Гремят восторженные крики. Грянуло «Ура!».
* * *В оперном театре на галёрке Пётр Кропоткин с товарищами. Представление не началось, но в зале царит ликование. Зрители поют гимн:
– Боже, царя храни!..
Звуков оркестра не слышно, хотя дирижёр машет палочкой, а музыканты играют на инструментах.
Отдельные выкрики:
– Слава Царю-освободителю!
* * *На балу Александр II прогуливается между гостями. Его по пятам сопровождает верный паж Пётр Кропоткин. Он готов в любой момент защитить государя от злоумышленников.
Кто они? Никто определённо сказать не может. По мнению одних – обозлённые крепостники, которых лишили рабов. По мнению других – революционеры, которым желательно обострить до предела общественное брожение, свергнуть самодержавие и порушить Российскую империю.
* * *В залах Зимнего дворца выстроены войска. Александр II делает обход. За ним шагает Кропоткин. Его догоняет один из офицеров. Говорит тихо:
– Придворному камер-пажу перед строем нельзя.
– Нет генерал-адъютанта, – так же тихо отвечает Кропоткин. – Я не могу оставить государя.
Царь, ускоряя движение, крупными шагами идёт мимо строя. Проходит анфиладу залов. За ним почти бежит невысокий Кропоткин, придерживая на боку палаш.
Александр II сворачивает в полутёмное пустое помещение. У окна останавливается. Обернувшись, видит камер-пажа:
– Ты здесь, Кропоткин? Молодец!
* * *26 мая 1862 года, в Духов день – страшный пожар в Петербурге. Вспыхнул и запылал огромный Апраксин двор, а за ним и дровяные склады на другом берегу Фонтанки.
Словно огнедышащий Змей Горыныч метался в каменных стенах двора, выпаливая из глазниц окон искры и дым. Рухнула крыша. Столб огня и пепла взмыл в небо, подобно вулканическому извержению. Вспыхивали лавки, и огненные вихри метались в переулках.
Пажи вместе с пожарными и горожанами отстаивали здание Пажеского корпуса, к которому подступало пламя. Среди первых был Пётр Кропоткин.
Сражение с огнём закончилось поздно ночью. Прокопчённые, измазанные сажей, а то и с подпалёнными волосами пажи чувствовали себя героями.
За пожаром в Петербурге последовало несколько других в провинции. Случайное совпадение? Вряд ли. Кто поджигатели? Полиция не дала ответа, начав аресты революционно настроенной молодёжи.
Конкретных поджигателей не нашли. Главное подозрение падало на сторонников крепостного права и провокаторов.
* * *Великий князь Михаил производит обход Пажеского корпуса. Его согласно требованиям службы сопровождает Пётр Кропоткин. Закончив обход, великий князь обращается к нему:
– Ты на Амур собрался? Что за охота?
– Путешествовать хочу, – отвечает Пётр.
– У тебя там родные?
– Нет, никого.
– А генерал-губернатор Корсаков тебя знает?
– Нет.
– Как же ты поедешь? Тебя определят в какую-нибудь глухую казачью станицу – с тоски умрёшь. Я лучше напишу о тебе Корсакову и попрошу оставить тебя где-нибудь при штабе.
Осталось только поблагодарить великого князя. И не только за протекцию. Отец Петра был категорически против его решения, так же как желания поступить в Петербургский университет. Теперь согласие отца было обеспечено.
* * *Выпускники Пажеского корпуса выстроились в Зимнем дворце. Несколькими днями ранее они были произведены в офицеры и теперь ожидали напутствия царя.
Пётр Кропоткин выделялся своим странным простонародным или причудливо карнавальным нарядом: чёрный мундир с красным воротничком без петличек, папаха из волчьего меха. Серые шаровары.
Александр II остановился перед ним в некотором недоумении:
– Так ты едешь в Сибирь? Что ж, твой отец согласен?
– Да.
– Тебя не страшит ехать так далеко?
