Отражение миров [СИ]

— Да вот, какой-то такой, но никто пока не жаловался, — как-то неуверенно говорю. Вообще рядом с ней робею как молокосос впервые голые титьки увидевший. Даже самому противно. — А ты вредная, — сам от себя такой нелепой реплики не ожидал, а вот же — выдал.

Девица же не растерялась. Такую гримасску скорчила, что у меня губы сами в улыбке расползлись. Ну прямо школяр какой-то. Тьфу, чёрт.

— Просто… шатены с зелёными глазами, м-м-м… — «Нравятся?» — чуть не сорвалось с языка, но она сменила тему: — Ты на раскопки?

— А ты — нет?

— Неа. Я водителю на хвост упала. Вы проезжаете нужное мне место.

Смотрю ей в глаза, ощущая нарастающий жар и дрожь по всему телу побивает. Ещё и подкатывающее волнами головокружение сосредоточиться ни на чём даёт. Чёрт, да что ж это со мной-то? Мозг уже плавится от её близости.

— А что там? — выдавил самое связное, на что был способен в этот момент.

— Муж, — усмехнулась она. — А ты подумал, что я жертва твоих чар?! — с самым невинным видом, произнесла девица и расхохоталась.

Как-то обидно всё это. И в тоже время стрёмно до жути. Кажется, все вокруг видят, что я веду себя как малолетка, и разве что пальцем не тычут.

— Даже не знаю, что и сказать, — пробормотал в ответ.

М-да, уж… Муж… это облом. И то, что в лагерь не едет — дважды облом…

— Кстати… я — Алина! — у меня уже второй раз за последние сутки, внутри что-то оборвалось.

— Дима, — сухо отвечаю. — Редкое у тебя имя.

А в голове бьёт набатом: Алина… Алина… Алина…

— Да, знаю, — улыбнулась девушка. — Это мамина заслуга.

Она ещё что-то говорила, но нахлынувшие воспоминания не давали сосредоточиться на словах. Вспомнилась чат игры в день знакомство с новым игроком в клане. В играх же как: персонаж может быть женским, но это не означает, что по ту сторону экрана сидит девчонка. И вот новенький персонаж пишет в чат: «Всем приветик! Меня зовут Алина!» Я тогда отреагировал также, как и мгновение назад, и ответ получил такой же…

— Ау… — дёрнув меня за рукав, попыталась достучаться до моего сознания девушка. — Ты меня совсем не слушаешь!

— Нет, нет. Прости, — хоть и понимаю, как это нелепо выглядит со стороны, но пытаюсь отвертеться.

— Не извиняйся, бывает и хуже, — пожимает плечиками, отчего грудь на мгновение, кажется, становится ещё больше…

Чёрт… Димон, мать твою, прекращай этот детсад! Пора жить настоящим! — пытаюсь встряхнуть себя, вот только эффекта от моих внутренних трепыханий нет.

Пытаясь отвлечься, анализирую ситуацию: кольца не видно, может пошутила насчёт мужа? Автобус, словно в ответ на мои думки, сбавил ход и, скрипнув тормозами, остановился. Алина выбралась в проход, забрала вещи и махнув на прощание, выскочила на улицу. И вскоре скрылась за порослью густого придорожного кустарника.

— Облом… — констатировал я, и разочаровано уставился на успевшие поднадоесть пейзажи за окном.

Мысли остались где-то там, на ничем неприметном участке дороги. Вспоминалось каждое слово, каждый жест. И мучила мысль: что я сделал неправильно? Признавать, что теряю хватку не хотелось. Как собственно и то, что именно эта случайная попутчица, слишком сильно зацепила. В итоге — задремал.

— Подъезжаем к селу Генеральское, просьба подготовиться к пересадке, — донеслось из громкоговорителя.

Открываю глаза. С одной стороны трассы нависают горы, с другой тянется бескрайнее море, впереди посёлок. Дорога пошла вверх. Автобус подъехал к стоянке мощных «Уралов» и остановился.

