Твоё настоящее лицо

Твоё настоящее лицо

Пролог

Оттепель пришла неожиданно для всех. Буквально за один день термометр от минус двадцати скакнул до нуля. Прозрачное от холода небо на глазах заволокло низкими свинцовыми тучами. Слежавшейся ватой повалил снег – влажный и рыхлый, он мешался с дождём, заставляя сугробы оседать, а тротуары покрываться скользкой плёнкой. На закате город затянуло в туман. С каждой секундой белое полотнище одну за другой заглатывало улицы, автомобили и людей всё плотнее, превращая воздух в цепкое влажное одеяло. Сумерки его вроде бы прогнали, но и во мраке ранней зимней ночи туман всё равно чувствовался. Влажный, густой, он помогал темноте прятать пути и поезда, прилипал к перронам и пассажирам, отгрызал куски от привокзальной площади и здания вокзала. Репродукторы ещё пытались орать модные хиты сезона, но даже хриплый прокуренный басок «Владимирского централа» и визгливый ор «Почему нельзя быть красивой такой» бессильно вязли в склизком мареве как в вате. Зато голосу диктора, казалось, всё было нипочём. Прерывая на полуслове стенания очередной певички, которой что-то надул в уши ветер с моря, тётка, жуя слова, грохотала скороговоркой над головами пассажиров:

– Внимание. Будьте внимательны и осторожны. Электропоезд до Иртышского отправляется с четвёртого пути вторая платформа через пять минут. Будьте внимательны и осторожны.

– Внимание. Скорый поезд Москва – Иркутск прибывает на первый путь, выход через здание вокзала. Стоянка десять минут. Нумерация с головы состава. Внимание…

Повтор утонул в гудке маневрового тепловоза. Ольге место назначения электрички или прибывающий поезд были безразличны. Но она всё равно сделала вид, что вслушивается в слова диктора. Дальше принялась вглядываться в растревоженный объявлением человеческий муравейник, торопливо бегущий через площадь к зданию вокзала и перронам. Потом впилась взглядом в кроваво-красный неоновый огонь табло с расписанием.

– Вадим, пожалуйста. Ты не должен, не надо.

– Я именно обязан.

– Это там ты обязан и должен. Это там ты страж. А со мной и здесь ты просто Вадим. Да, я понимаю, что обязанность стража – это не старый свитер, который можно снять на время, а то и выбросить. Но здесь другой мир. Наш. Ты обещал быть со мной, – девушка заплакала и почти шёпотом добавила: – У нас будет ребёнок.

– Я знаю. Будет девочка.

– Откуда ты знаешь? Я и сама только вчера тест купила… И почему девочка?

– Я же страж, – улыбнулся мужчина, обнял девушку за плечи и посмотрел глаза в глаза. – У нас будет дочь. И потому я пойду. Ради неё. И ради тебя. Выслушай меня. И пожалуйста, не перебивай.

– Хорошо, – сквозь слёзы Ольга всё-таки сумела улыбнуться и прижалась к груди любимого: пальто он расстегнул, и потому кожа щеки словно коснулась тёплой печки.

– Шайла, или как они сами себя любят называть, джинны, жуткие индивидуалисты. Им плевать друг на друга и что происходит на территории соседа. Пока это не задевает лично их. У себя же твори что хочешь, без ограничений. Они настолько сильнее обычной ведьмы или ведуна, что для абсолютного большинства ведающих их не существует. Как не пересекаетесь, к примеру, вы с большинством из тех, у кого нет дара. Про вас среди простецов тоже не подозревает никто кроме немногих знающих. Но и у джиннов есть свои ограничения. У любого могущества есть плата и обратная сторона. Мир Перекрёстка способен выдержать ограниченное число «изменяющих реальность». Обратная сторона силы шайла в том, что время от времени среди обычных людей появляются те, в ком внезапно проснулись способности джинна. Чем больше ты будешь вмешиваться, перекраивая окружающий мир и поток событий в свою пользу, тем чаще будешь вынужден доказывать своё право на существование в поединке с молодым противником. Тот, кто называет себя Багровым князем, заигрался в повелителя. По меркам джиннов он сопляк, ему нет и трёх столетий. Князь решил, что незыблемые тысячелетние правила – не для него. Захотелось открытой власти, почитания. Последние десять лет он активно строит свою маленькую империю. Не умом и расчётом – а своим даром.

