Подземный Нижний

Глава 4

Птицын использует неконвенционные методы

Хорошо, когда живёшь на отшибе, и даже днём рядом с домом ни прохожих, ни соседей. Очень полезно, особенно, если могут случиться происшествия, о которых посторонним лучше не знать. Птицын никаких происшествий не ждал. Когда подъезжал к дому, всё ещё терзался мыслями об ответственности за психику хвостатых представительниц тёмной стороны, и поэтому не сразу обратил внимание, что что-то не так.

Парень вышел из машины, направился к воротам, и только тогда увидел картину во дворе. На утоптанном снегу лежало два тела, а рядом с ними сидел, преданно помахивая чешуйчатым хвостом Полкан. Как раз в тот момент, когда Птицын подошёл к воротам, одно из тел дёрнулось и попыталось встать на четвереньки. Полкан на секунду перестал вилять хвостом и рыкнул. Такой утробный, низкий, пронизанный жуткими вибрациями рык Валерка от него слышал только однажды — во время драки с вампирами. Тело вновь перестало шевелиться, и замерло на снегу, изо всех сил притворяясь мёртвым. «У опоссумов получается намного натуральнее», — мелькнула дурацкая мысль. Валерка забежал во двор, крикнул Полкану «Фу», вот только пёс и не подумал слушаться. Наоборот, посмотрел на Птицына крайне укоризненным взглядом. Кажется, даже умной головой покачал, когда Валерка подошёл и хотел оттащить несчастных подальше от пса.

— С каких пор ты так поступаешь с гостями⁈ — возмутился Птицын.

— А с каких пор гости приходят, когда хозяев нет дома, и вешают на ворота всякую взрывающуюся гадость⁈ — окошка дома распахнулось и зазвучал голос домового. Сам домовой, как всегда, не показался.

— Какую гадость? — не понял Валерка.

— Взрывающуюся! Нет, это надо! Растяжки! На мою калиточку ставить! Да я их в труху! В кровавую кашу! Хозяин, если б ты не заповедал строго-настрого никого не убивать, от этих гнилоголовых ни одной ниточки бы на развод не осталось! Да они бы у меня на удобрения пошли! Да они бы о смерти молили! Каких сил мне стоило сдержаться, ты даже не представляешь, хозяин! Это не в человеческих возможностях и даже не в духовых! Да меня канонизировать при жизни надо за мою кротость! Но уж Полкана останавливать — это дудки. Это, хозяин, ты меня делать не просил. И очень жаль, что эта скотина чешуйчатая такая миролюбивая. Если бы эти гадкие дерьмоеды сдохли от собачьих клыков, оно хоть немного мои бы страдания компенсировало!

— Какие растяжки? — Валерка всё ещё тупил, да и говорил домовой очень быстро, отчего разложить его длинную речь на смысловые составляющие уставший от недосыпа мозг отказывался. Но главное Птицын вычленил.

— А я о чем толкую! Взрывающуюся! Как в фильмах! Вон, рядом с воротами лежит. Представляешь? Внаглую! Совершенно ничего не стесняясь! Только ночи дождались, и сразу шмыг сюда, подвалили. И давай себе проволочки крутить! Бесстыдно! Нагло! Мой дом минировать! — послышался громкий скрежет. То ли когтями по стеклу, то ли зубами друг об друга. Если так, то у домового, должно быть, очень внушительные зубы!

Не дождавшись, когда водитель вернётся и закатит машину во двор, пассажиры вышли сами. Причитания домового они слышали, и теперь с любопытством разглядывали уже слегка присыпанную снежком амуницию. А Демьян ещё и тянулся поднять.

— Стой! — успел предупредить Птицын. — Демьян, не трогай.

— Почему, княже? Вроде, не должно само-то взорваться?

— Да мало ли что… но дело не в этом. Мы же щас полицию вызывать будем, так что трогать нельзя, а то скажут, что мы сами и подложили.

— Зачем нам эта полиция⁈ — голос из дома преисполнился почти физического страдания. — Ваши стражники только и могут, что в клетку сажать, а потом отпускать татей! Убить их надо, хозяин. Ты что ж, не понял меня? Они не дом хотели повредить, они хотели тебя убить! И Алису! И Демьяна ещё! А за такое только одно наказание — смерть! Ну, хорошо, не хочешь их мучить — давай просто живьём закопаю? Или ты стражников боишься? Так не бойся! У меня — никто не найдёт!

