Царь поневоле. Том 2

Я увидел, как девушку мигом сдуло с кровати, она безошибочно определила, что единственный, кто сидит в шатре, вольготно раскинувшись на кресле и есть царь, а потому упала на колени и вытянув руки, осталась стоять на коленях, лицом в пол напротив меня.

— Вы слишком сильно Мин заботитесь о моём достоинстве, — с улыбкой я поприветствовал новую смену и опциона, когда они поменяли тех, кто дежурил в шатре ночью, — мне даже порой неловко становится.

— Мой царь, — он низко поклонился мне, — ну ладно я ещё понимаю египтяне или нубийцы, ваши истинные и преданные подданные, много веков верой и правдой служившие царям Египта. Они могут рассчитывать на какую-то вашу благосклонность и милость, но эти…

Он едва не плюнул в сторону девушки, но с трудом сдержался. Я улыбнулся и сделал жест, что он может занять своё место, дальше я сам разберусь. Опцион поклонился и замер на месте главы охраны.

— Танини переодень её в чистое и помой, — приказал я, — и пусть вернётся на кровать, на полу дует.

Он склонился в поклоне, вышел из шатра и вернулся через десять минут.

— Вода для Его величества ещё не согрелись, — сказал он, — а ей хватит и холодной.

— Встань! — приказал он девушке и когда та поднялась на ноги, он показал снять с себя балахон.

Я увидел, как краска заливает её щёки и уши, и она вцепилась в одежду обоими руками.

— Сейчас прикажу и тебя так палками так изобьют, что на ж…у неделю сесть не сможешь, — разозлился парень, видя, что она стоит и ничего не делает.

По лицу девушки покатились слёзы, но она стала снимать с себя свою ночную рубашку, оказавшись полностью обнажённой. У меня, несмотря на усталость и лёгкую сонливость, от удивления открылись глаза. Фигура девушки под широкой одеждой, скрывавшей её пропорции, оказалась совершенной по моим стандартам конечно: двоечка грудь, не сильно широкие бёдра, узкие плечи и аккуратные ноги, всё приковывало к себе мой взгляд. Если только побрить её точно стоило в определённых местах. Я привык уже к египтянкам, которые везде себя бреют, так что тут явно было для брадобрея много работы.

Танини сам немного офигевший от увиденного, стал омывать её холодной водой, что вызвало набухание груди и её соски встали. Девушка, красная от стыда, закрыла глаза. Парень быстро её помыл, дал завернуться в мою одежду, которую раньше принёс для меня, и она быстро нырнула в мою кровать, укрывшись одеялами.

— Так быстро мой царь, в вашу кровать ещё наверно никто не залезал, — пошутил он, вызвав у меня лёгкую улыбку.

— Неси завтрак, помоюсь я чуть позже, — кивком поблагодарил я его за помощь.

— Есть будешь? — повернул я голову к пленнице, когда он вышел.

— Мой царь, — с тем же ужасающим акцентом начала она, но я остановил её.

— Я не твой царь, поэтому обращайся ко мне Твоё величество или Твоё величество Менхеперра. Ты не Танини, которому можно меня так титуловать.

— Прошу меня простить Твоё величество, — сев на колени, с наброшенным одеялом на плечи, она выглядела комично.

— Кто ты?

— Верховная жрица Царицы Небесной, богини Ашер, Твоё величество, — быстро ответила она.

— А-а-а, ты храмовая проститутка? — вспомнил я.

Глаза девушки мгновенно наполнились слезами.

— Нет! — мгновенно возмутилась она, — все жрицы богини — девственны!

— Да? — я погладил подбородок, — ты уверена? Мне всё время рассказывали, что те, кто поклонялся этой богине, должны за деньги принимать в себя мужчин, лучше если это будут иноземцы.

— Ложь! — абсолютно искренне возмутилась она, — наглая ложь! Откуда у Его величества подобные сведения! Кто их распространяет о нас? Мы даём обет невинности, становясь жрицами Царицы Небесной!

— Боюсь, что конкретно твоя невинность, сейчас под большим вопросом, — хмыкнул я, вызвав у неё испуг, но уточнять по этой опасной для себя теме она, разумеется, побоялась.

— Что ты делала в войске?

— Выполняла свою роль верховной жрицы Твоё величество, — тихо ответила она, испуганно косясь на меня, — проводила обряды поклоняющимся богине Ашер, вдохновляла воинов.

В шатёр вошёл Танини с подносом, на котором дымилась еда. Он поставил его на стол, порезал мясо, а затем принёс всё к моему стулу.

— Прошу мой царь, — сказал он.

Я сел ровнее, подвинул к себе золотые предметы и повернул голову к кровати.

— Ты голодна?

— Нет, Твоё величество, — как-то не сильно уверенно ответили оттуда.

— Танини поставь второй стул, — приказал я и это тут же было исполнено, а девушка, понимая, что это было неспроста, встала с кровати и аккуратно надев поданные ей мои банные сандалии, села напротив, впервые попав на яркий свет ламп.