Ольга кивнула, закусив губу до крови – и не заметила. Она догадалась, про кого говорил Вадим. Известный бизнесмен с репутацией кристально честной по закону, и очень тёмными слухами, окружавшими его фигуру в разговорах. Феноменально удачливый.

– Три поединка за эти десять лет его вымотали. Четвёртый он неизбежно проиграет. Но власть, к тому же власть абсолютная и ничем не ограниченная, оказалась слишком сладким дурманом. Князь хочет восполнить силы ритуалом зеркала. В простых людях мало энергии тонкой стороны, но качество можно попробовать заменить количеством. Принести в жертву много людей, тысяч сто или сто пятнадцать разом. Всё будет замаскировано под какую-нибудь масштабную катастрофу... Плюс, когда он начнёт впитывать силу, то высушит не только души погибших, но и любых детей с талантами касаться тонкого мира. Нашу дочь. И тебя, пока вы связаны. А со мной ты уйти не сможешь. Переход через грань миров убьёт плод, и такое «прерывание беременности» заодно искалечит тебя. Увезти вас подальше я тоже не могу. Стоит тебе сейчас выехать из города, Князь тебя учует. Кровь ребёнка от стража – лакомый кусок. Он запросто решит, что твоя смерть заменит ему все жертвы разом.

– Когда?

– Очень скоро. Сегодняшний скачок погоды – один из признаков, что времени почти нет. Но я ударю раньше.

– Ты вернёшься. Пообещай, что вернёшься!

Резко выдохнув, пока решимость не ушла, Ольга собрала свой дар в комок. Стараясь не застонать – рвать нити было больно – девушка вынула из груди видимый одной ей шарик пронзительно-яркого голубого света. И порывистым движением, пока Вадим не успел её остановить, вложила шар в его грудь.

– С ума сошла!

– Вернёшь мой дар, когда сам вернёшься. А пока любая сила тебе нужнее. Ты. Вернёшься. Пообещай, что вернёшься.

– Я одержу победу, – улыбнулся Вадим. – Я обещаю. Чтобы наша дочь Полина жила.

– Ты уже выбрал имя? Не спросившись меня?

– Да тут и вариантов особо нет, – вздохнул Вадим. – Мой первенец и девочка. Значит, наследница и старшая в роду. Мальчику я ещё мог бы выбрать имя, а девочку обязан назвать исключительно в честь конкретного предка.

– Ты сам назовёшь.

– Хорошо. Но вот это ты возьмёшь, – Вадим достал из кармана медальон на цепочке и протянул девушке. – Плохая примета брать у ведьмы дар и не отдать что-то взамен. Знаком стража равновесия и доверием великого герцога Тверского перед моей семьёй и перед герцогством признаю тебя своей женой, а мою дочь – наследницей, – и улыбнулся: – По этому медальону вас признает любой из моего мира.

– Я возьму. И чтобы вернулся, и признаваться мы поехали вместе.

Вадим кивнул, поцеловал девушку и растворился в туманной сырой мгле. Ольга так и осталась стоять.

– Ушёл и бросил. Думать надо, когда связываешься с мужиком вдвое старше тебя, – за спиной язвительно прозвучал голос матери.

Ольга медленно повернулась и посмотрела матери в глаза. Несмотря на возраст – почти шестьдесят – выглядела она едва ли на сорок. Дар ведающего не в состоянии продлить жизнь сверх отмеренного природой, но может заставить отступить старость. Облик матери был настоящим воплощением скорби: дочь, единственная надежда и опора, связалась с мужиком старше себя, залетела и осталась брошенная. Позор… Если не замечать, что в глазах так и проскальзывала радость. Дар у матери был слабенький, потому биологического отца для дочери она подбирала долго. Ведьма могла себе позволить родить без вреда и в сорок, и в пятьдесят. Нашла донора с хорошей наследственностью, пусть из обычных людей, приворожила, переспала и наутро забыла даже имя. Дочь родилась намного сильнее матери. Её обаяния, красоты и способностей хватило привлечь аж целого стража равновесия. Внучка… Ладно, в восемнадцать Ольга дочь нормально не воспитает, но бабушке хватит мудрости на двоих.

– Ты что!.. – тут женщина заметила, что положенного отсвета дара она в дочери не видит. – Ты с ума сошла! Дура. Ты что, всё отдала ему? Этому обманщику? Да он связался с тобой, чтобы выманить твой дар и теперь тебя бросил, ты понимаешь? Идиотка!