Но Валерка уже звонил Лёхе. Услышав про гранату старлей тут же стал говорить короткими, рубленными фразами:

— Так, к ВУ не подходить. Сейчас вызову сапёров и наряд. Сам тоже сейчас подъеду. Подозреваемых не выпускать, но и не убивать, понял?

— А может, всё-таки это… — предложил Птицын. — Ну, переведу их на ту сторону, там допрошу, и концы в воду. У меня Башня не кормленная.

— Что, вот я сейчас соглашусь, и ты так и сделаешь? — заинтересованно спросил Лёха.

Валерка посмотрел на скорчившихся на снегу под пристальным взглядом Полкана «подозреваемых». Жалкие, и, кажется, ещё и пованивают. Нет, если бы сгоряча…

— Но допрошу я их сам сначала! Без физических методов воздействия, но, думаю, они и так будут рады ответить. Ты извини, я верю, что моя милиция меня бережёт и всё такое, но лучше я сам сначала всё выясню!

Возразить что-то Лёхе было нечего, тем более что он сам чувствовал — не бережёт. Ведь звонили ему вчера, просили о помощи, а он всё, что смог посоветовать — забить и не париться.

Когда Птицын утверждал, что быстренько допросит пойманных, он действительно верил в свои слова. Ну как можно сопротивляться этой приветливо скалящейся длинными клыками морде со светящимися красноватым светом глазами? Полкан умел производить впечатление. А Демьян ещё и ложь чувствовать мог. Пленные долго не запирались. Собственно, как только их привели в чувства, они готовы были всё, что угодно рассказать, лишь бы кошмар закончился. Оказывается, два пьяницы уже целый час пролежали на улице, ещё и в мокрых штанах. И каждый раз, когда кто-нибудь из них приходил в себя и пытался сбежать, Полкан вежливо рычал, заставляя снова упасть в обморок. Удивительно, что ещё от разрыва сердца ни один не помер. Хотя… пьяные же. То, что гарантировано убьёт трезвого, пьяного разве что напугает. Тем не менее, оба придурка готовы были к сотрудничеству сразу, как пришли в себя. Но они ничего не знали.

— Так это, сказали нам, сделай растяжку по такому-то адресу. Водки обещали. Мы и согласились, потому как трубы горят! Там вообще по-честному всё! Делаешь задание — тебе водки и закуси. Тут всякий бы согласился!

— Кто они? — мягко вопрошал Демьян.

— Так это… который задание давал. Он, говорит, ты выполняешь — получаешь хороший стол и много водки. Шибко хорошо! Не, ну с растяжкой, может, и перебор был, ток мы чо подумали — это ж мы просто привяжем. А кто взорвётся — это он сам виноват, согласись? Мы здесь ни при чём! И потом, откуда нам знать, это, может, не настоящая граната? Она это, может, учебная вообще. А нас — собакой страшной. Да за такое судить надо, Тох, правда?

— По натуре! Где это видано — живых людей травить такой чудилой. Понавыводят мутантов, честным людям ступить некуда!

Горе-убийца говорил с таким честным и возмущённым лицом, что сомнений никаких не было. Он действительно полностью уверен в собственной правоте. То, что он говорит с возможной жертвой, его ничуть не смущало. Как и его товарища, впрочем.

— Не отвлекайся, — мягко попросил Демьян. — А то собачка тебе лицо обгрызёт. Смотри, как ему хочется!

Тоха покосился на ещё лучезарнее улыбнувшегося Полкана, икнул, и, кажется, ещё немного припустил в штаны.

— Так чего, мы ж всё сказали ж! Чего ж.

— Кто вам задание давал⁈ — кажется, Демьян начал терять терпение. — И где взяли гранату⁈

— Так это, мы её там… там, сказали, лежит, за трубами. Мы и взяли.

— Кто сказал⁈

— Так этот, который задание давал.

Валерка уже начал сомневаться насчёт своего решения позвонить Лёхе. Очень хотелось ударить уродов так, чтобы головы поотлетали. У Демьяна терпения было несколько больше.

— Как выглядит тот, кто даёт вам задание?

— Да как… как обычно выглядит. Я помню штоль? Что я, пидор, мужиков рассматривать? Да и баб… бабы — они суки все. Маринка моя меня с дома выгнала, тварь… Я ей — всё, а эта про… прошмандовка. Мало я её бил, тварь…

— Они не помнят, — подытожил Демьян. — Это не ложь, они в самом деле не запомнили того, кто им задание давал. Явно воздействие на слабые, неокрепшие мозги.

