть все, кто остался в Форт-Далласе. Клаудия, Эми и я всегда заботились друг о друге, но я даже не знаю, живы ли они еще.

Тогда я приму сегодняшний день таким, какой он есть. Я хватаю края платья и слегка раскручиваюсь в нем.

— Тебе нравится?

Рокот в его груди звучит как одобрение. Я лучезарно улыбаюсь ему и бросаю взгляд на зеркало, которое теперь прислонено к стене — и оп! Мне бросаются в глаза причиндалы человека-дракона, на которые я так старалась не смотреть.

И ладно, я не могу удержаться, чтобы не взглянуть украдкой. Он совершенно безволосый, чешуйчатый рисунок на его коже в этой области кажется более плотным, с более глубоким золотистым цветом. Его член… ну, он намного больше, чем у любого человеческого парня, которого я когда-либо видела, и все это выглядит непропорционально моим женским частям. Я в беспокойстве крепче сжимаю бедра, потому что он возбужден.

— Знаешь что, Дах? Думаю, мы также должны сделать покупки для тебя.

Мы направляемся в отдел нижнего белья, и я беру лифчик и трусики, бросаю их в тележку, когда мы направляемся в мужской отдел. Если у меня будет шанс, я вернусь и возьму еще, но сейчас, кажется, крайне важно одеть Даха, чтобы мне не приходилось беспокоиться о том, чтобы смотреть на его, кхм, некоторые части тела, когда мне нужно сосредоточиться.

Потому что его эти части тела довольно большие и очень, очень отвлекающие. Даже для такого человека, как я, который не любит секс.

— Держи, — говорю я, подкатывая тележку к корзине с нижним бельем. Я достаю с полки упаковку и протягиваю ее Даху. — Трусы. Для тебя.

Он берет пачку, изучает ее, затем подносит к носу и нюхает.

— Нет, это для ношения. Посмотри на картинку. — Я указываю на выцветшую картонную рекламу на обложке, изображающую точеную модель в нижнем белье. Это немного ошеломляет — видеть, что Дах намного лучше сложен, чем этот парень, а пресс человека-дракона позорит этого парня. Хм.

Дах изучает его, и его брови сходятся вместе. Он свирепо хмурится и указывает на фотографию.

— Дах?

— Да. Дах может носить такое нижнее белье. — Я ободряюще киваю ему. — Тебе не обязательно быть голым. — Похоже, он не особенно торопится их примерять, поэтому я вырываю упаковку у него из рук и вскрываю ее. Старый картон легко рвется, и я вытряхиваю пару, а затем протягиваю их ему. — Вот, держи.

Он берет их у меня и рассматривает с явным скептицизмом. Он играет с резинкой, растягивая пояс, а затем она вылетает у него из рук и летит по проходу. Дах весело фыркает.

— Вот, возьми еще пару. — Я сую их ему в руки. — Просто надень их, хорошо? — Я указываю на фотографию. — Вот так, Дах. Ноги просовываются в отверстия.

Он снова рассматривает фотографию, затем переводит взгляд на меня.

— Дах? — спрашивает он, указывая на мужские трусы.

— Ага. Ты носишь их просто так.

Он наклоняет голову, а затем наклоняется и хватает подол моей юбки, задирая его вверх.

Я тихонько вскрикиваю, выхватывая его из его рук. Я точно знаю, что он делает. Он проверяет, надеты ли на мне трусики.

— О нет, ты этого не сделаешь! Я тоже собираюсь надеть что-нибудь, как только у меня будет возможность. — Я тычу в него пальцем. — Просто надень их ради меня, хорошо?

У него снова урчит в груди, но на этот раз это звучит довольно сердито. Он изучает отверстия для ног и пытается понять это, изучая картинку. Пока он сосредоточен, я снимаю свои трусики и надеваю хлопчатобумажные трусы под свое длинное платье. Снова слишком свободно, но я в восторге от свежего нижнего белья. Прошло много лет с тех пор, как я надевала такие. Они определенно станут роскошью в будущем. Я изучаю лифчик, который схватила, а затем решаю, что он, вероятно, слишком велик, и отодвигаюсь в проход или два, пока у Даха одна нога — или обе — в нижнем белье. Я нахожу новый бюстгальтер — симпатичную кружевную штучку с розовыми атласными вставками и изящным маленьким бантиком, который заставляет меня чувствовать себя счастливой и женственной, — и надеваю его, прежде чем через мгновение вернуться к Даху.

Человек-дракон разобрался с трусами — наконец-то — но выглядит он довольно несчастным. Он обхватывает свой член, регулируя его положение, и недовольно переминается с ноги на ногу.

