Барс-19. Пятый Пост

Китолов приехал знакомиться с товарищем генералом, и, оказалось, у них тоже много общих воспоминаний — в далёкое советское время оба учились в Ленинградском Краснознамённом общевойсковом командном училище имени Кирова. Ленпех лучше всех!

Только комбат уехал, загремел гром, и шквальный ветер принёс яркие молнии летней грозы. Шумный ливень наступал плотной, густой, как ртуть, стеной, сменяя светлый день на клубящуюся мглу. Снова дороги, окопы и укрепления превратились в вязкое месиво, поплыли склоны западного хребта с нашими постами. Потоки воды наполняли потрескавшуюся землю, насыщая ее могучей первозданной силой, унося прочь грязь и страх. Не хотелось даже искать крышу — внезапная и ярая стихия неслась над головой, даря душевный отдых и утешение. Ребята выскакивали из гаража под небесный душ, пользуясь моментом затишья — как всегда, земные пушки смолкали перед грозной Божественной артиллерией.

Обычный поход за водой всегда был опасным для жизни — противник хорошо знал все источники и караулил излишне медлительных водовозов. Поэтому живительную влагу экономили — мы умудрялись помыть голову, тело и постираться двумя тазиками. Правда, после вездесущей пыли содержимое второго тазика становилось не намного светлее первого. Теперь, пользуясь случаем, парни выбегали под упругие и сильные струи дождя с шампунем, мочалками и заразительным смехом.

Яркие вспышки запечатывали эти изумительные картины в тайниках моей памяти.

А огненный закат сиял сквозь уходящий дождевой фронт, предвещая тяжёлые испытания.

(фото из личного архива А. Доброго)

Пока остальные чесали затылок, глядя на небесные потоки, которые быстро наполнили все основные и запасные укрытия, Тихий быстро вычерпал свой окоп обычной жестяной кружкой. Теперь он ходил по позиции, насмешливо наблюдая за товарищами, сокрушённо качал головой, проявляя участие и давая советы. Парни черпали воду котелками и касками, не забывая обливать друг друга, как малые дети. Смех и шутки ускоряли работу, на ветках парусами развевались штаны, крупные капли срывались с крон деревьев, окатывая брызгами неосторожных весельчаков. Дима Молодой стоял над своим окопом, растерянно оглядываясь в поисках подходящего инструмента. Старшина улыбался в грязные и мокрые усы, пытаясь согреть чашку кофе на таблетке сухого горючего. Белый-младший с глаз долой укрылся плащ-палаткой, а Седой растирал, уставшую в борьбе со стихией, поясницу. Прощальные лучи заходящего солнца освещали яркую зелень умытого леса.

Основательные накаты на Пятый пост начались 28 июля. Артиллерия и миномёты противника сосредоточили на нём весь свой огонь. Пару дней назад закончилась неудачей попытка спецназа закрепиться на позициях в удалённой зелёнке, впереди и слева от Пятого поста — открытое поле не позволяло подвезти воду, БК и подкрепление. Пришло время выводить ребят. Получив небольшое преимущество на этом направлении, враг продолжал давление — теперь на его пути оставались в одиночестве только бойцы Второй роты.

К вечеру уже двое раненых — Серёга Татарин получил осколок в плечо, Сергей Старшина в руку и бедро. Из бедра он отковыряет небольшую зазубренную железяку сам. Через день ранены Лёша Лабус и связист Валера Амбал. В роте несколько контуженных — включая Олега Тихого. Начались ближние стрелковые бои — пехота противника прощупывает оборону. Артиллерийский налёт, попытка прорыва — потом то же самое на другом участке справа или слева. Парни должны удержаться на постах, чтобы фронт не посыпался — даже раненые отказались от эвакуации.

Сергей Старшина (фото из личного архива А. Доброго)

Сергей Татарин (фото из личного архива А. Доброго)

Связисты Молодой и Амбал тянут телефонные провода от поста к посту — каждый день разрывы на линии. Снова надо идти, искать, соединять… Так и ползали в редкие часы затишья, пока хохол снаряды подвозил. Старшина позвал покурить — дух перевести. Портсигар достаёт, а там дыра — внутри табак в клочья и осколок лежит. Вот так и покурили…

Покоя не даёт один кочующий танк. Четыре страшных выстрела, которые разносят в щепки стволы деревьев, основательно прореживая, прежде густой, лес! Затем слышен звук двигателя — танк меняет позицию и снова четыре выстрела, от которых крошатся зубы, перехватывает дыхание, голова вжимается в плечи и ноет под ложечкой! Парни докладывают, что бьёт прямой наводкой, но разведка с «птицы» не даёт результатов. Скорей всего, танк работает с закрытых позиций на удалении и корректируется коптером. Сумасшедшая скорость танкового снаряда в 900-1750 метров в секунду не позволяет определить расстояние — тот просто прилетает быстрее, чем звук от выстрела!