– Конец твоим великим планам, мамочка? И не обманщик, а мой муж и отец моей дочери. Дар я ему отдала сама и по своей воле.

– Забудь его. Я сказала, забудь. Буду надеяться, что там, в небесах, к нам окажутся милостивы, у моей внучки от бесталанной теперь дочери дар всё-таки проснётся. И случиться это при моей жизни. И я успею передать ей знания. Потому что одарённой правнучки я уже не дождусь. А сейчас отдай мне то, что этот обманщик сунул тебе. И даже не смей со мной спорить. Ты у нас теперь не ведающая, потому спорить со мной права у тебя больше нет.

Ольга молча сунула медальон в подставленную ладонь. Мать сжала пальцы, и металл рассыпался трухой.

Вадим наблюдал всё от начала и до конца: на самом деле он отошёл едва ли на полсотни метров. Ольга его видеть не могла, отдав способности. Её матери заметить укрытого куполом рассеянности стража тем более не по силам. Всё прошло именно так, как должно… Хотя подарок в виде дополнительной силы от невесты и оказался неожиданной удачей. Теперь, став для остальных ведающих человеком без дара, Ольга «исчезнет». Ни Князю, ни ведунам и ведьмам очередная «простушка» будет неинтересна. Тем более рядом её мать, которая хоть и зла, но родную кровь в обиду не даст. Его любимая и дочь уцелеют при самом худшем варианте развития событий. Да и у него теперь шансов победить стало больше.

– Жалеешь? – голос пока невидимого фамильяра рыкнул почти над ухом.

– О чём?

– О том, что не смог ей соврать. Ты не вернёшься.

Фамильяр проявился целиком, причём в главном своём облике хрустального льва ростом по плечу человеку. Обычные люди его не видели, просто по какой-то непонятной для себя причине обходили пустой пятачок и костлявого небритого мужика стороной. Но и этим по нынешним лихим годам никого не удивишь. Народ давно научился издали чувствовать отморозков, к которым на улице лучше не приближаться.

– Боишься?

– Мне? Бояться? – лев рыкнул басом, уходящим куда-то в суб-октаву. – Я в самом худшем случае уйду в изначальный свет, да и то ненадолго. Я же видел, куда ты позаботился спрятать настоящий талисман. Ты уверен, что дочь его получит именно в наследство, а не из твоих рук. А как ты эту жадную мадам обошёл… Любо дорого смотреть.

– Она не жадная. Она просто лишнего битая жизнью по молодости. И вынесла для себя, что всё решается исключительно грубой силой. Потому и хотела внучку с сильным даром.

– И мы возвращаемся к нашему сегодня. Это по меркам шайла Князь слаб. Тебя всё равно не хватит драться против него в одиночку на обоих планах бытия. А позвать своего побратима или ещё кого-то из стражей ты не успеваешь, – фамильяр осёкся, поняв, что, упомянув побратима, он ляпнул не то. Ибо предупредить названого брата Вадим не мог. Любой намёк, что в город заглянул хранитель равновесия, причём с правом вмешаться – а после беременности Ольги, и когда он признал её женой, Вадим получил право на вмешательство как абориген, уже без всяких разрешений от Круга… Князь начнёт ритуал немедленно, пусть и не всё ещё готово. Теперь Вадим, получается, для друзей просто исчезнет. Его будут искать и не найдут. – Так зачем тебе те олухи? Надеешься, что они его измотают? Зря. Два десятка лбов с автоматами, конечно, доставят ему неприятностей, но не настолько много. И наоборот насторожат. Глупо нападать сразу после этого.

– Я надеюсь, Князь рассуждает также. Саид молод и горяч. Он считает, что, как в девяносто третьем, любую проблему можно решить, покрошив конкурента. Или слишком уж борзого бизнесмена. И он очень хочет доказать брату, что с его голосом тоже пора считаться. Я устроил, что обычную охрану они обойдут, но выглядеть это будет исключительно как заслуга киллеров Саида: старший у них и впрямь тот ещё матёрый волчара. Князь сотрёт Саида в порошок вместе с засадой. А дальше ударю я. Ударю только в тонком плане. В физическом плане он победит, но в итоге надолго, на годы, лишится силы вообще. А Мансур прощать не умеет. И убийцу брата достанет хоть из-под земли.