– Нет! Я хочу работать. А в Сибири так много дела, чтобы проводить намеченные реформы.
Царь пристально взглянул на него. Задумался, отвёл глаза, проговорил:
– Что ж, поезжай. Полезным везде можно быть. – Лицо сделалось усталым и отрешённым.
Это была последняя встреча самодержца с тем, кто вскоре выступит против его и всякой другой власти.
Попытка психоанализаНачав жизнеописание князя Кропоткина, хочу проверить свои возможности. У нас в Париже книга австрийского психиатра Зигмунда Фрейда вызвала сенсацию с элементами шока. Стало модно рассуждать о бессознательном и тем более о либидо.
Правда, мой отец не без гордости отметил, что учение о сознательных и бессознательных рефлексах основал русский учёный Сеченов, а чрезмерная озабоченность Фрейда проблемами пола заставляет подозревать, что в этой сфере у него не всё нормально или это ловкий трюк для привлечения праздной публики.
Возможно, он отчасти прав. В своё время на меня произвела сильное впечатление книга немца дю Преля «Философия мистики, или Двойственность человеческого существа». Он писал, что сновидения приходят к нам из обширной области бессознательного. Впрочем, кто только в наше время не пишет о бессознательном. Но всё-таки Фрейд занятнее и, я бы сказал, пикантнее других, а порой чрезвычайно смел.
По отношению к Петру Кропоткину интересно применить именно метод Фрейда, хотя бы не в столь гротескной, как у него, форме психоанализа. Фрейд на скользкой почве сексуального влечения строит свои гипотезы о психических аномалиях. Но в одном случае он, как мне представляется, высказал весьма интересную мысль.
Свой метод он применил, анализируя личность Леонардо да Винчи. То же самое в полной мере относится и к Петру Алексеевичу. Как отметил Фрейдд, сексуальная энергия может сублимироваться, перевоплотиться в энергию творчества или общественной деятельности. Он постарался показать это на примере великого Леонардо.
Пётр Кропоткин, пожалуй, не менее яркий пример сублимации. В его обширных воспоминаниях почти нет упоминаний о его любовных переживаниях. И не потому, что он чрезмерно стыдлив. У него за всю жизнь было всего два-три мимолётных увлечения женщинами, не считая долгих лет супружеской жизни.
Создаётся впечатление, что его сексуальная энергия нашла выход в кипучей революционной деятельности, в страсти к путешествиям и научным исследованиям. Тема интересная, и я ещё к ней вернусь.
Моя главная задача – как можно точнее показать существенные моменты необычайной жизни аристократа и революционера по его воспоминаниям. Какие картины детства и юности всплывали в его памяти?
На закате жизни каждый из нас будет или раскаиваться в былых ошибках и прегрешениях, или оправдывать свою жизненную линию, которую сам же и выбрал.
Раскаивается ли Пётр Алексеевич в том, что пошёл против своего класса, своего круга, своих предков, наконец? Добавим: против присяги царю, которому некоторое время служил верой и правдой!
Он круто развернул свой жизненный путь. Пошёл наперекор судьбе, уготованной ему по рождению, образованию, положению в обществе. Как это произошло? Почему? Что заставило его принять такое решение?
Он ни в чём не раскаялся. Значит, вольно или невольно вспоминал то, что может его оправдать. Получился образ рыцаря без страха и упрёка.
Нет, я нисколько не сомневаюсь в его искренности. Уверен: все эпизоды он припомнил с предельной точностью. Я постарался столь же точно их воспроизвести. Но…
Представьте себя на его месте. Вы избрали для себя роль народного заступника, революционера. Да, именно так: выбрали роль. Или надели маску. А как же иначе? Не может человек вдруг испытать столь необычайный метаморфоз.
В мире насекомых гусеница превращается в бабочку. Удивительный процесс! Он до сих пор остаётся загадкой. Какая внутренняя сила заключена в гусенице, способной так преобразиться? Почему она не может продолжать свою жизнь, спокойно питаясь растениями? Нет, она обретает крылья и устремляется в полёт.