Кроме постоянных обстрелов, случались и другие неприятности, вызывавшие, однако, смех и шуточки, которые разряжали напряжение войны. В лесу жило семейство кабанов, и дикие свиньи с полосатыми поросятами стрелой мчались по окопам, наводя шороху и пугая неожиданной «атакой». Лишь задорный присвист сопровождал лихой налёт лесных жителей. Однажды ночью так обнаглели, что сожрали все припасы, оставленные рядом с импровизированным столом — стрелять нельзя, руками не поймаешь, вот и пользовались ночные гости своей безнаказанностью…

Дима Молодой успешно, прямо на Пятом посту, осваивает навыки корректировки. Наша контрбатарейная борьба становится точнее и смертоноснее для врага. Накрыта миномётная батарея ВСУ — уже легче! Её два дня вычисляли и одним погожим утром попали — началась детонация, и повалил чёрный дым. Потом с «птицы» подтверждение пришло. Теперь звонкий голос Димы часто звучал по рации — передавая координаты точек и цифры отклонения выстрела.

Дима Молодой (фото из личного архива А. Доброго)

Всё бы хорошо, но беда в том, что основная часть артиллерии отправлена южнее и севернее — на поддержку штурмующим 2-ой и 41-ой Армиям. Я помню день, когда нас, а это 7–8 км фронта, прикрывало лишь два орудия, и артиллеристам ещё надо менять позиции, чтобы уйти из-под ответного огня. Наши парни держатся, работают и ждут поддержки «яблоками» и «огурцами» — так называют в эфире мины и снаряды — а я даже сказать не могу, что поддержать нечем. И нужно не только сохранять линию фронта, доставшуюся с такой кровью, но и создавать видимость активной работы большого соединения…

В помощь мне с Золотарёвки прибыл зампобою батальона Макс Тридцатый. Осторожный и тёртый, худощавый, педантичный офицер с недоверием и скептицизмом смотрел на каждого бойца, оценивая от противного — нужно ещё доказать свою состоятельность. Подчинённые платили ему тем же — каких только рассказов и оценок я не наслушался о его действиях в Золотарёвке. Правда, когда сам бывал там — мы всегда разговаривали на понятном нам обоим языке. А теперь пришло время и поработать вместе.

Макс взвалил на свои плечи основную работу по Пятому посту, значительно разгрузив мои обязанности. Я по-прежнему туда ездил, но больше времени мог уделять остальным позициям. Лёгкая настороженность между нами быстро сошла на нет после небольшой разведки в лесополосе, где мы присматривались к действиям друг друга. Немногословный Тридцатый молча кивнул, и работа пошла слаженней — расстановка наших скромных подразделений на глубину обороны, минирование подходов противника. Помню, как мы таскали тяжёлые ПОМы с инженером, тоже Татарином — два больших металлических цилиндра в вещмешок и ножками, ножками…

Тридцатый, Шмель, Китолов (фото из личного архива А. Доброго)

Вообще, война это бесконечное перетаскивание тяжестей и бесконечное копание окопов — в эту командировку я не выпустил ни одного патрона…

Мой небольшой «штаб» понёс ещё одну потерю. 28 июля кассетным боеприпасом был ранен Юха.

Медик, Губер, Нева, Юха и «Кошка» (фото из личного архива А. Доброго)

На его место с Третьей роты прибыл Закир или просто Зак — тренироваться вождению БМП ему пришлось прямо на передовой. Я постукивал ему по каске справа или слева на поворотах и терпеливо ждал, когда мой новый мехвод совершит манёвр. Всевышний нас миловал в процессе учёбы, и Зак постепенно вникал в профессию и знакомился с Белогоровкой без лишних эксцессов. Он оглядывался на меня, ожидая ободряющего кивка, запускал двигатель и правил своей «пехотной колесницей» всё уверенней, быстрее и надёжнее.

29 июля приехали мои разведчики на Т-4 — привезли с собой трофейную «Стугну». Я отправил их на Первый пост к Эду — искать цель и место для пуска ракет. Там хорошая видимость и позиции остались ещё от армейских ПТУРщиков. Они целый день провозились, но так цель и не нашли, а «Стугну» опробовали позднее — уже с НПЗ.