– Со щитом – или на щите! – фамильяр уважительно склонил голову. – Ты прав. Мы победим, – и уже шёпотом, чтобы слова потонули в гуле вокзала, добавил: – И клянусь. Твоя дочь узнает правду.

Часть I (1)

– Полина! Полинка! Где тебя носит! – бабушкин голос разнёсся по всему участку, проникая в самые укромные уголки, и, кажется, долетел аж до речки. Уже намного тише бабушка добавила: – Опять читала до полуночи? А грядки кто поливать будет?

Если бабушка переставала кричать и ругаться – это было серьёзно. К огороду она относилась трепетно, засаживая каждый пятачок земли. Умом, особенно наслушавшись и начитавшись про девяностые годы, Полина её даже понимала. А вот душа протестовала каждое утро. Деревня давно уже оставалась такой исключительно по названию: кто-то в здешних домах жил круглый год как в загородном коттедже, другие купили себе участок для летней дачи. И если не считать нескольких коренных доживавших век пенсионерок, полноценный огород был только у Полининой бабушки. На все двадцать соток. И все эти посадки регулярно требовали бесплатной рабочей силы: минимум месяц из каждых летних школьных каникул Полина проводила здесь, согнувшись над грядками. С утра до вечера копошишься в огороде, будто червяк земляной. Морковку, репу, капусту и ещё прорву непонятных трав сажай, сорняки выпалывай, землю лопатой вороши. Дела на огороде не заканчивались никогда. Особенно в жару, когда к прополке каждое утро внучке добавлялась обязанность поливать всё это богатство.

Зачем вкалывать над травками и овощами, которые проще и дешевле купить в магазине, Полина не понимала. Но спорить с бабушкой, особенно на тему огорода – себе дороже, проверено. И не объяснишь, насколько глупо для городского жителя «кормиться с земли» выглядит в двадцать первом веке. Разве что чай, который они заваривали, щедро добавляя свои сборы к магазинному чёрному, радовал, особенно зимой. Да и солёные огурцы у бабушки выходили лучше покупных. Но им на троих такие запасы точно не нужны. К слову, куда девался избыток засушенного «сена» с грядок, для Полины всегда оставалось загадкой. По крайней мере, ни пока работала в поликлинике, ни сейчас, оставаясь консультантом что в городской, что в паре частных больниц, своим пациентам бабушка из огородных запасов никогда и ничего вроде бы не продавала.

– Полина! Я всё, поняла. Спишь. Так вот, засоня. Как там у вас модно говорить? Если через десять минут я тебя не увижу на положенном месте, к тебе будут применены эти самые, санкции.

Забавное словечко из телевизора в устах бабушки выглядело смешно. Всё остальное смеха не вызывало – стоит не успеть выполнить приказ в назначенный срок, не раздумывая запрёт внучку на весь день дома. Как и выдерет ремнём, если всё-таки удерёшь на речку без спроса. Возраст возрастом, а хватка у семейного матриарха до сих пор оставалась железной, не вырвешься. И рука была тяжёлой. Как и устоявшиеся взгляды на методы воспитания ребёнка.

С трудом оторвав голову от подушки, дальше Полина неслась как угорелая. Натянуть шорты и майку, на бегу перехватить бутерброд, ноги в тапки – и быстрее хватать шланг.

– Панамку надень, чтобы солнечный удар не схлопотать, – в спину догнали слова бабушки.

Девушка, не останавливаясь, подхватила панаму, одновременно пытаясь засунуть ноги в сланцы. Уже заняв «боевое место» со шлангом, посмотрела на часы. Запущенный таймер показал «10:38». Полина облегчённо выдохнула: формально она в отведённое время уложилась. Теперь оставалось ходить взад и вперёд со шлангом, тщательно уводняя каждый пятачок огороженной территории. Заодно можно было рассуждать и убеждать себя в пользе физической активности, свежего воздуха и прочих достоинств деревенской жизни, но получалось слабо. Ладно бы попутно с агрофитнесом любоваться видами речки, леса или цветов каких… В огороде «радовали» сплошные оттенки зелёного, и не имелось ни одной клумбы, а двухметровый забор без единой щёлочки по периметру сиял свежей фиолетовой краской. На «глухую оборону» бабушка разорилась пару лет назад. На следующий же день, после того как пробегавшее мимо стадо коз перебралось сквозь и через старую низенькую загородочку из дощечек. И прежде чем разъярённая бабушка выскочила с метлой на крыльцо, козы успели сожрать чуть ли не треть огорода.

