Вильгельм-2. Проклятие Саана

— Думаю, я смогу ее уговорить.

— Уверен? Нардис всегда был довольно упрямым. И вряд ли за столько лет его душа стала более покладистой.

Мор только хмыкнул.

— Не только ты все эти годы работал. Я, пока за вами наблюдал, тоже пришел к кое-каким выводам. Так что если и не уговорю ее вернуться, то заставлю. Уж на это-то моих сил точно должно хватить.

И вот после этого работа закипела с новой силой.

Однако поскольку теперь колдуна у меня не было, то поделиться жизненной силой стало некому. Но я решил эту проблему, позаимствовав у Гнора одну любопытную идею, и нашел способ выделить из собственной крови две кардинально отличающиеся по составу субстанции. А именно: ту, что делала меня мертвым и была смертельно ядовита для всего живого, и ту, что еще была живой, позволяя мне мыслить, двигаться и восстанавливать поврежденные ткани.

Сразу у меня, конечно, не получилось сделать как надо. То одно оказывалось не так, то другое. Но путем проб и ошибок я все же добился нужного результата и спустя всего три года после ухода Гнора наконец-то вернулся в грот, вытащил оттуда тело Нардиса и переложил его в подвал. Размораживаться.

Дня через три, когда процесс подошел к концу, я раздел и обмыл тело, после чего использовал на трупе состав для заживления ран и подготовил к собственно ритуалу.

Еще через день, когда рана в груди закрылась, я нарисовал на камнях ведьмин круг, структуру которого мы видоизменили вместе с Гнором. Поместил туда тело. Покрыл его сложной вязью из ведьминских рун. Положил рядом драгоценные камни, что забрал из ведьминой пещеры, молча порадовавшись, что строптивый колдун успел их зарядить. А самыми последними нанес на грудь Нардиса два очень схожих по строению, но совершенно противоположных по значению символа: жизни и смерти. После этого осталось лишь запустить процесс, объединив живое с неживым и соединив их в нечто новое. Однако прежде…

— Мор, твой выход.

Призрак, подлетев к устало поникшей душе, с размаху ударил ей по хребту, буквально вбивая в мертвое тело.

— Давай!

После чего я торопливо вылил на два последних символа пробирки с собственной кровью, именно той, что была предназначена для каждого из них — мертвое для смерти и живое для жизни.

Ведьмин круг вспыхнул.

Разложенные в строго определенном порядке камни мгновенно опустели.

Магическая печать, которая когда-то привязывала Нардиса ко мне, благополучно испарилась. Лежащее на полу тело окуталось слепяще-ярким коконом, и… все тут же стихло. Неистово-яркий свет, от которого даже мне пришлось зажмуриться, снова угас. Лежащее на полу тело на первый взгляд ничуть не изменилось. Но, как и с Гнором, следовало дождаться результата. А в процессе поменьше думать о том, что второй попытки у нас наверняка не будет.

Правда, в отличие от того же Гнора, ждать нам пришлось дольше обычного, потому что ни утром следующего дня, ни через день, ни даже через два Нардис так и не пришел в себя, его сердце не заработало, и не появилось ни единого признака того, что ритуал завершился успешно.

Меня это беспокоило.

Мор даже предположил, что слишком долгая заморозка могла повредить телу сильнее, чем мы рассчитывали, поэтому состав для восстановления оказался слаб и упрямая душа все-таки сбежала.

И только на третий день, ближе к вечеру, в лаборатории раздался оглушительный треск, а следом за ним и страшный грохот, который сумел избавить нас от сомнений. Потом послышался истошный вой на множество голосов. Звуки разрываемой плоти. Утробный рев, в котором не было ничего человеческого. А как только я кинулся к лестнице, оттуда без предупреждения вылетело что-то живое, всклокоченное, абсолютно голое и при этом покрытое свежей кровью с головы до ног.

Сверкнув алыми глазами, это нечто свирепо оскалилось, продемонстрировав на редкость длинные и острые клыки. Затем потянуло носом, раздраженно рыкнуло. После чего с неимоверной скоростью промчалось мимо, безошибочно отыскало выход из пещеры и, выскочив наружу, все с той же поразительной скоростью кинулось по склону вниз, издавая по пути леденящее кровь рычание.

— По-моему, мы что-то не то наколдовали, — скептически заметил Мор, когда существо огромными прыжками помчалось прочь. — Тебе не кажется, что его надо остановить?