В нос ударил запах моря и выхлопных газов. Смеясь и оживлённо болтая, куда-то шлёпают отдыхающие в парео, обмотанные в полотенца, некоторые просто в купальниках и плавках с пляжными сумками наперевес.

Забрав багаж, заскочил в кузов одного из грузовиков. Три машины разом зарычали двигателями и тронулись в путь, увозя от сказочных черноморских пляжей в горы. Тенты спущены, давая возможность видеть всё вокруг. Пока ехали по асфальтированной дороге один из попутчиков, изображая экскурсовода, начал рассказ:

— Живописные склоны впереди, это путь к «Плато Караби». Оно достаточно большое, около двенадцати гектаров, средняя высота тысяча метров. Местность испещрена множеством пещер, имеющих немалую историческую и археологическую ценность. На плато всего два ориентира — солнце и метеостанция, которую видно с любой возвышенности, но во время низкой облачности или тумана легко потеряться…

Дальше пошла грунтовка, и рассказчик, не желая прикусить язык на ухабе, умолк.

Двигатель надрывно рычал, вездеход перебирался с камня на камень, карабкаясь по склону всё выше. Казалось, машина вот-вот застрянет или сорвётся с обрыва, но водитель, хорошо знающий маршрут, уверенно продвигался вперёд.

Непрекращающаяся болтанка сводила с ума. Кажется, на теле уже живого места нет — всё о борта машины отбил. Через приступы головокружения и тошноты, помутившееся сознание выхватывает фрагменты проползающих мимо склонов, вероятно живописных, если смотреть на них стоя твёрдо на ногах, а не скача в кузове «Урала».

Помнится, я восхищался выдержкой матросов, попадавших в шторм. Для меня качка всегда была проблемой. И только сейчас понял — в сравнении с этой маслобойней, их участь не так уж и страшна. А вот закованные в железные доспехи средневековые рыцари, скачущие на богатырских конях, наверное, испытывали нечто подобное.

На особо крутых поворотах и кочках, народ заваливался друг на друга. Когда машина оказывалась на краю расщелин, кто-то вопил от восторга, кто-то от неподдельного страха. Но стоило выехать на плато, и все единодушно облегчённо вздохнули. Трясло немного поменьше, но главное миновал риск сорваться вниз.

Впереди бесчисленные пологие холмы, с одной стороны, за краем плато виднеется раскинувшаяся до самого горизонта морская гладь, а с другой, земли касаются облака.

— Охренеть! Такое только в кино и видел! — выкрикнул кто-то, и я с ним был абсолютно согласен, но промолчал, да ответа никто и не ждал.

Преодолев очередной холм, машины остановились. И я присвистнул, окидывая взглядом гигантский палаточный лагерь.

— Как же приятно ощутить под ногами твёрдую землю, — произнёс кто-то рядом.

— Не то слово, — соглашаюсь, разминая затёкшее от напряжения тело.

Лагерь напоминал муравейник: многолюдно, все суетятся, куда-то спешат. Нас тут же расквартировали. Мне досталось место в шестиместной палатке, но соседей пока не было.

— Пойдёмте, покажу, что тут где, — произнёс невысокий коренастый мужчина лет сорока.

— Это душевые, — он указал на десяток брезентовых кабинок над которыми возвышалась здоровенная цистерна. — Горячей воды, конечно же нету, но за день прогревается так, что чаще не хватает именно холодной. Есть родник, но это далековато, — проводник махнул рукой куда-то в сторону, — пара километров отсюда. Здесь, под навесами — полевая кухня.

Огромные котлы бурят на огне. Пахнет мясом и чем-то сладким. Я жадно сглотнул, в желудке заурчало, но попросить покормить не решился. Зато вспомнил о лежащем в сумке сникерсе, и с трудом дожив до конца экскурсии, едва влетев в палатку, схарчил заначку и… тут же уснул.

— Тук-тук, — раздался откуда-то незнакомый мужской голос.