— Они не выглядят слишком тесными, — говорю я ему, забавляясь. — Не будь ребенком. И ты хорошо выглядишь. — Хотя я должна признать, что при виде его в этом нижнем белье все кажется немного более очевидным. Черт возьми, парень на упаковке не заставил их выглядеть и вполовину так аппетитно, как у человека-дракона. — Если все когда-нибудь снова встанет на свои места, тебе стоит заняться моделированием нижнего белья. Не то чтобы у нас много шансов, что это произойдет.

Он все еще не выглядит довольным, но следует за мной, когда я разворачиваю тележку и направляюсь дальше. Я действительно изо всех сил стараюсь не смеяться от его дискомфорта от трусов.

Я поворачиваю тележку в другой проход и вижу еще одну крышку с одиноко стоящей банкой на конце. Консервная банка с едой. Восторженный визг вырывается из моего горла, и я мчусь вперед, грохоча тележкой, и останавливаюсь, чтобы схватить банку. Фасоль Пинто. О боже, я люблю фасоль. Я беру банку с фасолью и в восторге сдуваю пыль. Срок годности истек четыре года назад, но я не привередлива. Я крепко прижимаю банку к себе. Я собираюсь открыть ее и съесть. Даже если она покрыта плесенью, я все равно рискну. Еда есть еда, и вы учитесь не обращать внимания на то, насколько ужасна или просрочена еда, когда в этом разница между голоданием и сытостью.

— Мне нравится это место, — с тоской говорю я Даху. — Я хочу остаться здесь навсегда.

Это рай.

— Са-ча? — Дах подходит ко мне, разглядывая банку.

— Это еда, Дах, — взволнованно говорю я ему. Я поднимаю банку, а затем делаю имитирующий жест. — Еда! Мы можем съесть это сегодня на ужин.

Он берет банку из моих рук, нюхает ее, а затем слегка проводит по ней языком и странно смотрит на меня.

— Нет, нет, — хихикаю я. — Внутри есть еда. Мы должны открыть ее. — Однако все мои жесты, чтобы объяснить это, похоже, не очень хорошо работают, потому что он выглядит еще более сбитым с толку. — Нам нужно больше таких, как это! Мы должны найти больше. — Я снова указываю на банку. — Больше похожего на это. Помоги мне найти их. — Я обхожу торцевую крышку в поисках еще банок. Одежда внезапно кажется менее важной, если рядом есть еда. Потому что одежда — это одно, но еда жизненно важна.

Дах тоже начинает оглядываться, а затем отбегает на несколько футов. Мгновение спустя он возвращается, размахивая банкой с выражением удовольствия на лице.

Я в восторге беру ее у него — только для того, чтобы увидеть фотографию немецкой овчарки, уставившейся на меня в ответ. Черт. Собачий корм. Но Дах выглядит таким счастливым, делая мне подарок, что я подозреваю, что сегодня на ужин у нас будет собачий корм.

— Спасибо тебе, Дах. Это здорово. — Я добавляю банки в свою корзину. — Давай посмотрим, что еще мы сможем найти!

Когда мы направляемся по одному из больших главных проходов, становится ясно, что кто-то прошел здесь до нас. Это неудивительно, учитывая обстоятельства. Большинство пищевых крышек изрядно обглоданы или сгнили, превратившись в несъедобную кашу. Несколько коробок с печеньем выглядят так, словно до них добрались крысы, потому что по всему полу и прилавку разбросаны фантики, и больше ничего.

Впрочем, все в порядке. Нужно исследовать целый магазин, и если мы нашли две банки еды, то наверняка сможем найти еще.

Пока мы идем дальше, я продолжаю наполнять тележку. Там есть пластиковая посуда. Вилки. Ножи. Расчески для волос. Кроссовки. Теплые, пушистые носки. Солнцезащитные очки — я надеваю их просто потому, что это меня забавляет, а потом Дах крадет их и пытается надеть сам. Он немного похож на рок-звезду в своей белой футболке и солнцезащитных очках, и больше ничего, пока он не делает ту напряженную, неуклюжую походку, которая говорит мне, что он не привык носить трусы, и тогда я снова начинаю хихикать.

Я все еще смеюсь, когда мы сворачиваем в другой проход, а потом у меня перехватывает дыхание.

Джекпот.

Глава 9

САША

Я прохожу мимо выцветших рядов журналов к книгам в мягких обложках, выстроившихся на полках. Моя рука скользит по некогда глянцевым обложкам, касаясь изображений гламурных пар в захватывающих пейзажах. Любовные романы. О Боже, прошло так много времени с тех пор, как я читала хоть одну, а здесь их десятки. Я в восторге прижимаю одну к груди, а затем хватаю другую и засовываю ее в тележку. На несколько книг напали мыши и крысы, но есть много нетронутых, и я начинаю запихивать их в тележку, останавливаясь, чтобы прочитать описания на обороте с явной радостью. О, роман о горцах. Я люблю их. И есть одна с шейхом и миллиардером.