— Водки-то вам хоть сколько пообещали? — спросил Валерка устало.

— Так это, по два пузыря на брата! — чуть не хором ответили пропойцы. Вот это они помнили.

— Охренеть, — Птицыну стало совсем обидно. Его хотели прикончить всего за четыре пузыря. Его жизнь, жизнь Алисы и Демьяна оценили всего в восемьсот рублей. — Ладно бы хоть два ящика…

— Ты чо, два ящика, — тут же возмутился один из пленных. — Это ж убийство! Мне если ящик дай, я ж не остановлюсь, пока всё не выпью. Так и сдохнуть можно, ты чо. Нет, лучше понемножку. С этими, которые задания смешные давали, удобно было. Сделал — получил, а там ещё похмелье не началось, и снова получил. Самое оно.

— Да что б вы в тюряге от белки загнулись, — буркнул Птицын. «Всё-таки зря я Лёхе позвонил. Надо было своими силами. На кой чёрт вот они нужны, такие? Та Маринка бы небось ещё и благодарна бы мне была…»

Дальше допрос пришлось прекратить, потому что приехала полиция. Валерка очень порадовался, что Лёха не задержался, потому что вязать поначалу почему-то стали всех сразу, и если сам Птицын, в целом, готов был и потерпеть, то ни Демьян, ни, тем более, Алиса, такой вопиющей наглости терпеть не собирались. Ещё бы минута, и проблемы у компании начались бы гораздо более серьёзные, чем пара горьких пьяниц, неизвестно где раздобывших боевую гранату, а так всё обошлось. Алкашей увезли вместе с их адской машинкой. По поводу того, что кто-то из них расскажет о страшном Полкане Валерка не переживал. Кто им поверит? Тем более, Птицын и сам объяснил, что преступников задержала собака и оную продемонстрировал. Полкан, в своём цивилизованном, замаскированном виде, внушал уважение, но уж никак не ужас, поэтому полицейские только похвалили пса и его дрессировщика. И уехали.

Лёха тоже вскоре уехал, на ночь оставаться не стал. Объяснил, что архаровцев непременно допросят, и ему обо всём расскажут. Птицын на это не слишком надеялся, уж если Демьян на пару с Полканом от незадачливых наёмных убийц ничего добиться не смогли, чего ждать от обычных людей?

— Князь, ты же понимаешь, что этих недоумков кто-то обработал? Какие бы пьяные они ни были, настолько прочно забыть своего нанимателя никак не могли. У них мысли с него соскальзывают, им трудно даже сосредоточиться, когда они думают об этом существе.

— Существе? — уточнил Валерка.

— Вряд ли это человек. Может, колдун, но я грешу на вампира. Как он там звался? Гематоген? Напрасно мы его тогда не убили. У этих существ очень подлая натура. Сомневаюсь, что он мог вот так просто забыть, что мы вырезали всё его гнездо. Да и стиль вампирский. Подрядить кого-то на грязное дело, чтобы самому не пачкаться — вполне рациональный подход.

— Он не похож на дурака, — возразил Птицын. — Кто бы мог предположить, что эти два утырка кого-то смогут убить?

— Убивали бы не они, убивало бы железо, — пожал плечами Демьян. — Вполне могло сработать, мы ведь не ожидали нападения.

Они ещё долго обсуждали возможного заказчика, и чем больше Валерка слушал, тем сильнее склонялся на сторону Демьяна. Действительно, кто ещё в верхнем мире мог хотеть его смерти? Других, кто о нём хотя бы знает, просто нет. Остальные обитатели дома, за исключением Полкана, думали так же. Даже домовой.

— Ладно, — подытожил Демьян. — Спать пора, время уже позднее. Завтра станем думать, что с этим Гематогеном делать и где его искать. Даже я уже утомился, а уж вам, полагаю, и вовсе давно пора отдохнуть. Дни выдались насыщенные…

Но заснуть Птицыну удалось нескоро, потому что стоило опустить голову на подушку, как на ухо начали шептать:

— Хозяин, ты же видел, чего происходит? Убить тебя могут, хозяин! А ты потомства не оставил.

— Блин, ну я же просил! — Валерка прекрасно помнил их негласный договор с домовым. Домовой перестаёт докапываться с продолжением рода, а Птицын перестаёт угрожать дать обет безбрачия. Но тут домового, похоже, понесло.