Открываю глаза, в недоумении оглядываясь по сторонам. Темно, хоть глаз коли. Где я? Кажется, в палатке, судя по едва различимым просветам с улицы. И тут вспоминается объявление, и скоропалительный отъезд. Ух ты! Так это всё не сон! Потирая спросонок глаза, приоткрываю полог палатки. На улице уже смеркается.

— Ну-у-у, дружище не дело это — спать! — произнёс стоящий на пороге слегка перекосившийся под весом целого блока баночного пива, мужской силуэт. — Встряхнись! Пошли знакомиться! Там девчонки скучают… — кивком головы он указал на разожжённый неподалёку костёр и, не дожидаясь ответа, направился к следующей палатке. — И тебя, тоже ждём! — крикнул он кому-то.

М-м-м… девчонки… Собираться долго в полной темноте смысла не было — волосы собрал в тугой хвост, и выбрался на улицу.

Компания собралась немалая. Перезнакомились за пару минут, не запомнив и половины имён. Заводилой оказался научным сотрудник, назвавшийся просто — Петей. Он банковал и играл роль тамады на этом празднике жизни, растляя подрастающее поколение.

А вот с девчонками вышел облом. Одна рыженькая и мелкая как гномочка. Вторая — высокая, худенькая и какая-то невзрачная, на фоне не выходившей из головы попутчицы. Третья — миловидная пышечка, вокруг которой уже суетились два кавалера. Остальные дамы были гораздо старше меня. Это в принципе не вызывало особых моральных проблем, но увы ни одна из них не привлекала. Печаль.

Прав был сказавший — «Не бывает некрасивых женщин, бывает мало водки» или пива в моём случае. На голодный желудок алкоголь в голову ударил быстро. Теперь казалось, что у Вани, притащившего гитару, появился слух и прорезался голос, а у рыжеволосой Светочки, сверкающие в свете костра огромные голубые глаза и немалых размеров грудь — затмили недостаток роста и излишне наглядную кривизну ног.

Постепенно все разбрелись по палаткам. Даже Света куда-то испарилась. Сижу. Свежий ночной воздух, наполненный запахами трав и полевых цветов, с примесью дымка от дотлевающего костра словно бальзам очищает душу от опостылевших серых будней, оставшихся где-то там, далеко. Вокруг цикады стрекочат, листва шуршит под порывами ветра, а где-то хлопает вывешенное на просушку бельё. Звёздное небо над головой. Красота…

— Подъём! Харе морду плющить, не в санатории, — послышался голос вчерашнего заводилы.

Как же хотелось забить на всё и выспаться, но кто знает, не выгонят ли за такой прокол? А домой возвращаться… бр-р-р… вспомнился вечный уже не выветриваемый Славкин перегар в спальне, причитания матери… Пришлось собрать силу воли в кулак и выбраться из палатки.

К душевым плёлся как зомби, но так и не дошёл. Возле столовой послышался Ванькин окрик:

— Димон, ходь сюды!

Вчерашний гитарист при свете дня выглядел колоритно: белая футболка без рукавов открывает загорелые крепкие руки, светлые обрезанные по колено джинсы, ковбойская шляпа. А при его росте… это смотрелось, мягко говоря, эффектно. Я-то при своих ста восьмидесяти с лишним сантиметрах макушкой едва доставал ему до уха. И только теперь пришло с опозданием понимание: ничего мне здесь не светит, при такой конкуренции.

— Падай, пока место есть, — указывая на лавку рядом с собой, предложил товарищ.

Тут же появилась миска с ещё парящей манной кашей, кусок булки с маслом, чай. Желудок пронзила щемящая боль, напомнив о том, что вечером так и не поел.

После завтрака нас разделили на группы и, определив каждому задачи, проводили к месту раскопок.

Сухая, безжизненная почва, звон лопат, грохот тачек, вездесущие мошкара и клубы пыли, от которых вся кожа зудит и нечем дышать. Жарко, солнце безжалостно жжёт незакрытые участки кожи, ещё и похмелье.