9М133 на Первом посту (фото из личного архива А. Доброго)

Вечером забрали меня в отпуск на целые сутки! Мы съездили на свою старую базу в Червоногвардейск — искупаться в ставок, поесть мороженого и позвонить домой. Шумели листвой вишни и абрикосы — сочные плоды тянули упругие ветви вниз, прямо нам в руки. Стайки девчонок сверкали белозубыми улыбками и яркими платьями. Деловито гудели шмели, порхали бабочки, изумрудные стрекозы гонялись друг за дружкой весёлым хороводом. Вкусный запах скошенной травы уносил в детство, а прохладная вода глубокого ставка дарила просто божественное наслаждение. Странно было видеть обычных людей, мирную жизнь и не прислушиваться к каждому шороху.

Местные, смотря на наши небритые лица, пыльную одежду и грязные автоматы, улыбались и кивали, подолгу смотря нам вслед…

Бой

Шаг за шагом Война уверенно входит в ожесточённый и непримиримый тупик. Договариваться с нами никто не собирался и ранее — после развала Союза считая за подопытных кроликов. Кто с побеждёнными договаривается? Но в 2014 году Запад перешёл к активным и бесповоротным действиям. Как бы ни хотелось вернуть назад иллюзию мирного сосуществования с «цивилизованным» миром — фарш обратно не проворачивается.

Выхода из этого тупика только два.

Если мы хотим победить в Войне, которую потомки назовут Третьей Мировой, придётся откатиться на 200–300 лет назад. Задачи того времени актуальны и сейчас. Влажные укро-польско-литовские мечты «От моря до моря» реально можем осуществить только мы под Российским Флагом, потому что те мечтатели совсем уж не самостоятельны.

Необходимо оторвать извечного нашего врага Турцию от чуждого ей и нам Запада, разделив с ней Чёрное море и цинично отдав неблагодарных «братушек», которых когда-то освобождали предки от османского ига ценой многих и многих жизней. Дружественный Сербский анклав будет также отделён и отдалён, но это положение состоялось давно и исторически. Балтику надо опять делить со Швецией или тем, кто за Швецию решения принимает. А раздел Польши или Германии за сотни лет превратился в рутину и зависит лишь от них самих… Только тогда мы сможем дышать, сняв с груди гадюшник под названием Европа, которая снова на пороге очередного самоубийства.

Второй выход мне совсем не нравится — это Гражданская война всех со всеми от моря до моря и до самого Тихого океана. Цель Запада именно эта, а не победа какой-то выдуманной Украины с чужим флагом, чужим гимном и частью нашего народа, которая изрядно заблудилась и активно самоуничтожается.

Оба выхода требуют крови, долгого времени и тяжёлой работы. Прежде, надо перестать себе врать и мечтать о возврате «всего хорошего». Просто так оно не вернётся.

И ещё… Часто слышу обвинения Ленина и Сталина, что они как-то неправильно разделили Малороссию и Новороссию, заложив мину замедленного действия под наше время. Глупо судить исторических личностей современными понятиями — они решали свои задачи, в своём времени и своими способами, как ранее Рюрик, Святослав, Владимир, Александр, Иван, Пётр, Екатерина и многие другие созидатели. Гораздо больше вопросов к тем, кто разбазарил, продал, пропил и растерял то, что трудом и кровью собирали до них. Их имена можете перечислить сами…

«И нет ничего нового под солнцем…»

31 июля противник всё же нашёл миномётную батарею Валдая и разнёс его позицию. Первая мина не взорвалась, вторая разметала ящики с боеприпасами — 82-ые мины не детонировали, а подскакивали от разрывов, трепеща и поблёскивая круглыми боками, как выброшенная на берег рыба. Ваня Медведь, Лёша Боро и Лёша Лось, Таджик, молодой калмык Илья и остальные быстро шевелили своими конечностями, чтобы убраться подальше от играющих опасных «рыбин». Благо, парни нарыли себе три позиции, смогли укрыться и наблюдали за этой сюрреалистичной картиной издали. «Трубы» тоже остались целыми — Валдай держал БК, миномёты и людей в разных «кубышках».

Абдулла Таджик погибнет в марте 2024 г. (рисунок А. Доброго)

Противник решил не откладывать очередной свой штурм. Удачное поражение миномётной батареи и артиллерийский вакуум в нашем прикрытии давал ему все карты в руки из «пиковых краплёных тузов»!

