Помоги проекту - поделись книгой:
Артём Артёмов
(Artem2s)
Черные перья
— Молодой человек, что вы мне суете? Не могу я это вам пробить, — полноватая женщина-кассир нервно поглядывала по сторонам. — Ни штрихкода, ни названия, ни автора. Перестаньте хулиганить.
— Она лежала у вас вон там, среди акционных книг, — терпеливо втолковывал ей молодой парень в пальто. — Я же не могу просто взять книгу и уйти?
На лице женщины появилось сомнение — все-таки просто так отпустить посетителя с неоплаченной книгой она тоже не могла. Но небольшой светло-коричневый томик был лишен каких бы то ни было опознавательных знаков, кроме небольшого оттиска на корешке — черного пера. Вся ситуация была сильно похожа на один из дурацких розыгрышей, которые теперь стало модно назвать «пранками».
— Сами принесли, наверное, — буркнула она, пытаясь высмотреть среди немногочисленных покупателей второго шутника, снимающего все на телефон. — Она даже не открывается, что я с ней сделаю?
Ни старичок-завсегдатай, ни молодая девушка возле стеллажа с учебными пособиями, ни прилично одетый мужчина у полки с фантастикой на участников розыгрыша не походили, но это кассира не успокаивало.
— Ну… — парень неуверенно замялся и неохотно предложил: — Может, ее на склад тогда? Разберетесь потом?
— Не надо мне ничего на склад! Еще чего, незнакомые вещи на склад носить! Забирайте и уносите, молодой человек, пока я охрану не вызвала, — кассир окончательно убедилась, что посетитель задумал что-то недоброе. — Знаю я эти ваши шуточки! Я ее на склад унесу, а она там чернилами все забрызгает! Или вообще загорится!
— Да вы что! — искренне возмутился парень, но женщина уже не хотела ничего слушать.
А он не очень-то хотел убеждать.
Провожаемый возмущенными возгласами кассира озадаченный посетитель вышел из книжного магазинчика. Промозглый осенний ветер скользнул под незастёгнутое пальто, но молодой человек не заметил этого, все его внимание поглотила книга.
Небольшой светло-коричневый томик был странно податливым, нежным на ощупь, но тем не менее явно кожаным. Мягкий переплет покрылся морщинами, закругленные уголки прогнулись внутрь, кант местами был помят, но не поврежден. Обрез был неровным, будто книгу делал кто-то не очень опытный, и тоже казался странно мягким на ощупь, словно страницы были сделаны из такой же кожи, но необычайно тонкой выделки. Парень давно уже привык причислять себя к странноватой когорте библиофилов и многое знал о книгах, но ни разу не встречал упоминаний об использовании кожи для страниц. Разве что в совсем уж давние времена, но тогда книга вряд ли так хорошо сохранилась бы, да и не выглядела бы так аккуратно.
И она определенно отказывалась открываться. Не поддавалась ни осторожным попыткам разжать книжный блок в каком-либо месте, ни более уверенным нажатиям на мягкий кант. Сильно тянуть молодой человек опасался, не желая повредить тонкой выделки кожу.
Он бездумно зашагал домой, продолжая крутить в руках неожиданную находку и не замечая холодных пальцев осеннего ветра под одеждой. Бродя по книжным магазинам, лавкам и развалам своего города, парень, конечно, лелеял наивную надежду совершенно случайно наткнуться на что-то редкое и интересное. Например, найти книгу с любопытным автографом, какие-то необычное издание или просто старинный томик, который хозяева откопали в бабушкином сундуке и решили сбыть вместо того, чтобы просто выбросить. Но найти что-то подобное в обычном книжном магазине среди крикливых обложек книг с желтыми акционными ценниками он никак не ожидал. Чья-то забывчивость? Глупая шутка, как подумала женщина на кассе?
Дома парень первым делом полез на форумы библиофилов и другие сайты околокнижной тематики, где сидел по большей части в ридонли. Реакция была ожидаемой: все воспринимали осторожное описание и даже фотографии странной книги, как забавный или глупый розыгрыш. Было несколько советов по работе с древними кожаными страницами, но их дали, скорее, для проформы. Книга вовсе не выглядела такой уж древней.
