Бледная поганка

— Угу, — выложив всё найденное в тележку, подозвал меня пальцем охранник. Ощупал свитер, штаны. — А за колбасу придётся заплатить, — сказал он.

— Я не брала никакую колбасу, — возмутилась я.

Он устало вздохнул.

— Ну что, звоним в полицию?

— Да не брала я колбасу!

Охранник устало вздохнул, давая понять, что, видимо, у него нет выбора.

Сердце оборвалось: если меня посадят, мать будет некому даже накормить.

И я уже готова была упасть на колени, и поклясться, что принесу деньги, найду, если надо, отработаю за чёртову колбасу, только пожалуйста…

— Сколько с неё? — раздался рядом мужской голос.

Я повернулась.

Варя?

— Я заплачу. Сколько с неё за колбасу? — достал он из кармана деньги.

— Вера, сколько? — повернулся к продавщице охранник.

— Так это… семьсот, — одёрнула та грязный передник.

Кирилл кинул в тележку поверх продуктов тысячу.

Поднял банку со шпротами.

— Вкусные? — спросил меня.

— Я… я не знаю, — едва выговорила я.

— Это за шпроты, — кинул он ещё купюру, взял моё пальто и кивнул к выходу.

— Спасибо! — выдохнула я, оказавшись на улице.

— Кто ж так ворует, Юнга, — покачал он головой и сунул банку шпрот мне в карман. — Жадно, бестолково. Глупо. Дорогое берёт, заметное.

— Да не брала я сраную колбасу, — я поплотнее запахнула пальто, в нём я надрезала подклад и бросала внутрь украденное.

— Что совсем всё плохо? — осмотрел меня с ног до головы Варицкий.

Наверное, по мне и так было нетрудно понять, но я ответила.

— Бабка умерла. Мать пьёт. Нигде не работает. Из дома всё вытаскала, продавать уже нечего.

Он кивнул.

— Ты в школу-то ходишь?

— Стараюсь, — кивнула я.

— Приходи завтра в автосервис, — вручил он мне визитку. — Придумаем что-нибудь.

Я проводила его глазами. Он подошёл к дорогой машине, в ней сидела нарядная девчонка. Да и сам Кир одет был неплохо. Для человека, что недавно вышел из тюрьмы, совсем неплохо.

Так мы встретились с Варей второй раз.

Занятая своими проблемами, я не следила за соседями, знала, что Кирилл сидит, его отец с женой уехал куда-то за границу, квартира сдаётся, а кто там живёт, мне не было никакого дела.

Оказалось, Кир вышел досрочно, продал квартиру, купил автосервис и теперь жил там.

В чёртовом магазине, где меня поймали, мы встретились в его день рождения — Кириллу Варицкому исполнилось двадцать один. Мне стукнуло пятнадцать.

В тот день, когда мы встретились второй раз, я пришла домой, а мать обрезала волосы.

Сама, ножницами. Так она отметила мой пятнадцатый день рождения.

Волосы валялись на полу в ванной длинными грязными прядями.

Мать засмеялась, а я, глядя на криво подстриженный, торчащий клоками ёжик на её голове, заплакала.

Но уже не было отчаяния, скорее облегчение.

Варя вернулся.

13

Если бы в пятнадцатый день рождения меня не встретил Варицкий, не знаю, как бы я выкарабкалась. Но судьбе было угодно нас столкнуть.

— Смотри, вот тут такая штука, — кинул он мне какую-то коробку с экраном и проводами. — Разберёшься?

— Я думала, буду мыть у тебя полы или что-то в этом роде, — удивилась я, рассматривая штуку.

— Что ж я буду такой талант в землю зарывать, — усмехнулся он. — Но полы тоже можешь помыть, если хочешь.

Штукой оказался прибор для бортовой диагностики автомобиля. Но Варя не собирался в своём автосервисе предоставлять услуги по диагностике, ему нужен был доступ к блоку управления любой машины, а поскольку большинство современных машин были по самое не хочу напичканы электроникой — специалист, который бы с этим разобрался.

Мне, конечно, по наивности польстило, что он настолько поверил в пятнадцатилетнюю девчонку, но Варя был не настолько наивен.

Я ему подходила, потому что была гибкой, выносливой и худой. В хитрой схеме, которую он придумал, мне требовалось долго лежать в багажнике машины, чтобы потом пробираться в салон через узкое пространство между багажником и задним рядом сидений.