Писатель Максим Горький, предчувствуя русское восстание 1905 года, написал революционную «Песню о Буревестнике». В ней есть слова: «рождённый ползать летать не может». А в природе ползающая гусеница оборачивается легкокрылой бабочкой.
Максим Горький, воспевающий тех, кто пребывает на дне общества, верит, что есть врождённые, ни к чему не годные обыватели, есть изгои, а есть врождённые герои, творящие революционные перевороты. На примере князя Кропоткина в это поверить трудно.
Неужели в душе человека возможна внезапная метаморфоза, подобная превращению гусеницы в бабочку? Для этого необходима духовная катастрофа, сотрясающая весь строй личности.
Нрав бунтаря, анархиста, должен проявиться в юности. У князя Кропоткина этого не было. Значит, он избрал для себя роль революционера, выступил в этой роли и добился признания. Но разве она подходит для него?
Он желает либо путешествовать, совершать открытия, испытывать приключения и острые ощущения, либо поступить в университет. Как показали дальнейшие события, он действительно был талантливым естествоиспытателем, мыслителем.
Что характерно для учёного? Стремление познать природу, её законы. Он собирает и тщательно продумывает факты, мыслит объективно и логично. Разве это совместимо с анархическим складом ума и характера?
В России был другой пример аристократа-анархиста – Михаил Бакунин. Настоящий бунтарь! Отец его примыкал к декабристам, выступившим против царя Николая I. Сам Михаил в 21 год вышел в отставку. Он был увлечён романтической мечтой о героических свершениях и о полном освобождении личности от власти государства и церкви, от экономического рабства.
Мог такой человек стать учёным? Он получил отличное образование, писал оригинальные философские работы. Но учёным не стал. Наука требует от учёного признания несвободы, подчинённости человека законам природы и жёсткого научного метода.
Бакунин под псевдонимом Жюль Элизар опубликовал статью «Реакция в Германии». Она в своё время наделала много шума. В ней он провозгласил: «Радость разрушения есть творческая радость».
Вот кредо подлинного анархиста!
Такой ли принцип исповедует князь Кропоткин? Ни в коей мере. Он призывает к революции, но не выходит на баррикады, подобно Бакунину, не воюет с оружием в руках за свободу. Стрелял ли он, подобно Савинкову, в высших чиновников проклинаемого им государства? Нет и ещё раз нет. Он желал бы делать революцию в белых перчатках.
Он участвовал в демонстрациях, дрался с полицейскими. Но – не более того. Разве анархиста, отвергающего общественные предрассудки, может остановить заповедь «не убий»?
Михаил Бакунин – подлинный демон свободы. Он не признавал даже научную рациональную мысль. А князь Кропоткин, как положено учёному, уповает на науку.
Вот что писал Бакунин: «Горе было бы человечеству, если бы когда-нибудь мысль сделалась источником и единственным руководителем жизни, если бы наука и учение стали во главе общественного управления. Жизнь иссякла бы, а человеческое общество обратилось бы в бессловесное и рабское стадо. Управление жизни наукою не могло бы иметь другого результата, кроме оглупления всего человечества».
Нечто подобное повторил Фёдор Михайлович Достоевский в «Записках из подполья». С такими мыслями можно не соглашаться, но надо признать: они выражают глубинную суть анархизма, отвергающего даже власть науки!
Насколько мне известно, князь Кропоткин ничего подобного не писал, не говорил. Он – учёный. Этим всё сказано.
Я не принижаю его личность, говоря о роли или маске анархиста. Мы все такие, только на разных ролях. Истинно сказано Шекспиром: мир – театр, а мы в нём актёры. Хотя мы же и зрители, а для своей жизни отчасти и драматурги, чаще всего бездарные.
Да, мы вынуждены играть свои роли. Некоторые самозабвенно входят в полюбившийся образ самого себя. Не знаю, как вы, а я замечаю это за собой.