Разочарованно закинув бесполезную находку в книжный шкаф, молодой человек несколько минут сидел перед монитором, собираясь с силами. Кроме любви к книгам, которую он не очень любил афишировать, чтобы не подвергаться насмешкам за старомодное и не особенно популярное хобби, у него была еще одно, еще более тайное увлечение.
Он сам писал книгу.
Точнее, он очень хотел ее написать. На компьютере даже хранилось несколько глав этой книги, и она обещала быть замечательной. Если бы не одно но: все написанные главы были созданы больше двух лет назад, и с тех пор текст не увеличился ни на строчку. Бесчисленное количество раз парень сидел вот так же перед монитором, собираясь с силами, чтобы потом, вздохнув и покачав головой, открыть браузер или запустить игру. А то и просто выключить компьютер.
Так же произошло и теперь. Разочарование в находке, которая поначалу казалась интригующей и таинственной, а оказалась скучной и бесполезной, портило настроение. В теле угнездилась слабость, стылая погода и свинцовое небо нагоняли тоску. А может быть, это все служило лишь оправданиями, а на самом деле он был просто еще одним из несметного количества бесталанных писак, и книжонка его была дрянной и никому не нужной. Но, в отличие от многих других, он это понимал и продолжать это глупое занятие не хотел.
Помучившись несколько минут подобными сомнениями, молодой человек с раздражением ткнул в кнопку на системном блоке и ушел на кухню под негромкие звуки завершения работы компьютера. Ужин показался ему пресным и безвкусным, читать не хотелось, да и вообще делать что-либо тоже не было никакого желания. Рухнув на кровать, парень апатично смотрел на книжный шкаф, в котором ютилась небогатая коллекция купленных им книг. Большая часть из них казались сейчас не такими интересными, как когда-то. А теперь там же лежала дурацкая кожаная подделка. Пожалуй, подумалось ему, стоит выбросить половину макулатуры из этого шкафа. Отнести куда-нибудь или просто сложить стопкой возле мусорки, пусть кто хочет забирает. А кожаное недоразумение будет вишенкой на этом торте.
Сон пришел как облегчение, на время освободив его от осенней хандры.
А во сне была книга.
Только теперь это была Книга, ведь каждый, кто хоть немного знаком с ними, знает, что есть книги и Книги. Ты открываешь книгу и читаешь ее, а потом закрываешь, иногда даже не дочитав, и забываешь навсегда. Но с Книгами все иначе, это они открывают тебя, они читают тебя вслух, и ты сам не понимаешь, откуда взялось в тебе то, что ты слышишь.
Эта Книга лежала на большом старомодном письменном столе, а рядом, словно часовые, возвышались по обеим сторонам кожаного переплета поблескивающие канделябры с толстыми желтоватыми свечами. Свечи горели ровным неярким пламенем, отбрасывая теплый овал света на кожу обложки и темное дерево книжного стола, бросали мягкие блики на корешки других книг (или Книг?), что стояли на полках вокруг.
Света было слишком мало, но молодому человеку вдруг показалось, что в темноте за этими полками стоят еще десятки, а может и сотни таких же, полок, шкафов и всевозможных стеллажей. Заполненные такими же корешками или ожидающие, когда кто-то их заполнит.
Впрочем, эта мысль лишь мимолетно скользнула в его сознании, потому что все его внимание поглотила Книга. Он несмело зашагал к столу мимо еле заметных в сумраке корешков на полках вокруг. Все за пределами скудного света свечей тонуло во тьме, и парень даже не знал, где он: в огромной зале, пещере или просто в каком-то неведомом мире, где есть только письменный стол, Книга, горящие свечи и бесконечные полки с неведомыми томами.
Да это и не играло теперь никакой роли.