— До обеда не доживу, — бурчу, тяжело оседая на край неглубокой ямки.

— Как успехи у новичка? — послышался голос вчерашнего тамады.

Я с грустью показал рукой на небольшой участок, который успел очистить от травы, камней и почти не углубился по сравнению с соседними делянками.

— Лиха беда — начало! — Петя панибратски похлопал по обгоревшему плечу, заставив меня болезненно скривиться. — Руку набьёшь, и дело споро пойдёт.

Поев без энтузиазма, с трудом доплёлся до палатки и попытался прилечь отдохнуть, но тело болело, и обгоревшая кожа жгла от малейших прикосновений, не давая уснуть. И пришло понимание — долго я тут не протяну.

Ощущая себя хлюпиком, еле доволок своё измождённое тело к раскопу. Как назло, поднялся ветер, песок забивался под майку, травмируя и без того пострадавшую от солнца кожу. К вечеру признаки непогоды исчезли, и всю следующую неделю нещадно палило солнце.

День сменялся днём, не принося ничего нового. Усталость сказывалась меньше, а в остальном всё было так же, как в первый день: подъем, завтрак, работа, обед, отдых, работа, ужин, посиделки у неизменного костра под гитару и байки бывалых археологов.

Однажды, после обеда поднялся сильный ветер, небо заволокло тучами и лишь в небольшие просветы пробивались одинокие солнечные лучи. В воздухе запахло дождём. Я сел на один из выступов в раскопе и закурил. Неожиданно взгляд привлекла игра света и тени в углу раскопа.

Присмотрелся. Интересно. Приблизился, накрыв этот участок своей тенью, но странный эффект не исчез, а кажется наоборот — усилился. Воздух парил, словно над раскалённой поверхностью, искажая картинку. И что примечательно: везде почва серая и безжизненная, а в этом месте образовывалась воронка из серебристо-белого песка, какой изредка встречается на морских пляжах.

Любопытство победило, и как был, то есть голыми руками, взялся разгребать невесть откуда взявшийся песок. Ощутив что-то твёрдое, усилил старания, и вскоре передо мной лежал какой-то предмет — то ли медальон, то ли монета. Меня охватил восторг. Нахлынуло ощущение, словно эта вещь ждала именно меня. Очень долго ждала…

— Что там у тебя? — послышался сверху голос вездесущей начальницы экспедиции. Наталья Васильевна тут же довольно прытко для своих лет спустилась в раскоп. — Поздравляю! — произнесла она, осторожно изъяв из почвы найденный предмет, и крикнула: — Василич, иди-ка сюда! Тут кое-что интересное!

— Об этом надо сообщить, — произнёс, разглядывая вещицу Пётр, он же Василич. — Уж больно похож по описанию.

— Напомни-ка фамилию? — обратилась ко мне Наталья Васильевна.

— Дзюба, — отвечаю, а сам глаз от своей находки оторвать не могу.

Женщина в сопровождении нескольких сотрудников направилась к лагерю. А я… я ощутил себя героем «Властелина колец».

— Радуйся, тебя премия ждёт, — высунулся Ванька из соседнего раскопа.

— Большая, наверное, — расстроено бурчу.

Ощущение неправильности происходящего не отпускает. Понимаю, что всё найденное обязан сдавать, но… но этот предмет, казалось, был предназначен именно для меня.

Стоило взяться за лопатку, как в небе полыхнула молния, оглушив всю округу раскатами грома.

— Пора возвращаться в лагерь, — крикнул Ваня, пытаясь перекрыть завывание резко поднявшегося ветра и треск молний.

— Ты иди, я догоню, — кричу в ответ, отбрасывая лопатку. А сам как помешанный повторяю, словно мантру: — Это не всё. Так не бывает… Он мой!