— И что, что просил? Что с того? Обетов безбрачия никаких ты давать не будешь. Что я, не знаю тебя? Естество сильнее, только кару себе на голову накличешь, клятвопреступником станешь. И нечего мне угрожать. Ты подумай, хозяин, я ж не зла ради говорю. Добра тебе желаю, потому как ты хозяин дома, а дому я ничего, кроме добра и желать не могу. Детки нужны, нужны детки, пока не убили тебя. Ты токмо заделай, а уж я позабочусь. Что за молодёжь пошла бесстыдная, старших не слушает⁈ Я сегодня дом оборонил, да ещё удержался, послушал просьбу твою. Не стал супостатов убивать. Так чего ж ты артачишься? Мне ведь награда положена, согласись? Вот я и выбираю в награду, чтоб ты деток наделал. А то может, не лежит душа к лисичке? Оно понятно, бывает так. Со всех сторон хороша баба, а таксиса — нету. Так мы тебе другую найдём!

— Вазектомию сделаю! — нашелся Птицын, и, накрыв голову подушкой, всё-таки постарался уснуть. Хотя если уж совсем откровенно — хотелось пойти к Алисе и заняться именно тем, что от него требовал домовой. «Вот скотина, таксиса у меня нет. Есть у меня таксис, есть! Я просто порядочный, в отличие от некоторых. Хотя, может, порядочный идиот. Очень вероятный вариант!»

Сон уже почти пришёл. Валерка находился в том приятнейшем состоянии, которое бывает после тяжёлого дня. Мысли постепенно уходили, уплывали. Контроль над ними постепенно терялся, вот-вот суматошные размышления трансформируются в настоящие сны… и тут его по голове что-то ударило.

— Что⁈ — парень подскочил, как подпружиненный и попытался нащупать какое-то оружие.

— Не сметь! Не сметь в моём доме такое кощунство говорить! — судя по голосу, у домового начиналась настоящая истерика.

— Какое кощунство? — Валерка уже и думать забыл о своей угрозе.

— Это… это даже повторять это кощунство не стану! Даже думать не смей! Я не посмотрю, что ты хозяин — прокляну! Таким угрожать — это против всех правил! Против всех конвенций! Да как только язык повернулся при почтенном домовом такое⁈

— Тьфу, ты про вазектомию, — сообразил Птицын. — Ладно, не буду, нечего так истерить! И вообще, обязательно было дожидаться, когда я почти засну? Между прочим, больно! Да ещё почти сонного! Вот лишусь из-за стресса мужской силы — сам будешь виноват!

— А как не дожидаться⁈ — домовой и не думал успокаиваться. — Я пока в интернете этом клятом посмотрел, что за слово такое мерзопакостное, пока убедился, что не байки это…

— Слушай, ну правда, это уже не смешно, — перебил Валерка. — Сколько можно, а? Ты же прекрасно знаешь — Алиса мне очень нравится. И наверняка догадываешься, что я совсем не прочь за ней приударить. Но она ещё маленькая! Ей семнадцать! Я ж не педофил!

— А при чём здесь педофил⁈ — домовой начал успокаиваться. — Педофил — это… тьфу, даже говорить не хочется о такой гадости. А Алиса — в самом соку девка. По законам нижнего мира — совершеннолетняя и может за себя полностью сама решать! И даже и по законам этого — тоже. Возраст согласия, между прочим, семнадцать лет!

— Плевать мне на возраст согласия, — Валерка едва удержался, чтобы в самом деле не сплюнуть. — Вот будет совершеннолетняя по нашим законам — тогда и посмотрим! И всё, отстань уже от меня, сводня — истеричка. Спать я хочу! Спать, а не трахаться, что непонятного⁈

Только после этого Валерку, наконец, оставили в покое. Уже глубокой ночью — Птицын даже побоялся включать телефон, чтобы посмотреть время — не хотел расстраиваться, потому что вставать утром предполагалось довольно рано. Дело в том, что уезжая, Лёха выдал-таки адрес госпожи Марковой и порадовал тем, что дама вроде бы вполне жива и здравствует, хотя возраст у неё уже более чем почтенный — больше девяноста лет. Вот чтобы избежать каких-то досадных случайностей, компания и решила отправиться в гости к ней прямо завтра, несмотря на покушение. А то протянешь лишний день, а там и расспрашивать будет уже некого.

Глава 5

Валерка пошел по кривой дорожке

Вопреки ожиданиям, выспаться удалось прекрасно. Никто больше не будил Птицына с матримониальными планами, сны он не запомнил, и утренний будильник не вызвал желания его уничтожить особенно жестоким способом. Домовой за ночь тоже остыл и порадовал домочадцев вкуснейшими оладушками с клубничным вареньем. Откуда он взял последнее — неизвестно, потому что Валерка ничего такого не покупал. А вот Алиса была отчего-то опять недовольная.