Я глянул вслед убегающему человеку. Кивнул. После чего свистнул Кости, а уже когда она ринулась в погоню, принялся неспешно спускаться вниз, прекрасно зная, что с такой помощницей торопиться некуда.

Глава 2

Количество костяных гончих за время пребывания в горах я увеличил почти до пяти десятков голов, но в обычное время они мне были без надобности. Кость и Клык, которого я сотворил по ее образу и подобию, вот, собственно, и все, в ком я по-настоящему нуждался.

Остальная стая была рассредоточена в горах. На склонах вокруг пещеры. Вдоль тех немногочисленных троп, которыми к нам можно было добраться. Оставшись сидеть и лежать именно там, где им приказали, они годами сохраняли неподвижность, при этом постепенно обрастая песком, залежами мелких камней, нанесенной ветром землей, а вместе с ней — травой и кустами…

Наверное, кто-то, проходя мимо, удивился бы чудесам природы, сумевшей создать такие удивительно живописные скульптуры. Но гончие не спали. Я больше не считал нужным усыплять своих бессмертных стражей, которые могли понадобиться в любое мгновение. Поэтому стоило их только позвать, как вросшие в землю псы немедленно встрепенулись и ринулись наперерез беглецу, в два счета загородив ему дорогу и тем самым заставив остановиться.

— Ну что сказать, — задумчиво проговорил призрак, когда мы приблизились и присмотрелись к окровавленной фигуре. — Внешне это действительно Нардис. Вот только с мозгами у него что-то не то.

— Скорее всего, это временное явление, — предположил я, следя за тем, как гончие кружат вокруг голого парня, а тот пригнулся, словно зверь перед прыжком, и утробно рычит, не сводя с них бешено горящих глаз. — Смотри: реакции в норме, двигательная активность тоже в порядке — вон как он из пещеры припустил, хотя Гнор в первые сутки после пробуждения чувствовал себя не в пример хуже.

— Гнору было намного больше лет.

— А Нардис почти два десятилетия провел в глубокой заморозке. Тем не менее, и скорость, и сила… он ведь даже не запыхался. А еще у него на левой руке рана… была только что.

— Да, регенерация превосходная. Намного лучше, чем у подопытных образцов, — вполголоса заметил призрак, не торопясь, впрочем, приближаться к беглецу. — Хотя с аурой, похоже, такая же беда, как у Гнора.

Я присмотрелся, но второе зрение и впрямь показывало у Нардиса не нормальную салатовую ауру, как у живых, а такое же невнятное серое безобразие, какое было у старика. Хотя нет. Не совсем такое же — у Гнора аура была неподвижной, а у парня она словно… дышала. Тревожно ужималась, если кто-то из гончих подбирался чуть ближе, и снова расслаблялась, когда угроза миновала.

Получив мысленную команду, псы начали медленно теснить парня обратно к пещере, но тот сумел меня удивить — неожиданно совершив обманный маневр, попытался прорваться, однако был дважды укушен и с шипением отскочил, скаля острые зубы.

— Похоже, я ошибся — мозги у него все-таки работают, — задумчиво обронил Мор.

— И он определенно умеет делать выводы из своих ошибок.

— Согласен. Вон как встал. Под когти больше не подставляется, зубов тоже старается избегать. Хотя поведение у него все еще далеко от нормального.

— Он просто голоден.

— Да, но он ведет себя как дикарь. Небось даже говорить не умеет.

— Сейчас мы это проверим, — пообещал я и, сходив в пещеру за дубинкой, оглушительно свистнул.

Нардис, окруженный псами, стремительно обернулся.

При виде меня и висящего у меня за левым плечом черного облака он замер. Его непривычно алые глаза сначала расширились, потом сузились, словно в его голове и впрямь происходила переоценка ситуации. Взлохмаченные, сплошь покрытые кровавыми ошметками волосы тревожно колыхнулись. Кончики ушей настороженно дернулись. Следом за этим он шумно втянул ноздрями воздух, после чего развернулся уже всем телом и, напрочь позабыв про костяных псов, огромными прыжками ринулся в нашу сторону.

— Ого, какая прыть, — тихо присвистнул призрак.

— Да, впечатляет. Возможности его тела оказались гораздо выше ожидаемого.