Апогей боёв вышел на 1 августа. Враг снарядами и минами утюжил Пятый пост с раннего утра. Отрывистые команды и корректировки по рации эхом доносили напряжение боя. Несколько раз канонада прерывалась, переходя на частую дробь пулемётов — волна огня накатывала и неохотно отползала, чтобы накатиться вновь…

А потом по рации прозвучало: «У нас два 200 и три 300».

К тому времени на помощь уже подтянулись бойцы Белоруса с соседнего подразделения — с ними пришёл Тамаз. Погибших и раненых потащили через лес. Когда мы с Заком и Саней Медиком приехали, ребята уже ждали. Противник тоже ждал — нереальная тишина стояла вокруг, сменив яростную канонаду. Володя Мягкий, Серега Белый-младший, Серёга Татарин, который и сам был ранен, Седой и Тамаз — остальных не помню — загрузили в «Бэху» своих товарищей и, едва переведя дух, отправились в обратный путь.

Эту эвакуацию враг принял за бегство с позиций — так и представляю украинскую пехоту, которой говорят: «Идите, соберите оружие и пленных — там никого нет…»

Снова начался обстрел. Около 14:00 пауза. Тихий с ПК на правом фланге, Сизый с другим ПК на левом, по фронту Старшина, Молодой и Амбал. Группу Аркаши Плахи отрезали в лесополосе, и парни заняли круговую оборону. Взвод Шмеля справа, через небольшое поле.

Около 15:00 Тихий по рации кричит: «Идут в полный рост!»

Видимо хохлы точно уверовали в своё бессмертие — человек двенадцать двигались от брошенного танка. Получив пулемётный огонь навстречу, они споткнулись, бросили гранаты и откатились. Пули звонко рассыпались о броню «слона», который был оставлен экипажем ещё во время неудачной атаки на Серебрянку. Он так и стоял до нашего выхода, как недоступный приз — дважды пытались вытащить, но противник тоже терпеливо ждал, наблюдал и накидывал, не жалея мин.

(фото из личного архива А. Доброго)

С другой стороны спешили на помощь Второй роте мои осетины — Стас и Марат, как обычно, в чёрном, как обычно, молча. В своей спешке они и красные повязки забыли нацепить. Сизый видит — идут чёрные тени, лиц не различить, дал длинную очередь, но прежде злой и коварный овраг, наконец, сыграл за нас по полной! Первые пули попали в камень, веером разбежавшись по всей падине — парни кубарем катились по крутому скользкому склону, ломая ветки и выворачивая руки, которые мёртвой хваткой держали оружие. Крик колючим комом застрял в пересохших ртах. Разбитые головы гудели медными трубами, багровые пятна и тёмные круги медленно плыли перед глазами, погружаясь в ручей. Мгновения тянулись бесконечно долго, жарким пульсом выбивая изнутри затылок, как застрявшую где-то в потустороннем мире дверь…

Наконец, голос прорезался: «Свои! Свои!»

Когда парни поднялись, Сизый сидел, крепко обнимая горячий пулемёт — мелкая дрожь колотила всё тело, блуждающий взгляд переходил с одного чумазого осетина на другого, а кривая улыбка, больше похожая на оскал, расплывалась до ушей. Чудо, простое военное чудо…

Прошло ещё полчаса. Зверский голод пересилил нервное ожидание атаки. Дима Молодой открыл банку тушёнки и закинул её прямо в желудок, шевеля челюстью лишь по инерции. Если бы его кто-то спросил о вкусовых ощущениях, он бы даже не понял вопроса. Хохлы, как будто только и ждали, когда он расправится со своей тушёнкой — пошли снова в полный рост. Тихий кричит: «С фронта!»

Высокая трава закрывала обзор, и головы противника появились неожиданно и сразу, метрах в тридцати-сорока от окопов. Можно было видеть, перекошенные криком, рты, жёлтые повязки и маленькие весёлые огоньки на компенсаторах, вскинутых над травой, автоматов. Пули лились широкой свинцовой рекой — БК уходил неимоверно быстро, опустошая ленты и магазины! Подоспели бойцы, которые относили раненых, с ходу вливаясь в этот страшный аттракцион. Сработали ПОМы! Наконец, начала работу и наша артиллерия. Парни смогли удержать Пятый Пост — на зубах, на жилах, а генерал успел перебросить «стволы» на наше направление…

Группа Быстрого Реагирования добралась с НПЗ, Тридцатый с ними занял позицию у того брошенного танка, приехали мои разведчики. На Посту многочисленные окопы наполнялись бойцами — все, кто мог, торопились на поддержку отважной Второй роты.