Подойдя ближе к столу, молодой человек обнаружил, что неподалеку от него, в сумраке у полок, стоит стул с высокой резной спинкой, а Книга не единственный предмет на столе, как ему показалось поначалу. Чуть в стороне, вне яркого светового овала, стоял деревянный стаканчик с настоящими писчими перьями, только почему-то черного цвета. Рядом со стаканчиком поблескивал тонкий перочинный нож. Там же была небольшая керамическая чернильница немного необычной формы — воронкообразное углубление в верхней части было необычно широким, шире, чем сосуд под ним.
Впрочем, странной форма чернильницы могла бы показаться разве что стороннему наблюдателю, а сам сновидец воспринимает все необычное как должное. Так и парень, с интересом осмотрев стоявшие на столе предметы, неторопливо пододвинул к нему стул и сел перед Книгой.
Он чувствовал необъяснимую правильность. Все было так, как и должно быть. Вот в этой Книге, этим самыми перьями, чернилами из этой чернильницы и будет написана его история. И она будет именно такой, как он хотел: немного печальной, немного забавной, зовущей и щемяще ласковой, но в то же время сильной и твердой. Парень ласково погладил кожаную обложку Книги, потянул мягкий кант.
Безрезультатно.
Наверное, он должен был испытывать разочарование, но в душе царило умиротворение. Пальцы снова ласково скользнули по нежной коже, погладили оттиск в форме черного пера на корешке. Ни названия, ни автора, ни других меток. Поверхность Книги была теплой, наверное, нагрелась от близости к свечам.
Молодой человек нахмурился. Ему вдруг пришло в голову, что у Книги должно быть название. Именно поэтому она не открывается, решил он. Как же может открыться Книга, у которой нет названия? Ведь без него нет никакой определенности, что у нее внутри.
Он потянул одно из перьев из деревянного стаканчика и задумчиво посмотрел на закругленный кончик. Перо не было должным образом очинено, а молодой человек понятия не имел, как это делать, поэтому просто аккуратно окунул кончик пера в отверстие в центре воронки. Когда он вынул его на свет, кончик оставался таким же незапятнанным, как и раньше.
Чернильница была пуста.
Он удивленно заглянул в черный зрачок отверстия, чаша вдруг взвихрилась смерчем тьмы, стаей угольно-черных птиц, мрак поглотил стол, свечи и полки с книгами.
И не стало ничего.
А потом стало утро.
Голова была тяжелой, в горле и в носу было неприятное ощущение сухости, которое предвещало простуду. Сокрушенно покачав головой, парень выбранил себя за легкомысленно распахнутое накануне пальто. Он часто подхватывал простуду по осени, стоило только забыть застегнуться или недостаточно хорошо укутать шею шарфом.
Пока молодой человек заливал кипятком растворимый кофе и включал компьютер, в голове его кружились странные обрывки ночного сна. Какой-то письменный стол, библиотека, черный смерч из птиц…
— Что общего у ворона и письменного стола? — спросил он у загоревшегося монитора и отхлебнул кофе.
Странный сон навел его на мысли о загадочной книге, и парень быстро просмотрел посещенные вчера форумы. Ничего нового. А вот в почтовом ящике, который он на всякий случай оставлял кое-где для контакта, неожиданно обнаружилось письмо.
Ниже был написан адрес.
Озадаченно прочитав короткое письмо несколько раз, молодой человек взъерошил волосы. Стиль письма был довольно странным, старомодным. Историк? Библиофил? Воображение уже рисовало ему благообразного профессора, одетого в поношенный, но приличный костюм-тройку. Непременно в очках. В квартире у него обязательно будут высокие книжные шкафы, доверху набитые книгами. Старинными (
— Канделябры-то зачем? — задумчиво поинтересовался он у монитора. — Третье тысячелетие на дворе.
Но воображение упорно настаивало на канделябрах и перьях (
Парень тряхнул головой, посмотрел на адрес, указанный в письме, и торопливо допил кофе.
Идти было недалеко.
Жил историк в обычной хрущевке на пятом этаже. После четвертого звонка в старый (
Черный зрачок вдруг вызвал в голове молодого человека воспоминания о каких-то птицах. Он поежился, чувствуя, как руки покрываются гусиной кожей.