— Это хорошо или плохо?

— Я склонен считать, что скорее хорошо. Смотри, как он фокусируется на цели, — приятно удивился я, ощутив на себе горящий взгляд парня. — Тебя он явно видит, но как врага пока не воспринимает. Сообразительный мальчик.

— Уверен, что сможешь его остановить? — вместо ответа поинтересовался Мор.

Я только улыбнулся. А когда опасно изменившийся Нардис совершил последний, на редкость мощный и опасный прыжок, просто ушел в сторону и со всего размаха ударил ему дубиной по голове.

Звук раздался такой, словно я зарядил не по человеку, а по стволу дерева.

Дубина в моих руках разлетелась в щепы.

Нардиса отшвырнуло прочь. Насчет раздавшегося хруста я не был точно уверен, произвела его сломавшаяся дубина или же это пострадали кости, но парня от удара аж перекувырнуло в воздухе. После чего он совершил красивый кульбит и ничком рухнул на землю, издав при этом приглушенный стон.

— Реакция на боль в норме, — с невозмутимым видом констатировал я, отбрасывая измочаленную деревяшку в сторону. — Хотя крепость костей и впрямь выше, чем у простого смертного. Обычному человеку я бы попросту снес черепушку, а этот еще шевелится. Нардис… эй, Нарди-ис… ты живой?

Мой незаменимый, некогда несправедливо убитый и заново воскрешенный помощник с еще одним приглушенным стоном перевернулся на спину, обеими руками зажимая расквашенный нос.

— Саан, за что?!.

А потом увидел над собой мое лучащееся доброжелательностью лицо и чуть не поперхнулся.

— Вилли?!

— Я же говорил, что сработает, — удовлетворенно кивнул я под насмешливое хмыканье Мора. — Дубина — воистину незаменимая вещь в налаживании контакта между людьми. Вон как сразу мозги прочищает.

— Проклятье, Вилли! Зачем ты меня ударил?!

— Как это зачем? От радости, конечно, — оскалился я, протягивая своему помощнику руку. — А теперь хватит валяться. Вставай и приводи себя в порядок. За время твоего отсутствия накопилось слишком много дел.

* * *

— Сколько-сколько меня не было?! — в шоке переспросил уже умытый, одетый и аккуратно причесанный Нардис. — Двадцать с лишним лет?!

— Двадцать шесть с половиной, если быть точным.

— И ты все это время?!.

Я молча подвинул к нему склянку со свежей кровью. Парень машинально дернулся, сцапал ее, с жадностью втянув ноздрями солоноватый запах. Но быстро опомнился и с отвращением поставил емкость обратно на стол.

— Фу. Я теперь что, должен это пить?

— Тебе придется. Хотя бы иногда. Такова цена твоего воскрешения.

К сожалению, это была сущая правда. Эксперименты на животных, которые я провел уже с учетом новых вводных, наглядно доказали, что в первое время употребление крови — это единственный способ сохранить им жизнь. Без крови их тела быстро утрачивали ценные навыки. Они неумолимо слабели, худели и постоянно стремились вернуться в исходное… то есть мертвое состояние.

По-видимому, сразу после воскрешения происходящие в организме подопытных процессы настолько ускорялись, что для их обеспечения простой пищи попросту не хватало. Тело тратило слишком много времени, чтобы переварить ее и усвоить, тогда как энергия ему была нужна немедленно, причем в огромных количествах. И обеспечить ее могла только кровь. Причем свежая. И желательно от существ того же вида, одного из представителей которого мне удалось воскресить.

Хорошая новость заключалась в том, что тяга к употреблению крови была не вечной. Обычно процесс длился месяц… максимум два для мелких животных и до полугода для представителей более крупных пород.

После этого реакции, происходящие в обновленном теле, постепенно возвращались к более или менее приемлемому показателю. Процессы, требующиеся для обеспечения жизнедеятельности, замедлялись. Потребность в чистой энергии и питательных веществах уравновешивалась возможностями организма добывать их из обычных продуктов. Поэтому тяга к крови постепенно снижалась. Вместо нее, как и следовало ожидать, возвращался нормальный аппетит. После чего животное переходило к обычному существованию, а потребность в крови активизировалась только тогда, когда телу наносился непоправимый ущерб и требовалась немедленная регенерация.

Ну примерно как у меня.