В задачу Вари входило всё остальное, в том числе снять крепление задней стенки, чтобы я могла попасть в салон, отключить сигнализацию, открыть ему дверь гаража и прочее (по обстоятельствам).

Что он будет делать с машиной «до» и тем более «после», меня не касалось, но, когда я получила первые деньги за свою первую угнанную машину, я даже спрашивать не хотела.

В даркнете можно найти всё: наркотики, оружие, фальшивые деньги, поддельные документы, купить базу данных, заказать убийство.

Я рыскала по «тёмной сети» в поиске ресурсов для взлома автомобильной электроники.

Где Кирилл берёт клиентов, кто заказывает ему машины, куда и как их потом переправляют — всё это тоже были заботы Варицкого, в мою задачу входило обеспечить техническую и практическую возможность угона, и я не жалела на это сил.

Я понимала, что рано или поздно, это закончится плохо. И молилась, чтобы поздно.

Но когда умерла мать, мне стало всё равно.

Ну, посадят и посадят. Мне больше ни о ком не надо заботиться. У меня есть деньги. Настоящие деньги. Есть где жить. И я сама по себе.

Я стала пропускать школу. Начала курить. Попробовала травку.

— Ещё раз увижу, — отобрал у меня Варя косяк, бросил на пол, растоптал, — и ты вылетишь отсюда быстрее, чем успеешь ещё раз закурить.

— Ты мне не мать, — огрызнулась я.

— Я тебе больше, чем мать. Но ты напрасно думаешь, что мне некем тебя заменить. Собирай свои манатки, — кинул он мне куртку, — и чтобы завтра была в школе. Я проверю.

И он проверял.

Каждый день встречал меня у школы. Едва я садилась в машину, требовал дневник. И бегло глянув, недовольно возвращал — там стояли одни пятёрки.

— Ты уверен, что мне надо туда ходить? — кивнула я в тот день на здание школы.

— Уверен, — выдохнул он. — И школа, и универ. Обещай мне, что закончишь. И поступишь.

— Кир, — скривилась я.

— Обещай! — строго сказал он.

— Хорошо, обещаю.

— Поклянись.

— Сука! Вот пристал. Ну, клянусь, — я пожала плечами.

— Ты стала циничной, — смотрел он, как я закуриваю.

Против сигарет он не возражал, но курила я редко.

— Да? Странно, с чего бы? — усмехнулась я и выдохнула дым в окно.

Я искренне не понимала, зачем Варицкому всё это: обещай, поклянись.

Но он понимал.

14

— Ты знаешь, чем сможешь зарабатывать, когда подрастёшь и не будешь влезать в багажник? — улыбнулся он.

— Вряд ли я когда-то подрасту настолько, — усмехнулась я.

Но смекнула, к чему он клонит: угоны при любом раскладе не навсегда, нужен другой источник дохода.

— Ну да, присматриваю кое-что в сети.

— Присматривай лучше, — ответил Варя.

Я не придала значения его словам, а он в тот день уже знал — его сдали.

— Не приходи сегодня в автосервис, — сказал он, остановив машину у моего дома. — Ни при каких условиях.

— Но у нас же сегодня… — мы не говорили этого вслух, но оба знали — дело.

— Справлюсь сам. Ты меня слышала?

— До чего ж ты, сука, любишь командовать, — открыла я дверь. — Хорошо.

— И… Юнга, — окликнул он. — Помнишь, что я сказал тебе в СИЗО?

— Кроме того, чтобы больше не приходила никогда? — задержалась я.

— Да, — он коротко кивнул.

Могла ли я забыть! Его слова и сейчас отзывались в груди битым стеклом.

Эта рана так и не зажила, жгла, болела и кровоточила.

— Забудь, что меня знаешь. Забудь, как меня зовут. Забудь, что я существую, — повторила я.

Я ему не друг. Я ему никто. Я сама по себе.

— Это правила на случай непредвиденных ситуаций, — пояснил он. — Правила, которые нельзя нарушать.

— Но ты же сам…

— Это правила для тебя. Поняла?

— Вот ты мудак! — покачала я головой.

— Что есть, то есть, — улыбнулся Кир. — И Юнга, заведи уже себе кого-нибудь.

— В смысле собаку? Или хомячка? — усмехнулась я.