С таким же успехом они могли бы быть сказками на данный момент, но мне все равно. Я люблю их. Я не могу дождаться, когда смогу сбежать на их страницы на несколько часов.

Дах берет одну, нюхает ее — кажется, он нюхает все подряд — а затем пролистывает страницы. Я слышу, как рвется бумага.

Я вскрикиваю и вырываю ее из его рук.

— Нет! Дах! Не порви их! Это истории!

Дах выглядит удивленным моей реакцией.

Я прижимаю книгу к груди — драгоценную, бесценную книгу — и хмуро смотрю на него.

— Ты должен быть осторожен с книгами. Ты не можешь просто вырвать страницы, иначе история будет испорчена. — Я протягиваю ему книгу и показываю, как аккуратно переворачивать страницы. — Видишь? Вот так.

Он берет ее у меня из рук и осторожно перелистывает страницу слева направо, поглядывая на меня. Это выглядит сложным для него с его когтями, но он старается. По крайней мере, это хоть что-то.

Я одобрительно киваю ему, а затем добавляю книгу в корзину.

— Мы возьмем только книги. — Остальную канцелярию я заберу позже, если понадобится. Если я могу унести что-то с собой, я выберу книги. Увидев их, я поняла, как сильно я скучала по чтению. Я люблю хорошие истории, а это было так давно. Раньше я все время читала. И здесь, на полке, так много любовных романов, что у меня кружится голова. Я беру другую и переворачиваю ее, чтобы прочитать текст на обороте, поглаживая рукой обложку. Миллиардеры. Кажется немного глупым читать сейчас о миллиардерах, но я все равно в игре. Я просто хочу, чтобы приятная, романтическая история отвлекла меня на несколько часов. Я также добавляю ее в корзину, а затем беру с полки другую в ярко-синей обложке.

Я так очарована книгами, что мне требуется мгновение, чтобы понять, что Дах снова принюхивается к воздуху, нахмурившись. Я смотрю на него, а потом тоже чувствую этот запах — вонючий, ужасный запах. Он оглядывается по сторонам, затем крадется по проходу мимо меня, ища источник.

— Что-то не так? — зову я.

— Дах, — говорит он.

— Верно. Я все время забываю, что ты не собираешься отвечать. — Я заканчиваю вертеть книгу в руках и кладу ее к своим вещам, затем разворачиваю тележку. Дракон загораживает конец прохода, поэтому я толкаю тележку в другом направлении и в этот момент вижу, как что-то движется между двумя круглыми стеллажами с одеждой.

Это выглядит как человек. Женщина.

Хмм.

— Я проверю в этом направлении, Дах, — кричу я, толкая свою тележку вперед, как будто это не имеет большого значения. Как будто я только что не видела, как мимо проскользнула женщина. — И я собираюсь поискать еще книг.

Он что-то бурчит, подтверждая мои слова. Я сомневаюсь, что он понял их, но он не двигается, продолжая нюхать воздух в конце прохода, как будто это его беспокоит.

Я толкаю свою тележку в главный проход магазина, ближе к закругленным стеллажам с одеждой. Я не боюсь — человек, которого я видела, выглядел как женщина, и если она прячется здесь одна, должна быть веская причина. Если, конечно, она не одна, но я чувствую себя странно бесстрашной. Может быть, это потому, что я с драконом, и он может поджарить любого, кто нам угрожает.

Вешалки с одеждой выглядят достаточно невинно. Я смотрю на одежду, висящую там. Это ночные рубашки — уродливые, — и я притворяюсь, что рассматриваю их, теребя материал одной из них.

— Я видела тебя, — шепчу я. — Кто ты такая?

Две ночные рубашки раздвигаются, и на меня смотрит лицо. Это женщина, примерно моего возраста. Она не такая худая или грязная, как большинство уроженцев Форт-Далласа, и ее густые черные волосы заплетены в две чистые блестящие косы. На ней рубашка, которую я передвинула на одну из вешалок ранее. Я не узнаю женщину, и мне интересно, давно ли она здесь.

Она бросает взгляд на книжный проход, где я оставила Даха, а затем снова на меня.

— Это мой дом, — говорит она мне, вызывающе вскидывая подбородок. — Я хочу, чтобы ты и твой парень ушли.

Мой парень? Если бы только она знала, кем он был на самом деле.

— Боюсь, я не могу указывать ему, что делать. И здесь больше вещей, чем ты могла бы использовать. Я обещаю, что мы много не возьмем.

Она слегка пожимает плечами и выпрямляется, вставая.