Я мыслю, значит, я существую

— Давай куртку повешу, — сказал Вася.

— Не надо.

Девушка повесила джинсовку на крючок возле темно-синей полицейской куртки Кошкина. Федя зачем-то приперся в форме, в отличии от капитана, который был в гражданском — в серой водолазке, жилетке с кучей карманов и в светлых брюках. Ласкин на мгновенье замер перед Алёной, окидывая ее взглядом. Стройная девушка, как обычно, в обтягивающих черных джинсах и в заправленной белой футболке, развела руками перед Ласкиным, который из-за растрепанных волос, заляпанной кетчупом домашней майке и штанах, скорее напоминающих кальсоны-подштанники, сейчас был похож на какого-то пьяницу, и уж точно не на школьного учителя.

— Что? — спросила она.

— Классно выглядишь, — произнес Вася.

— Не могу сказать того же про тебя, — ответила она.

Смех Сергея Петровича раздался с кухни, а следом и его крик:

— Ласкин! Где у тебя стопки прячутся?!

— Сейчас принесу.

* * *

Белый кухонный столик со стороной равной одному метру в данном случае мог уместить за собой троих человек. Четвертый гость смог бы тоже сесть, если б стол не был прислонен к стене.

— Присаживайся, — сказал Ласкин девушке, когда осталось одно свободное место. Федя и капитан уже сидели за столом. Кошкин, до этого мечтающий выпить в эти праздники, сейчас абсолютно безразлично смотрел на то, как капитан наливает коньяк в стопки.

— Я бы хотела побыстрее обсудить дела и уйти. Мне еще свидетелей опрашивать, — Алёна стояла, прислонившись к плите, сложа руки на груди.

— А свидетелей всё прибавляется и прибавляется, — произнес капитан и поставил бутылку на стол, — Василий, может с нами по разику?

— Ты же знаешь ответ, — сказал Ласкин. Вася пододвину табуретку к окну и присел на нее. Теперь вышло так, что столик был в распоряжении лишь капитана и Кошкина сидящего напротив своего шефа, ближе к дверному проему в коридор. Ласкин специально разместился возле окна, чтоб не оказаться к Алёне спиной.

— Ну так что? — спросила девушка.

— Погоди ты, дорогая наша следовательница, надо сначала горло промочить.

— Следователь, — поправила его Алёна — у названия этой профессии нет женского рода…

Но капитан ее не слушал и практически одновременно с ней произносил тост, держа стопку перед собой чуть выше головы:

— Я бы хотел выпить за Алёну Афанасьеву! Выпить за то, что к нам в наш… эм… не мухосранск, а в… как же было у Толстого в Братьях Карамазовых название смешное… А! Вспомнил — в наш Скотопригоньевск прибыла такая замечательная сотрудница! Алёна, добро пожаловать в коллектив! Мы с Федей тебе искренне рады! И Некромант рад. Да и Вовка Пак был бы рад, если б ногу не сломал.

Капитан посмотрел на Кошкина, который как-то поник.

— Да, Федун? — спросил капитан, — мы же рады?

— Конечно рады, еще как рады, — ответил Федя.

— Ну, за тебя, — сказал капитан и выдохнул.

— Спасибо, — произнесла Алёна с каменным лицом, — я тоже очень рада работать с вами.

Капитан выпил и закусил лимоном. Кошкин тоже выпил, но закусывать не стал.

— Тебе скольких еще свидетелей опрашивать? — спросил со слезами на глазах Сергей Петрович. Слезы у него выступили не от горя какого-то, а от коньяка и лимона вкусного.

— С учетом прибавления к числу пропавших, еще пятеро.

— А вот и нет, Аленушка, не пятеро. Семеро! Потому как сегодня заявили еще о двоих. А ты знаешь, почему я так этим делом заинтересовался?

— Погодите, — произнесла девушка, — есть еще пропавшие?

— Да, — сказал капитан, — розыскные дела тебе на почту сегодня пришлют. Но ты мне лучше ответь, почему я так заинтересован?