– Полинка! Ты на речку идёшь? Все наши уже там.

Над забором высунулись две головы. Стас был ровесником Полины, его сестрёнка Иришка на три года младше. С тех пор как четыре года назад их родители купили дом по соседству, они так и бегали по деревне втроём. Их частенько считали одной семьёй: все трое костлявые, тёмно-русые и круглолицые. Даже глаза у всех троих, как ворчала бабушка, одинаково-шкодливого голубого цвета.

– Проспала я. Пока не закончу садово-воспитательные работы – под арестом без права на условно-досрочное освобождение.

– Тогда мы сейчас. Иришка, давай. Шланги на обычном месте?

Сестрёнка надула губки, мол, и дома садовых дел хватает: родители не держали огорода, зато мама обожала клумбы. Но всё равно вслед за братом перепрыгнула через забор и принялась разматывать третий шланг. Бросать подругу она считала подлым. К тому же сегодня на речке договорились играть в волейбол против соседней улицы, а долговязая Полина ростом не уступала большинству парней. Втроём работа пошла намного быстрее, начались шуточки, потом обливания друг дружки водой из шланга.

– Вы что тут делаете, охальники? – бабушкин голос заставил всех троих замереть на месте. Женщина пристально оглядела огород и вынесла вердикт: – Ладно, сгодится. Идите-ка вы отсюды, пока мне всё не потоптали. Не дети, а локсодонты натуральные.

Полину упрашивать долго было не нужно. Если бабушка начала переиначивать на латынь, обзывая внучку слоником, то у неё хорошее настроение. Надо успевать пользоваться. Вихрем девушка вернулась в дом, торопливо надела купальник под шорты и футболку, и также бегом вылетела на улицу, где уже ждали друзья. Бабушку подруги они тоже знали отлично, поэтому без лишних слов все трое помчались на речку. Они прибежали вовремя: как раз когда формировалась команда против соседей. Остальные приятели смотрели укоризненно, но ничего не сказали. Успели же?..

Соперничество двух улиц длилось не первый год… И сегодня Полинина команда проиграла. Но настроение с обеих сторон всё равно осталось лёгкое, тёплое. Последнее воскресенье они здесь и вместе. Через неделю начнётся учебный год. В следующее лето у Полины, Стаса, и вообще чуть ли не у половины тех, кто сегодня играл, закончится одиннадцатый класс. Вместо отдыха все будут поступать кто и куда сможет. И значит, это была их последняя совместная игра. Следующие соревнования будут вести уже Иришка и её товарищи, сегодня болевшие как зрители. Потому и купаться пошли все вместе.

Сперва бултыхались одной большой компанией, дальше общая толпа неизбежно распалась на мелкие группки и парочки. Стас, Иришка и Полина тоже отделились и перебрались на небольшой пляжик чуть выше по течению. Впрочем, втроём они были недолго. Почти сразу Иришка сунула брату в руки оба полотенца, своё и его – мол, приготовь место – бултыхнулась обратно вводу и поплыла, разбрызгивая вокруг себя облако капель. Стас кинул оба полотенца на песок, несколько секунд понаблюдал, как подруга устроилась на самом краю воды, сунув ноги в набегавшую волну.

– О чём грустишь, королева?

Полина невольно улыбнулась: так её ещё никто не называл. И решила подыграть.

– О чём мы можем грустить, рыцарь? Через неделю в школу.

– Это так страшно? В прошлом году ты… В общем, как-то не парилась насчёт этого. Или там десятый, тут одиннадцатый? Мать капает, готовься, а то не поступишь? – парень скривился. Как он сам жаловался, ему родители уже заранее по поводу экзаменов всю плешь проели.