— Чем обязан? — донеслось из-за двери.
— День добрый. Вчера вы написали мне по поводу книги…
— О! Минуту, мой друг, минуту!
Глазок просветлел, дверь разразилась целой серией металлических щелчков и, наконец, открылась. «Благообразный профессор» оказался высохшим стариком в клетчатых штанах с вытянутыми коленками и такой же клетчатой рубашке навыпуск. Очки присутствовали, но положение не спасали, потому что одна из дужек была перемотана изолентой.
— Покажите! — без предисловий велел он.
И тут до парня дошло, что странный томик так и остался лежать в книжном шкафу у него дома. Историк, видимо, прочел смятение на его лице и вдруг как-то поник.
— Ах, что это я. Как неудобно, ей-богу. Проходите, молодой человек, проходите, — он отошел в сторону, впуская гостя в тесную прихожую, где с потолка свисал пыльный плафон из блеклого пластика с тусклой лампочкой внутри.
— Вы знаете, я как-то без задней мысли, — неловко попытался оправдаться вошедший, — буквально сразу, как прочел ваше письмо…
— Пустое, пустое, — отмахнулся тонкой рукой старик, — проходите в гостиную.
Громким словом «гостиная» называлась самая большая из двух комнат типовой хрущевки. Высокие шкафы, доверху заполненные книгами, которые высились в воображении парня, растаяли как дым. В квартире просто не могло быть ничего высокого, потолки были до того низкими, что, казалось, давили на плечи. Ростом гость был не обижен, поэтому теперь невольно сутулился.
Но книжные шкафы тут все же были. Можно сказать, тут были только они: старая полировка советских стеллажей, стекла в белых пластмассовых направляющих, антресоли с перекошенными дверцами, просто самодельные полки над шатким старым письменным столом, на котором стоял (канделябр) громоздкий старый монитор. И повсюду, даже под столом, даже просто на полу в тех немногих местах у стен, где не было никакой мебели — книги, книги, книги.
Библиофил? Несомненно.
— Да, да, понимаю, — хозяин, шаркая стоптанными тапочками, вошел следом. — Выглядит, как обострившаяся под старость лет склонность к накоплению хлама, правда?
— Нет, что вы… — неубедительно начал парень, но старик отмахнулся.
— Может, так и есть. Я не скрываю. Я ведь, знаете ли, мог жить и в более хороших условиях, если бы не… — он осмотрел ряды корешков. — М-да. Но я не жалею. Тут есть немало интересных экземпляров. Даже несколько весьма редких первых изданий.
Он шатко прошелся вдоль шкафов.
— Есть очень интересные вещи… Нет, нет, конечно же, ничего фантастического, Библии Гуттенберга у меня нет, — он хрипловато рассмеялся. — Но, скажем…
Он остановился возле одного из шкафов и ткнул тонким пальцем в такой же тонкий корешок, зажатый меж томиков потолще.
— «in our time», то самое, с маленькой буквы, — старик оглянулся на гостя. — Знали бы вы, чего оно мне стоило. Впрочем, вы пришли не за этим, верно?
— Вы написали, что заинтересовались той книгой, — парень недоверчиво смотрел на тонкий корешок.
Он смутно припоминал, что таких изданий Хемингуэя в мире было меньше двух сотен. Если старик не совсем выжил из ума, то эта книга стоит больше хрущевки, в которой он живет.
Библиофил? Не то слово. Библиоман.
— Да, та загадочная книга. Очень жаль, что вы не принесли ее, — хозяин пошевелил седыми бровями и махнул рукой. — Идемте в кухню, молодой человек. Тут у меня… Не присесть.
— Чтобы сразу расставить все точки над i, — сказал он между делом, наливая чай, — как идет написание вашей книги?
Гость, только что присевший на старый табурет возле стола, замер в неестественной позе. Старик лукаво оглянулся на него и хрипло рассмеялся.
— Я так и думал, — кивнул он. — Значит, все верно.