Безумное желание обладать тем предметом, сводило с ума. Внутри всё разрывалось между стремлением броситься следом за начальницей экспедиции и… желанием продолжить копать. И ничто. Ни бешеное завывание ветра, ни бьющие в опасной близости от раскопа молнии не могли остановить меня. Я с маниакальной настойчивостью разгребаю сухую почву голыми руками, чувствуя: где-то там меня ждёт величайшее открытие в жизни, источник всего желанного!

Погода кажется сошла с ума. Но я копаю, копаю и копаю… Ничего! Злость накатила внезапно, и схватил брошенную лопатку вгоняю инструмент в образовавшуюся ямку. Тут же по почве поползли трещины. Взвились в воздух вулканчики пыли. Раздался заглушаемый треском молний скрежет, словно где-то перемещались громадные каменные плиты, и я полетел куда-то вниз, в темноту.

Сквозь облака ещё не осевшей пыли пахнуло сыростью, плесенью и чем-то древним. Темнота озарялась вспышками молний, сквозь видневшийся высоко вверху просвет.

— Эй! Есть там кто? Помогите!!!

Ответом было лишь завывание ветра и треск молний. Ну да, все же в лагерь свалили, — вспомнил я и попытался встать.

— Вот черт!.. Да, чтоб вас! — взвыл, правая нога при малейшем движении невыносимо болела.

В свете очередной вспышки, моё внимание привлёк какой-то предмет, подозрительно правильной формы. Не веря глазам, аккуратно отряхиваю находку, ожидая следующую вспышку, чтобы рассмотреть получше. Небольшой металлический квадратик, с витиеватым орнаментом, на одном из уголков — петелька. Тоже, наверное, медальон.

Желая рассмотреть вещицу, положил её на ладонь… и выронил. Кисть пронзила резкая боль. «Скорпион?» Молнии сверкали всё чаще, освещая окружающее пространство. Но света всё равно было недостаточно. Щёлкнув зажигалкой осмотрел повреждённое место — никаких следов, лишь остаточное пощипывание напоминающее укус осы.

Наверное, на солнце перегрелся или головой ударился при падении, — решил я, иного объяснения сходу придумать не далось.

Ветер разошёлся не на шутку, загоняя в расщелину в своде пещеры целые облака песчаной пыли, которая забивалась в нос, глаза, скрипела на зубах. Я снова, но теперь более осторожно взял находку в руку.

— Куда бы тебя деть?

Ответа, конечно же, не последовало. Недолго думая, снял с шеи цепочку и повесил медальон на неё, но стоило металлу коснуться груди, как тело пронзила острая боль, яркая вспышка света ослепила и тут же навалился мрак.

Очнулся я там же, ощутив, что продрог до костей.

Ветер наверху затих. Пахнет озоном и плесенью. Попадавшие в пролом солнечные лучи кажутся неестественно яркими, и, наверное, греют, а я в тени, и замёрз. Вдалеке громыхнул гром, где-то рядом слышится мерный звон падающих капель.

Коснулся груди, и вздрогнул… провёл ещё раз… ощупал цепочку… медальон исчез!

Превозмогая боль в ноге, поднялся. Доковылял до освещённого солнцем участка. Один плюс — озноб постепенно отступает.

Вот и что теперь делать? Метра три с половиной до расщелины. Не так и много. Но… даже если б не нога, не допрыгнул бы. Да и зацепиться не за что, ещё и стены слишком далеко друг от друга.

— Эй! Меня кто-нибудь слышит?!

Тишина, только звон капель. Куда идти? Стянув с головы бандану, обтёр пыль с лица и, достав сигареты, чиркнул зажигалкой. Пламя вильнуло в сторону и потухло от сквозняка.

Кстати! Мне же экскурсию предлагали по пещерам. Хотя… нет, те далеко были. Говорили, что на машине ехать надо будет. Вот влип-то. Был бы хоть фонарик. Шляться на ощупь глупо, провалюсь ещё куда-нибудь. И вообще, рано или поздно в лагере должны заметить моё исчезновение, да и дыру в раскопе… Вот только солнце уже заходит. В пещере потемнело и стало холодно.