— Что хмуришься? — осторожно спросил Валерка.

— Да домовой у нас, кажется, не совсем здоров, — ответила девушка. — Всё-таки правы те, кто утверждает, что долгое одиночество пагубно сказывается на рассудке этих полуматериальных сущностей! Не прошли для него даром годы в заброшенном доме на той стороне. Представляешь, разбудил меня среди ночи, и начал пытать, когда точно у меня день рождения. Я ему объясняю — я подкидыш, и моя ветреная мамочка как-то не соблаговолила сообщить отцу, когда именно меня родила! День рождения добрый батюшка по документам мне на двадцать пятое ноября записал. Специально подгадал, меня ему раньше принесли!

— А что не так с двадцать пятым ноября? — не понял Птицын.

— Маренин день, — вставил Демьян. — Среди многих рас не принято в этот день праздновать и веселиться — дескать, смерть славить нельзя. Мы, упыри, к этим расам не относимся, потому что многие обращённые сородичи как раз и переходят в своё время через условную смерть и перерождение. Марена нам не враг. Но я отвлёкся. Смысл в том, что нашу бедную Алису специально лишили праздника — даже двадцать девятого февраля родиться и то лучше, тут хотя бы каждые четыре года можно подарки получать и праздновать. Рождённым же в Маренин день приходится обходиться вовсе без празднования своего рождения. Который раз убеждаюсь — в родственники нашей Алисе достались совершенно безнравственные твари. Так себя вести с родной кровью могут только моральные деграданты!

— Это наплевать, я уже привыкла, — ответила девушка. — Тем более, приёмная мать мне даже иногда подарочки дарила, на следующий день уже. Так, чтобы отец не видел. Она меня жалела иногда… когда не злилась за измену отца. Я не о том. Я о том, что наш безумный домовой отчего-то никак не хотел оставлять меня в покое! Всё допытывался, когда же я на самом деле родилась! И непременно ему это надо было ночью узнать!

Сам домовой отчего-то не стал комментировать слова Алисы, так что пришлось Валерке. Он-то отлично понимал, чего этому неугомонному так приспичило.

— Ладно, не обращай внимания, не думаю, что с ним что-то не так. И потом, видишь, какие оладушки вкусные? Я попрошу — он больше не будет тебя напрасно ночью будить. И потом, какая разница? Двадцать пятого, так двадцать пятого. Лично у меня никаких предубеждений перед этим днём нет. Я вообще-то тоже побывал уже за речкой Смородиной, так что и плохих отношений с госпожой Мареной у меня быть не может. Интересно, она к тому же народу принадлежит, что и баба Яга? — Валерка тряхнул головой, отметая несвоевременные мысли. — Не важно. Важно то, что в документе именно так написано, а уж как фактически… если доведётся когда-нибудь узнать — будет хорошо, а нет, так и ладно. Главное, день рождения мы будем праздновать именно двадцать пятого ноября. Если ты не против, конечно.

Слова «в документе именно так написано» Птицын отдельно выделил интонацией, и очень надеялся, что до истинного адресата намёк дошёл.

— Не против, — девчонка слизнула длинным язычком варенье с губ. Алисино настроение по мере поглощения оладушков, явно исправлялось, — Только Валера, у меня-то нет хороших отношений с Мареной?

— Почему нет? Ты же всё-таки в моём клане. А значит, у нас у всех с ней хорошие отношения. Ну, надеюсь. В любом случае, я договорюсь, если что. У меня среди её подчинённых знакомые есть, не забывай.

После этого парень решил заткнуться. Дело в том, что по спине будто сквознячок прошёлся. Как будто кто-то очень могучий и чуждый вдруг скользнул по тебе заинтересованным взглядом. Может, показалось, но Птицын решил тему не развивать, во избежание.

В общем, мир в семье был восстановлен, и группа отправилась в поднадоевший Дзержинск, разговаривать с бывшей «детской работницей», что бы это ни значило. Нет, в целом понятно, но зачем такой работник нужен в кинотеатре, Валерка решительно не понимал — что ей там делать-то? «Наверное, в Союзе как-то по-другому принято было в кино ходить», — решил Птицын.