— Погоны?

— Погоны, это понятно… нет, я сейчас не о том. Вот когда просто люди пропадали, мне вот вообще было… ну не сказать, что фиолетово, но так… не сильно важно, понимаешь? Потому что, знаешь сколько в России в год пропадает людей? Знаешь, а?

— Примерно сто пятьдесят тысяч, — ответила Алёна, — и большинство из них потом находятся.

— Да! И вот что мне было с этих четырех пропавших без вести у нас в Потерянном? Ну пропали и пропали. А теперь! Теперь мы занимаемся расследованием уникального за всю историю дела! Это важнее просто каких-то погонов. Хотя… погоны новые тоже хочу. Федун, ты че грустишь? Давай, наливай.

Мишка зашел на кухню и взял из холодильника пирожное.

— Мишаня, — обратился капитан, — ты пока друзьям своим про этого вот ни ни ни, молчок, понял? Мы их как всех изловим, тогда расскажешь. А я тебя приставлю к награде за храбрость! Ага?

— И медаль дадите? — у мальчика засияли глаза.

— Конечно! Правда она не из золота будет, но по цвету не отличить.

— Кла-а-ас, — протянул Мишка.

— Сына, ты иди пока в комнату, — произнес Вася.

— Погоди, пусть останется, — сказал капитан, — Мишка в операции тоже участвует.

— В какой это еще операции? — недовольно спросил Вася.

Кошкин разлил в две стопки до краев.

— Ну куда ты столько? Ты еще сам сверху сядь… набуздынькал полную, — капитан аккуратно взял рюмку.

— Эти создания уже дважды пытались забрать мальчугана, — Сергей Петрович повернул голову к Ласкину, — мы устроим засаду на того, кто следующий решит сюда проникнуть. А Мишка у нас уже поневоле оказался приманкой.

— А с чего ты взял, что они продолжат пытаться забрать именно Мишу? — спросил Василий.

— Потому что это вероятно. Конечно же может оказаться так, что они попробовали два раза, у них не вышло и они теперь отстанут. Да, такое тоже может быть. Но мы обязаны попробовать. Так что слушайте дальше.

Капитан выпил и снова закусил лимоном посыпанным сахаром. Кошкин выпил следом.

— За Мишкой мы установим слежку. Следить будет Федя. Ну и ты, Алёнка, желательно.

— Алёна Максимовна, — поправила его следователь.

— Ой, да брось ты, — капитан улыбнулся и махнул рукой, — мы тут все свои. Давай проще. Меня можешь звать просто “Петрович”, без всякого этого… как вы там во внутримкадье говорите — без пафоса. Пафос нам ни к чему.

Алёна недовольно закачала головой, демонстративно закатив глаза.

Капитан посмотрел на до сих пор сонного Федю.

— Кошкин, ты слышишь? Ты будешь приставлен к Мише. Твоя задача с него глаз не сводить днем и ночью, ясно?

— Конечно, ясно, — ответил Федя, — буду следить. Днем и ночью. Миша не потеряется.

— Отлично. Далее — ты Василий выделишь тут Федьке место, жить он будет у тебя какое-то время. Только так, чтоб никто не прознал об этом. Кошкин будет ходить в гражданском.

— На кухне пусть спит, — сказал Вася, — Алёне желательно тоже быть поблизости.

— Я буду дежурить в машине, — сказала девушка, — я надеюсь, мне выделят транспорт?

— Есть свободный УАЗ, правда там сзади нет сидений, но переднее кресло можно откинуть и спать, — ответил капитан.

— Спать? Зачем же тогда дежурить? — удивилась Алёна.

— Это я шучу так. Не обращай внимания. В общем, ты, Алёнка тогда будешь под окнами в машине.

— Может лучше к Мишке в комнату на пол? — предложил Вася, — будем все спать по очереди.