Мои глаза сами собой снова расширились, я даже отложил вилку и нож. Подняв руку, приказал ей приблизиться и затем взяв её за подбородок, стал поворачивать её лицо влево и вправо, внимательно его рассматривая. Девушка была абсолютно прекрасна, а если вспомнить ещё и её фигуру, то где-то в глубине души моя любовь к Хумай внезапно отодвинулась куда-то далеко, а страсть к новой девушке медленно стала подниматься от низа живота вверх к самому горлу.

— Как тебя зовут? — мой голос стал хриплым, я отпустил её лицо и вернулся к еде, чтобы моё состояние не стало ей понятно.

— Ада, Твоё величество, — смутилась она, опустив лицо.

— Ешь, силы тебе понадобятся, — приказал я и сам стал есть и наблюдать за тем, как ест она, совсем уж маленькими порциями.

Где-то вдалеке раздались звуки рогов, которые не умолкали десяток минут, пока наконец не затихли, а в шатёр не вошёл Ментуиуи.

— Мой царь, — склонил он сначала голову, а затем с любопытством посмотрел на сидящую напротив меня девушку.

— Что случилось? — поинтересовался у него я.

— Иудеи обнаружили пропажу жрицы, — улыбнулся он, — прислали парламентёров спрашивают у нас ли она и если да, то просят отпустить за богатый выкуп. Центурионы легионов попросили меня сообщить об этом Его величеству.

— Не прошло и дня, какони заметили, — хмыкнул я, — а насчёт выкупа, найдите среди простых легионеров человека, умеющего сквернословить и пообещайте ему сто шетит, если он отправится к этим парламентёрам и без единого приличного слова расскажет, как сначала я тра…л их жрицу, затем это сделала моя охрана и завтра это сделает вообще любой желающий, пока она не умрёт от разрыва женских органов.

Глаза у иудейки при моих словах расширились и она теряя сознание, соскользнула со стула на пол. Я не обратил на это внимание, показав Танини заняться ею, сам же продолжил говорить с Ментуиуи.

— Боюсь мой царь, начнётся драка за такое щедрое предложение, — улыбнулся военачальник.

— Пусть тянут жребий и победит самый везучий, — хмыкнул я, — главное, чтобы сделали это побыстрей.

— Мой царь, — поклонился он и вышел.

Не успел я доесть, как снова заиграли горны и в палатку вошёл уже Эхор.

— Мой царь, — склонил он голову, — иудеи собираются идти в атаку после того, как их парламентёры вернулись обратно.

— Да? — сильно изумился я, хоть и рассчитывая на нечто подобное, когда отправлял легионера с заданием, но что они поведутся на это было всё же удивительно.

— Похоже легионеру тогда нужно будет увеличить награду, он сэкономил нам кучу времени.

Эхор улыбнулся.

— Я слышал, что он сказал и это было…

Он перевёл взгляд на девушку, которая стала приходить в себя, задумался и закончил явно более дипломатичнее, чем хотел сказать в начале.

— Впечатляюще, мой царь.

— Нужно будет тогда услышать это от него самого, — я поднялся с кресла, подзывая Танини, — мои доспехи.

— Слушаюсь мой царь, — бросился он к сундуку и манекену, где находилась моя боевая одежда и снаряжение.

— Если Его величество не против, я хотел бы помочь, — предложил помощь центурион.

— Хорошо, сэкономлю время, — согласился я.

С его помощью я быстро надел на себя броню и подхватив щит, пошёл к выходу.

— Не подпускайте её к острому, — предупредил я охрану.

— Конечно мой царь, — за всех ответил с поклоном опцион, отдавая приказы и выходя за мной следом. Две сотни уже ждали меня наружи и я поднявшись на колесницу, показал центуриону встать рядом. Что он с поклоном и сделал, а Танини с завистью посмотрел, как мы уезжаем от шатра.

Глава 6

Уже долгое время мы не принимали бой в защищённом лагере, так что я приказал поставить всех лучников на стены и главное не жалеть стрел. Пехотные когорты заняли места возле деревянных рогатин у бруствера и только конница сразу не участвовала в бою, поскольку её я приберёг до лучшего момента.

Мы прибыли как раз тогда, когда под завывания рогов, огромная масса людей уже подходила в зону поражения лучников. На секунду солнце заслонили тысячи стрел, когда восемь тысяч лучников выстрелили почти одновременно и затем на поле поселилась смерть. Стрелы сотнями выкашивали из рядов людей, которые несмотря на потери всё шли и шли вперёд, поскольку было их ну очень уж много. Трудно было сосчитать сколько именно, может быть и все шестьдесят тысяч, которыми мне угрожали купцы.

Потери иудеев были просто ужасающие. Даже когда они подошли ко рву и стали закидывать его корзинами с землёй, стараясь засыпать несколько участков для прорыва дальше, лучники со стен города добивали до них и косили одного за другим. Лучники из лагеря занимались более дальними толпами иудеев и убивали не меньше.

