Фиктивная вдова для миллиардера

Лина Леманн

Фиктивная вдова для миллиардера

Пролог

Марк

В доме без людей очень тихо. Нет дурацкой музыки и тупых шуток охраны. Потираю виски. Привычная за последнюю неделю боль сжимает голову кольцом.

Телефон вибрирует на журнальном столике, прям на стопке последних выпусков Forbs, в каждом из которых есть упоминание обо мне. А на экране мобильника светят четыре буквы: Гном.

— Да, Борис? — включаю громкую связь, чтобы не прекращать массировать виски.

— Босс, заказ скоро будет у вас, — голос первого помощника эхом разлетается по дому. — Пожелания соблюдены на все сто процентов. Шатенка, вроде натуральная, глаза синющие, большие, рост чуть больше полутора метров, спортивная, бюст ого-го-го, в бизнесе впервые, подводов не имеет.

— Почему досье до сих пор не на моей почте? — Обновляю страницу, но по-прежнему нет входящих писем.

— Извините, босс, «Клуб» не выслал. Там какие-то заморочки с серверами, не могут. Обещали как только, так сразу.

— То есть за те деньги, что мы отдали, нет полной информации? — говорю спокойно, но Борис, знавший меня слишком хорошо, начинает дышать чаще.

— Что вы, босс! Перед покупкой я все внимательно прочел, через наших друзей из ФСБ пробил девочку. Чистая, мамой клянусь! — тараторит он.

— Тогда пусть они и пришлют мне информацию.

Сбрасываю вызов. Ненавижу, когда что-то выходит из-под контроля.

Впрочем, спустя пять минут мои собаки заходятся лаем. Подхожу к панорамному окну, выходящему во двор. Через задние ворота на огромную территорию выезжают два квадроцикла. Девушку вижу сразу. Что за прическа? Еще и с комьями налипшего снега. Мои люди идиоты.

Девушка с трудом встает, с ее колен падает на землю кусок темной ткани. Плед? Умная, значит?

В тот момент, когда она уже должна повернуться лицом к дому, телефон вновь громко вибрирует. Уведомление с почты. Пришло досье.

В душе движется что-то, напоминающее интерес. Как давно я не испытывал подобное!

Усаживаюсь в кресло, лицом к двери, чтобы побольше узнать про свою будущую жену. Правда, она еще не в курсе, зачем я ее купил.

Хмурюсь, пробежав по строчке с редким именем. Николь. Фотография загружается. Только чем больше читаю информации, тем больше могу сказать наперед. Существует ли судьба? Сейчас я уверен, что да.

Цокот шпилек по паркету раздается все четче, как и тяжелые шаги моих охранников. Что же, читать больше нет смысла. Да и для задней уже поздно. Скрещиваю руки на груди, не могу скрыть ироничную ухмылку.

Дверь открывается. Мелко цокают шпильки. Испуганная фигурка предстает передо мной, но по мере того, как вытягивается ее лицо, страх уходит, уступая место гневу.

— Это что, шутка, Марк⁈ — возмущается она так искренне, словно не стояла пару часов назад на пьедестале, продавая себя за бешеные бабки. Пусть и в первый раз.

— Какая уж тут шутка? — с наслаждением впитываю ее негатив, провоцируя. Подхожу к ней, поднимаю это красивое личико за подбородок. — Ты теперь моя, Ника. Официально моя. Больше не сбежишь.

— Что ты хочешь? — робея, спрашивает она. Глаза свои огромные, как у олененка, распахнула, губы невольно приоткрыла и ждет, боясь вздохнуть.

— Задача проста: ты станешь моей женой, — говорю так, чтобы меня слышала только она. — Точнее, вдовой. Будешь отвлекать внимание, пока я выясняю, кто воткнул нож мне в спину. Сможешь сделать вид, что ненавидишь меня? — наклоняюсь к ее шее, вдыхаю охренительный аромат ее кожи, которая тут же покрывается мурашками.

— О, мне даже не придется стараться, — цедит она, вырываясь из моих рук.

Глава 1

— О, Тамада!

Ненавижу. Когда. Меня. Так. Называют!

Оборачиваюсь так резко, что шея хрустнула. Никакому смертному не позволено обращаться ко мне с этим прозвищем. Никому!