— Нет, — сказала девушка, — кто-то должен быть на улице, на случай погони или окружения преступника. И еще, Серей Петрович, закрепите за мной оружие.

— А ты стрелять умеешь? — заулыбался капитан.

— Ой, начинается… — Алёна отвела взгляд от капитана, но быстро вернула его, — умею, да получше вашего.

— Ну тогда конечно выдадим. Для такого дела выдадим хоть гранатомет!

— Я что-то не понял, Федя будет жить с нами? — Миша уточнил у отца.

— Пока что да.

— Вот это здорово, — Мишка заулыбался и постучал Федьке по мясистому плечу кулаком.

— Еще наливать? — спросил Федор.

— Давай, — капитан уже немного осоловел и раскраснелся. Усы его распушились и торчали вперед, как у разбешенного кота, а взгляд слегка помутнел, хотя заметить это сквозь линзы его очков было сложно.

— Помимо дежурства необходимо организовать патрули по городу, — сказала Алёна.

— Организуем. Сегодня я дам распоряжение, — сказал капитан, — будет три машины. В каждой по два патрульных. Две пусть колесят по периметру по кромке леса, а третья — внутри города.

— Они очевидно идут с леса, — предположила Алёна, — необходимо и весь лес прочесать.

— Прочешем. После обеда я все организую. Даже кинолога позовем. У нас тут есть кинолог, да. Ты не думай… мы тут не совсем тёмные.

— Петрович, ты сегодня после обеда будешь уже никакой, — усмехаясь, сказал Вася.

— А я так даже лучше работаю! Во мне сразу полковник просыпается, — гордо заявил капитан.

— Шутки шутками, но может вам еды? — спросил Вася, — а то сейчас и правда улетите быстро.

— Федь, ты голоден? — капитан взял нож и принялся резать лимон на колечки.

— А что есть в меню? — спросил Кошкин.

— Меню ему… Бутербродов нам наделай любых, да и всё, — ответил капитан.

Вася потянулся к хлебнице.

— Художник сказал, что он из дома номер пять, — сказала Алёна.

— Ага, — Ласкин встав у стола спиной к девушке, принялся резать хлеб, — с улицы Сезам.

— Надо проверить все дома с номером пять в Потерянном, — сказала Алёна.

— Мне кажется, он услышал про “улицу Сезам” где-то из телевизора, — предположил капитан.

— Вот только улица сезам давно уже не идет по ТВ, — сказал Вася.

— Идет, — возразил Мишка, — по “Юности” идет сейчас. Но я не смотрю этот бред.

— Значит, и правда где-то услышал, — капитан пощупал карман брюк, — Василь, у тебя в окно можно покурить?

— Не надо, иди в подъезд.

— Ах… — Петрович махнул рукой, — тогда попозже. А ты точно не хочешь стопочку?

— Ну… — Ласкин посмотрел на Алёну, — только если дама будет.

— Дама не будет, — ответ дамы прозвучал настолько строго и убедительно, что ни у кого не возникло желания пытаться как-то продолжить предлагать ей выпивку.

— Тогда надо подвести промежуточный итог, — сказал капитан, — значит, так… Федя с сегодняшнего дня тут остается. Алёна дежурит в машине у подъезда. Оружие и машину ей выдадим. Потом ребяток на патрулирование послать и еще прочесать весь лес с восточной стороны. Ничего не упустил? Ах, да, и проверить дома с номером пять.

— Вроде бы ничего, — ответила следователь.

— Ну, тогда, Федька, наливай! Выпьем за успешную работу!

— Кажется, я поняла, почему вы сегодня решили совещание устроить тут, а не в участке, — сказала Алёна.

— Да что ты… брось… — начал капитан, — я там хозяин-барин, если захочу, могу там пить сколько влезет. Могу туда хоть стриптизершу пригласить!

— Какая тебе стриптизерша, Петрович, — по-доброму произнес Ласкин, — у тебя внук со следующего года в моем классе уже будет учиться. Ты бы о суставах лучше думал.