– Да нет. Просто…

Полина замялась с ответом, в воздухе повисла долгая и какая-то неприятная пауза. Как объяснить, что буквально с января в классе у них всё переменилось, причём не в лучшую сторону? До этого у них было как у всех. Ну сплетничали, девчонки интриговали, мальчишки дрались и строили свои отношения. Кого-то в девятом пару раз даже побили. После зимних каникул один из одноклассников, Денис, вдруг решил, что он не просто лучше остальных. Умница, красавец, будущий медалист и гордость родителей. Класс обязан перед ним склониться, причём в буквальном смысле. Пытавшихся спорить пацанов били неведомо откуда отыскавшиеся дружки Дениса и его прихлебалы из класса. Причём измордовали всерьёз. Несколько раз вообще двое держали, третий или ссал на жертву, или макал головой в унитаз. Одной из девчонок, которая было попробовала то ли влезть в разборки, то ли заступиться за понравившегося мальчика, наблевали прямо в сумку.

Причём каждый раз у Дениса выходило подстроить или вывернуть случившееся так, что учителя и родители ничего не замечали или жертвам не верили. Классная руководительница, наоборот, на всех собраниях Дениса ставила в пример, как он ей помогает поддерживать дисциплину и организовывать уроки. А одноклассники боялись. Один только раз очкарик Егор попробовал заикнуться родителям… Всё равно ничего не вышло, Денис сумел представить так, будто это простая ссора Егора и одного из его прихлебал. Что потом сделали с «доносчиком», Егор никому не сказал, но Полина хорошо запомнила, как затравлено он глядел на Дениса. И вздрагивал, когда на последнем звонке тот хоть случайно глядел в его сторону.

Стас всё молчал, словно ждал ответа. При этом Полине показалось, что спросить он хотел что-то иное.

– Слушай, а ты… Ну, в общем, не хочешь тоже немного поплавать?

Парень жестом дал понять: не мучай себя, я сообразил. Кусты очень удачно отгораживали пляжик от остальных купальщиков, можно отжать купальник – но не при парне же? Растопырив пять пальцев – дескать, даю тебе пять минут – Стас развернулся и прыгнул в воду. Так быстро Полина не одевалась-раздевалась, наверное, никогда в жизни. Но Стас чего-то задержался, потому девушка, недолго думая, расстелила своё полотенце, легла и закрыла глаза. Если с утра пекло, к обеду набежал ветерок и тучки, и солнце жарило не очень сильно. Можно лежать на полотенце, закусив чуть горьковатую травинку и, закрыв глаза, растворяться в окружающем мире. В запахах травы, каких-то цветов и реки. В стрекоте кузнечика, шорохе листьев и… Нависшая тень оборвала мысль на середине. Открыв глаза, Полина сообразила, что это Стас полусидя навис над ней, опираясь на руку. И в глазах у него какое-то странное волнение. Иришки же нигде не видно. Всё ещё купается?

– Так о чём ты всё грустишь, королева?

– Просто классу нас стал какой-то… Не знаю как сказать. Сколько лет нормально жили – а тут друг на друга как звери смотреть стали.

– Как драконы, – улыбнулся Стас. – Значит, моей принцессе нужен рыцарь?

Парень опустился чуть ниже, чуть ли не касаясь губами её лица, Полина аж почувствовала дыхание. «Мамочки...» До неё дошло: да Стас же её поцеловать собирается! Мысли в голове испуганно побежали в разные стороны, а сердце как-то нехорошо застучало. Стас, конечно, парень был симпатичный, но они друг для друга хорошие друзья. И как ему объяснить, что так и останется, так должно остаться навсегда? Он ведь ждёт, что она сейчас подастся навстречу. А если его оттолкнуть? Или если он ждать не станет? Что делать?

Спасла подругу Иришка, с шумом подплывавшая к их пляжику. Специально гребла так громко? Стас мгновенно оказался просто рядом. Сестра выбралась на песочек, ехидным взглядом посмотрела на брата. Но промолчала. Смолчали и остальные, так что в воздухе опять повисла какая-то нехорошая тишина. И снова выручила Иришка. С удивлением она посмотрела на шею Полины, где на цепочке висел крестик:

– Ой, классная штука. Старинный, да? Или под старину? А откуда? Я не видела раньше. А ты его всё время носишь?

– Я тоже не видел, – обрадовано поддержал Стас, нашлась тема для разговора. – Ты крещёная, да?

– Или вы оба невнимательные, – рассмеялась Полина, счастливая, что вроде бы всё разрешилось удачно. – Я его уже год ношу. Семейная реликвия, от дочери к дочери передаётся. Маме всё равно, но тут бабушка настояла. Крестят ребёнка маленьким, а потом в шестнадцать он приходит в церковь и говорит, что не отказывается. Ну от того, чтобы в Бога верить не отказывается. И тогда ему отдают. Как мне сказала бабушка, главное семейное наследство.