Явиться к Ирине Степановне просто так, без приглашения, было бы странно. На месте старушки Валерка решил бы, что к нему заявились какие-то мошенники и сейчас начнут лишать честно заработанной пенсии. Поэтому поступить решил так, как поступают все мошенники — замаскироваться под мелкого чиновника какого-нибудь государственного учреждения.

— Здравствуйте, Ирина Степановна! — улыбнулся парень. Улыбка была искренняя, потому что старушка, вопреки опасениям, дверь открыла сама, и выглядела вполне прилично для столь почтенного возраста. Во-первых, радостно, что человек сохраняет относительно цветущий вид после девяноста, во-вторых — гостям тоже хорошо. Намного проще общаться с человеком в здравом уме и твёрдой памяти.

— Здравствуйте, молодые люди, — слегка настороженно кивнула старушка. — Не припоминаю, чтобы мы были знакомы.

— Мы из социальной службы! — так же радостно доложил Птицын. — У нас обход тех, кто старше девяносто.

— Всё ясно, — вздохнула женщина. — Что-то всё более неуклюже, даже обидно! Что ж, в таком случае, могу сообщить, что вы напрасно стараетесь. Накоплений дома не держу, карточка хранится у моих детей. Предлагаю не тратить время, а употребить его на то, чтобы убраться отсюда подальше, потому что я сейчас же вызываю полицию. Предполагаю, что вам ничего не будет, но зачем вам потраченные время и нервы⁈

С этими словами старушка закрыла дверь, и троица «мошенников» осталась разглядывать металлическое полотно. Валерка чувствовал себя ну очень глупо.

— А я говорил — начинать знакомство с обмана — неконструктивно, — не замедлил прокомментировать Демьян. — Это просто неуважение к пожилому возрасту собеседника.

— Признаю, был не прав. Но у настоящих мошенников же как-то получается!

— Настоящие мошенники этому долго учатся, — ответили из-за двери. — А ещё не стоят и не мнутся перед визитом к потенциальной жертве, переговариваясь приглушёнными голосами. По вам, молодой человек, невооружённым взглядом видно, что вы такой же чиновник, как я — балерина.

— А вы всё слышали, да? — расстроено уточнил Птицын, и подумал, что на балерину-то дама как раз очень похожа. По крайней мере, осанкой — как у Майи Плесецкой.

— Да, у меня очень острый слух, особенно, когда я пользуюсь слуховым аппаратом.

Дверь снова открылась, и троицу настороженно оглядели:

— Так всё-таки, с чем пожаловали, молодые люди? Разбередили вы моё любопытство.

— Да мы так и не придумали, — расстроено сказал Валерка, и тут же, мысленно обозвав себя идиотом, поправился: — В смысле, если скажем правду — вы нас за ненормальных примете, или испугаетесь. Скорее, испугаетесь, потому что доказать, что говорим правду, мы можем. Но хотели как-нибудь без крайних мер обойтись, и просто расспросить вас о прошлом. О работе в кинотеатре Родина.

— Вот как? — Женщина ощутимо помрачнела. — Стало ещё интереснее. Что ж, проходите.

Троица зашла внутрь. Птицыну пришлось неловко повернуться в дверях — парень и без того широк в плечах, а тут ещё в руках пара пакетов с подарками. Ну, что обычно требуется небогатым старикам — молоко, кефир, творог, всякие сладости к чаю, немного колбасных изделий. Он собирался представить это как помощь от социальной службы, а теперь как-то даже неловко было предложить. Ещё воспримет как подачку, некрасиво получится. И ведь судя по обстановке — помощь бы не помешала! Довольно чисто и опрятно, но всё очень, очень почтенного возраста. Такое ощущение, что с начала двухтысячных квартира стояла запечатанной — ни одной новой вещи. Ладно, телевизор с электронно-лучевой трубкой, но ведь даже домофона нет! Ванная и та — старая, чугунная. Ирина Степановна отправила гостей в уборную — руки помыть, вот Валерка и рассмотрел. Советское качество, конечно, но эмаль давно облупилась. Грустное зрелище. Чайник, который женщина поставила на плиту, тоже разменял уже не первый десяток лет.

— Итак, чем же вас заинтересовала моя работа в кинотеатре? И, самое главное, отчего вы решили, что я не поверю в ваши резоны?

— Понимаете, мы выяснили, что кинотеатр проклят, — Валерка решил, что со столь проницательной старушкой лучше быть честным. — Точнее, что там завелась тварь нави. Чтобы поймать, нужно выяснить, какая именно, а для этого нужно поговорить с теми, кто на себе ощутил действие проклятья.