Единственное различие между мною и подопытными заключалось в том, что я никогда не ощущал чувство голода. Я просто знал, что мне нужна кровь, но не испытывал к ней тяги. Поэтому и отсутствие должного количества пищи не приводило меня в пограничное состояние. Тогда как звери, если их своевременно не покормить, быстро впадали в ярость, а потом и в неистовство. В скором времени теряли над собой контроль и были готовы разорвать любого, даже хозяина и собственного партнера, лишь бы погасить терзающий их голод, аналога которому я в животном мире пока не встречал.

Нардису я тоже все это подробно объяснил, прежде чем тот успел ощутить особенности своего нового состояния. Он должен был понимать, что к чему. Должен был сам нащупать границы дозволенного. Это, в свою очередь, помогло бы ему не утратить контроль в самые первые и сложные дни. И в конечном итоге подарило бы возможность вернуться к нормальной жизни.

— Но я не хочу! — возразил Нардис, когда я снова пододвинул к нему склянку. — Пить человеческую кровь — это же… это…

— Сейчас это необходимо. На время. Иначе ты умрешь.

— Но убивать ради того, чтобы жить самому….

— Можешь не волноваться — кровь я давно научился хранить про запас. Для тебя ее собирал давно, тем же методом, которым наполняю свою флягу. Поэтому ни мне, ни тебе не придется никого убивать. Склады пока полны, на несколько месяцев тебе точно хватит.

Нардис поджал губы.

— И часто мне придется ее пить?

— Сейчас ежедневно. Потом все реже и реже. А после того, как ты вернешься к обычной пище, она тебе вообще не понадобится. По крайней мере, до тех пор, пока тебя серьезно не ранят.

— А если ранят, то я все равно начну сходить с ума от жажды и пытаться сожрать первого встречного?

— Боюсь, что так, поэтому постарайся до этого не доводить. И на всякий случай держи дома запас, который не забывай своевременно пополнять.

— Саан, — с тоской оглядел пустые стены Нардис. — И это уже не изменить, да? Я или умру, или останусь таким навсегда?

— Именно так.

— Тогда лучше бы ты меня не воскрешал. Жрать людей и постоянно испытывать желание пить чужую кровь… я теперь что, живой мертвец? Зомби? Или еще какая-нибудь разновидность нежити?

— Напротив, ты сейчас живее всех живых.

— Но ты превратил меня в чудовище!

Я внимательно посмотрел на расстроенного парня.

— То есть я, по-твоему, тоже чудовище? Или ты забыл, что я время от времени тоже вынужден пить человеческую кровь?

— Нет, не забыл. Но становиться кровососом мне совсем не улыбается! Я не хочу так жить!

— Другого варианта нет. Или предлагаешь вернуть тебя обратно в мертвое состояние? — спокойно предложил я.

Нардис встрепенулся.

— А ты бы сделал это? Ну… если бы я попросил, ты помог бы мне умереть? Сам я, наверное, не смогу. Но если ты говоришь, что без крови я обезумею и все равно пойду убивать… ты бы избавил меня от этого?

Я помолчал пару мгновений.

— Я вернул тебя к жизни, потому что считал твою смерть преждевременной и неприемлемой лично для меня. Если ты считаешь, что я неправ, то да. Я могу это исправить. И у меня не дрогнет рука тебя убить, хотя сожалеть об этом я, скорее всего, буду.

— Дай зеркало, — вместо ответа буркнул Нардис, отведя сконфуженный взгляд. А когда вдосталь налюбовался на собственное отражение, недовольно насупился. — Я теперь всегда такой буду?

Я непонимающе перевел взгляд на отражение.

А что не так? Лицо как лицо. Обычное, без шрамов и прочих отклонений. Нос нормальный, последствия от встречи с дубиной с него давно исчезли. Рыжие патлы остались такими же, как раньше. Ну цвет глаз поменялся. Что в этом такого? Ах да, в темноте они еще и светились. Кого-то однажды наверняка напугают до мокрых штанов, но за отличное ночное зрение, на мой взгляд, это была невысокая цена.

— Ну так что? — совсем уж похоронным голосом осведомился парень, когда приоткрыл рот и обнаружил там приличные по размеру, определенно не человеческие клыки. Нардис даже попробовал расшатать один зуб, но тот, к его сожалению, оказался настоящим. — Я теперь не человек?

— А сам как считаешь?