– Талисман на счастье, – фыркнула Иришка.

– Ты при бабушке моей этого не ляпни. Обзовёшь крестик талисманом… В общем, на могилку мы тебе цветы носить будем.

Иришка и Стас дружно закивали. С бабушкой Полины не поспоришь. Скажет быть лягушкой – вытянешься по стойке смирно и спросишь, сколько раз надо квакать. Полина же про себя же добавила, что и впрямь крестик счастливый. По мелочи, но с января уже сколько раз её вот так «выручал». В том числе и в школе, особенно когда начались проблемы с Денисом. И даже поцелуй удалось повернуть в сторону «ничего не было, вам показалось». На новую попытку поухаживать сразу Стас не отважится. Послезавтра все разъедутся по домам готовиться к школе. Живут на разных концах города, зимой-весной встретятся хорошо если раз в месяц. Телефон же и интернет – это не то. За год всё перетопчется, и они останутся друзьями.

Уже вечером, собираясь ложиться спать, Полина подумала – никто и не догадается, что происходит на самом деле. Ошибается и бабушка, которая думает, что внучка читает допоздна: уже пару месяцев как нет. Ошибается и Стас, думая, что сможет заинтересовать её именно как парень. Ибо с начала лета Полине снились Сны. С большой буквы и никак иначе. Яркие, настоящие, словно она стояла рядом с героями Снов… Жалко, не слышно в них ничего. Зато видно ну просто отличнейше. И временами такое, что в краску вгоняло и приходилось прямо во Сне закрывать глаза. Нет, в героя своих видений Полина не влюбилась и не могла. Ведь нельзя по-настоящему влюбиться в киноактёра, игравшего роль в фильме, или в персонажа из романа? Но если она когда-нибудь и полюбит парня, он обязательно должен будет напоминать ей того. Из Снов.

Наконец все дела на сегодня были закончены. Полина юркнула под одеяло, замерла и расслабилась. Голову понемногу принялся наполнять туман, в котором девушка постепенно растворялась. Очертания спальни становились с каждым мигом всё более бесформенными, комната теперь была ни квадратной, ни круглой, а неровной и зыбкой, словно растёкшаяся по стеклу гигантская капля воды. Густой разноцветный газ, в который превратились стены и мебель, то сгущался, то снова таял в воздухе, и от этого казалось, что комната дышат. Капля то увеличивалась в размерах, то уменьшалась, оставляя свободным лишь небольшой пятачок вокруг кровати… Всё, Полина теперь находилась не дома. Полуденное раздолье от горизонта до горизонта. Бестелесной тенью в абсолютной тишине девушка понеслась над летним полем, аж глаза заслезились от буйства красок проносившихся под ней цветов и трав. Зверобой, мята, ромашка, пижма, кашка, дикая роза. Чего тут только не было! Густой аромат благоухающих трав пьянил, дурманил голову…

*****

Запасная вертолётная площадка резиденции Великого герцога Тверского располагалась далеко в стороне от основного комплекса зданий, посреди огромного луга. Погода сегодня выдалась солнечная и безветренная, травы всех оттенков изумрудного и цветы испускали душистый аромат. Не обращая внимания на людей, задорно резвились и стрекотали цикады с кузнечиками, басовито-деловито гудели шмели. Настроение у Великого герцога, опоре и защите подданных и так далее Его светлости Михаила было на редкость хмурое. Из-за этого благостная картина окружающей природы раздражала особенно. Намного сильнее, чем официально-протокольный костюм-тройка, который Михаил не переваривал, и необходимость спешно отменять и переносить встречу с послами Аллии. К следующему визиту посла эффект неожиданности будет потерян, и леди Мальвиния успеет подготовиться.

Раздражённый ко всему прочему непредвиденной задержкой, Великий герцог сорвал злость на подвернувшемся под руку цветке. Словно решив продемонстрировать, что пусть среди мужчин ведуны рождаются редко, зато сильные, Михаил сорвал розу и без всякой подготовки, за один миг разрушил в ней все связи тонкой стороны. Бутон мгновенно пожух, затем пожелтел, на глазах высок и рассыпался бурой былью. Привычный ко всему десяток телохранителей сегодня благоразумно держался метрах в пяти позади. А после такой демонстрации отодвинулся ещё на пару метров. Наградит случайно Его светлость проклятьем – хоть и за счёт казны, а лечиться потом выйдет крайне неприятно.