Я, находившийся недалеко от первой линии видел, что действительно, это были вчерашние крестьяне и ремесленники, поскольку желания умирать у них не было совсем и только воля их военачальников, а также их острые мечи, гнали ополчение вперёд. Лучники и пращники у них были, но они ничего не могли сделать против хорошо защищённых легионеров. Да, изредка кого-то ранило, кто был не слишком осторожен и высовывался из-за щита слишком сильно, но в целом огромная толпа людей застряла возле рва и не могла пройти вперёд, а их всё это время убивали и убивали.

Мне казалось, именно из-за огромного скопления людей и слабой организованности понять сразу это они не смогли, хотя трупов и раненных кругом было предостаточно, но войско иудеев было слишком большим, так что воинов, стоящих на ногах было всё время больше тех, что лежали на земли. Это их и подвело.

Когда заиграли рога призывая всех отступать, очень много тел лежало во рве или у него, а ещё больше оставалось на поле, когда слабо организованная толпа отступила, всё теряя и теряя людей под непрекращающимися обстрелами лучников. Первая атака была нами отбита, практически одними лучниками.

— «Хорошо, что я отменил отрубание рук, — подумалось мне, когда я смотрел, как легионеры по переброшенным лестницам перебрались через ров на поле и стали добивать раненых, а также собирать их вооружение, а также наши стрелы, которые понадобятся нам очень скоро в следующей атаке».

Я думал, что сегодня будет ещё одна, но нет, иудеи видимо подсчитав потери, на неё не решились. Так что, подождав ещё два часа и обговорив с центурионами наши дальнейшие действия, я покинул поле боя, вернувшись к своему шатру. Меня встречал Танини с весьма кислым лицом и я знал причину его настроения.

— Я тебе уже говорил, ты мне нужен здесь, — соскочив с колесницы, я передал одному из легионеров поводья, — легионеров у меня много, а ты такой один.

— Пишу о победах Его величества, — он жалобно на меня посмотрел, — а как я это буду делать, если сам их не вижу?

— Поспрашивай у тех, кто видел, — я пожал плечами, — всё устал я уже от этих разговоров, в бою тебя не будет и точка.

— Прошу меня простить мой царь, — поклонился он.

— Как дела у нашей пленницы?

— Поела, сходила, хм… — он покраснел, — в общем по женским делам. Я выдал ей необходимое, а охрана не сводила с неё глаз, хотя она и просила их хотя бы отвернуться.

— Надеюсь таких идиотов не было? — хмыкнул я.

— Конечно, мой царь, — согласился Танини, — она пыталась нож украсть со стола. Опцион заметил это и забрав его, пообещал рассказать Его величеству.

Это и произошло, когда я вошёл в шатёр. Охрана доложила, что пленница пыталась украсть золотой нож, а поскольку она была моей личной пленницей, то наказать её они не могли, оставив это на усмотрение Его величества.

— Благодарю, молодцы, — похвалил я опциона и посмотрел на иудейку, которая сидела на кровати, при моём появлении слегка побледнев.

— Ещё раз попробуешь что-то подобное выкинуть, я тебя накажу, — предупредил я её спокойным тоном, — и поверь, это тебе не сильно понравится, как впрочем и в принципе испытывать предел моего терпения и миролюбия. Он в последнее время стал уж очень небольшим.

— Слушаюсь Его величество, — глухо ответила она, поклонившись.

— Танини смой с меня пот, — приказал я, но в шатёр уже заносили горячую воду и чистую одежду, видимо он ждал меня и распорядился подогреть её заранее.

Опцион помог мне с доспехами, затем я сам сбросил с себя пропотевшую ткань, оставшись обнажённым и с ухмылкой заметил, как на кровати иудейка с расширенными глазами смотрела на моё тело.

— Что тебя удивляет? — спросил я, пока Танини аккуратно обмывал меня со всех сторон.

— Я никогда не видела таких огромных плеч и ног, — пискнула она со своего места, — тело Его величества очень могучее.

— Ты же вроде говорила, что девственница, — с иронизировал я, — откуда такие широкие познания о мужских телах?

Она тут же густо покраснела, но ответила.

— Я росла в большой семье и облик мужчин для меня не тайна, Твоё величество.

— Кто твои родители?

— Отец коэн, как и всё колено, которому я принадлежу, Твоё величество.

— Коэн? Кто это?

— Жрец для вас, египтян, Твоё величество, — объяснила она.

— А-а-а, это я тоже помню, — напряг я память, — колено Левия, рода Ааронова.

Глаза иудейки, чуть не выпали из глазниц.

— Великий царь Египта знает нашу историю? — она открыла рот от удивления.

— Я бы сказал так, — хмыкнул я, — на ваше несчастье, да. Иногда даже слишком хорошо. Я даже сейчас представляю себе, что там про меня вы понапишете в своём Священном Писании. По-любому одни гадости, как я вас подчинил и снова отправил в Египет в рабство.

Иудейка испугалась по-настоящему.

— Великий царь, неужели нам нельзя договориться? Я слышала, что присылали переговорщиков.