— Откуда вы…
— Это Книга книг, — веско обронил хозяин и поставил перед парнем курящуюся паром чашку. — Признаться, я уже давно не встречал упоминаний о ней.
Гость помолчал, собираясь с мыслями, отхлебнул чаю. Старик, покряхтывая, умостился на втором табурете и сделал то же самое.
— Давайте, попробую по порядку, — вздохнул он. — Вы уж простите старика. Любовь к эффектам.
— Откуда вы знаете, что я пишу… книгу?
— Я разбираюсь в людях. Особенно с книжной костью, вроде вашей. Нашей, — поправился хозяин. — Иначе разве стал бы я вам говорить про то издание Хемингуэя? Нет, вы не пристукнете старика табуретом ради денег.
Он опять хрипловато рассмеялся.
— Итак, по порядку. Я не просто библиофил, как вы могли видеть. Можно сказать, что в определенное время моей жизни меня одолела библиолатрия[1] в ее изначальном понимании. Я увлекался… Хм. Магическими книгами, книгами-загадками, всевозможными источниками тайных знаний. У меня и сейчас сохранились неплохие копии Кодексов Рохинци и Серафини, Манускрипта Войнича, некоторых Свитков Рипли и тому подобного. Кодексы, конечно, мистификация, уж поверьте, а вот Манускрипт не так прост. Впрочем, мы не об этом. Доводилось мне слышать о так называемой Книге книг. Очень любопытная легенда, но, к сожалению, прискорбно мало информации. Вам интересно?
Парень кивнул. Даже если сказанное стариком будет просто ворохом сказок, это будет любопытный ворох сказок. А еще ему очень хотелось услышать, откуда старый историк узнал о тех неловко набросанных главах, что хранились на жестком диске его компьютера. Их-то точно не видел никто.
— Это что-то вроде забытого мифа. Жил когда-то человек, который очень хотел написать прекрасную книгу, что будет менять читателей к лучшему. Но, к сожалению, что-то у него не получалось. Мы-то его понимаем, верно? — с легкой грустинкой улыбнулся хозяин и сделал еще глоток. — Все, что он писал, ему не нравилось, оно выходило не так, как задумано. После долгих попыток он отчаялся и воззвал к высшим силам. И что-то ему ответило. Вряд ли это были Бог или Дьявол, в общем их понимании, но определенно что-то высшее. Оно наделило его знанием о призыве Книги книг. Это… Ритуал? Обряд? Заклинание? Трудно сформулировать, это был долгий и мучительный процесс. Вы не очень впечатлительны, молодой человек? Хотя о чем это я, нынешнее поколение…
Он хмыкнул и покачал головой.
— По легенде, человек, желающий обладать Книгой книг, должен был стать с ней единым целым, одной плотью, понимаете? Книга творилась из тела создателя. Из кожи, если быть точным.
Молодой человек вспомнил, как гладил кожаный переплет, и вздрогнул от омерзения.
— О, да, — от рассказчика не укрылась его реакция, — неприятная история. Несмотря на мучительный ритуал, наш герой принялся за работу. Он снимал кожу с тех мест своего тела, где она лучше всего подходила для его цели, особым образом выделывал ее и создавал Книгу книг. Когда кожа восстанавливалась, он снимал ее вновь. Так были созданы страницы, переплет и обложка.
— Это возможно?
— Физиологически? Не знаю, я ведь не хирург, а историк. Но мы ведь говорим о чем-то вроде магии. Думаю, Книга каким-то образом начала существовать уже тогда, когда были сняты первые «листы», а может, и раньше. Возможно, она помогала ее создателю восстанавливаться. Когда она была готова, наш герой открыл ее и начал писать свою историю. Догадаетесь чем?
— Кровью, — кивнул парень.
— Конечно. Своей кровью. И тогда Книга сделала то, чего он просил. Она дала ему слова и умение складывать их, дала вдохновение и ясность мысли. Нет, она не меняла его истории, она лишь помогала писать так, как хотелось измученному автору.
Поделиться книгой: