Помоги проекту - поделись книгой:
Последний из медоваров
Глава 1
***
Пастух/Тэм
Море манило меня не всегда. Для горца море - это далекая и неизведанная стихия из другого мира. Мира, с которым он никогда не пересечется.
Но только до тех пор, пока я не встретил Мэри. Капитан Мэри. Никто и не звал ее иначе. Мэри бредила тайными землями, картами сокровищ и храмами из золота. Мэри не изменяла своему пути. И, сколько я ни стучался в ее дверь, неизменно уходила в море.
А морская пена цвета овечьей шерсти под угрюмым дождем возвращала мне столько раз задаваемый вопрос:
- Мэри, выйдешь за меня?
Я, как зачарованный, возвращался к валунам Побережья вновь и вновь, вглядывался в горизонт, а прибой лизал мои сапоги и шептал:
- Выйдешь за меня? - и уходил, смеясь, как Мэри.
Капитан Мэри. Это имя прокатилось по всему Побережью славным громом, сверкнуло, как молния, и однажды исчезло из жизни. Кораблю Мэри оказалось не суждено вернуться и бросить якорь в порту Побережья. Моя любовь нашла приют на дне морском. Мэри не изменяла своему пути. Она никогда не выйдет за меня.
- Выйдешь за меня? - повторил прибой мой вопрос безжалостно.
Я не привык ронять слез. Все равно их высушит ветер. И неважно - ветер моря или гор. Я просто сидел, смотрел в море и не мог уйти.
Она никогда не выйдет за меня.
***
Мальчик/Терри
- Бросьте его в море, а я научу вас готовить
Этого не может быть! Я в недоумении воззрился на отца. Последний пивовар из рода тех самых пиктов - по крайней мере, он так говорил - , человек чести, который взял с меня клятву хранить в тайне рецепт верескового меда даже под страхом смерти. И он. Он говорит такое?!
- Мне будет совестно продать при нем свою совесть. Ты хоть и сакс, но поймешь.
Он. Продает секретный рецепт в обмен на свою жизнь и мою... смерть!
Я не почувствовал ни того, как веревки больно впиваются в кожу, ни жестких до синяков пальцев крепкого воина, не услышал крика чаек над морем. Я лишь стоял и не сводил глаз с того, с кем провел тринадцать лет жизни в ароматной пивоварне, на того, кто отправлял меня вчера в порт забрать пряности, на того, с кем пришел на этот мыс, как обычно, собрать вересковых цветов, на того, с кем мы вместе вдруг оказались перед лицом смерти из-за тайны, которой владели. Я не сводил с отца глаз. Он стоял среди розового вереска перед беспощадным красным мундиром, даже не потрудившимся спешиться, ветер развевал гриву коня и тронутые сединой такие родные волосы. Отец даже не посмотрел на меня, а мой язык онемел, и я не оказался в силах вымолвить хоть слово. Я был глух и нем, но видел слишком ясно. Это воспоминание, словно выкрашенное пурпуром, времени не под силу стереть. Человек, которому я безоговорочно доверял всю жизнь, отказался от меня, даже не моргнув, и приказал убить.
- Я бы давно выдал тайну, да перед сыном неловко, - казалось, внутри меня все разорвалось и превратилось в сплошные колотые раны.
И лишь в тот миг, когда из-под ног у меня исчезла опора, когда в ушах засвистел воздух и утес внезапно стал удаляться наверх, уста мои разверзлись, и я закричал. Пробовал расправить руки и шевельнуть ногами - и почувствовал веревки. Я умел плавать. Я любил море. Но - его волны ревели подо мной и манили пальцем смерти. Я кричал и кричал. Пока в нос не попала соленые брызги. В тот миг я забыл про предательство на утесе. В тот единственный момент я мог бы быть счастлив без этого воспоминания. Но о счастье я думал меньше всего. Смерть вошла в мои ноздри морской водой, которую я столь любил.
Море приняло меня в свои объятия. Меня, извивающегося всем телом. Волнующиеся волны были бы рады поглотить мое несчастье и подарить вечный покой. Если расслабиться... вдохнуть полной грудью... Я все еще пытался бороться. Только дышать было поздно - пучина втягивала меня все глубже, в темноту, дальше от неба, которое видело мой самый ужасный день жизни и осталось в стороне. Но вот падение окончилось, меня потянуло наверх и перед глазами снова стало светлеть. Да. Сейчас меня вытолкнет на поверхность. И это мой шанс ухватиться за жизнь.
Воздух. Благословенный вдох. Перевернуться на спину. Расслабиться. Вот так. Небо перед глазами. Волны качают, как мать колыбель. Я не помню ее... Утес нависает надо мной, словно хочет придавить. И чайки кричат надрывно. Отца у меня тоже больше нет. Я больше ни в жизни не назову этого человека отцом. Я затрясся, и волна перевернула мое беспомощное тело лицом вниз. Зачем жить?.. Зачем жить, когда никто этого не хочет?.. Пусть слезы смоет море. Навсегда.