Вязкая тишина опускалась вместе с вечерним сумраком. Напряжение ещё колотило сердца, но мягкая волна опустошения и удовлетворения от проделанной работы клонила в сон — благо, пришли свежие силы, которые будут сторожить эту необычайно тихую ночь…

Мимо, размеренно урча, проплыл в ночном тумане наш танк — как хорошо…

Я не знаю про потери украинской стороны — сочинять не буду. Из радиоперехватов слышал, что противник умылся кровью — просил машин двадцать на эвакуацию раненых.

На следующий день опять разверзлись небесные хляби. Мощный ливень смывал кровь, ярость и боль, унося их в неведомые дали, куда навсегда отправились Лёша Бидюк и Кузёмин Саша.

Аркаша Плаха, Олег Тихий и Лёша Бидюк (фото из личного архива А. Доброго)

Чудовищное напряжение вчерашнего боя уходило во сыру землю, медленно отпуская из своих жарких тисков уставших и молчаливых солдат. Чёрно-белые картинки пережитого безумным калейдоскопом скакали перед глазами. Огненный галоп воспоминаний постепенно переходил на шаг — воспалённый мозг лихорадочно вычищал свою память… Потом… Всё потом… Пустота…

Крупные капли мокрой дробью стучали по листве, оружию, по подставленным дождю лицам, пузырились в, моментально образующихся, лужах, тяжёлой ртутью расплёскивали поверхность ручья. Небо хмурилось фиолетовым дождевым фронтом, быстро заполняющим весь горизонт. Обе стороны зализывали раны, готовясь к продолжению противостояния — на смену обескровленной Второй роте готовятся заходить бойцы Третьей. Сутки они простоят двумя составами, привыкая к обстановке и законам войны, которые постоянно меняются. Кто будет более гибким и хитрым, при этом имея стальной стержень Веры и Правды; кто будет лучше учиться, в том числе, у противника — тот и победит.

Бойцы Третьей роты пришли на позиции чистенькими, опрятными, с красными повязками на рукавах, касках и погонах — за что сразу же были насмешливо прозваны «пожарниками». Грязные и измотанные парни Второй роты иронично улыбались из окопов — надо готовить товарищей к реалиям Пятого Поста.

Укры снова установили камеру наблюдения на треноге метрах в трёхстах у посадки. Прежнюю удалось сжечь как раз перед штурмом. Тихий сразу же накидал по обнаруженной камере ВОГов, чем вызвал неожиданное замешательство и недовольство у пополнения — парни думали, что здесь можно отсидеться незаметно и тихо. Но Пятый пост к спокойным местам точно не относился. Мне даже пришлось объяснять обеим сторонам принципы взаимопонимания.

Пройдёт десять дней, и Третья рота будет такой же злой, грязной, измождённой и нервной — по крайней мере те, кто останется в строю. А пока они только вступали в этот изумительный мир. Весь их опыт на других позициях — тоже не «сахарных» — придётся пересмотреть и перестроить. Законы Войны изменчивы и непостоянны — нужно снова учиться ходить, смотреть, дышать и выживать в новых реалиях, с вводом новых данных…

Молодой снайпер Второй роты Серёга Белый-младший был по натуре дерзким, колючим и неудобным. Неуёмная энергия молодости входила в конфликт с расчётливой, медлительной зрелостью — подчиняться он не умел и не хотел. Его передавали из подразделения в подразделение, так и не найдя подходящего места. Претензии к парню копились нарывом, набухая от подробностей.

«Забери его от нас…»

Я забрал и не пожалел. Ретивый, бесстрашный и активный, он оказался способным в разведке, в одиночном поиске. Я лишь доступным языком объяснил ему, что «бесстрашный» не значит «бессмертный». Спортивная подготовка и хорошая память позволяла преодолевать запутанные тропы в буреломах и оврагах быстрее многих. Одна нога здесь — другая там. Гибкий молодой мозг и весёлый азарт выдавали интересные решения, а лёгкие поправки принимались с готовностью — парень учился охотно и быстро. Для солидности отпустил себе рыжую кудрявую бороду, которую часто растягивала до ушей задорная улыбка и пляшущие чёртики в глазах.

После смены Второй роты на Пятом посту, я перевёл Белого на новый Десятый — старшим позиции, в поддержку Володе Кроту. Ответственность преобразит Серёгу — он возмужает настолько, что после моего выхода, я поверю и поставлю на свою должность. А пока — два молодых и любознательных шарились по серой зоне вплоть до окопов противника, держа того в напряжении. Когда враг больше думает об обороне — у него меньше сил и смекалки остаётся на атаку.