Поблизости остался стоять лишь старший сын. Но и ему явно было неуютно, хотя про господина Виктора ходили байки, что ему вообще вместо головы засунули компьютер – настолько хорошо он умел держать в узде свои чувства и эмоции.

Наконец в небе показались чёрные точки, и раздался стрекот винтов. Звено вертолётов окружало огромного золотого дракона, медленно отжимая его к земле в сторону площадки. Полупрозрачные крылья дракона были не совсем материальны, но стоявших возле посадочной площадки людей обдало самым настоящим потоком ветра, окатило пылью и мелким мусором. Многотонная звериная туша на удивление плавно приземлилась, земля даже не дрогнула. Мгновение спустя дракона окутало облако, замерцало, собираясь из тумана в разноцветные искры. С каждой секундой облако искр-точек на глазах сжималось, уменьшая объём. И вот уже вместо дракона на бетоне площадки стоял хорошо сложенный парень семнадцати лет. Рыжие шорты и майка идеально подходили под цвет густой медно-рыжей шевелюры, собранной в замысловатую причёску на манер тюрбана, и заодно не скрывали красивую атлетическую фигуру, выточенную тренировками в спортзале под руководством лучших тренеров.

– Диадему дракона, – Великий герцог протянул младшему сыну раскрытую ладонь, голос источал ледяной яд. – И не говори, что у тебя её нет. Родителям Лаймы я отдам её сам.

Антон спорить и не пытался: превращение отец видел сам. Если и злился он сейчас, то исключительно на Когтя. Фамильяр его самым бесстыжим образом бросил. В момент перевоплощения уменьшился или стал невидим – и оставил хозяина разбираться с разгневанным отцом самостоятельно. А что вечером мама скажет… Она ругаться не станет, и это намного хуже. Между прочим, идея насчёт дракона была в том числе и Когтя. Запустив руку в волосы, Антон вынул из «тюрбана» небольшую алмазную корону и вложил в протянутую ладонь. Волосы тут же легли нормальной причёской, ровной волной спадая до плеча. А ещё засияли на солнце разноцветными прядями. Преобладали рыжие, причём от красно-рыжего до золотисто-рыжего, но попадались и светло-пшеничные, и чёрные. От этого, как любил в хорошем настроении говорить отец, сын становился похож на тигра – даже глаза зелёные. Сейчас Антон себя чувствовал побитым тигром, а не хозяином тайги. Ибо неизбежно влетит, причём в этот раз влетит здорово – можно к гадалке не ходить. Интересно, на чём они с Лаймой прокололись?

Отец вложил диадему в коробку-сейф, отдал охраннику и жестом дал понять, чтобы посторонние отошли подальше. Затем вперил в сына гневный взор и подчёркнуто холодно начал:

– А теперь рассказывайте, молодой человек. Каким образом у вас оказался фамильный артефакт Воронцовых, и зачем вы его вообще брали.

– Стражи обязаны защищать не только людей, но и всех остальных. А дракон – это редкое краснокнижное животное. Вертолёты патрульной службы его бы напугали, ловля могла травмировать. А так я прикинулся драконом и спокойно завлёк сбежавшего змея обратно в границы заповедника. К тому же каждая ловля дракона обычно сопровождается тем, что один-два вертолёта приходится списывать из-за повреждений…

– Если забыть, что ты официально не входишь в Круг стражей. Вы, как мне уже доложили, на пару замечательно порезвились. Полетали, поиграли. Устроили небольшой смерч и пару пожаров. Как раз вместо ремонта вертолётов уже не патрульная служба, а я из собственного кармана буду оплачивать ущерб совхозу и частным крестьянским хозяйствам. Заодно восстановлю дамбу. Нет, она, конечно, пока стоит, но после приземления такой туши лучше ремонт сделать заранее. И Лайму можешь не выгораживать. Полетать на драконе этой девчонке захотелось, а тут повод опробовать диадему отыскался, паршивцы. Ладно, ей четырнадцать всего, но ты-то вроде бы постарше должен быть.

– Но папа…

– Что папа? Надо было тебя выпороть ещё за прошлый раз. Думаешь, что такие шустрые, и про твою выходку в заповеднике я не знаю?