***
Примечания автора.
Дорогие читатели!
Жутко приятно, что вы тут.
Линии пастуха и маленького медовара навеяны песней Сесиль Корбель "Мэри" и балладой Роберта Льюиса Стивенсона "Вересковый мед" соответственно.
тексты этих баллад и остальной поэзии в дополнительных материалах к книге (в конце)
Насчет историчности баллады Стивенсона - мне так и не удалось составить четкое мнение. Вроде как и существует Галлоуэйское предание о "последнем из пиктов" (кстати, эта информация до меня дошла совсем недавно, а ведь половина книги уже написана и существует спокойненько почти под идентичным названием), и отец в той истории действительно остался жив. И вроде как Стивенсон просто его переложил на стихи.
Однако, с другой стороны, согласно накопанным мною историческим сведениям, пикты были сильными воинами, а не малютками (даже Римской империи в свое время противостояли), и вовсе скотты их не уничтожили.
Так что - понятно, что ничего не понятно.
Хотя то, что ноги у истории растут из Галлоуэя, нам очень пригодится.
В "Последнем из медоваров" баллада о вересковом меде являет собой песню, которую сложил менестрель, услыхавший об описанных в этой главе событиях. Приукрасил по-своему... и вышел Стивенсон:) предположительная эпоха действия книги - вторая половина 18 века.
Однако историческим данный роман не является. Это сказка.
Приятного чтения!
P.S. Буду рада, если будете делиться своими впечатлениями от прочтения :)
Музыкальный ряд к этой главе -
Глава 2
***
Пастух/Тэм
Мальчишка казался невероятно бледным, и губы его посинели. Жив ли он? На черных пушистых, как у ягненка, ресницах и слипшейся челке блестели капли воды, а прибой продолжал настойчиво вопрошать:
- Мэри, выйдешь за меня?
- Замолчи, - отмахнулся я от моря и был вынужден потереть мокрое плечо: волна швырнула о камень, когда я пытался вытащить несчастного парня на свет божий. Это чудо, что я успел. Как вообще мальчик мог продержаться на воде, невероятно. С утеса он упал мастерски связанный по рукам и ногам, точно сноп. Долго оставаться тут не стоит, пусть грот под утесом и прячет нас от лишних глаз.
Мэри, тебе бы понравилось здесь. Может быть, даже в нем какие-нибудь пираты спрятали сокровища века назад. Ты бы их нашла, стала богатой и не сгинула бы в море.
Возможно, ты так же лежала на прибрежном песке, и кто-то склонялся над тобой, спрашивая себя, жива ли эта девушка в черных шароварах и с желтой лентой в волосах. И прибой шептал: "Выйдешь за меня, Мэри?"
Я приложил ухо к груди утопленника. Там тихо билась жизнь. Жив! Я осторожно надавил ладонями на его хрупкую грудную клетку. Еще раз. Сильнее. Сложил худые ноги мальчика в коленях и прижал к его груди. Кто мог так жестоко поступить с ребятенком? Ему никак не больше двенадцати. Еще жить и жить.
- Выйдешь за меня? - снова лизнула волна берег, утягивая за собой обрезки веревок.
Ресницы паренька дрогнули. Я опустил его колени и растер холодную ладонь.
- Слышишь меня, малец? - спросил его неожиданно хриплым голосом. Надеюсь, не испугаю.
Мальчик закашлял водой и шевельнулся. Я поднял его осторожно, чтобы вода вышла. Он кашлял и кашлял, а потом открыл глаза. Из-под черной шапки волос на меня посмотрели глаза цвета грозового моря. Я вздохнул. Ты прислала мне привет, Мэри. Спасибо и на этом.
- Зачем? - это первое, что он спросил. - Зачем вы спасли меня? - в его голосе не прозвучало никакой благодарности. Скорее, ярость. Я не нашелся, что ответить. Я не умею говорить с детьми, Мэри. Да и с женщинами тоже.
- Я ХОТЕЛ умереть, - сказал утопленник, выдергивая ладонь из моей руки.
Как могут люди прощаться с жизнью вот так, забывая о тех, кто останется один? Во мне вскипел гнев. Мэри тоже презирала смерть, а теперь ее нет, и ей все равно. Но я остался. И мне с этим жить. И мне никогда не будет все равно, что ее больше нет!
Но я ничего не сказал. Только, наверное, посмотрел странно, потому что мальчик добавил едко, обхватывая изодранные о скалы коленки руками:
- Я никому не нужен. Мой... отец приказал меня бросить в море. Так что, туда я и вернусь, сэр, - откуда силы взялись, он поднялся и пошел к первой волне.
- А я не в счет? - резко выпалил я, тоже поднимаясь. Парнишка остановился и оглянулся. Мэри, я против игр со смертью. Болванов надо останавливать. Они воображают, что имеют право решать: жить им или нет. - Я жизнью рискнул, чтобя тебя спасти, а тебе плевать?