В спектакле под названием «Жизнь» мы выходим на сцену невольно. Сначала нас готовят к той или иной роли. В нашей власти что-то подправить в этой игре или даже сменить амплуа, как это сделал князь Кропоткин.
Повторю: не может человек внезапно духовно преобразиться. Гусеница испытывает метаморфоз, потому что в ней уже присутствует образ бабочки. Надо только воплотить его в реальность.
У гусеницы нет выбора. Она предназначена для того, чтобы испытать чудесное преображение. Она не может поступать иначе. Она не имитирует бабочку, а становится ею.
Мы больше похожи на хамелеонов. Меняемся, выбирая себе разные роли в зависимости от ситуации. Это – не духовное преображение, а имитация его. Переход от одной роли к другой. Наш духовный мир пластичен, и мы этим умело пользуемся.
Бывает лицемерие, призванное обмануть окружающих. Однако благородные натуры, к которым я безусловно отношу князя Петра Кропоткина, ни в коей мере не лукавят. Они искренне играют свои роли, порой идя на подвиг и смерть…
Подчас не мы выбираем себе роль, а она выбирает нас. Великий импровизатор Судьба, Рок греческих трагедий – вот кто или что определяет во многом наш выбор. Можно ли противостоять тому, что происходит вокруг нас? Приходится приспосабливаться.
Мой отец – убеждённый атеист, мать – глубоко верующая христианка. Мне приходилось лукавить, приспосабливаться к нему или к ней. Не из страха наказания или ради выгоды, нет. Я не хотел их огорчать, и это хорошее доброе чувство заставляло меня лукавить. Сам того не сознавая, стал я агностиком, ещё не ведая, что это означает. Для меня одинаково близки и одинаково чужды были атеизм и христианство.
Обычно люди делают выбор между «то» и «это». У меня получилось иначе: «ни то ни это» или «и то и это» в зависимости от обстоятельств.
Мы не безвольные марионетки в руках Судьбы. Есть некоторые более или менее ограниченные возможности для выбора. Нам диктуют не только условия среды. Сказывается и наш внутренний духовный мир.
Мы сознаём только малую часть его. Тёмные глубины подсознания воздействуют на нас вне нашего рассудка. Мы над ними не властны… Не они ли они управляют нами? Нет, не только они…
Мысли о личности князя Петра Кропоткина завели меня в непролазные дебри. Придётся остановиться.
Кропоткин, без сомнений, человек незаурядный. Но ему приходится играть роль, не подходящую его натуре. Он мягок, добродушен, рассудителен. А подлинный анархист жёсток, жесток и безрассуден.
Таково моё мнение. Быть может, оно ошибочное. Наверняка – упрощённое. В глубинах нашей личности таятся неожиданные причудливые химеры.
Говорят, чужая душа – потёмки. Но и своя душа – не ясный день. Иногда со стороны ты видней, чем при взгляде в глубины своего «я».
Один уважаемый мною господин, знавший Петра Алексеевича в годы эмиграции, предполагает в нём скрытое стремление к власти. Это не власть деспота, сидящего на троне. Это власть учителя масс, духовного монарха.
Парадокс! Идеолог анархии с монархическими наклонностями.
Обдумав эту версию, я не нашёл её нелепой. Тем интересней было осмысливать жизнь и деятельность князя, появление которого в России заставил вспомнить образ князя Ставрогина.
Анархист и антихрист – созвучны. Не отражает ли это созвучие сходства по сути? Есть мистическая связь нашего князя-анархиста с героем романа «Бесы».
Было сказано Достоевским о Ставрогине: в нём есть простодушие и наивность. Это точно о Петре Алексеевиче! «Аристократ, когда идёт в демократию, обаятелен». Совершенно верно! Подлинные черты и манеры князя Кропоткина!
Удивительная и странная это фигура. Возможно, действительно разгулялись бесы на Руси, а тут и в самый раз появлению князя-антихриста… то есть анархиста.
Глава III. Тайна личности