— И тебе привет, Марк, — вроде цежу с милым оскалом, но увидев старого знакомого, теряю весь запал.

Да, Марк Гайдман теперь другой. Не долговязый мальчишка-одиночка, что всегда сидел на «галерке». А еще это единственный человек со всего мира, с кем я бы никогда больше не хотела встречаться.

Наша история началась с начальной школы. Марк никогда не просил списывать, в отличии от всего класса. С гордым видом он сдавал свои работы и неизменно получал низкую оценку. Я сидела на первой парте и, когда он выходил к доске, милостиво подсказывала ему решение. Но Марк всегда отворачивался. Ох как меня это злило! Все мечтали со мной общаться. Все, кроме него. Он один не желал сдаваться перед моим очарованием. И я готова была его за это простить, пока…

Тамада. Это прозвище приклеилось ко мне в классе пятом. Я была такой девочкой-хорошисткой, с белыми бантиками, в юбке-колокольчике. Вела утренники, на каждом школьном концерте безупречно декламировала стихи, меня ставили в пример.

— Ты только и делаешь, что развлекаешь людей, — бросил как-то Марк после очередного концерта, когда я убирала реквизит. Видимо, его прислали мне помочь. — Никто не хочет с тобой дружить по-настоящему. Всем от тебя что-то нужно. Ты как тамада на празднике.

— У тебя вообще друзей нет, — обиженно буркнула в ответ. Я была маленькой, но и тогда могла уже сказать, что с искренностью ко мне относится только Машка. Только когда слышишь такое в лицо, да еще и от Марка… Я не смогла сдержаться, поэтому выпалила: — Я бы с тобой тоже никогда бы не смогла дружить! Никто из моих друзей с тобой дружить не будет. Ты плохой!

— Я тебе или кому-то еще свою дружбу и не предлагаю, тамада. И никогда бы не предложил.

С тех пор наше общение всегда ограничивалось взаимными пикировками. Я не могла ему простить таких слов. И я поклялась, что заставлю его хотеть со мной дружить, а потом, как в песне Верки Сердючки: «Он бы мой ответ месяц дожидался, я б его до паники довела».

Но… я перестаралась.

Марк стоит, засунув руки в карманы черного пальто. Между нами старая задрипанная остановка с ободранными афишами десятилетней давности. Помню, даже в школе удивлялась, отчего ж ее не починят, не покрасят, а теперь мне без разницы. Я давно приняла, что мой родной городишко так и останется кладезем СССРовской эпохи.

— Идешь на встречу выпускников? — спрашиваю из вежливости, а то молчание получается каким-то неловким.

— Да, а ты? — вынырнув из мыслей, отвечает Марк, а я с удовольствием вслушиваюсь в его голос: не слишком низкий, без надлома, но такой выразительный и уверенно-мягкий. Стоп. А что, по моему виду не понятно, что ли?

— Тоже. Удивилась, что встречу выпускников назначили на первое ноября. Хорошо, что это выходной, — зачем-то добавляю, потому как Марк никак не отреагировал на мой комментарий. — Ну, мне пора. Увидимся в «Крышах».

Делаю несколько шажков назад, чтобы сбежать. Ох, не хватало мне еще с Марком под руку появиться перед всеми нашими одноклассниками. Хотя… Нет, я не любитель сплетен и быть их источником не собираюсь. Пусть… пусть лучше в своей там жизни разбираются, а не мою мусолят.

Ухожу немного вперед и оборачиваюсь: он идет в другую сторону.

— Марк? — зову его, он поворачивает голову.

— Я приду немного позже, — отвечает он с улыбкой, так несвойственной для наших отношений в прошлом — Дела.

— Ты придешь с кем-то? — снова вылетает неуместный вопрос. Хочется щелкнуть себя по лбу.

— Ты все такая же любопытная, Николь. Увидишь.

— Ника! — визжит Машка, тянет ко мне руки, мы обнимаемся и чмокаемся. Моя подруга детства. Не смогла вырваться. Замутила со старшеклассником, залетела и осталась здесь, в нашем крошечном городке. — Ты ни капли не изменилась! Все такая же миниатюрная.

— Ой, а ты зато стала настоящей женщиной, — говорю с улыбкой, отстраняясь от объятий. Машка сильно поправилась после родов, но лицо ее все так же остается лучезарным. Мы редко общались: у меня — универ, у нее — дети, развод и всякие неприятности.

— Все наши уже собрались, — сообщает Машка, стараясь перекричать включившуюся музыку. Кажется, это хиты девяностых?

Мы обходим старых знакомых: кто-то представляет своих мужей, кто-то кичится новым статусом. Одним словом: все без исключения пытаются казаться лучше.

— Эх, у одной только жизнь удалась на все сто. У Ирки, моей кузины. Она в Москве сейчас. Большая шишка. Кстати, о них. Я слышала, даже Гайдман приехал, — кричит Машка мне в ухо.

— Да, мы встретились на улице, — говорю громко, почти срывая голос.

— А чего ж вместе не пришли? — скорее читаю по губам подруги, нежели слышу. И улыбка у нее сразу такая хитрющая. — На, выпей. Это офигенный напиток.

— Ты меня знаешь: я не появляюсь в компании с мужчиной просто чтобы не отвечать на вопрос, почему я в двадцать пять не замужем, — отмахиваюсь от намека и делаю глоток приторно-сладкого напитка.

В школе все, кроме меня, занятой пикировками с Марком, сохли по Ваньке Соболеву, что сейчас, кстати, походкой развязного мачо движется к нам. В руке — пиво, желтая рубашка в красную клетку, штаны цвета хаки и сигарета в зубах.

— Какие люди! Королева нашей школы! — Ваня лезет ко мне обниматься, и я втягиваю аромат дешевого Ротманса, который очень любил курить мой отец. — Все такая же красавица.

Ваня крутит меня в пируэте, резко дергает на себя, чтобы прижать плотнее к своему тощему с животом на выкате телу. Тушит бачок о пепельницу, бросает в мусорку и не попадает.

— Потанцуем, крошка? — Толкает меня к танцполу, Машка машет рукой, мол иди-иди, тебе полезно, Ваня сейчас свободен. Ай, ладно, может реально расслабиться и ни о чем не думать? Даже забавно потанцевать с тем, о ком мечтала вся школа. На выпускном-то меня не было из-за Марка.

Наш диджей сегодня — Миха Топольский, тоже из «вырвавшихся», только все равно по окончании универа сюда вернулся и теперь фармацевт в местной аптеке. Такое ощущение, что он принял что-то из ностальгического, потому что такую музыку мы даже раньше не слушали. Например, сейчас играет ремикс на «Белые розы».

Ваньку торкает не по-детски, и он зажигает. Дергается как в припадке и пытается меня привлечь к этим предсмертным конвульсиям. Народ из нашего класса и параллельного с осторожностью подтягивается и сдержанно переступает с ноги на ногу.

— Давай, крошка, покажи себя! — призывает Ваня, отшагивая «лунной походкой». Он утомил меня еще до окончания песни. Нужно срочно спасаться!

— Здесь жарко, хочу пить, — показываю на стену, на которой висит белый ватман с надписью «Напитки».

— Идем-идем, — парень кладет руку мне на талию и подталкивает вперед, тем самым рассекая мной толпу. — Передохнем и снова.

— Угу.

Как места становится больше, бегу к Машке с жалобным лицом:

— Спаси меня! — прошу ее шепотом, взяв под руку.

Но эта предательница стряхивает меня и толкает на встречу Ваньке.

— Потанцуй, расслабься и не парься, — напутствует она и наливает в два белых пластиковых стакана чудо-напиток.

Быстро освобождаюсь от липких Ванькиных объятий, быстро глотаю розовую жижу. Машка невзначай подливает мне еще.

— Бутерброд буш? — Парень жует бутерброд с толстым куском докторской колбасы, протягивает мне такой же.

— Э-э-э нет, спасибо. Маш, а ты чего не танцуешь? — оглядываю ее и понимаю прежде, чем она отвечает.

— Не стоит малышу так нервничать. Еще подумает, что землетрясение, да и родится раньше срока. — Подруга с улыбкой подливает в мой стакан еще напитка. Не знаю, что это, но мне начинает нравиться. Такой сла-а-аденький.

— Идем дальше! — Ваня дергает меня в толпу, а мне уже и сопротивляться меньше хочется. Имею я право потанцевать с парнем или как вообще?

— Хорошо двигаешься, училась где? — Ваня кладет руки мне на талию, неуверенно скользит вверх-вниз.

— Да, ходила на уроки стрип-пластики, — ляпаю, а затуманенном мозгу проносятся знаки вопросов. Ай, плевать, не знаю, что они мне налили, но эффект хороший. В свитере становится жарко, и я криво снимаю его через голову, оставаясь в черной майке и красной плиссированной юбке, что колышется в такт моим бедрам.

— М-м-м. — Руки Вани становятся смелее и грубо хватают меня за пятую точку.

— Ай! — вскрикиваю. И в этот момент захват прекращается. Я даже секунду не успеваю порадоваться свободе, когда:

— Какого хрена, Гад⁈ — верещит Ваня, а я пытаюсь вспомнить, кому же принадлежала эта дурацкая кликуха. А, точно, Марку! Только он тут при чем?

Оно становится ясно, когда мой нос утыкается в белую рубашку, а остатки помады пачкают ткань. Запах-то тут какой! Мамочки! Кажется, это мои любимые мужские духи от Диор, смешанный с позабытым прошлым.

Наклоняют вперед, но запах удаляется, и я едва не падаю, но носом теперь уже впечатываюсь в ту самую белую рубашку.

— Ника, постой ровно, пожалуйста, — требует уверенно-мягкий голос, только сейчас он больше уверенный и совсем не мягкий.

— Угу, — покорно соглашаюсь и меланхолично смотрю, как мимо улетает Ваня куда-то в толпу, а Марк, сжав кулаки, следует за ним, как хищник. Кажется, у Вани кровь из носа идет. Точнее, там уже нет носа. Ай, неважно.

Спустя пару мгновений меня касаются горячие руки.

— Идем, — звучит приказ. — Нечего нам здесь делать.

— Почему не играет музыка? — Пробую сделать шаг, но ноги на каблуках подкашиваются. Но я не падаю. Наоборот, тело переходит в какую-то новую вертикаль. Я скорее взмываю в воздух. Дрыгаю ногами, сбрасывая неудобные туфли.

Выглядываю из-за белой рубашки и кричу:

— Машка, завтра увидимся! Я позвоню!

Только она мне почему-то не ответила.

— А Ваньке не позвоню, он плохой, — бубню под нос и затягиваюсь любимым ароматом, смешанным с офигенным запахом кожи.

Глава 2

Можно иметь сколь угодно высших образования и спортивных медалей, но самое тяжёлое испытание — это открыть глаза утром после того, как тебя напоили. В голове трещит и ощущение, что там образовался вакуум. Скриплю мозгами, пытаясь вспомнить, что же произошло после первого стакана того приторного пойла.

Глаза открываю с опаской. Тело чувствует, что подо мной не мой офигенный мягкий матрасик, а какая-то доска с пупырками. Мамин диван, что ли, так прохудился, что уже пружины в спину впиваются?

Ну, потолок как потолок. Деревянный, скошенный. Такой у деда был, когда я оставалась на даче. Эх, жучки-паучки, до сих пор в пот бросает от воспоминаний, когда рядом на подушке обнаруживаешь какую-нибудь живность.

Так, хватит, нужно сосредоточиться на происходящем. У мамы в квартире не деревянный потолок. Дед давно умер. Блин, где я?

В этот момент кровать на той стороне хрустнула, и в голове тут же стрельнул вопрос: с кем я? А следом: в чем я⁈

Вот последнее меня очень вдруг озаботило, потому как привычный шерстяной пижамки на мне не ощущается. Точнее, на мне вообще ничего не ощущается. Даже под одеяло на всякий случай заглядываю. Ну точно, голенькая, как новорожденный младенец.

Неужели с Ваней⁈ От этой мысли меня чуть сознание не покинуло, и я быстро поворачиваю голову. На той стороне кровати — широченная спина, волосы на голове каштановые, а талия переходит в упругие… кхм. Главный вывод: там тоже без одежды. Выходит, я с кем-то, но это не Ваня…