Мальчик замер на месте, вытаращив свои серо-синие глаза на меня.
- Но я... мне все равно некуда идти, - сказал он гораздо менее уверенно.
- Пойдешь со мной, - не знаю, зачем я так сказал.
Прибой не откликнулся.
***
Мальчик/Терри
Я не понимал, зачем я иду за этим странным бородатым человеком. Думать не хотелось, вот и все. Казалось, если не буду думать, то забуду. Ту картину на утесе, где я всю жизнь собирал вереск.
Я вспоминал, как отец смеялся и рассказывал за кружкой глупые истории, как трепал меня по волосам, как варил вересковое сусло с таинственным видом и распевал готические баллады. Это был совсем не тот человек. Не тот человек, который продал меня за свою свободу и фраох. Мне казалось, что здесь какая-то ошибка...
Но ведь он сам сказал: "Я хочу жить, так что расскажу вам секрет верескового меда, только уберите мальчишку".
В глазах туманилось. А спина этого странного человека в клетчатой накидке до колен все оставалась впереди, и я не замечал, как море исчезает за лесом и камнями. Только его ботинки и гетры, карабкающиеся по скользким камням и пучкам травы, как по ступеням. Только пурпурные воспоминания.
***
Пастух/Тэм
От Побережья до нашей деревни в Нагорье не так далеко, как кажется. Всего день пути.
Мальчонка не жаловался, хотя было видно, что устал. Ему бы отдохнуть, выпить парного молока, но я не привык заботиться о человеческих детенышах. Ягнята - дело другое. Они благодарно смотрят и доверчиво жмутся. И не говорят "я хочу умереть".
Я поглядывал на маленькую ладно сбитую фигурку и круглощекое лицо со сжатыми в тонкую линию губами, и не мог взять в толк, зачем веду его с собой. А ведь эти щеки так подходят тому, чтобы смеяться.
Я слишком много думаю. Мэри спит на дне моря вечным сном. Жизнь не станет такой, как прежде.
Когда я остановился у родника попить, мой маленький спутник опустился на камень, тяжело дыша. Я к холмам человек привычный, а вот мальчишка...
- Бывал в Нагорье? - спросил все же я, вытирая ус рукавом.
- Нет. - Мы оба не горели желанием разговаривать. Оно и к лучшему. Утопленник подождал, пока я освобожу камень, и встал на мое место, подставляя ладони лодочкой под прозрачную струю. Пил он жадно и много.
- Не усердствуй, будет тяжело идти, - пришлось мне сказать, накидывая верхнюю часть килта на плечи. До
Парнишка кивнул и послушно выпрямился, вытирая рот тыльной стороной ладони. Дырки на коленках открывали взору раны от камней. По-хорошему, их нужно промыть и перевязать. Но я планировал добраться домой до первых звезд.
- К вечеру будем на месте, - бросил я обнадеживающе.
- На каком месте? - позволил себе полюбопытствовать мой спутник.
- Я пасу овец, - пояснил я, срывая сухую травинку и вставляя в зубы. - Зовут меня Тэмом.
- А я Терри, - протянул вдруг найденыш руку. Странное имя, даже для сакса, хотя говорит ребятенок по-гэльски чисто. - Последний... один из последних медоваров, - парнишка смолк и отвернулся, словно ища взглядом море, да только оно уже скрылось за холмами.
- Вот и славно, - пожал я его руку. - Идем, Терри, медовар. - Не мог не усмехнуться. А гордости мальцу не занимать. Это же надо выдумать - эдак представиться.
***
Глава 3
***
Рони
Я очень люблю свою дудочку. Когда запускаю в нее ветер, мне кажется, что это курлычет горлица в лесу. Я сижу на холме; деревня за спиной а впереди - зеленая долина, лес и холмы под грозным небом. И я воображаю себя горлицей. Тогда могу полететь в долину, за холмы, за лес. Конечно, волынка куда лучше, чем дудочка, но дядя Хэмиш достает ее только на собрание или праздники. А еще под нее летать не хочется.
На холме справа, как всегда, пасет свое стадо пастух Тэм. Раньше он меня не интересовал, пусть все и смеялись, что он влюбился в Капитана Мэри. Не знаю, что в этом смешного. Вот, Айли тоже влюбилась в сына конюха лэрда, но никто не смеется. А даже сочувствуют ей, что замок лэрда за двумя холмами. Почему тогда, если это грустный пастух Тэм, должно быть смешно, а если моя сестра - нет?
По-моему, влюбляться - это интересно и захватывающе. С Побережья пастух Тэм привел мальчика. У него черные волосы, такие, как крылья у лесного ворона, а лицо бледное с нежной кожей. Глаза синие, но близко у меня рассмотреть не удалось. Чтобы понять, похожи они на озеро или небо. Он совсем не носит килт, не танцует
А мне все равно интересно, почему Терри грустный и ничего про себя не рассказывает. Пока не узнаю, не отстану. А, может, вообще никогда не отстану.
Поделиться книгой: